.,  вести  себя  подобным
образом? Мне бы не хотелось, чтобы в будущем он считал, будто его заловили.
   - Нельзя? - удивился лорд Фаркуар. - Помню, как мой брат говорил мне, что
его не волнуют женщины, что его привлекают только книги. А потом одна  очень
красивая девушка с такими же, как у тебя, глазами  стала  постоянно  просить
его  перевести  с  латыни  названия  цветов   и   растений,   которыми   она
интересовалась. И кончилось это тем, что в один  прекрасный  день  мой  брат
забыл о книгах и обнаружил, что зеленые глаза гораздо более занимательны.
   - Так вот как маме удалось выйти замуж за папу! - воскликнула Фенелла.  -
А сейчас, дядя Родерик, она знает латынь не хуже, если не лучше, чем он.
   - Ну естественно! - согласился лорд Фаркуар. -  Большинство  мужчин,  моя
дорогая Фенелла, приходится убеждать, или, скажем, склонять  к  женитьбе.  В
конце концов ведь так много преимуществ в  том,  что  ты  свободен  брать  и
выбирать.
   Фенелла тихо вздохнула.
   - Мне хочется быть  уверенной..,  совершенно  уверенной..,  что  Периквин
действительно.., любит меня, - прошептала она.

***

   Одеваясь на следующий вечер на бал у вдовствующей маркизы Харрингтонской,
Фенелла чувствовала себя такой несчастной, что вряд ли ее унылый вид мог  бы
привлечь хоть чье-нибудь внимание.  Даже  новое  платье  из  белого  атласа,
отделанное такими прекрасными кружевами, что можно было подумать,  будто  их
соткала волшебница, не вызывало на ее лице улыбки.
   Она поступила точно так, как ей велел ее дядя вчера вечером, и теперь  ей
казалось, что его совет был гибельным.
   Лорд Корбери приехал к Королевскому Павильону после  обеда  с  некоторыми
другими гостями, приглашенными  принцем-регентом.  Фенелла  видела,  как  он
входил в экзотично обставленную  Китайскую  гостиную,  и  слышала,  как  его
королевское высочество, который относился  к  Периквину  с  большим  теплом,
радушно приветствовал его.
   Но Фенелла притворилась, будто не заметила  появления  лорда  Корбери,  и
сделала героическое усилие сконцентрировать свое внимание  на  том,  что  ей
говорили маркиз Харрингтон, сэр Николас и лорд Уорчестер.
   Закончив светскую беседу с его  высочеством,  лорд  Корбери  огляделся  в
поисках Фенеллы и, заметив ее в дальнем конце комнаты, обратил внимание, что
она весело смеется над тем, что рассказывал ей  один  из  сопровождавших  ее
молодых людей.
   Улыбка исчезла с его губ, а между глаз пролегла глубокая  складка,  и  он
начал пробираться к ней через толпу, состоявшую из самых знаменитых людей  в
Англии.
   Не успел он сделать пару шагов, как его кто-то окликнул,  и  чья-то  рука
легла ему на локоть.
   Он оглянулся и увидел Хетти. Она была просто великолепна в бледно-голубом
платье, которое очень шло к ее глазам,  и  с  мягкими  золотистыми  волосами
цвета  спелой  пшеницы.  Яркие  губки  Хетги  были  недовольно  надуты,  что
придавало ее лицу вызывающее выражение.
   - Я слышала, что ты приехал в Брайтон, - вкрадчиво проговорила она, - и я
ожидала, что увижу тебя гораздо раньше сегодняшнего вечера.
   - Извини меня, Хетти, - сказал лорд Корбери, - но мне надо  поговорить  с
Фенеллой.
   К удивлению красавицы Хетти, Периквин быстро развернулся и отошел от нее,
и она осталась стоять, изумленно глядя ему вслед.
   Ловко  увернувшись  от  нескольких  приятелей,  желавших  втянуть  его  в
разговор, лорд Корбери  приблизился  к  Фенелле.  С  возгласом  радости  она
обернулась к нему.
   - Периквин! Какой сюрприз! - воскликнула она. - Я даже не знала,  что  ты
приехал в Брайтон.
   С  некоторым  неудовольствием  лорд  Корбери  заметил,  что  сегодня  она
выглядела совершенно по-другому по сравнению с тем,  когда  он  видел  ее  в
последний раз. Ее темно-рыжие волосы были искусно уложены по последней  моде
и обрамляли ее личико, с которого, как  он  отметил,  исчезли  веснушки.  Ее
кожа, которая раньше была скрыта старыми,  выношенными  платьями,  оказалась
жемчужно-белой  и   проявилась   во   всем   своем   великолепии   на   фоне
бледно-зеленого газового платья, сверкавшего при малейшем движении.
   Раньше лорд Корбери никогда не  замечал,  какая  у  Фенеллы  изумительная
фигура. Теперь же, когда ее талия была туго обтянута  корсажем,  что  только
начинало опять входить в моду,  а  великолепный  покрой  платья  подчеркивал
превосходную  форму  груди,  стало  очевидным,  что  у   нее   действительно
совершенные пропорции.
   - Когда же ты приехал? - спросила Фенелла. -  Как  ты  проводил  время  в
Йоркшире?
   - Вот об этом я и хочу тебе рассказать, - глухим голосом проговорил  лорд
Корбери.
   - Конечно, я с удовольствием выслушаю твой рассказ, - сказала Фенелла,  -
но, боюсь, сейчас я не смогу - я уже обещала следующий танец.
   - Этот танец обещан мне, - сообщил маркиз.
   Фенелла улыбнулась ему.
   - Я не забыла об этом, - ответила она, глядя ему в глаза.
   - А следующий - мне, - вмешался сэр Николас. Фенелла взмахнула ручкой.
   - Я не осмелюсь разочаровывать этих джентльменов, Периквин.
   - Ни в коем случае, - сказал лорд Уорчестер, - у нас есть  все  права  на
это! Уверяю тебя, Корбери, мы все  объединимся,  чтобы  предотвратить  любые
поползновения и вмешательство с твоей стороны.
   Молодые люди рассмеялись, и Фенелла  заметила,  как  губы  лорда  Корбери
плотно сжались.
   Она оперлась на предложенную маркизом руку и направилась в  бальный  зал.
Оглянувшись, она увидела, что лорд Корбери смотрит ей вслед, и  если  бы  не
уверенность в правильности  совета  ее  дядюшки,  она  ринулась  бы  к  нему
навстречу, чтобы сказать,  что  он  может  танцевать  с  ней  всегда,  когда
пожелает!
   Узнав, что лорд Корбери рано покинул Королевский Павильон, Фенелла тут же
пожалела, что не поддалась  охватившему  ее  порыву.  Она  ожидала,  что  он
обязательно заедет к ней на следующее утро, однако он  не  появился  в  доме
лорда Фаркуара ни днем, ни вечером.
   - Неужели его можно так легко сбить с толку? - спрашивала себя Фенелла. -
Если так, то он.., не любит меня по-настоящему.
   Ее любовь к нему была подобно непреходящей боли в сердце.
   Как бы ни была она весела, каким бы стремительным  ни  было  ее  победное
шествие по бальным залам, каждую ночь, укладываясь в постель, она  думала  о
Периквине, тосковала по нему, зная, что чувства, которые он всколыхнул в  ее
душе, столь глубоки, столь всеобъемлющи, что с каждым  днем  боль  в  сердце
становилась все сильнее.
   - Я люблю его.., я люблю его, - шептала она в подушку.
   Когда  первые  лучи  солнца  пробирались  в  ее  комнату,  ею  овладевало
единственное желание - опять оказаться в Прайори, надеть свои старые платья,
приняться за уборку комнаты Периквина, погладить его галстуки - вернуться  к
своей повседневной работе, которую она делала для него с тех пор, когда  они
были детьми.
   И в то же время ее успех в свете дал  ей  ощущение  уверенности  в  себе,
которого у нее никогда не было,  и  гордость,  заставившую  ее  понять,  что
любовь Периквина должна быть столь же глубокой, как и ее, иначе они  никогда
не познают истинного счастья.
   Она много раз слышала, как он превозносил Хетти. Неужели возможно,  чтобы
он чувствовал подобное и по отношению к ней, Фенелле?
   До сегодняшнего дня этот вопрос так и остался без ответа.
   Часы  так  медленно  сменяли  друг  друга,  что  каждая  минута  казалась
вечностью, а Периквин все  не  появлялся.  Фенелла  погрузилась  во  тьму  и
отчаяние, которые окутали ее подобно густому туману.
   - Он  любит  тебя,  -  попытался  утешить  ее  лорд  Фаркуар,  когда  она
поднялась, чтобы переодеться к обеду.
   - Тогда у него.., странная манера.., показывать это, - вздохнула Фенелла.
   - Возможно, он появится сегодня на балу, - предположил лорд Фаркуар.
   - Надеюсь, - с несчастным видом пробормотала Фенелла.
   Горничная предложила ей лечь, но она чувствовала себя такой  подавленной,
и только какая-либо деятельность, только движение могли спасти ее:  не  было
ничего хуже, чем лежать в темноте и думать о Периквине.
   Парикмахер, который должен был уложить ей волосы, пришел  рано,  так  как
ему еще нужно было успеть к огромному количеству своих клиенток.  После  его
ухода Фенелла надела свое новое платье. Она подумала, что  никогда  ни  одно
платье, купленное для нее лордом Фаркуаром, так не шло ей.
   Оно было отделано ниткой жемчуга, которая  застегивалась  вокруг  шеи,  и
бриллиантовой брошью, приколотой к корсажу.
   Фенелла посмотрела на себя в зеркало, и ей страшно захотелось,  чтобы  ее
увидел Периквин. Однажды, когда она была одета  в  зеленое  платье,  которое
когда-то носила его мама, он сказал ей, что  этот  цвет  оттеняет  ее  кожу.
Благодаря жемчугу и крохотным бриллиантам, обрамлявшим кружево  на  корсаже,
ее кожа казалась полупрозрачной - именно этого безуспешно пытались  добиться
многие светские красавицы.
   Главным, что делало внешность Фенеллы неординарной, были  ее  темно-рыжие
волосы, и у нее возникло страстное желание, чтобы  Периквин  наконец  понял,
что теперь она уже не боится сопоставления с Хетти.
   Почему же он не пришел увидеться с ней?
   В течение всего дня она уже тысячу  раз  задавала  себе  этот  вопрос,  и
сейчас, стоя у окна и глядя, как солнце прячется за горизонтом, она спросила
себя, не приведет ли сегодняшняя ночь к закату ее желаний и надежд.
   Раздался стук в дверь ее спальни.
   - Экипаж  подан,  мисс,  и  его  светлость  просит  вас  спуститься  вниз
немедленно, так как лошади свирепые, и грум с трудом удерживает их.
   - Так рано! - воскликнула Фенелла.
   Однако несмотря на свое удивление она схватила атласную шаль, отороченную
лебяжьими перьями, л последовала за лакеем вниз.
   Как непохоже на дядю, подумала она, что он хочет прибыть на обед так рано
- ведь обычно они приезжали перед танцами. Потом  она  вспомнила,  что  дог"
вдовствующей маркизы находился не в Брайтоне, а на некотором  расстоянии  от
него. Было бы невежливо опаздывать, и  Фенелла  решила,  что  лорд  Фаркуар,
очень пунктуальный в подобных вопросах, должно быть, точно рассчитал  время,
которое уйдет на дорогу.
   Лакей впереди нее шел очень быстро, даже слишком быстро  с  точки  зрения
приличий, и Фенелла вспомнила, что его только  недавно  приняли  на  работу.
Старый дворецкий, который служил у лорда Фаркуара несколько лет, уже не  раз
высказывал свои подозрения, что этот лакей берет чаевые с гостей.
   В вестибюле никого не было, что опять крайне удивило Фенеллу, потому  что
обычно там  находился  дворецкий  и  еще  два  лакея,  чтобы  провожать  его
светлость к экипажу.
   Лакей открыл дверь, и снаружи Фенелла увидела не тот большой  экипаж  для
официальных визитов с гербовым щитом на дверце, в котором ее дядюшка  обычно
отправлялся на вечерние приемы, а очень изящную двуколку, запряженную парой.
Это был совершенно новый вид экипажей, который только недавно вошел в моду и
славился, насколько знала Фенелла, своей быстроходностью.
   Чехол был поднят, и  хотя  она  знала,  что  ее  дядя  часто  сам  правит
лошадьми, она удивилась, почему он собирается править ночью.
   Потом она подумала, что, должно  быть,  дом  вдовствующей  маркизы  стоит
гораздо дальше от Брайтона, чем ей казалось.
   Грум, придерживая дверцу, помог ей взойти по  лесенке.  Наклонив  голову,
чтобы забраться под чехол, Фенелла воскликнула:
   - Мы с вами никогда раньше не ездили в такой двуколке,  дядя  Родерик,  я
даже не знала, что она у вас есть.
   Она собралась было сесть, но в это мгновение лошади рванули вперед, и она
рухнула на сиденье.  Тогда  она  посмотрела  на  кучера,  которым,  как  она
предполагала, был ее дядюшка, и увидела лорда Корбери.
   - Периквин! - вскричала она.  -  Что  ты  здесь  делаешь?  Куда  ты  меня
везешь?
   Она почувствовала, как осела  двуколка,  и  догадалась,  что  на  верхнее
сиденье взобрался лакей, который был скрыт от нее чехлом.
   Но даже это не помешало ей отдаться радостному  чувству,  охватившему  ее
при мысли, что она была наедине с лордом Корбери. Ей стало интересно, каковы
могут быть его последующие действия, и она вопросительно, хотя и с некоторым
беспокойством, взглянула на Периквина.
   У Фенеллы похолодело в груди, когда  она  заметила,  что  на  его  скулах
играли желваки, а губы были плотно сжаты.  Она  слишком  хорошо  знала  его,
чтобы не распознать эти  признаки  если  не  ярости,  то  во  всяком  случае
некоторого раздражения, что  неизбежно  предшествовало  какому-нибудь  спору
или, возможно, ссоре.
   Она глубоко вздохнула и внезапно  почувствовала,  что  лошади  скачут  на
удивление быстро.
   По тому, как накренилась двуколка, когда они  свернули  с  Марин  Парейд,
Фенелла догадалась, что Периквин правит с захватывающей дух скоростью, что в
действительности могло быть очень опасным.
   Лошади, конечно, были свежи, и хотя в двуколку была впряжена только  одна
пара, катилась она очень  легко,  и  временами  казалось,  что  колеса  едва
касаются земли - так высока была скорость.
   - Что происходит? Пожалуйста, Периквин, объясни!  Вы  с  дядей  Родериком
договорились, что ты отвезешь  меня  на  бал?  Он  мне  не  сказал,  что  ты
собираешься это сделать.
   - Я не собираюсь ничего тебе говорить, пока мы не приедем, - ответил лорд
Корбери.
   Его голос звучал сурово и резко, и Фенелла растерянно взглянула на  него.
"Как он красив", - подумала она.
   Она ощутила, как ее сердце замерло в груди от сознания, что она находится
рядом с ним. К тому же ее  любовь  к  Периквину,  как  это  ни  удивительно,
совершенно обессилила ее.
   Действительно, Фенелла была  неспособна  здраво  рассуждать  о  том,  что
происходит или почему Периквин так странно себя ведет.
   Они все ехали и ехали, и Фенелла чувствовала, что  Периквин  выжимает  из
лошадей максимальную скорость, на которую те были способны.
   Она узнала дорогу, по  которой  так  часто  ездила,  и  теперь  она  была
полностью уверена, что они находятся очень далеко от дома, где  устраивается
бал, и едут в Прайори.
   "Почему, - спрашивала она себя, - почему Периквин увез меня из  Брайтона,
и что же он хочет сказать мне такого, чего нельзя было  бы  сказать  в  доме
дядюшки или в любом месте, где бы мы встретились?"
   И все-таки ее очень испугала отражавшаяся на его лице мрачная решимость и
плотно сжатые губы, и она не решилась задавать вопросы.
   Кроме того было достаточно трудно постоянно удерживать равновесие, и  она
сконцентрировала все свое внимание на том, чтобы держаться у стенки  экипажа
и не упасть на Периквина.
   Они  ехали  всего  около  двадцати  минут,  тогда  как  обычно   подобное
путешествие занимало чуть более получаса. Наконец она увидела впереди ворота
Прайори.
   "Итак, я оказалась права, - подумала Фенелла,  -  вот  куда  привез  меня
Периквин".
   Она не могла противостоять радостному чувству, охватившему ее при  мысли,
что он хотел быть с нею вместе в своем доме - и не важно, что он ей скажет.
   Но, к ее полному изумлению, они проехали мимо Прайори,  а  когда  Фенелла
обратила на Периквина вопрошающий взгляд, он направил лошадей  с  дороги  на
прорубленную для телег просеку, ведущую в лес.
   Лошади сбавили шаг, так как начало смеркаться  и  трудно  было  различить
дорогу. Но Фенелла знала этот путь так же хорошо, как тропинки в собственном
саду.
   Она собралась было опять спросить Периквина  о  том,  что  он  собирается
делать. Но не успела она вымолвить и слова, как  впереди  показалась  Лесная
церковь, и Периквин остановил лошадей у самых дверей.
   Фенелла повернулась, чтобы задать готовый сорваться с губ вопрос, но  он,
избегая смотреть на нее, ступил на землю и обошел двуколку, чтобы помочь  ей
вылезти.
   Грум перехватил поводья и, повинуясь жесту лорда Корбери, отвел лошадей в
сторону.
   - Зачем мы сюда приехали? - наконец спросила Фенелла.
   Ее голос дрожал, чему в  некоторой  степени  способствовали  скорость,  с
которой они ехали, и непрекращающаяся все путешествие тряска.
   - Я привез тебя сюда для того, чтобы жениться на  тебе,  -  ответил  лорд
Корбери.
   - Жениться.., на мне! - воскликнула Фенелла.
   - Ты моя! - глухо проговорил он.  -  Ты  всегда  была  моею,  и  если  ты
думаешь, что я допущу, чтобы ты  вышла  замуж  за  кого-нибудь  другого,  ты
жестоко ошибаешься! Ты, Фенелла, согласишься  выйти  за  меня  замуж,  прямо
сейчас, здесь, иначе я заставлю тебя сделать это силой.
   Ее сердце бешено заколотилось, но она не смогла преодолеть любопытства  и
спросила:
   - Как же.., ты.., заставишь меня? Он посмотрел ей в лицо, при этом взгляд
его оставался суровым.
   - Это будет несложно, - медленно проговорил он. - Ты такая  маленькая,  и
мне всегда удавалось заставлять тебя делать то, что я хотел.  К  примеру,  я
увезу тебя в лес и овладею тобой. Тогда у тебя не будет другого выхода,  как
только выйти за меня.
   - Периквин! - У Фенеллы перехватило дыхание. - Как ты можешь говорить мне
такое?
   - Я не намерен спорить с тобой, Фенелла, - сказал он. - Такты выйдешь  за
меня замуж добровольно, или мне придется заставить тебя подчиниться мне?
   Сердце молотом стучало в груди, и в то же время Фенелла  ощущала,  как  в
ней начинает волной подниматься дикий восторг. И дрожащим, но  вовсе  не  от
страха, голосом она мягко проговорила:
   - Я выйду за тебя.., замуж, Периквин.
   Несколько ироничным, как показалось Фенелле, жестом, он  подал  ей  руку,
она опустила свою руку в его, и он повел ее через открытые двери в церковь.
   Внутри царил полумрак, так как деревья загораживали окна,  но  на  алтаре
ярко горели свечи, и рядом стоял старый приходской священник.
   Они приближались к священнику, и их шаги, казалось, звенели  на  каменных
плитах пола. Фенелла вспомнила, как громыхали солдатские сапоги  у  них  над
головой, когда они прятались в склепе.
   Потом  она  вспомнила,  как  ее  поцеловал  Периквин  и  как  ее  охватил
неизведанный ранее исступленный восторг, который  переполнял  ее  настолько,
что она почти  теряла  сознание.  Она  почувствовала,  как  тот  же  трепет,
вызванный на этот раз бушевавшим в ней волнением, охватил все  ее  существо,
заставив ее непроизвольно сжать пальцами его руку.
   Они подошли к старому священнику, он  улыбался  им.  Фенелла  знала,  что
ничто на свете не доставило бы этому старому человеку большего удовольствия,
чем обвенчать двух молодых людей, которых он любил с тех пор, когда они были
детьми.
   Таинство венчания началось, и Фенелла впитывала в себя прекрасные  слова,
соединяющие ее с человеком, к  которому  всю  свою  сознательную  жизнь  она
испытывала глубокое чувство любви. Ей был слышен  раздававшийся  позади  них
стук коготков потревоженных обитателей пустующей церкви и  хлопанье  крыльев
под крышей.
   У  нее  было  такое  ощущение,  будто  она  окружена   толпой   крохотных
свидетелей, которые являлись частью не только леса, но и самого Прайори.
   Лорд Корбери вынул из жилетного кармана кольцо, которое, после того,  как
священник благословил его, надел Фенелле на палец, произнеся при этом:
   - Этим кольцом я сочетаюсь с тобой, своим телом я поклоняюсь  тебе,  всем
моим богатством я одаряю тебя.
   Его голос звучал глубоко и искренне.
   Фенелле показалось, что чаша счастья переполнена, потому что  сейчас  она
стала той, которой всегда мечтала быть - женой Периквина!
   Они преклонили колена. Старый священник благословил их,  и  они  рука  об
руку пошли по проходу.
   Безмолвно Периквин  помог  Фенелле  взобраться  в  двуколку,  сел  сам  и
подобрал вожжи.
   Они тронулись в путь. Фенелле, осознавшей, что на  безымянном  пальце  ее
руки надето обручальное кольцо, все еще слышались слова священника,  которые
он произнес, когда соединил их руки и назвал мужем и женой.
   До Прайори было недалеко. Лорд Корбери остановил лошадей у самых  дверей,
которые оказались открытыми. Он опять  помог  Фенелле  сойти,  и  когда  они
поднялись по лестнице в холл, он