хотели присутствовать на этой свадьбе.
   Под пение хора службу вели три священника.
   Авила несколько оробела при виде всего этого  великолепия,  но  принц
был рядом и помогал не сделать ошибки.
   Когда церемония окончилась и молодожены вышли из собора,  все  видели
по их лицам, что они необыкновенно счастливы.
   Толпа на улице стала еще больше. Они кричали слова поздравления.
   Дарий и Авила сели в открытый кабриолет, который должен был доставить
их во дворец.
   Узнав о предстоящей свадьбе, король Георг прислал записку, в  которой
приносил свои извинения в том, что не  сможет  присутствовать  на  таком
событии. Но он предоставил свой дворец для проведения свадьбы.
   Это был щедрый жест по отношению к людям,  которых  он  только  начал
узнавать.
   Дворец был необыкновенно впечатляющим.  Расставленные  повсюду  цветы
наполняли воздух нежным ароматом.
   Вначале состоялся большой прием для всех гостей, включая тех, кто был
в соборе.
   Затем для родных и близких накрыли свадебный обед. Выло  около  сотни
гостей, самые уважаемые из которых выступили с поздравительными речами.
   После этого  в  специальной  комнате  Авила  переоделась  в  дорожное
платье, к которому  прилагалась  маленькая  шляпка,  размером  с  венок,
который она надевала для венчания.
   В таком наряде она выглядела прекрасно.
   Пришло  время  попрощаться  с  гостями.  На  глазах  миссис   Грандел
выступили слезы.
   - Желаю тебе приятно провести время, дорогая, - сказала она дочери. -
Я знаю, что Дарий позаботится о тебе.
   - Я обещаю, что так и будет, - ответил принц.
   Они тронулись в путь, осыпаемые пожеланиями счастья и лепестками роз.
   Как только они немного отъехали, принц сказал:
   - А теперь мы устроим свою собственную свадьбу.
   - Еще одна свадьба! - удивленно воскликнула Авила.
   - Ты была восхитительна, - сказал он. - Ты говорила  именно  то,  что
подобало говорить для такого торжественного дня. Но теперь мы наконец-то
наедине, и мне нужно сказать тебе то, что имеет значение только для  нас
с тобой.
   Авила не поняла, что он имел в  виду,  но  была  так  счастлива,  что
прижалась щекой к его руке.
   Они ехали в открытом экипаже, в котором  однажды  он  уже  катал  ее,
только теперь лошади были более быстрыми.
   Они почти не разговаривали, пока город не остался позади.
   Авила была счастлива просто оттого, что он рядом.
   И вдруг с  удивлением  она  заметила,  что  они  приехали  не  к  его
красивому дому, как она полагала, а к морю!
   Через мгновение показалась яхта принца, пришвартованная к причалу.
   Она хотела что-то спросить, но почувствовала, что это будет ошибкой.
   Когда молодожены поднялись на борт, их приветствовал капитан.
   Принц  не  повел  ее  вниз.  Они  стояли  на  палубе   и   любовались
открывающимся видом: мерцающими в лучах заходящего солнца островами.
   Вдруг Авила поняла, что они плывут к Делосу.
   Она не сказала этого вслух.
   - Я подумал, что нам обоим захочется приехать сюда. Я хочу, чтобы  ты
знала, что нас никто не побеспокоит, не бойся ничего. Мои люди  охраняют
нас, оставаясь незамеченными.
   На мгновение Авила испугалась, что человек, заперший их  в  пещере  в
прошлый раз, может вновь испортить им вечер, но она знала, что принц обо
всем позаботится.
   Они приблизились к берегу с другой  стороны  острова  и  причалили  к
маленькому деревянному причалу.
   Авила смогла сойти на причал прямо с яхты.
   Принц взял ее за руку и повел по узкой тропинке к вершине холма.
   Она узнала часть острова, где росли деревья.
   В вечернем воздухе был разлит аромат анемонов.
   Они прошли чуть выше, пока Авила с  удивлением  не  увидела  какое-то
сооружение.
   Она не знала, что это может быть, но на Делосе оно  выглядело  как-то
странно.
   Когда они подошли ближе Авила  поняла,  что  это  дом,  сделанный  из
стволов деревьев, все еще покрытых листьями.
   Они молча подошли  ко  входу,  и  принц  отодвинул  зеленый  занавес,
ведущий внутрь комнаты.
   Взору изумленной Авилы предстала  большая  кровать  с  балдахином  из
муслина, а из окна напротив открывался вид на большое озеро,  в  котором
купались лучи солнца.
   Она вопросительно взглянула на принца.
   - Я построил это для тебя, моя дорогая. Сегодня самая важная ночь для
нас обоих. Я хотел, чтобы нас благословили боги Делоса.
   - Как тебе.., удалось это придумать? Это.., просто  восхитительно!  -
воскликнула Авила.
   Она заметила, что пол комнаты был устлан  толстым  мягким  ковром,  а
вдоль стен была расставлена деревянная мебель.
   Принц крепко обнял ее.
   - Мы поговорим об этом позже, - сказал он, нежно целуя ее.
   Вдруг он зашел за кровать и исчез, как  показалось  Авиле,  в  другой
комнате.
   Она знала, что должна делать.
   Быстро сняв свое прелестное платье, она положила его на кресло.
   Тут она увидела лежащую на кровати свою ночную рубашку.
   Она быстро скользнула в постель, охваченная волнением.
   Стоило им  ступить  на  землю  Делоса,  как  она  вновь  испытала  то
состояние необъяснимого волнения, что и в первый раз.
   Солнце село, и теперь в воде озера отражались звезды.
   Через мгновение появился принц.
   Она слышала его шаги, но от смущения не  могла  оторвать  взгляда  от
воды, чтобы посмотреть на него.
   Вместо того чтобы, как  ожидала  Авила,  приблизиться  к  ней,  принц
потянул за веревку, которую Авила не сразу заметила.
   С легким шуршанием  потолок  над  ее  головой  поднялся  и  ее  взору
открылось ночное звездное небо.
   Она зачарованно смотрела на эту красоту, когда  принц  привлек  ее  к
себе в объятия.
   - Нашу первую брачную ночь будут освещать звезды и волшебство Делоса,
- сказал он.
   - Как тебе удалось придумать такое чудо! - воскликнула Авила.
   - Ты мое чудо, моя богиня, моя жена! тихо ответил он.
   Он стал целовать ее. Ее глаза, щеки, нежную шею.
   Авиле показалось, что сам воздух вокруг них  наполнен  волшебством  и
вспыхивает россыпью танцующих искр.
   Ее тело отвечало ласкам принца, осыпающего ее поцелуями.
   А  над  ее  головой  раздавался  шелест  серебряных  крыльев  и  звон
уносящейся вдаль серебряной колесницы.
   "Я люблю тебя! Я люблю тебя!" - хотела прокричать Авила.
   Но эти слова говорили друг другу их сердца и их души.
   Когда они слились  воедино,  мир  вокруг  них  озарился  божественным
светом!



   Барбара КАРТЛЕНД
   ДИНАСТИЯ ЛЮБВИ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Американский миллионер  Клинт  Викхэм  приехал  в  Англию  на  поиски
невесты из знатного рода Судьба свела его с  юной  золотоволосой  Тилой,
скрывающей свое  аристократическое  происхождение  под  обликом  простои
гувернантки. Настал  миг  -  и  Клинт  понял,  что  встретил  не  просто
достойную невесту, но и главную любовь всей своей жизни...

ОТ АВТОРА

   В 1874 году резко увеличился поток европейских аристократов, желавших
познакомиться с богатыми американскими наследницами.
   История Америки отмечена  несколькими  весьма  сенсационными  браками
между дворянами Старого Света и американскими девушками.
   В девятнадцатом веке Элизабет Астор, дочь Джона Якобса,  вышла  замуж
за виконта Винсента Рампфа, затем Дженни  Джером  стала  законной  женой
лорда Рэндольфа Черчилля.
   В последующие годы  богатые  наследницы  съезжались  со  всех  концов
страны в  Нью-Йорк,  на  Пятую  авеню,  где  в  основном  и  происходили
многообещающие знакомства.
   В 1904 году Анни Гопет выходит замуж за герцога Роксбургского. А граф
Ярмаута, ставший впоследствии маркизом  Хертфорда,  после  смерти  своей
американской жены получил в наследство земли и миллион долларов.
   Но, наверное, самый легендарный брак того времени был заключен  между
герцогом Мальборо и Консуэлой Вандербильд,  которая  была  выдана  замуж
вопреки ее желанию по воле ее матери.

Глава 1

1882 год

   Тила обвела взглядом гостиную и тяжело вздохнула.
   Обои в углу топорщились.
   На потолке расплылось новое сырое пятно.
   Наверняка он скоро обрушится, как, впрочем, и все остальное в доме.
   Эта мысль повергла девушку в уныние.
   Она  подошла  к  окну,   откуда   хорошо   просматривался   одичалый,
неухоженный сад.
   Одни лишь царственные старые дубы радовали глаз -  казалось,  они  не
подвластны времени.
   Под ними были рассыпаны яркие пятнышки нарциссов.
   Да, весна  всегда  приносила  надежду,  но  с  каждым  годом  надежда
становилась все слабее и призрачнее.
   Вчера вечером, ложась спать. Тила в отчаянии думала лишь об  одном  -
как выжить?
   Как выжить ей с братом Роби и двум престарелым слугам,  единственным,
кто остался с ними.
   Они проработали в доме Ставерли больше сорока лет.
   Коблинс  начинал  как  чистильщик  обуви,  а  миссис  Кобпинс  -  как
молочница.
   Потом она стала личной поварихой родителей Типы, а  он  -  дворецким,
обеспечивавшим порядок во всем.
   С годами слуги приходили и уходили, а они оставались.
   Часто Тила слышала, как верные Кобпинсы чуть  ли  не  со  слезами  на
глазах вспоминали "старые добрые времена". И это выражение  казалось  ей
необычайно точным.
   Каким теплым и ласковым был дом ее детства, когда мама держала в попе
зрения все, что в нем происходило!
   Коляски, запряженные чистопородными лошадьми, подъезжали к  парадному
входу.
   Гости, одетые по последней  моде,  увешанные  драгоценностями,  чинно
следовали в дом.
   Типе,  подглядывающей  через  перила  лестницы,  все   они   казались
сказочными персонажами.
   А ее мама, в  сверкающей  тиаре  с  гербом  Ставерли,  конечно,  была
королевой.
   Как горько думать об этом сейчас!
   Хоть  эта  тиара  все  еще  находится  в   доме,   немало   фамильных
драгоценностей уже продано. Все, что осталось,  -  это  картины  предков
рода Ставерли, которые нельзя было продавать.
   Так же как  серебро,  резную  мебель,  уникальную  коллекцию  оружия,
старинные собрания сочинений из библиотеки.
   - Какая польза от  всего  этого?  Зачем  они  моему  сыну,  которого,
впрочем, при нашей нищете у меня никогда не будет? -  надрывно  вопрошая
Роби, когда был дома последний раз.
   Он переселился к своим лондонским  друзьям,  дабы  иметь  возможность
появляться в свете, хотя денег у него не было.
   Несмотря  на  это,   хозяйки   известных   домов   часто   приглашали
симпатичного барона-холостяка на свои вечера.
   А кто мог пригласить молодую девушку, которой  нечего  надеть,  чтобы
быть представленной обществу, и не у кого остановиться в Лондоне?
   Поэтому Тила продолжала жить в поместье.
   Стараясь не думать об этом, она  ежедневно  отправлялась  в  леса  на
своем любимом коне. , Но сейчас, когда денег не осталось  даже  на  еду,
совершенно отчаявшаяся девушка мысленно возвращалась в прошлое в надежде
отыскать хоть какой-нибудь выход из этого положения.
   Не было смысла винить Роби в том, что он не помогает родной сестре.
   Он никогда не посвящал ее в свои дела, но Тила была уверена, ее  брат
давно увяз в долгах.
   К родственникам обращаться тоже было бесполезно.
   Те, с кем поддерживались какие-то отношения, умерли, а  остальные  не
желали иметь ничего общего с нищими потомками барона.
   - В нашей семье были когда-нибудь деньги? -  спросила  она  как-то  у
Роби.
   - Ну, первый барон имел их достаточно, чтобы построить  этот  дом,  -
ответил он, - следующие двое или трое  его  совершенствовали,  а  наш  с
тобой отец все угробил, пустив на ветер фамильные деньги!
   - А зачем надо было строить такой домище, - пожала  плечами  Тила,  -
если не было денег, чтоб его содержать?
   - Наверное, раньше все было не так, - ответил брат. - Даже у отца еще
оставались на него деньги, когда он унаследовал поместье.
   В голосе его слышались презрение и горечь.
   Так было всегда, когда он говорил от отце.
   И девушка понимала его как никто другой.
   Сэр  Осмунд  Ставерли,  пятый  барон,  отличался  яркой  красотой   и
импозантностью.
   Пока его семья была в полном составе, жизнь его протекала спокойно  в
прекрасном доме на территории большого поместья.
   А когда не стало жены, он вернулся к прежним увлечениям и  привычкам,
усвоенным в молодости.
   Тила была еще совсем маленькая и не могла понимать, что происходит  в
поместье.
   В доме появлялись беспечные, раскованные актрисы - одна другой  лучше
и, конечно же, дороже.
   Сколько их прошло через руки  сэра  Ставерли!  Так  же,  как  дорогих
колясок и породистых лошадей.
   Какие-то  лошади  оставались  потом  в   поместье,   но   большинство
отправлялись на бега,  которым  пятый  барон  отдавался  с  чрезвычайным
воодушевлением.
   Он делал большие ставки, далеко не всегда обеспечивавшие удачу.
   - Он потратил все наши деньги, - как-то сказал Роби с грустью,  -  на
медленных лошадей и быстрых женщин.
   Тила не совсем понимала смысл этих слов.
   Но значение долгов, которые оставил им отец, сознавала прекрасно.
   Он  закончил  свои  дни  на  дуэли  -   опять-таки   из-за   женщины,
принадлежавшей, по выражению Роби, к категории тех самых "быстрых".
   Официально дуэли были запрещены королевой Викторией, но,  разумеется,
происходили время от времени, хотя и держались в строгом секрете.
   Типе было тяжело думать  о  своем  красивом,  молодом  отце,  который
отправился в Грин-парк" лишь для того, чтобы найти там свою смерть.
   Человек, убивший его, поспешно уехал за границу.
   Но он сможет вернуться обратно через три года,  а  сэра  Осмунда  уже
никто никогда не сможет вернуть.
   Случившееся повергло Типу в шок.
   Роби, оканчивавший в то время Оксфорд, немедленно возвратился домой.
   Он не мог даже вообразить, что время, когда он станет сэром  Робертом
Ставерли, шестым бароном, наступит так скоро.
   - И что же, - яростно кричал он, - я получил титул с кучей  долгов  и
без единого пенни!
   Кредиторы не отставали.
   Единственным способом рассчитаться с долгами отца была продажа  всего
мало-мальски ценного в поместье.
   С молотка пошло не только  внутреннее  убранство  дома,  но  и  часть
земель, весьма кстати приобретенных за последние пятьдесят лет.
   Были проданы три лучшие фермы, возделанная земля, приносившая  доходы
от урожая, много лугов.
   Остались только пастбища, где теперь некого  было  пасти,  любимый  с
детства лес, который  невозможно  было  продать,  и  деревня,  созданная
специально для слуг Большого дома, выходивших на пенсию.
   Когда-то, покидая поместье, они  селились  в  свежевыстроенных  милых
домиках, где протекала их старость.
   Теперь же деревенька, как, впрочем, и все вокруг, выглядела  довольно
жалко.
   Многие  дома  скособочились,  краска  на  них  облупилась,   изгороди
сломались или повалились, в садах не росло ничего, кроме сорняка.
   - Мне стыдно показываться  в  этой  деревне!  -  сказала  Тила  брату
полгода назад, Он ответил своеобразно:
   - Если у меня не будет нового вечернего костюма, я не  смогу  принять
приглашение на званый ужин и останусь голодным!
   - Так что же нам делать? - растерялась Тила.
   - Бог знает, сестричка, - отмахнулся Роби, - лично я не имею понятия.
   Вскоре он уехал в  Лондон,  прихватив  с  собой  ковер:  он  надеялся
получить за него несколько фунтов.
   Они прикинули, что ковер не относится к категории тех вещей,  которые
нельзя продавать.
   - Я думаю, если попытаться продать тиару, то  кто-нибудь  обязательно
заметит, - сказал Роби. - А что, если ее просто заложить?
   Можно получить довольно приличную сумму!
   - Тебе это не удастся! -  возразила  девушка.  -  Навязался  на  нашу
голову  этот  ужасный  адвокат!  По  какой-то  необъяснимой  причине  он
является нашим доверенным лицом и приезжает  каждые  три  месяца,  чтобы
проверить, все ли на месте.
   Она со злостью топнула ногой.
   - Я ненавижу его! Обычно стараюсь уехать  на  целый  день,  когда  он
здесь. Он повсюду сует свой нос!
   - А может, он просто делает свою работу? - охладил ее пыл Роби. - Но,
знаешь, когда я думаю, сколько может стоить подлинник Шекспира из  нашей
библиотеки, мне кажется, есть смысл рискнуть и попробовать продать его.
   - Ничего, кроме скандала, из этой  затеи  не  получится!  -  ответила
Тила. - И ты знаешь об этом ничуть не хуже меня. Если история попадет  в
газеты, те милые  хозяйки  вечеров,  которых  ты  так  часто  навещаешь,
навсегда вычеркнут твое имя из списков приглашенных.
   - Те милые хозяйки вечеров или как ты их там называешь,  -  парировал
Роби, - всегда накормят меня неплохим обедом и ужином. Беда в  том;  что
сейчас я не способен обеспечить себя даже завтраком.
   Девушка подумала, что не может позволить себе вообще никакой еды.
   Если бы  не  кролики,  голуби  и  утки,  которые  еще  оставались  на
территории поместья, она и Коблинсы давно бы умерли от голода.
   Отец научил ее стрелять еще в детстве,  и  сейчас  это  умение  очень
пригодилось.
   Тила ненавидела убивать беззащитных животных,  но  выбора  у  нее  не
было.
   Коблинс страдал от ревматизма, однако все  еще  умудрялся  выращивать
картошку  и  кое-какие  овощи  на  своем  маленьком  огородике,  который
находился на территории когда-то большого, цветущего хозяйского сада.
   Но старик сдавал с каждым днем, и девушка вынуждена  была  ездить  по
лесам в надежде застрелить кого-нибудь на обед;  в  случае  неудачи  все
трое ложились спать голодными.
   "Так не может больше продолжаться!" - в отчаянии думала она.
   Но был ли выход?
   Она его не видела и подолгу молилась.
   Взывала к Богу как к последней надежде, но, - судя по  всему,  он  не
слышал или не хотел внимать ей.
   Она еще раз посмотрела вокруг.
   Какой милой и уютной была гостиная при маме!
   Свечи в хрустальных подсвечниках.
   Везде  цветы,  срезанные  в  саду,  из  них  мама  делала  прекрасные
композиции.
   "Да и лошади тогда еще были в конюшнях", - тоскливо подумала Тила.
   Теперь там остался один Кингфишер, который неумолимо старел.
   Она с детства любила этого коня, но в то же время ей не давала  покоя
мысль: что будет потом, когда он состарится  настолько,  что  не  сможет
больше выдерживать ее?
   Кингфишер помогал Типе спасаться от грязи и уныния, царящих  в  доме,
унося ее в родные леса.
   Там она  могла  отдыхать  телом  и  душой,  уходя  в  необыкновенный,
сказочный мир, созданный ее воображением.
   То ома находила поддеревьями волшебный клад,  то  открывала  какой-то
новый вид растений, который ботаники целой планеты искали годами.
   Иногда свои истории Тила  черпала  из  сюжетов  книг,  прочитанных  в
библиотеке.
   После того как мама умерла, а отец уехал  в  Лондон,  в  Ставерли  не
осталось никого, с кем  девушка  могла  бы  общаться,  дискутировать  на
разные темы, поэтому много времени проводила в библиотеке.
   Соседи словно забыли о существовании Ставерли.
   Ни разу после смерти родителей Типу не пригласили на обед и никто  не
посетил их поместье.
   - А зачем я им нужна? - спрашивала она. - К чему им приглашать  меня?
Да и если бы получила приглашение, в чем бы я пошла?
   Ответов на эти вопросы не было.
   Она говорила вслух с Кингфишером, потому что рядом был только  он,  и
ей казалось, будто старый конь понимает, о чем она говорит ему.
   Он кивнул головой и повел ушами.
   Тила обняла его шею руками и прошептала:
   - Если б ты был волшебной лошадью, то обязательно мне  помог;  Но  ты
просто мой любимый старичок, и я обожаю тебя!
   Жаль, что она уже каталась сегодня утром и не сможет снова  уехать  в
лес, - Кингфишер устал.
   Тила направилась в сад.
   Цветов не было, и прошлогодние листья шелестели под ногами.
   Но кусты сирени и миндальные деревья начинали цвести,  тонкий  аромат
витал вокруг.
   Кингфишер шел за Тилой как верный пес, изредка фыркая.
   А девушка поверяла ему свои мысли и переживания.
   Она провела коня по саду в стойло и вернулась в дом.
   Уже у входа ей показалось, будто изнутри доносится чей-то голос.
   Кто бы это мог быть?
   Коблинс в такое в