русский царь написал Наполеону, что считает его "самым бесчестным  тираном
за всю историю".
   После   того    как    русская    армия,    выступавшая    под    началом
двадцативосьмилетнего Александра I, была наголову разбита  под  Аустерлицем,
царь совершенно утратил свой боевой дух.
   В одиночестве он покинул поле боя и, как рассказывали, горько  рыдал  под
яблоней.
   В  сражении  при  Фридланде  русская  армия  опять   потерпела   жестокое
поражение. На этот раз царь Александр, стремясь  оправдать  себя,  попытался
свалить всю вину на австрийцев.
   Затем, к величайшему изумлению  своих  подданных,  Александр  I  подписал
соглашение  о  дружбе  с  Францией,  в  котором  он  обещал  участвовать   в
континентальной блокаде Англии.
   Эти действия сделали царя чрезвычайно непопулярным на родине,  тем  более
что русские не могли смириться с позорными поражениями, впервые выпавшими на
их долю после блестящих побед России во времена Екатерины Великой.
   Но  в  1811  году  царь  Александр,  прислушиваясь  к  мнению  подданных,
отказался посылать своих солдат на помощь Франции и,  более  того,  запретил
закрывать  российские  порты  для  нейтрального  судоходства,  а  также   не
поддержал блокаду Англии.
   "Меня не оставляет мысль о том, - сказал герцогу  Уэлминстеру  в  Лондоне
один известный английский генерал, - что, если дойдет  до  дела,  Россия  не
будет достойным противником Великой армии Наполеона".
   Тогда герцог был склонен согласиться с генералом, но теперь,  находясь  в
России, он испытывал большие сомнения по этому поводу.
   Накануне царь показал ему письмо графа Растопчина, губернатора Москвы,  и
содержание письма показалось герцогу очень убедительным.
   Губернатор писал:
   "У Вашей  империи,  государь,  есть  два  могучих  защитника  -  огромные
пространства и суровый климат".
   - Прекратите думать о войне, Блейк, - сказала княгиня Екатерина. - Я могу
предложить более интересную тему.
   Герцог посмотрел на княгиню. Он очень хорошо понимал, что предлагает  ему
Екатерина, но вместо того, чтобы принять это предложение, ответил:
   - Думаю, вам пора вернуться в свою комнату.
   - У нас еще есть время.
   - Я думаю о вашей репутации.
   Княгиня засмеялась низким мелодичным смехом.
   - Вы единственный среди моих знакомых проявляете заботу о моей репутации.
А может, я вам просто наскучила?
   Без сомнения, она считала это абсолютно  невозможным.  И  герцог  с  едва
уловимой насмешкой ответил:
   - Ну как я могу быть таким невежливым?
   - Вы очень хороши собой, - сказала княгиня. - Вам,  наверное,  уже  много
раз об этом говорили. Я обожаю  красивых  мужчин!  А  более  очаровательного
любовника, чем вы, просто не могу себе представить.
   Екатерина  вдруг  заговорила  по-французски,  как  будто  ей  проще  было
говорить о любви на этом языке.
   В  Санкт-Петербурге  французский  являлся  языком  знати,  а  французская
культура - свидетельством общественного положения.  Кто-то  сказал  герцогу,
когда он прибыл в Россию:
   -  Здесь  предпочитают  исключительно  французских  поваров,  элегантными
считаются только парижские туалеты, и тем не  менее  все  в  городе  поносят
Наполеона и оплакивают лорда Нельсона!
   - Вы очень соблазнительны, - сказал герцог княгине, также  по-французски.
- Сожалею, но сейчас вам лучше меня покинуть.
   Княгиня обиженно посмотрела на него. Затем она наклонилась, открывая  его
взору великолепную грудь, и положила руку на руку герцога.
   - Вы слишком серьезны, Блейк, -  сказала  она.  -  Не  будем  терять  эти
счастливые мгновения! А кстати, что для вас значит Россия?
   - Россия наш союзник, - ответил герцог. - Хотя и нерешительный.
   Екатерина мягко засмеялась и сказала:
   - Скажите мне, что бы вам хотелось знать об этом союзнике,  и,  думаю,  я
смогу вам помочь.
   - Не сомневаюсь, - заметил герцог. - Интересно  только,  чего  мне  будет
стоить эта помощь.
   Екатерина опять засмеялась.
   Она была уверена, что герцогу известно, зачем ее представили ему,  почему
она так настойчиво флиртовала с ним с того самого дня,  как  он  появился  в
Зимнем дворце, и почему прошлой ночью, после того как он уже лег в  постель,
открылась потайная дверь, ведущая в его комнату, и она неожиданно  появилась
перед ним.
   Герцог ожидал ее появления, хотя и не таким образом.
   - Вы, конечно, знаете, - предупредил его в Лондоне лорд Кастлерой, -  что
царь нанимает самых красивых женщин Санкт-Петербурга шпионить за  английским
послом и нашими эмиссарами, которых мы направляем в Россию.
   Он заметил улыбку герцога и добавил:
   - Конечно, для вас это не новость, Уэлминстер.
   - Знаю, что раньше это случалось,  -  заметил  герцог.  -  Я  наслышан  о
красоте женщин при русском дворе и с нетерпением жду встречи с ними.
   - Будьте осторожны! - предостерег его секретарь по иностранным делам.
   - Чего же мне нужно остерегаться? - поинтересовался герцог. - Того, что я
выдам государственные тайны? Я  подозреваю,  что  они  и  так  уже  известны
русским. Или того, что я влюблюсь и потеряю голову?
   - Последнее совершенно не входит в мои планы, - с  иронией  заметил  лорд
Кастлерой.
   Перед отъездом в Россию герцог собрал сведения о людях, принадлежавших  к
дипломатическим кругам, поэтому знал историю, связанную  с  первым  заданием
Екатерины Багратион.
   Княгиня была наполовину русской, наполовину полькой, и в ее  жилах  текла
королевская кровь. В двадцать лет она вышла замуж за генерала,  который  был
намного старше ее. Молодая женщина сразу же  стала  играть  в  высшем  свете
заметную роль. Она была очень  умна  и  красива,  а  незначительная  примесь
монгольской крови придавала ей особое восточное  очарование  и  выделяла  ее
среди множества придворных красавиц.
   Именно царь порекомендовал министерству иностранных дел использовать  эту
энергичную и очаровательную молодую женщину как шпионку.
   Ей  было  приказано  познакомиться  с  князем  Меттернихом,   австрийским
посланником в Дрездене. Русские дипломаты, находившиеся в Вене, уверяли, что
он имеет гораздо больше влияния, чем это можно было  предположить,  учитывая
его молодость и невысокий пост.
   Российские  дипломаты  в  своих  секретных  донесениях   называли   князя
Меттерниха, тогда еще никому не  известного  молодого  человека,  доверенным
лицом австрийского императора. Считали, что именно он способствовал  падению
Тугута.
   Княгиня Екатерина, молодая,  очаровательная,  за  чьим  невинным  личиком
скрывался проницательный ум, посетила дипломатическую миссию в Дрездене. Как
раз в тот момент, когда слуга открывал ей двери, князь Меттерних оказался  в
холле.
   Он ждал курьера от императора и вдруг  на  пороге  темного  холла  увидел
изящную женскую фигуру, освещенную солнцем.
   На женщине было модное платье из  тонкого  муслина.  В  лучах  солнца  ее
фигура  вырисовывалась  сквозь  почти  прозрачный  материал   и   напоминала
прекрасную мраморную статую.
   На несколько мгновений князь Меттерних лишился дара речи.
   Позже он сказал своему другу, а тот пересказал герцогу:
   - Она была похожа на прекрасного обнаженного ангела.
   Молодой австриец и русский тайный агент с первого взгляда  полюбили  друг
друга.
   Об этой  страстной,  всепоглощающей  и  неистовой  любви  заговорил  весь
Дрезден.
   Через три месяца после знакомства  с  князем  Меттернихом  Екатерина  уже
ждала от него ребенка.
   Об этом шептались, спорили, обсуждая снова и снова. Высказывали множество
предположений о том, что же произойдет дальше.
   Царь  приказал  во  что  бы  то  ни  стало  сохранить  репутацию   своего
прекрасного агента. Генералу Багратиону пришлось сообщить  о  том,  что  его
жена ожидает ребенка, а после рождения дочери  он  официально  признал  свое
отцовство. Это оказался прекрасный выход из создавшегося положения,  и  двор
признал новорожденную. Ребенка отдали жене князя  Меттерниха,  терпеливой  и
понимающей женщине, обожавшей своего мужа.
   Князя  Меттерниха  совершенно   не   волновали   внебрачные   дети,   его
интересовало  только  продолжение  этой  любовной  связи.  Безразлично,  что
говорят люди. Главное - не допустить публичного скандала.
   Теперь, десять лет спустя после победы над  самым  выдающимся  дипломатом
Европы, каким стал Меттерних, герцог заранее был уверен,  что  царь  выберет
именно Екатерину Багратион, чтобы она добилась новой победы, но  теперь  уже
над ним, герцогом Уэлминстером.
   Он знал, что  русской  секретной  службе  известна  его  разборчивость  в
отношении женщин, что он самый желанный жених в Англии  и  что  перечисление
его любовных связей заняло бы много томов дипломатического архива.
   В то же время он считал знакомство с опытной в любовных делах  Екатериной
очень приятной частью своей поездки.
   Герцог становился довольно безжалостным, когда речь шла о его интересах.
   Если женщина ему не нравилась или не соответствовала его  требовательному
вкусу, он не раздумывая мог закрыть перед ней дверь или даже выгнать  ее  из
постели.
   Но Екатерина возбуждала его, ее тело, как до него считали  многие  другие
мужчины, было совершенным.
   Искра страсти, проскочившая между ними, разгорелась в пламя. Они лежали в
огромной резной позолоченной кровати.  Комнату,  отделанную  на  французский
манер, украшали бесценные картины, приобретенные  во  Франции  по  поручению
Екатерины  Великой.  Герцог  подумал,  что  Екатерина  Багратион   прекрасно
смотрится в этой роскошной обстановке.
   В то время, когда Екатерина завоевала сердце князя Меттерниха,  она  была
еще очень молода.  После  замужества  Меттерних  наверняка  стал  ее  первым
любовником.
   Но теперь, думал герцог,  она  расцвела  и  превратилась  в  великолепную
женщину, подобную хорошо отполированному драгоценному  камню  без  малейшего
изъяна, вызывавшую не только восхищение, но и пробуждавшую желание,  Немалое
удовольствие герцог  получал  также  от  остроумных  словесных  поединков  с
Екатериной, в которых они как бы бросали вызов друг другу. Ему  нравились  и
чисто женские уловки, с помощью которых она пыталась превратить его в своего
раба.
   Сейчас она лежала на подушках, и ее  изящные  руки  с  длинными  пальцами
медленно натягивали простыню  до  самого  подбородка,  прикрывая  обнаженное
тело.
   Это движение казалось по-детски невинным, и все-таки это  было  движение,
полное соблазна, хорошо продуманное и, вероятно,  отрепетированное,  так  же
как и ее походка балерины. Герцог замечал и ценил артистизм ее приемов.
   - О чем вы думаете, Екатерина, когда не "работаете"? - спросил он.
   Княгиня посмотрела на него, обдумывая  ответ,  и  решила,  что  не  будет
делать вид, будто не поняла намека, скрытого в его вопросе.
   - Сейчас я думаю только о вас, - мягко сказала она, - и совсем  забыла  о
себе.
   "В это очень трудно поверить, дорогая Екатерина,  -  улыбнулся  про  себя
герцог. - Ты для этого слишком умна и хитра".
   Герцог посмотрел на отделанные золотом и бриллиантами часы,  стоявшие  на
каминной полке.
   Огромные залы Зимнего дворца, занимавшие три этажа и протянувшиеся  почти
на полмили, украшало несколько сотен прекрасных  часов  -  часть  коллекции,
собранной Петром Великим.
   - Уже пять часов,  -  заметил  герцог.  -  Через  четыре  часа  я  должен
завтракать с царем. А до завтрака намерен немного поспать.
   По тону его голоса Екатерина поняла, что уговоры бесполезны.
   Она улыбнулась, поднялась с постели и, словно не  замечая  своей  наготы,
подошла к креслу, на которое, придя в комнату герцога, бросила свой атласный
пеньюар, отделанный кружевами.
   Несмотря на рождение ребенка,  тело  ее  все  еще  было  похоже  на  тело
прекрасного  обнаженного  ангела,  как  описывал  его  в  свое  время  князь
Меттерних.
   Екатерина накинула пеньюар и надела бархатные домашние туфельки, расшитые
жемчугом.
   - Хороших вам снов, мой обожаемый  англичанин!  -  сказала  она.  -  Буду
считать часы до новой встречи, до того мгновения, когда снова смогу целовать
вас.
   Княгиня одарила его чарующей улыбкой и направилась к выходу.  Она  нажала
потайную кнопку, стена раздвинулась, и  не  оглядываясь  женщина  шагнула  в
темноту. Затем стена опять встала на прежнее место.
   Герцог посидел некоторое время, затем лег в постель и  закрыл  глаза,  но
вскоре понял, что не сможет уснуть.
   Мозг его продолжал работать. Но думал он  не  о  Екатерине  и  не  об  их
страстном свидании. Его мысли были заняты другим: огромная армия  Наполеона,
насчитывающая шестьсот тысяч человек, угрожает  Москве.  Смогут  ли  русские
противостоять ей?
   Однако, рассуждал герцог, треть солдат наполеоновской армии -  рекруты  с
захваченных  французами  германских   территорий.   Вряд   ли   они   готовы
пожертвовать собой ради славы Бонапарта.
   Приехав в  Санкт-Петербург,  герцог  узнал,  что  царь  Александр  крайне
удивлен известием о намерении Наполеона направить свои войска на  древнюю  и
святую столицу России. Русский царь и представить себе не мог, что император
Франции может задумать поход на Москву. Мысль о  предстоящей  войне  ужасала
его.
   Счастье для России,  что  русскую  армию  на  этот  раз  поведет  не  сам
Александр, сказал себе герцог.
   Как военачальник он имел настолько дурную славу,  что  ему  приписали  бы
любую неудачу русских.
   Сестра царя, будучи в полном отчаянии, написала  ему  письмо,  в  котором
говорила о том, о чем никто другой не осмелился бы сказать:
   "Ради бога, не бери на себя командование  армией.  Сейчас  нельзя  терять
времени, нужно срочно назначить такого командующего, который пользовался  бы
доверием солдат, а ты такого довершу них не вызываешь".
   Удивительно, но царь внял мольбам своей сестры и, оставив армию, вернулся
в Санкт-Петербург.
   Всюду он слышал критические замечания в  адрес  высшего  командования,  и
всюду говорили о Кутузове, одно имя которого оказывало на  людей  магическое
воздействие.
   Александр не верил  в  Кутузова.  Он  воспринимал  его  как  человека  из
прошлого века, но решил подчиниться требованию народа и при  встрече  сказал
герцогу:
   - Народ хочет Кутузова! Я назначил его главнокомандующим. Что же касается
меня, я умываю руки.
   Герцог понимал, что  царь  чувствовал  себя  оскорбленным,  так  как  ему
предпочли генерала, которому уже шестьдесят семь лет и  которого  он  считал
ленивым, распущенным и не разбирающимся в современных приемах ведения войны.
   Однако от придворных герцог узнал, что  Кутузов,  несмотря  на  все  свои
недостатки, обладает умом и здравым смыслом и имеет опыт ведения войны.
   - Он действует не спеша, но упорен  в  достижении  поставленной  цели,  -
сказал  герцогу  один  пожилой  государственный  деятель.  -  Он  ленив,  но
проницателен, холоден, но опытен.
   Всю эту информацию в зашифрованном виде герцог  со  специальным  курьером
отправил в Лондон. Он считал, что премьер-министр и секретарь по иностранным
делам сумеют использовать данные сведения.
   - Россия - страна неожиданностей, - рассуждал герцог. - По крайней  мере,
жизнь здесь не назовешь скучной и однообразной.
   Он знал, что развлекается в свойственной ему несколько циничной манере, и
с этой мыслью уснул.

***

   В девять часов утра герцога пригласили в личные апартаменты Александра I.
   Чтобы попасть туда, ему пришлось пройти, как ему показалось, не одну милю
по великолепным, роскошно убранным залам.
   Герцог  ожидал   увидеть   подобную   роскошь,   потому   что   богатство
Санкт-Петербурга и великолепие его зданий были  излюбленной  темой  бесед  в
великосветских гостиных Лондона.
   Царица Елизавета приказала снести деревянный Зимний  дворец,  построенный
еще при Петре Великом. По ее приказу  архитектор  Растрелли  за  восемь  лет
возвел на площади в два миллиона квадратных футов здание, заключавшее в себе
более тысячи просторных залов, каждый из которых поражал своим убранством.
   Царица Екатерина, придя к власти, приказала построить летнюю  резиденцию,
которая должна  была  затмить  Версаль,  а  в  Санкт-Петербурге  она  велела
пристроить к огромному Зимнему  дворцу  еще  три  здания,  одно  из  которых
получило название Эрмитаж.
   Здания соединялись зимними садами, обогреваемыми в холодное  время  года,
где среди деревьев и кустов порхали экзотические птицы.
   Царица направила в Париж, Рим и Лондон своих эмиссаров следить  за  всеми
торгами предметов искусства, и они приобрели для  нее  множество  прекрасных
картин великих мастеров, таких, как Рембрандт, Тьеполо, Ван Дейк и Пуссен.
   Герцог  бегло  разглядывал  эти  шедевры,  а  мысли   его   были   заняты
наступлением Бонапарта.
   "Жаль, - подумал он, -  если  богатства,  которые  я  здесь  вижу,  будут
потеряны для потомков".
   Герцог подошел к апартаментам царя, и стоявшие в карауле гвардейцы отдали
ему честь. В гвардейцы набирали самых высоких солдат из всех полков.  Одетые
в белые лосины, ботфорты и медвежьи шапки, они выглядели очень  внушительно,
а воротники и манжеты их мундиров украшало золотое шитье.
   Царь уже ждал герцога. Высокий, светловолосый, очень красивый -  понятно,
почему русские видели в  Александре  сказочного  богатыря,  который  пришел,
чтобы спасти их ото всех бед.
   В 1801 году, когда Александру было двадцать четыре года и состоялась  его
коронация, один остряк в Сент-Джеймсе  заметил:
   - Его  предшественником  был  человек,  убивший  его  деда  ,  на  коронацию  его
сопровождал человек, убивший его отца, а преемником будет  человек,  который
без колебаний убьет его самого.
   Один из близких друзей царя рассказал  герцогу,  что,  узнав  о  страшной
смерти отца, Александр расплакался.
   - У меня нет сил править страной, - всхлипывая, сказал он жене.  -  Пусть
кто-нибудь другой займет мое место.
   Герцог считал, что царя преследует  видение  задушенного  Павла.  Он  уже
достаточно изучил Россию, чтобы понять: русские в душе могут  страдать  так,
как люди другой национальности страдать не в состоянии. Герцог уже несколько
лет был лично знаком с царем и замечал, что тот  часто  испытывает  страшные
душевные муки, которые, похоже, с возрастом только усилятся.
   В это утро царь  выглядел  расстроенным,  и  по  его  голосу  можно  было
догадаться, что он близок к истерике.
   - Новости плохие, очень плохие! - поздоровавшись, сказал он герцогу.
   - Что вам удалось узнать, ваше величество? - спросил герцог.
   - Бонапарт продолжает свой поход на Москву,  -  произнес  царь  и  тяжело
вздохнул.
   Казалось,  ему  пришлось  совершить  над  собой  огромное  усилие,  чтобы
произнести эти слова.
   - Одному богу известно, правда ли это. Никто  толком  не  знает,  что  же
происходит на самом деле.
   Герцога не удивило это заявление царя.
   Связь  между  армией  и  царем  была  очень  плохой,  сведения  поступали
нерегулярно, и на  них  нельзя  было  положиться.  Вообще  в  России  герцог
наблюдал много странных, по его понятиям, вещей.
   Царь и герцог сели за стол. Как обычно,  к  завтраку  подали  три  разных
сорта хлеба, в том числе калачи.
   Калач  -  белая  булка,  легкая  как  пух.  Ели  ее  горячей.  Воду   для
приготовления теста привозили из Москвы-реки.  Эта  традиция  сохранялась  с
прошлого века.
   За завтраком царь, вместо того чтобы продолжить разговор о  войне,  начал
цитировать Библию.
   Заметив удивление герцога, он пояснил:
   - Вчера мне сообщили, что князь Александр Голицын, которого  я  всю  свою
жизнь считал верным другом, - предатель.
   - Не может быть! - воскликнул герцог, хорошо знавший князя.
   - Сначала я тоже не хотел этому верить, - возразил Александр,  -  но  мой
осведомитель сообщил, что князь строит новый великолепный дворец, в  котором
он собирается принимать Наполеона.
   - Неужели вы  воспринимаете  эту  нелепую  выдумку  всерьез?  -  удивился
герцог.
   - Я немедленно отправился с визитом  к  Голицыну  и  прямо  спросил  его,
почему он строит дво