еще  не  разработанные  природные
ресурсы. Но одного, моя милая Орина, нам все-таки  не  хватает:  хороших
мозгов.
   - Как раз этого у тебя предостаточно, папа - ответила девушка.
   - Хотелось бы так думать... Но я всего лишь один из миллионов в  этой
огромной стране. Нам нужна; неравнодушная, энергичная молодежь,  которая
захочет донести звезды и полосы нашего флага в каждый уголок  мира,  как
сделали это англичане.
   Орина знала об этом из  книг,  убедительными  были  и  географические
карты: половина материков на них была окрашена в красный цвет,  то  есть
входила в состав Британской империи.
   - Я знаю, кем тебе надо быть,  папа.  Ты  должен  стать  президентом!
Тогда ты сможешь вдохновить гораздо больше людей,  и  все  последуют  за
тобой, - воодушевленно говорила Орина.
   - А это и есть моя конечная цель,  -  улыбаясь,  ответил  Дейл.  -  Я
человек дела; именно деловые люди, а не болтуны должны  сделать  Америку
великой державой.
   Поезд набирал скорость, и Орина вновь  и  вновь  повторяла  под  стук
колес: "Разве справедливо, что папа погиб - ведь он так нужен всем  итак
много еще не сделал? Осталось слишком мало тех, кто смог  бы  продолжить
его дело".
   Орина немного сомневалась в правоте своих слов, но  в  то  же  время,
вспоминая юношей, которые во время танца просили ее руки, она  понимала,
как далеко им было до отца.
   "Я никогда не выйду замуж, -  мысленно  произнесла  она  фразу,  днем
раньше сказанную Хоффману. - Будет лучше, если я стану расширять  папину
империю. Я сделаю ее такой могущественной, что, если б отец был жив,  он
бы гордился мною и не пожалел, что у него не было сына".
   Конечно, ей очень нелегко  будет  этого  добиться  по  одной  простой
причине - она женщина.
   Американская женщина может быть боссом  у  себя  дома  и  только  там
указывать своему мужу.
   Но уж коль дело хоть немного коснется  бизнеса,  никто  не  будет  ее
слушать.
   Двери офисов и контор наглухо закрыты для нее.
   "Может, с помощью Бернарда я смогу изменить это?" - размышляла Орина.
   Потом она задумалась - а так ли уж сильно ей этого хочется?
   Определенного ответа не было.
   Девушка вообще не имела понятия, чего  именно  она  хочет  достичь  в
жизни, к каким вершинам стремиться.
   Хотя, нет, одно она знала  точно:  она  не  намерена  проводить  свои
лучшие годы в бессмысленных, легковесных развлечениях, в среде  светской
элиты Лондона и Нью-Йорка.
   Поезд продолжал равномерное движение, унося ее  от  суетной  жизни  и
мучительных проблем, которые тем не менее не  покидали  ее  и  во  время
путешествия.
   Так в раздумьях Орина просидела до  вечера,  пока  не  подошло  время
перейти в спальное купе вагона.
   Майами был необычайно красив в лучах утреннего солнца.
   Именно таким и ожидала его увидеть Орина.
   Около вагона уже  стояла  коляска;  прямо  с  перрона  она  доставила
девушку  вместе  с  гувернанткой  в  гавань,  где   ждала   яхта   Дейла
Вандехольта.
   Она только что была спущена на воду после тщательного осмотра.
   Ей не нашлось бы равной среди  самых  больших  и  самых  великолепных
частных яхт, и это не было для девушки секретом.
   Капитан Беннет с легкостью подхватил ее багаж.
   Орина медленно прошла по трапу.
   Два молодых офицера помогли подняться миссис Карстрайт,  за  что  она
очень вежливо поблагодарила их, умиляя мягким южным выговором.
   - Рад видеть вас, мисс Орина, - приветствовал девушку Беннет.
   - Я тоже, капитан.
   - Ну а теперь меня интересует, куда мы поплывем, - улыбнулся Беннет.
   - Из одного конца мира в другой, - в тон ему ответила Орина,  -  хотя
мистер Хоффман предлагал мне поплавать по Мексиканскому заливу.  Что  вы
на это скажете?
   - Я как раз об этом и  думал,  погода  прямо-таки  предназначена  для
такого путешествия, и я не помню, чтобы вы  посещали  Мексику  вместе  с
вашим отцом. Так что, по моему разумению, вам должно там понравиться.
   - Ну и прекрасно, - кивнула Орина. - К тому же мы не спешим и по пути
сможем останавливаться там, где нам понравится, не так ли?
   -  Конечно,  ведь  мы  будем  проплывать  мимо  маленьких,  но  очень
живописных пляжей и заливов; уверен, они вас заинтересуют. Где  скажете,
там и остановимся, - добродушно сказал капитан.
   - Спасибо, - кивнула Орина. - И еще мне  хотелось  бы  осмотреть  эти
изумительные новые приборы, которые есть на яхте.
   - Да, это, пожалуй, вас удивит, - с гордостью сказал Беннет. - Только
ваш отец мог додуматься до такого  чуда  техники,  ничего  подобного  не
увидишь ни на одной яхте.
   Через полчаса они покинули гавань.
   Кто бы мог поверить, что она  путешествует  одна  на  таком  огромном
судне, если, конечно, не считать миссис Карстрайт!
   Окажись на ее  месте  ее  ровесницы,  большинство  из  них  наверняка
захотели  бы  взять  с  собой  Молодого  человека,  чтобы  танцевать   и
флиртовать с ним.
   А она, войдя в каюту, обставленную по последнему слову моды, подумала
- какое счастье, что она здесь одна!
   Вскоре постучался капитан; он спросил Орину, не хотела бы она  занять
каюту своего отца, самое просторное помещение на судне.
   Но девушка предпочла остаться в своей, небольшой, но очень  миленькой
и уютной. Она создавалась специально для нее, и Орина  пребывала  там  с
самого первого путешествия.
   При жизни Мюриэл у отца была другая яхта.
   Они много проплавали на ней, но после смерти жены Дейл продал  судно,
которое долгие годы, было для него яхтой счастья и любви.
   Через некоторое время он заказал новую, гораздо большую.
   Орина понимала его.
   На этом новом судне он не так  страшился  того  одиночества,  которое
охватывало его на борту старой яхты, потому  что  там  не  было  Мюриэл,
Сейчас, думая об этом, Орина невольно сравнила любовь своих родителей  с
чувствами молодых людей, предлагавших ей руку и сердце.
   Это было несопоставимо.
   Ее родители, казалось, с самого рождения принадлежали друг другу.
   Их любовь, такая всепоглощающая и безумная, не позволяла думать о них
по отдельности.
   Их чувства сложно было объяснить словами.
   Теперь Орина осознала, какую любовь она хотела бы  испытать  в  своей
жизни, и в полумраке каюты спрашивала себя, как могла прийти ей в голову
мысль о браке с человеком вроде Клинта Хантера.
   Орина пыталась не думать об этом, но как-то сам собой вспоминался тот
день, когда прогремел выстрел.
   Она должна? чувствовать себя виноватой.
   Однако можно ли считать,  что  она  поступила  не  правильно,  честно
отказавшись от брака с нелюбимым мужчиной,  который  оказался  настолько
глуп, что в ответ на это решил лишить себя жизни?
   "Если он повел себя таким образом, то не исключено, что могут быть  и
другие, сталь же малодушные юноши".
   Эта мысль испугала ее.
   Орина поняла, что чувство страха будет  неотступно  преследовать  ее,
если кто-нибудь еще осмелится предложит ей руку и сердце.

***

   Провожая Орину, Хоффман  на  станции  сказал  ей,  что  справлялся  о
здоровье Клинта Хантера.
   "Он провел спокойную ночь, - сообщил Бернард, - и хирурги уверены, он
проживет еще сто лет, хотя сейчас  понадобится  некоторое  время,  чтобы
рана затянулась".
   В его голосе чувствовалось неуважение к Хантеру, к  его  поступку,  я
это не ускользнуло от Орины.
   Она была согласна с тем, что невозможно уважать человека,  способного
причинить совершенно неоправданную боль не только себе,  но  и  девушке,
которую якобы любит.
   "Нет, я совсем не ненавижу Клинта,  -  рассуждала  она,  уже  сидя  в
каюте, - я презираю его, как презирала бы  любого  мужчину,  который  не
может достойно пережить неудачу. Так, как сделал бы это отец".
   Потом  Орина  вспомнила,  ради  чего,  собственно,  пустилась  в  это
плавание, - разумеется, чтобы отвлечься от всяких навязчивых мыслей.
   И как бы ни было сложно, она должна этого добиться.
   Но сейчас девушке казалось, будто все вокруг причиняет ей боль.
   Разумом она понимала, что это просто шок от случившегося  с  ней,  но
чувства не хотели подчиняться разуму. Поэтому боль не проходила.
   Невозможно было поверить, что отца нет в соседней каюте.
   Она инстинктивно порывалась  побежать  к  нему,  рассказать  о  своих
чувствах.
   Потом неумолимая реальность возникала, с беспощадной отчетливостью, и
тогда Орине хотелось верить, что существует другой  мир,  где  отец  все
видит не слышит и готов помочь, ей в любую минуту.
   А что, если нет?
   Что, если то, к чему он стремился всю жизнь, не более чем иллюзия,  и
после всего достигнутого он стал просто бездыханным телом, покоящимся  в
земле церковного кладбища.
   Девушка чувствовала, как все внутри нее  протестует  против  подобной
бессмысленности жизни.
   Общеизвестно, что большинство людей неверующих считают, будто  смерть
- это конец всего.
   "Какая мне разница, - заявила как-то одноклассница Орины, - что будет
после того, как я умру. От того, что я буду сидеть на  берегу  лазурного
моря и слушать гнусавые арфы ангелов, мне не станет легче".
   Орина тогда согласилась с ней.
   А вот другая, более умная ее подруга, сказала:
   "Все верования, включая самые древние, утверждают, что смерть  -  это
еще не конец. А многие  восточные  религии  вообще  говорят,  что  после
смерти человек перевоплощается в другом теле".
   "Ну и что из этого, - возразила ей тогда третья. - Я сомневаюсь, буду
ли намного счастливее, если  окажусь  в  теле  древнего  римлянина  или,
например, в теле африканского аборигена".
   Орина  тогда  посмеялась  над  словами  соучениц,  но  подсознательно
чувствовала значимость той дискуссии для себя.
   "Может, в этом путешествии я  найду  ответ  не  только  на  жизненные
вопросы, но и на вопрос о смерти", - подумала она и впервые после  того,
как у, нее на глазах стрелял в себя Клинт, заплакала.
   Она плакала не из сострадания к нему, а от жалости к себе.
   Она плакала потому, что осталась жить на земле, на которой больше нет
ее отца.
   А он так нужен ей!
   - Папа! Папа! - кричала она в темноту. - Как  ты  мог  бросить  меня?
Почему я не могу быть  с  тобой,  где  бы  ты  ни  был?  Неужели  ты  не
понимаешь, я совсем одна.., совсем  одна,  и  мне  так  необходима  твоя
помощь!
   Сама того не замечая, она говорила вслух громким голосом,  и  горючие
слезы беспрерывно текли по ее щекам.
   Когда она немного успокоилась, вокруг царила  полная  тишина,  только
волны бились о борт яхты.

Глава 3

   В течение следующих двух  дней  они  медленно  и  спокойно  плыли  по
Мексиканскому заливу.
   Но к вечеру третьего дня небо заволокло пеленой, начинался  небольшой
шторм, и капитан взял курс на берег.
   Они переночевали в небольшой  безымянной  бухте,  а  наутро,  еще  до
завтрака, отправились в дальнейший путь.
   Миссис Карстрайт появлялась только к обеду.
   Все остальное время она или отдыхала у себя в каюте,  или  сидела  на
палубе, подставив под ноги маленькую скамеечку.
   Во время  обеда  было  непривычно  тихо,  и  Орина  наконец  решилась
спросить:
   - С вами все в порядке, миссис Карстрайт?
   Мне кажется, вы несколько бледны.
   - У меня все хорошо, дорогая,  -  улыбнулась  гувернантка.  -  Просто
последнее врем" меня беспокоили какие-то странные боли, но ты же знаешь,
я не люблю, когда доктора начинают возиться со мной.
   - Да, отец тоже этого не любил, - сказала Орина, - но я думаю, если у
вас боли, следует обратиться к специалисту.
   - Ну что ты, у меня же есть таблетки,  они  помогают  мне  уснуть,  а
когда я сплю, боль отступает, - проворчала миссис Карстрайт. - И  больше
мне ничего не нужно, никаких докторов.
   Она говорила так уверенно, что Орина решила больше  ей  не  надоедать
своими вопросами.
   Оставалось лишь надеяться, что  ничего  серьезного  со  старушкой  не
происходит.
   Она помнила, как не любил отец больных людей на судне.
   Поэтому он всегда настаивал, чтобы Орина не  брала  с  собой  никаких
служанок, а сама обслуживала себя в путешествии.
   Но миссис Карстрайт!
   С ней раньше никогда не было никаких проблем.
   Лишь теперь Орина  вдруг  вспомнила,  что  вдова  епископа  неумолимо
стареет.
   "Ей надо быть осторожнее, чтобы не  поскользнуться  и  не  упасть  на
палубе, особенно в такую погоду", - подумала Орина.
   На следующее утро, выйдя  на  палубу,  девушка  увидела  бурлящее  за
кормой море и потому совсем не удивилась, узнав,  что  будет  завтракать
одна.
   - С миссис Карстрайт все в порядке? - поинтересовалась она у стюарда.
   - Я отнес ей завтрак в каюту, но она отказалась есть,  сославшись  на
то, что не голодна. Но я думаю, мисс, вся причина в морской болезни.
   Орина застонала.
   Да, отец был прав.
   Теперь, если миссис Карстрайт не станет лудите, им придется причалить
к берегу и ждать, пока море не успокоится.
   А Орине так нравился поединок волн за кормой.
   Она никогда не страдала от морской  болезни,  ив  любую  погоду  море
манило ее.
   После завтрака она  поднялась  на  капитанский  мостик  поговорить  с
Беннетом.
   - Я боюсь, миссис Карстрайт чувствует себя не очень хорошо,  и,  если
ей станет хуже, полагаю, нам придется зайти в порт.
   - Конечно, мисс, - ответил капитан. - Но, с другой  стороны,  я  горю
желанием проверить, на что  способен  этот  новый  мотор,  установленный
вашим отцом.
   Орина улыбнулась.
   - Вы совсем как мой отец, такой же испытатель технических  средств  в
борьбе с природой.
   Но мы еще не знаем, какая погода в Атлантике, а я думаю, как раз  там
по-настоящему можно проверить мощность мотора.
   - Именно это я и мечтаю сделать, мисс, - согласился Беннет, - но  при
условии, что на яхте не останется слишком уж чувствительных пассажиров.
   Так за разговором незаметно прошло несколько часов, и наступило время
обеда.
   Перед едой Орина решила навестить миссис Карстрайт.
   Спустившись вниз, она встретила стюарда, который  вызвался  ухаживать
за больной: женщиной.
   Он сказал, что гувернантка спит.
   - Вы не беспокойтесь, мисс. Я позабочусь о старой леди, и раз уж  она
уснула, лучше не беспокоить ее.
   Орина подозрительно взглянула на негр.
   - А не дал ли ты ей случайно снотворного? - строго спросила девушка.
   - Нет, что вы, мисс, в этом не  было  никакой  надобности.  Она  сама
принимает таблетки, чтобы избавиться от болей, которые  последнее  время
мучают ее.
   "Не следовало брать ее с собой", - с сочувствием к  миссис  Карстрайт
подумала Орина.
   Но все произошло так стремительно, что она сама ни в  чем  толком  не
разобралась, целиком положившись на Бернарда Хоффмана.
   К тому же она была уверена, что без гувернантки он бы  ее  никуда  не
отпустил.
   После обеда море немного успокоилось.
   Орина попыталась еще раз навестить  миссис  Карстрайт,  но  ей  вновь
сообщили, что та спит.
   Остаток дня Орина провела на палубе, беседуя с капитаном.
   Он хвалил ее отца за дальновидность в выборе мотора, который и в этом
путешествии показал все свои достоинства. Яхта шла ровно, ни на  фут  не
сбавляя скорости, независимо от величины и силы волн за кормой.
   К вечеру они бросили якорь у скалы, которая защищала от волн и ветра,
и Орина спокойно пошла спать.
   Утром, проснувшись, она увидела Джеймса, поднимавшего занавески: в ее
каюте.
   Какой открылся прекрасный вид на море!
   Стюард заметил, что она уже не спит, и тихо сказал:
   - Боюсь, у меня плохие новости, мисс Орина, но, прошу, не  принимайте
их слишком близко к сердцу.
   - Говори же, что случилось? - встревожилась она.
   - Старая леди умерла сегодня ночью во сне, - пробормотал Джеймс.
   - О Господи, не могу в это поверить! - воскликнула девушка.
   - Она совсем не мучилась, улыбка застыла  на  ее  губах.  Думаю,  она
знала, что врата рая открыты для нее.
   Стюард поклонился и вышел из каюты.
   Когда за ним закрылась дверь,  Орина  вскочила  с  кровати,  натянула
платье и поспешила к миссис Карстрайт.
   Джеймс уже скрестил ей руки  на  груди  и,  по-видимому,  расчесал  и
уложил ей волосы.
   На губах покойной действительно была улыбка.
   Орина  не  могла  отвести  взгляд   от   безжизненного   тела   своей
гувернантки, потом упала на колени и стала молиться.
   Позже, когда она шла к себе в каюту, ее не покидало чувство  вины  за
смерть этой милой женщины, без всяких колебаний согласившейся  на  столь
длительное, тяжелое для нее путешествие.
   Но,  вспомнив,  как  не  любила  миссис  Карстрайт  докторов,   Орина
подумала, что, возможно, старая леди и сама предпочла бы умереть здесь.
   Вопрос о наследстве миссис  Карстрайт  разрешился,  слава  Богу,  еще
давно.
   У нее не  было  никаких  родственников,  и  все  свое  состояние  она
завещала одному из детских приютов Нью-Йорка.
   "Наверное, такой смерти я могла бы пожелать себе", - подумала Орина.
   Однако она все еще в какой-то степени чувствовала себя  ответственной
за случившееся.
   В эти минуты беспомощности хозяйки судна  капитан  представлял  собой
надежную опору.
   - Вы не должны винить себя, мисс Орина, - рассудительно сказал он.  -
Единственная ошибка в том, что миссис Карстрайт должна была сказать  вам
о своем недуге до того, как поднялась на борт яхты.
   - Придется ли нам теперь возвращаться обратно? - нервничала Орина.  -
Думаю, гаи зеты могут заинтересоваться  смертью  миссис  Карстрайт,  она
ведь была вдовой епископа Нью-Йорка. Им будет  также  любопытно,  почему
она умерла в море, на  яхте,  :в  обществе  восемнадцатилетней  девушки,
которая неведомо зачем отправилась  в  путешествие  в  разгар  светского
сезона.
   Орина тяжело вздохнула.
   Она была уверена, что газеты каким-нибудь образом  свяжут  смерть  ее
старой гувернантки с выстрелом Клинта Хантера у нее в комнате.
   Как будто прочитав ее мысли, капитан сказал:
   - Мистер Хоффман настаивал на том, чтобы ваше путешествие длилось как
можно дольше, поэтому я думаю, мисс Орина, самым лучшим  решением  будет
похоронить миссис.
   Карстрайт в море.
   Орина с удивлением посмотрела на него.
   - Вы думаете, такое возможно сделать? - растерянно спросила она.
   - А почему бы нет? - ответил Беннет. - Как капитан этого судна я имею
право в случае необходимости  и  хоронить,  и  женить  пассажиров,  и  я
абсолютно уверен, никто не  будет  искать  миссис  Карстрайт  до  вашего
возвращения в Нью-Йорк.
   Орина согласилась, что это наилучший вариант в сложившейся ситуации.
   В то же время она не могла избавиться от  чувства  вины  за  то,  что
слишком мало уважения и скорби будет выказано к бедной миссис Карстрайт.
   Капитан направил яхту в открытое море,  и  уже  через  полчаса  берег
исчез за голубой дымкой.
   Погода разгулялась, волны успокоились, - от яркого  солнечного  света
вода  была  застлана  золотистой   дымкой,   все   вокруг   блестело   и
переливалось.
   Тело миссис Карстрайт завернули в белый холст и покрыли  сине-красным
флагом со звездами.
   Капитан провел  короткую  погребальную  церемонию,  и  тело  медленно
соскользнуло в воду.
   Раздался прощальный залп из ружей, и море  с  благодарностью  приняло
миссис Карстрайт.
   Это был простой, необременительный  ритуал,  и  Орина  подумала,  что
именно так следовало бы попрощаться и с ней.
   Она вспомнила, с каким шумом и помпой проводились похороны ее отца.
   Отпевание проходило в маленькой церкви, всего в миле от ранчо.
   Резной гроб везли на подводе, запряженной шестью лучшими лошадьми.
   Весь гроб был усыпан цветами.
   Впереди, под руку с Бернардом Хоффманом, шла  Орина,  затем  все  его
секретари и менеджеры.
   За ними тянулась скорбная процессия - это были  люди,  работавшие  во
владениях Дейла Вандехольта;
   Один из них вел под уздцы его любимого жеребца.
   Вся церковь была, в цветах.
   Люди, прибывшие с разных концов страны, заполнили ее  до  отказа,  но
большинство даже не попали внутрь.
   Они простояли всю церемонию на улице, сквозь  открытые  двери  слушая
голос священника и трогательное звучание хора.