где  вы
только пожелаете, и  стану  навещать  вас  так  часто,  как  только  это
возможно. По крайней мере два или три раза в году мы сможем  уезжать  за
границу на моей яхте.
   Он старался говорить  как  можно  ласковее,  но  Клодия  все  еще  не
понимала его, и он это почувствовал.
   Сжав ее руки в своих ладонях, маркиз Датфорд продолжал:
   - Вы ни в чем не будете нуждаться. У вас будут лошади, драгоценности,
слуги, все, чего  бы  вы  ни  пожелали,  моя  прелесть,  но  я  не  могу
предложить вам свою руку.  Попытайтесь,  пожалуйста,  понять:  мне,  как
главе знатного, аристократического рода, совершенно невозможно  жениться
на вас.
   - Вы.., имеете в виду, - произнесла Клодия едва слышно, так что он  с
трудом различал  слова,  -  это  потому,  что..,  я..,  дочь...  Уолтера
Уилтона?
   Маркиз не ответил, и, подождав немного, она сказала:
   - А когда вы  говорите,  будто  любите  меня...  для  вас  это  имеет
значение?
   Она  почувствовала,  как  рука  маркиза  напряглась,  прежде  чем  он
ответил:
   - Вы нужны мне! Только одному Богу ведомо, как вы  нужны  мне,  но  я
связан кровью, традициями, памятью поколений, которые  жили  до  меня  и
будут жить после меня. Я знаю, как вам трудно меня понять,  но  я  не  в
силах попрать имя, которое являлось частью истории Англии на  протяжении
столетий.
   Он очень тщательно подбирал слова.
   - Останься вы жить сами по себе, одна, - произнес он уже иным  тоном,
- мне страшно даже подумать, что может случиться с вами.
   Объявятся мужчины, дюжины мужчин,  жаждущих  вас,  преследующих  вас,
досаждающих вам, причем все они станут вести себя подобно тому, как  вел
себя с вами принц сегодня вечером.
   Клодия в ужасе что-то пробормотала, а маркиз между тем убеждал ее:
   - Вы должны сделать  выбор,  моя  любимая,  оставаться  вам  одной  и
бороться в одиночку, или позволить мне оберегать и защищать вас. Я  буду
любить вас так, как вы этого заслуживаете.
   Он умолк в ожидании ответа, но его не последовало.
   Тогда он сказал, как бы подводя итог:
   - Я не стану пытаться сейчас убедить вас.  мне  не  хотелось  бы  вас
пугать. Я оставлю вас, и вы сами примете решение, а ваш ответ я  надеюсь
услышать послезавтра, когда мы отправимся домой.
   Маркиз встал с кровати.
   Но он все еще держал ее руки в своих и в каком-то безотчетном  порыве
поднес их к своим губам, прикоснувшись нежно, словно к ребенку.
   Потом внезапно уткнулся в ее ладони и стал  целовать  их  неистово  и
страстно.
   Клодия не ожидала такого поворота.
   Странная дрожь пробежала по всему телу.
   А когда маркиз поднял голову и взглянул  на  нее,  ей  почудился  тот
самый жар в его глазах, какой всего несколько часов назад она  видела  в
испанских очах принца.
   Но сейчас она ощутила, будто некая часть ее существа откликнулась  на
него.
   Всего одно мгновение маркиз не сводил с нее глаз.
   Потом, не в силах больше сдерживаться, нагнулся и поцеловал ее.
   Губы его были ласковы и в то же время требовательны.
   Сделав над собой усилие, маркиз оторвался от нее.
   - Доброй ночи, несравненная  моя!  -  сказал  он.  -  Может  быть,  я
появлюсь в твоих снах, ведь я буду мечтать только о тебе.
   Он пересек комнату и направился к выходу, прежде  чем  Клодия  успела
что-либо сказать или подумать.
   У двери он обернулся и молча посмотрел на нее.
 
Глава 6 
 
   Когда маркиз ушел, Клодия не мигая уставилась на  то  место,  где  он
только что стоял, как будто не могла поверить, что его там больше нет.
   Только сейчас она  со  всей  очевидностью  поняла,  что  любит  этого
человека, словно морской прибой стер  с  ее  души  все  наносное  и  там
осталось одно-единственное чувство, подобное солнечному свету.
   Она полюбила маркиза уже тогда, в тот самый миг, когда он  увозил  ее
из гостиницы, но не сознавала еще, что это была любовь.
   Внезапно  она   спохватилась,   сообразив,   как   бессмысленны   его
рассуждения о невозможности вступить с ней в законный брак.
   Они же основаны на недоразумении.
   Она не дочь Уолтера Уилтона!
   Как только она откроет ему правду, все изменится.
   Эта мысль заставила ее затрепетать от волнения.
   Скорее, скорее!
   Она спрыгнула с кровати и помчалась к маркизу, даже не надев на  себя
ничего, как была в одной ночной рубашке.
   Но, добежав до закрытой двери, она вдруг остановилась как вкопанная.
   Он сказал, что не смог бы жениться на ней, хоть он и любит ее.
   Но ведь он в действительности вообще не собирается вступать в брак  с
кем бы то ни было.
   Если она расскажет ему, что на самом деле ее  родной  отец  вовсе  не
Уолтер Уилтон, а граф Стратнайвн, он,  скорее  всего,  почувствует  себя
пойманным в ловушку.
   То есть почувствует тот же страх, как тогда,  когда  узнал,  что  его
пытаются  заманить  хитроумным  способом  в  западню,  дабы  женить   на
принцессе Луизе.
   - Но я должна сказать ему... Я должна! - твердило ее сердце.
   А разум тут же подсказывал ей,  что  своим  признанием  она  поставит
маркиза Датфорда в довольно щекотливое и трудное положение.
   В какой-то момент на нее нашло некое озарение,  высветившее  истинную
суть вещей, и ей стало предельно ясно, что на самом деле он, конечно же,
вовсе и не любит ее.
   Любовь ее матери к Уолтеру Уилтону не знала границ.
   Она презрела титул мужа и свой собственный.
   Она предпочла добровольное изгнание ради своей любви.
   Она  хорошо  представляла  себе  ту  цену,  которую  вынуждена  будет
заплатить за право жить с любимым в неосвященном браке.
   Ей предстояло быть навсегда отринутой родителями и всей ее семьей.
   Ей предстояло быть изгнанной из мира, в котором она жила раньше.
   Она сознательно лишалась всего, к  чему  привыкла  с  самого  раннего
детства.
   Ее любовь оказалась столь могущественной, что,  теряя  все  это,  она
решилась забрать с собой свое дитя и уйти.
   "Вот это была любовь... Настоящая любовь! - подумала Клодия. -  Когда
на всем белом свете есть только один человек, покоривший твое сердце,  и
больше ничто и никто уже не имеет никакого значения".
   Она медленно вернулась обратно к себе.
   Забравшись в постель, внезапно почувствовала холод и задрожала.
   Сон и мечты растворились, праздничный бал закончился.
   И  вновь  она  оказалась  в  этом  мире  одна-одинешенька  со  своими
воспоминаниями.
   Клодия плакала безутешно и долго, плакала до тех пор, пока, обессилев
от слез, не уснула.
   Она пробудилась от привычных хлопот  горничной,  которая  отдергивала
шторы, и поняла, что восемь часов уже пробило.
   Вчера ночью, обливая горючими слезами подушку, она  в  прямом  смысле
слова выстрадала свое решение.
   Горничная открыла настежь окна, и Клодия обратилась к ней:
   - У меня болит голова, и я была бы очень признательна,  если  бы  мне
принесли завтрак сюда.
   - Я закажу для вас завтрак, сеньора, - пообещала горничная.
   Спустя минут двадцать завтрак принесли наверх.
   Горничная поставила перед ней поднос.
   - Благодарю вас, - сказала Клодия. - Его королевское высочество и мой
муж уже уехали?
   - Я видела, как они уезжают, когда поднималась по лестнице, сеньора.
   - Пожалуйста, спросите ее королевское высочество принцессу Луизу:  не
смогла бы она зайти поговорить со мной?
   Горничная ушла.
   Клодия только что закончила есть, как  в  комнату  буквально  влетела
принцесса.
   - Вы не больны? - встревожилась она. - Я  ждала  вас  в  комнате  для
завтрака.
   - У меня.., болит голова, - объяснила Клодия, - и, пожалуйста..,  мне
нужна ваша помощь.
   - Моя помощь? - удивилась принцесса Луиза.
   - У меня очень плохие новости из  Лондона,  -  промолвила  Клодия.  -
Болезнь моей бабушки, которая чуть было не сорвала нашу с мужем  поездку
на яхте, внезапно дала повторную вспышку. Поэтому  мне  надо  немедленно
ехать.
   - Немедленно? - воскликнула принцесса:
   - Если я задержусь хотя бы на один день, может быть слишком поздно, и
она умрет без меня, - всхлипнула Клодия. - Она всегда  была  чрезвычайно
добра ко мне, и я очень люблю ее,  поэтому  прошу  вас..,  пожалуйста..,
ваше королевское высочество, помогите мне добраться туда,  и  как  можно
скорее.
   - Ну разумеется, я помогу вам, - успокоила ее принцесса  Луиза.  -  Я
сейчас  спущусь  вниз  и  сообщу  об  этом  секретарю,  который   обычно
организует все папины путешествия и все мои  поездки  за  рубеж.  Уверяю
вас, он великолепно справляется со своими обязанностями.
   - Как я вам благодарна! - обрадовалась Клодия.
   Принцесса вышла из комнаты, и девушка быстро поднялась с постели.
   Она позвала  горничную  и  попросила  упаковать  ее  вещи  как  можно
быстрее.
   Когда принцесса появилась вновь, все три горничные упаковывали одежду
Клодии в удобные  дорожные  сундуки,  которыми:  ее  снабдила  еще  леди
Бресли.
   - Все устроено, - сообщила принцесса Луиза. - Но  вы  должны  выехать
уже через полчаса.
   Немного помолчав, она добавила:
   - Секретарь удивился, что вы решили ехать одна. Он пошлет с  вами  на
станцию сопровождающего проследить, чтобы вам предоставили  персональное
купе в поезде.
   Клодия  рассудила,  что  это  было  бы  весьма  кстати,  и   сердечно
поблагодарила ее.
   - Я поеду с вами на станцию, - порывисто произнесла принцесса  Луиза.
- Мне надо сходить за шляпкой.
   Как  только  она  вышла  из  комнаты,  Клодия  подошла  к  секретеру,
стоявшему у окна.
   Она достала лист бумаги с  гербом  принца,  положила  его  на  стопку
промокательной бумаги и задумалась.
   В конце концов, решившись, она быстро написала:
 
   Сон кончился, поэтому я отправляюсь домой. Я сказала принцессе, будто
моя бабушка. болезнь которой едва не  помешала  нашей  с  вами  поездке,
опять чувствует себя ужасно и вот-вот может умереть.
   Клодия.
 
   Она положила исписанный листок в конверт.
   Она уже была готова  запечатать  конверт,  как  неожиданно  вспомнила
что-то важное для себя.
   Подошла к туалетному столику и взяла свою сумочку.
   В ней лежал конверт, который девушка так до сих пор и не открыла.
   По словам маркиза, он вложил туда чек на тысячу фунтов.
   Она импульсивно порвала чек  надвое  и  положила  две  его  половинки
вместе с запиской, потом вывела имя маркиза  на  конверте  и  запечатала
его.
   Несколькими минутами позже принцесса  присоединилась  к  ней,  и  они
вместе спустились по лестнице в холл.
   Клодия подошла к столу  и  положила  на  него  конверт,  адресованный
маркизу.
   Она знала, ему передадут записку, как только он вернется.
   Одна из королевских карет уже ждала их.
   Позади нее стояла другая карета,  меньшего  размера,  в  которую  два
лакея укладывали багаж.
   За всеми  приготовлениями  наблюдал  курьер;  ему  же  было  поручено
сопровождать ее на станцию.
   Девушки сели в карету.
   - Мне будет вас очень не хватать! - с сожалением призналась принцесса
Луиза. - Мне так хотелось, чтобы вы оставались подольше!
   - Когда вы приедете  в  Англию,  возможно,  мы  встретимся  снова,  -
пыталась утешить ее Клодия.
   - Я просто мечтаю об этой встрече, - воодушевилась принцесса Луиза, -
но, как я поняла из папиных слов во время завтрака, сейчас он обдумывает
нашу с ним поездку в Венгрию.
   - Там есть принц, за которого вы могли бы  выйти  замуж?  -  спросила
Клодия.
   Принцесса Луиза кивнула.
   - Звучит многообещающе!  Венгры  славятся  в  мире  как  изумительные
наездники и весьма пылкие возлюбленные.
   Клодия почувствовала некоторую неловкость от  таких  речей  принцессы
Луизы.
   Но потом она одернула себя, поняв, что нельзя  быть  стыдливой  сверх
всякой меры.
   Однако ей, и правда, не хотелось в эту минуту размышлять о любви.
   Всю дорогу до станции она честно пыталась слушать принцессу  Луизу  и
одновременно в последний раз окидывала взором улицы Севильи.
   Могла ли она до приезда сюда хоть  на  миг  представить,  что  увидит
нечто подобное.
   А теперь Клодия понимала, этот город она никогда не забудет.
   Как не сможет никогда забыть и поцелуй маркиза.
   На железнодорожном вокзале  все  было  подготовлено,  ее  обслуживали
по-царски.
   Клодия и принцесса Луиза проследовали в  зал  ожидания  для  почетных
пассажиров.
   Одну стену зала украшал огромный гербовый щит, увенчанный короной.
   Им предложили кофе или вино.
   В этот ранний утренний час девушки предпочли кофе.
   - Мне так будет  не  хватать  вас!  Как  же  я  буду  скучать!  -  не
переставала причитать принцесса  Луиза.  -  О,  пожалуйста,  пожалуйста,
возвращайтесь и оставайтесь, у нас  подольше!  Я  уверена,  ваш  муж  не
откажется погостить здесь.
   - И  я  уверена,  что  он  не  отказался  бы  погостить  подольше,  -
успокаивала новоявленную подругу Клодия.
   Когда поезд прибыл, начальник станции зашел за  ней,  дабы  проводить
лично в отведенное ей купе.
   Она невольно вскрикнула  от  восхищения,  увидев,  что  это  спальный
вагон.
   Подобные  вагоны  встречались  довольно   редко   даже   в   поездах,
пересекающих всю Европу из конца в конец.
   Начальник станции предупредил ее о пересадке в Париже.
   Он уже телеграфировал о необходимости зарезервировать для нее купе  в
поезде, направляющемся в Кале.
   Клодия поблагодарила его за заботу.
   У принцессы Луизы она спросила по-французски, чтобы  он  не  смог  ее
понять:
   - Не думаю, будто мне следует дать чаевые начальнику станции, но  как
быть с носильщиками?
   - Посыльный папы позаботится обо всем, - ответила принцесса.
   - А.., кому мне заплатить за билеты?
   - Маркиз за все рассчитается, - небрежно бросила принцесса Луиза.
   Какое-то мгновение Клодия колебалась.
   Она хотела было оплатить свой проезд из денег, которые ей дал маркиз,
но потом решила, их едва хватит, чтобы добраться до Англии.
   Кроме того, принцесса посчитала бы весьма странным это  ее  нежелание
довериться мужу в улаживании денежных вопросов.
   Девушки нежно расцеловались на прощание, и Клодия вошла в вагон.
   Проводник, предупрежденный о знатности своей пассажирки, ждал,  когда
можно будет отвести ее в купе.
   Поезд тронулся, однако Клодия все  еще  продолжала  стоять  в  дверях
вагона, махая рукой принцессе, пока та не исчезла из виду.
   Ей приготовили  купе  в  середине  спального  вагона,  поскольку  оно
находилось не над колесами.
   Проводник готов был по первому требованию принести ей  все,  чего  бы
она ни пожелала.
   Оставшись наконец в одиночестве, Клодия  устроилась  у  окна,  чтобы,
прощаясь, еще раз взглянуть на Севилью.
   Так она прощалась и с маркизом.
   "Я никогда больше его не увижу, - подумала она, - но никогда, никогда
не смогу его забыть!"
   Понимала она и то, что ей никогда не удастся забыть неведомое  доселе
чувство, охватившее все ее существо от прикосновения его губ.
   Она и представить  себе  не  могла,  что  возможно  испытывать  нечто
подобное.
   Вспоминая все происходившее  с  ней  в  эти  дни,  она  осознала:  ей
следовало бы догадаться о своей любви к маркизу.
   Каждый раз, когда он входил в  комнату  или  когда  она  слышала  его
голос, с ней происходило нечто странное, чему не было  названия  и  чего
она не ведала никогда прежде.
   Это была любовь.
   Теперь она твердо знала, что в ее жизнь  вошло  чувство,  которое  по
своей силе можно было сравнить лишь с любовью матери к Уолтеру Уилтону.
   "Да, я люблю его именно так! - размышляла Клодия по  мере  того,  как
поезд набирал скорость. - Но он любит меня совсем иначе".
   Дворцовые слуги позаботились о газетах для нее.
   Они принесли в купе и журнал, издаваемый в Севилье.
   Но больше всего она оценила увесистую дорожную  корзинку,  до  отказа
заполненную едой.
   Этих запасов наверняка хватит почти на всю поездку.
   А значит, ей не  придется  тратиться  на  ресторан,  если  таковой  и
имеется в поезде.
   Или, как это часто бывает на иностранных  железных  дорогах,  наскоро
покупать пищу прямо на станциях.
   В любом случае мужчины не преминули бы заговорить с ней, углядев, что
она путешествует одна.
   "Все получилось очень удачно, мне просто повезло", - решила девушка.
   Ведь могло получиться так, что ей пришлось бы возвращаться  в  Англию
третьим классом какого-нибудь океанского лайнера из Кадиса.
   Именно такое путешествие ей было уготовано после гибели леди Бресли.
   Время тянулось медленно, и она никак не могла избавиться от мыслей  о
маркизе.
   Ей было небезразлично, что он подумает, когда вернется  во  дворец  и
обнаружит ее исчезновение.
   Возможно, в определенном смысле  он  даже  обрадуется,  поскольку  ее
отъезд в какой-то степени избавлял его от лишних проблем.
   Вновь и вновь как будто  наяву  слышала  девушка  каждое  его  слово,
сказанное прошлой ночью,  от  нее  не  ускользнули  даже  модуляции  его
голоса.
   Она отчетливо видела перед собой лицо маркиза, каждую  его  черточку,
выражение его глаз, когда он объяснял ей, что лишен возможности жениться
на ней.
   Она трепетала, вспоминая их жар, когда он нагнулся поцеловать ее.
   - Я люблю его! Я люблю его! - снова и снова повторяла она.
   А колеса поезда выстукивали по рельсам:
   - Я люблю его! Я люблю его! Я люблю его безнадежно, безраздельно!
   Засыпая, Клодия снова плакала от горечи разлуки с ним.
   Она прибыла в Париж на следующий день рано утром.
   К счастью, проводник объяснил ей, что служащий посадит ее  на  поезд,
направляющийся в Кале, но прежде поезд тихим ходом проследует по  Парижу
до северного вокзала города.
   Немало других пассажиров из севильского поезда пересаживались  вместе
с Клодией.
   Она заметила среди них англичан, с любопытством рассматривающих ее.
   Ей   оставалось   только   поблагодарить   служащего,   добросовестно
выполнившего поручение начальника вокзала, и раздать чаевые носильщикам.
   Они поместили ее сундуки в охраняемое багажное отделение.
   Ее проводили в забронированное для нее купе перед самым  отправлением
поезда.
   В Кале она прибыла в полдень.
   Тут впервые Клодии пришлось самой позаботиться обо всем.
   С большим трудом она нашла носильщика.
   Только благодаря хорошему французскому, на котором  она  умоляла  его
помочь ей, он снизошел до того, чтобы отыскать ее багаж.
   Она и представить себе не могла, какой юной и  беззащитной  выглядела
со стороны.
   Наверное,  еще  и  этим  разжалобила  она  носильщика,  и  он   решил
по-отечески помочь ей.
   Он же договорился и о каюте для нее на пароходе, следующем до Дувра.
   Ей самой это и в голову не пришло бы сделать.
   Однако  когда  она  увидела  остальных  пассажиров,  то  обрадовалась
возможности уединиться в каюте.
   Она щедро отблагодарила носильщика.
   Он не возражал против чаевых в английской монете,  но  она  подумала,
что ей следовало быть сообразительнее и поменять немного денег в Париже.
   Но она и об этом тогда совсем не подумала.
   Теперь же Клодия рассудила, что ей не стоит жаловаться на судьбу, раз
в первой половине своего путешествия она была окружена таким вниманием.
   В поезде от Дувра до Лондона девушка попала в вагон  второго  класса,
заполненный шумными, суетливыми, что-то жующими людьми.
   Еще на пароходе стюард принес ей несколько бутербродов.
   Там же удалось выпить чашечку кофе.
   Свою продуктовую корзинку она, разумеется, давно опустошила.
   Теперь она чувствовала голод, но никто  из  соседей-пассажиров  и  не
подумал поделиться с ней ни увесистыми колбасками, ни пухлыми булочками.
   Они с жадностью поглощали заготовленные в дорогу  запасы,  прерываясь
только затем, чтобы запить еду содержимым бутылок.
   Наконец, на ее счастье, поезд добрался до Лондона.
   Было тогда одиннадцать часов вечера.
   И опять Клодия с огромными усилиями отыскала носильщика.
   Потом кучер наемной кареты согласился отвезти ее, и то  лишь  потому,
что она была прилично одета.
   Извозчик же неприветливым голосом объяснил ей, что ему пора домой.
   Еще в поезде Клодия  вспомнила  про  ключи  от  домика  в  Челси,  за
которыми необх