ара тут  же  взвились
бы от негодования, но это меня мало заботило.
   - И вы.., вы думали, что я соглашусь?
   - Я очень опасался, что вы откажетесь.
   - О, дорогой Пьер! Неужели  вы  предполагали,  что  я  откажу  вам  в
чем-нибудь?
   - Однажды вы мне уже отказали.., неужели не помните?  -  произнес  он
многозначительно.
   Она спрятала свое личико на его плече, испытав смущение.
   - Мне нелегко признаться вам, как часто я горько сожалела о том,  что
была так глупа.
   - Нет, вам не в чем себя винить. Вы были  абсолютно  правы.  Я  понял
ваши чувства, хотя и  не  сразу.  Наша  любовь  была  так  прекрасна,  и
совершенна, и так чиста, что преждевременная  близость  могла  запятнать
ее. Вы были абсолютно правы, отказывая мне, дорогая Заза.
   Тогда Заза вновь подняла голову и широко открыты ми, полными нежности
глазами взглянула на него снизу вверх. А его глаза в лунном  свете  тоже
были большими, несколько изумленными, как будто  он  видел  перед  собой
сказочное существо.
   Ее губы опять требовали поцелуя, но прежде Пьер, слегка  улыбнувшись,
сказал:
   -  Но  теперь,  по-моему,  моя  драгоценная,   в   наших   отношениях
установился полный порядок, мы ведем себя по правилам, и никто не  может
нас упрекнуть.
   - Но я.., боюсь, - сказала Заза.
   - Боитесь? - удивился он.
   - Все так замечательно,  что  мне  просто  не  верится  в  реальность
происходящего. Слишком  уж  все  хорошо...  В  любой  момент  все  может
обрушиться, под нами может взорваться бомба, потому что.., потому что...
- тут голос ее жалобно задрожал, - сказкам не место в реальной жизни...
   - Ничего подобного, - возразил Пьер. - Мы в силах сделать нашу  жизнь
чудесной сказкой. Единственный взрыв, который нам угрожает, - это  взрыв
нашей любви.
   - Как хорошо, что вы верите в счастливый конец.
   - Конечно, я верю в него, - заявил Пьер. - Потому что я буду защищать
вас, заботиться о вас, быть  вашим  ангелом-хранителем  до  конца  наших
дней.
   Заза в порыве нежности еще крепче прижалась к нему.
   - Как скоро мы можем пожениться?  -  спросила  она.  -  Я  все  время
откладывала свадьбу, но теперь все изменилось, и я хочу  стать  вашей..,
женой.
   -  Я  не  намеревался  обвенчаться  с  принцессой  Марией-Селестой  в
Мелхаузене. По законам моего государства, свадьба  должна  состояться  в
моей столице. Но теперь; конечно, я готов хоть завтра идти под венец.
   -  Тогда  мы  оба  должны  поговорить  с  моим  отцом.   После   того
исчезновения  из  дворца,  когда  я  была  в  Париже,  он  стал  холодно
относиться ко мне, ожидая, видимо, любой выходки. Так  что,  думаю,  мой
папаша будет просто счастлив передать меня на попечение мужа.
   Принц согласно кивнул, а Заза тут же поинтересовалась:
   - Но вы, Пьер, до сих пор не сказали мне, что вы делали в Париже и  в
чем заключалась ваша работа на полицию.
   - Нам вообще предстоит еще многое узнать друг о друге, - сказал Пьер.
- Сейчас, когда я обнимаю вас, то чувствую огромное облегчение от  того,
что мне не придется выдержать бой со своим собственным премьер-министром
и государственным советом. Когда я объявил им, что  собираюсь  заключить
морганатический брак, они пришли в такой ужас и  так  разгневались,  что
тут же подали в отставку всем кабинетом.
   - И все-таки вы не ответили на мой вопрос, - настаивала Заза.
   - Все очень просто. Я предложил помощь французским  властям,  которые
находились в паническом состоянии из-за атак анархистов  А  поводом  для
этого послужило то, что я был причастен к символизму.
   - Какая здесь может быть связь?
   - Я знал, что анархисты используют символизм как прикрытие для  своих
тайных сборищ в Париже  и  других  европейских  городах.  А  так  как  я
пользовался  некоторой  известностью  на  юге  Франции  благодаря  своим
стихам, президент, с которым  я  был  хорошо  знаком  и  чью  кончину  я
оплакиваю до сих пор, попросил меня узнать, какая  из  организаций  этих
людей представляет реальную опасность для конституционного строя.
   Пьер горестно вздохнул и продолжил:
   - Сади Карно был удивительно справедливым и  великодушным  человеком.
Он не желал,  чтобы  пострадали  те,  кто  не  приносит  никакого  вреда
обществу, и всей душой ратовал за свободу слова  и  свободу  мысли.  Его
взгляды были сродни взглядам вашего уважаемого учителя.
   Заза с восхищением посмотрела на Пьера.
   - Как вы храбры, Пьер Если бы такие  личности,  как  Пужье,  Лорен  и
Бюссе, заподозрили вас, та не преминули бы... - чу она осеклась.
   - Да, конечно. Они бы избавились от  меня  немедленно!  -  согласился
Пьер. - Но немного риска всегда присутствует в нашей  жизни,  делает  ее
более интересной. Кроме того, с  некоторыми  суждениями,  высказываемыми
символистами, я был полностью согласен.
   - Вы тоже ратуете за свободу мысли?
   - Да, я верю в эти идеалы... - И тут он улыбнулся.  -  Я  целиком  за
свободу, но не за абсолютную. Во всяком случае, хорошенькие и  неопытные
молодые девушки должны пользоваться свободой в разумных пределах.
   - И вы собираетесь запереть меня в золоченую клетку? -  с  недоверием
спросила Заза. - Если так.., то я откажусь.., выйти за вас замуж.
   - Неужели я позволю вам сделать это? - спросил Пьер,  крепче  обнимая
ее. - Поверьте, что после того, как я нашел вас, я уже  не  позволю  вам
убежать от меня никогда.
   Он прижимал ее к себе так сильно, что Заза ощущала биение его сердца.
А ее сердце билось точно  в  такт  с  ним,  и  ей  показалось,  что  они
превратились в единое существо.
   И все-таки ей захотелось проявить какую-то свою волю, и она  невнятно
пробормотала:
   - Я бы хотела после нашего замужества,",  иметь  право  на  некоторую
свободу мышления.
   - Вполне возможно, что я разрешу вам иногда  совершать  эксцентричные
поступки, - с усмешкой произнес Пьер, -  но...  -  Он  сделал  паузу,  -
никогда  больше  я  не  позволю  вам  гулять  по  Парижу  одной  или   в
сопровождении беспомощного старика, который не в  состоянии  следить  за
такой хорошенькой девицей. А уж тем более не разрешу целоваться  вам  на
берегу Сены с незнакомыми молодыми людьми.
   - Это нечестно, - запротестовала Заза. -  Вы  же  знаете,  что  я  не
целовалась ни с  кем  до  вас.  И  вы  знаете..,  что  я  позволила  вам
поцеловать себя только потому.., что я принадлежала  вам  уже  до  этого
полностью.
   - Неужели вы сразу влюбились в меня? - спросил он, и в голосе его  не
было иронии. Наоборот, ему нравилась ее искренность.
   - Разве вы не поняли этого сразу? Я  стала  частью  вас,  как  только
увидела вас впервые. А когда мы расстались, я ощутила, что  все  во  мне
умерло.
   В ее голосе слышалась  такая  боль,  что  ему  ничего  не  оставалось
сделать, как покрыть поцелуями ее лоб, щеки и снова коснуться ее губ.
   - Мне кажется, что я любила вас еще до  нашей  встречи  миллион  лет.
Неужели вы подумали, что я раздаю так легко свои поцелуи?
   - Нет-нет, дорогая, я так не подумал. Но предупреждаю, что буду очень
ревнивым мужем. Если вы взглянете на какого-либо мужчину своим  чарующим
взглядом, то тут же я заключу вас в одну из башен  своего  замка,  и  вы
будете встречать рассветы и закаты только через решетку. А я лично  буду
приносить вам пищу... И никаких служанок и наперсниц.
   Заза радостно рассмеялась.
   - Это будет самое сладостное заключение. Ни один узник  на  свете  не
мечтал бы о таком счастье. Я хочу видеть только вас и больше никого.
   - Если это правда, если ваша любовь настолько  сильна,  то  я  просто
унесу мою Заза на руках прочь отсюда в  свое  герцогство  Валуар,  и  не
будет никакой свадьбы, освященной римской  церковью,  и  пусть  негодуют
граждане Мелхаузена, лишенные угощения и развлечений.
   - Папа будет в ярости! - воскликнула Заза, но тут же перестала думать
об этом, когда вновь почувствовала прикосновение его губ.
   - Я люблю тебя, я люблю тебя безумно... - шептал Пьер. - Какое  чудо,
что на месте Марии-Селесты оказалась ты, Заза!
   - А вместо принца Аристида я обрела тебя, мой возлюбленный Пьер!
   И когда он снова попытался ее поцеловать, она еще успела прошептать:
   - Как мне повезло, что я попала в Париж!



   Барбара КАРТЛЕНД
   ОПАСНАЯ ПРОГУЛКА


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   В надежде получить хорошее место осиротевшая Юдела приезжает в Лондон
Лорд Джулиус обещал ей  свою  помощь,  и  доверчивая  девушка  не  сразу
понимает, что стала жертвой торговца  "живым  товаром".  В  ужасе  Юдела
бежит из дома разврата и ищет  защиты  у  благородного  джентльмена,  не
подозревая, что это старший брат лорда Джулиуса.

Глава 1

1820 год

   Герцог Рэндольф Освестри покидал свой дом, отправляясь на  Парк-стрит
в самом отвратительном расположении духа. Усаживаясь  в  фаэтон,  он  не
переставал думать, что совершает величайшую  глупость,  согласившись  на
этот визит.
   Он принял решение отправиться  к  леди  Марлен  Келстон  лишь  только
потому, что за последние двадцать четыре часа ему трижды  доставляли  от
нее  послания,  причем  в  каждом  последующем  содержалось  все   более
настоятельное требование о немедленном свидании. Герцог не  представлял,
что могло побудить ее посылать подобные грозные письма после  того,  как
они окончательно расстались почти три месяца тому назад.
   Его  весьма  бурный,  но  непродолжительный  роман  с   леди   Марлен
завершился, как и следовало ожидать, унизительной и скандальной  ссорой,
сопровождаемой взаимными желчными упреками и оскорблениями,  после  чего
он уразумел, какого же свалял дурака, связавшись с этой жуткой особой.
   Леди Марлен, уже два сезона подряд блиставшая, затмевая  всех  прочих
дам, на вечерах в Сент-Джеймсском дворце, обладала необычайно вздорным и
в то же время непреклонным характером.
   Близкие друзья герцога предостерегали его:
   - У всех Келстонов в жилах течет дурная кровь.
   Герцог теперь был вынужден признать, что  приятели  оказались  правы.
Сойдясь с леди Марлей, он познал на собственном печальном опыте, как и в
чем проявляется эта пресловутая дурная кровь  и  какое  воздействие  она
оказывает на характер и поведение некоторых женщин.
   Впрочем, на внешней привлекательности этот наследственный порок никак
не отражался, а полное пренебрежение его обладательницы  условностями  и
правилами приличия даже добавляло  ей  шарма  в  глазах  увлеченного  ею
герцога.
   В то время, когда герцог воевал в рядах  армии  маршала  Веллингтона,
она уже побывала замужем, но ее супруг, раненный  под  Ватерлоо,  вскоре
скончался от последствий этого ранения, и вот уже три года, как она была
свободна.
   С трудом выдержав положенный  срок  траура,  леди  Марлен  ворвалась,
будто огненный  метеор,  в  жизнь  большого  света  и  пользовалась  там
несомненным успехом. Ее красота завораживала,  и  когда  она  соизволила
положить глаз на герцога, то, разумеется, он был обречен.
   Но уж, конечно, Рэндольф Освестри никак  не  мог  ожидать,  что  леди
Марлен окажется таким кровожадным чудовищем и буквально через  несколько
дней он ощутит, какой тяжести камень повесил сам себе на шею.
   Но  если  леди  Марлен   отличалась   исключительной   твердостью   и
упрямством, то герцог ей ни в чем  не  уступал.  Вскоре  он  должен  был
отпраздновать свое тридцатилетие, и опыт  общения  с  женщинами,  самыми
разными по характеру и положению, у него имелся немалый.
   За ним охотились, гонялись, заманивали в ловушки с того момента,  как
только он покинул стены школы. Ибо не было в стране  более  вожделенного
жениха для родителей девиц на выданье, обладающего такой привлекательной
внешностью, таким огромным состоянием и столь блестящим титулом.
   Однако ему удавалось каждый раз вовремя  ускользнуть  из  нежных,  но
цепких объятий, а строгие  требования  которые  он  предъявлял  к  своим
любовницам, позволяли ему очень быстро избавляться от них. Об  этих  его
талантах уже ходили разговоры, так что даже принц-регент  как-то  сказал
ему в шутку:
   - Ваши победы столь неисчислимы, а связи  столь  кратковременны,  мой
дорогой Освестри, что,  вероятно,  мы  вскоре  будем  вынуждены  ввозить
женщин  для  вас  из-за  границы.  Благо,   что   война   окончилась   и
континентальная блокада больше не будет служить нам помехой.
   Герцог в ответ вынужден был засмеяться. Но  в  глазах  его  мелькнула
грусть, которую принц-регент не заметил.
   Больше всего герцог не любил, когда  вслух  обсуждались  его  амурные
похождения.  Он  не  допускал  в  свою   частную   жизнь   вмешательства
посторонних.
   Но в большом свете, где даже малейший намек на  какой-нибудь  скандал
обсуждался в мельчайших  деталях  и  смаковался  во  всех  подробностях,
человеку с подобной внешностью,  как  )  герцога,  с  его  положением  в
обществе и богатством скрыть свою частную жизнь от досужих  наблюдателей
было невозможно.
   Одним из поводов для его разрыва с леди Марлен было как раз  то,  что
она слишком много болтала об их связи. Это, с  его  точки  зрения,  было
непростительно.
   Передав поводья своих великолепных лошадей  в  руки  грума,  Рэндольф
Освестри соскочил с подножки фаэтона, не преминув тут же  отметить,  что
блестящие пуговицы на ливрее слуги, встречавшего его у открытых  дверей,
не мешало бы почистить.
   После кончины супруга  леди  Марлен  вернула  себе  девичью  фамилию,
объявив во всеуслышание со свойственной ей беззастенчивостью, что желает
стереть из памяти все  свое  прошлое,  в  том  числе  и  воспоминания  о
покойном муже.
   Вдовы, потерявшие своих  мужей  на  полях  сражений,  которые  и  так
относились к ней с предубеждением, теперь с удвоенной яростью осудили ее
за бессердечие,  хотя,  впрочем,  никто  и  не  ожидал  от  нее  другого
поведения, зная, что она из себя представляет.
   Естественно, что женщине с темпераментом таким, как  у  леди  Марлен,
невозможно было  ограничиться  общением  только  со  своим  покалеченным
супругом. Хоть он получил свою благородную рану на  поле  боя  и  принес
себя в жертву Отечеству.
   Война давно окончилась, и леди Марлен надоело приносить  в  жертву  и
себя. Она хотела как можно скорее насладиться плодами мира.
   -  Для  меня  мужчина  прежде  всего  должен  быть  мужчиной!   -   с
возмутительной прямотой отпарировала леди Марлен, когда кто-то  упрекнул
ее в унижении достоинства и презрительном отношении к калеке супругу.
   Глядя  на  ее  очаровательное  личико  и  пышные  формы,   специально
подчеркнутые  ее  смелыми  туалетами,  никто  из  мужчин  не  посмел  бы
возразить ей.
   "Какого черта я ей понадобился?" - спрашивал себя герцог  по  пути  в
гостиную, куда проводил его дворецкий.
   Герцог прекрасно обошелся бы и без провожатого, потому что  дом  леди
Марлен он знал как свои пять пальцев, ибо за короткое время  близости  с
нею бывал здесь неоднократно,  правда,  чаще  всего  его  ожидали  не  в
гостиной, а в спальне.
   Его всегда поражало, насколько  безвкусно  обставлены  комнаты  этого
дома.  Так  и  хотелось  посоветовать  хозяевам  прибегнуть  к   услугам
полировщика и заново покрыть одряхлевшую мебель лаком.
   Дом принадлежал брату леди Марлен - графу Стенвику. Так как он  редко
посещал Лондон, то конечно, было абсурдно ей самой содержать собственный
дом, тем более что у нее на это не было средств.
   Келстоны всегда нуждались в деньгах, потому что вели образ жизни,  не
соответствующий  их  средствам,  и  леди  Марлен  поддерживала  семейные
традиции.  Но  она  все  же  находилась  в  лучшем  положении,  чем   ее
родственники, потому что ее счета оплачивались поклонниками.
   Дворецкий оставил герцога одного в пустой гостиной, пробормотав,  что
доложит о его прибытии ее сиятельству и с величественным видом удалился.
   Герцог  нетерпеливо  прошелся  несколько  раз   по   комнате,   потом
остановился у камина, продолжая ломать голову над загадкой -  зачем  его
пригласила леди Марлен.
   Когда он получил ее первую записку, то сразу же решил проигнорировать
приглашение своей бывшей любовницы. Второе и третье послания, в  которых
явственней  читалась  угроза,  его  уже  насторожили.  Больше  всего  он
опасался, что, если не откликнется на ее послания,  она  явится  к  нему
сама.
   Так, кстати, она и поступала в прошлом, врываясь в дом  Осверстри  на
Беркли-сквер без приглашения и ставя герцога в неудобное положение перед
его домочадцами, которые ее не уважали и готовы были свое мнение об этой
особе высказать прямо, хотя знали, что этим досадят герцогу.
   Они не позволяли себе произнести  вслух  все  то,  что  вертелось  на
языке, по той простой причине, что побаивались герцога. Он властно  взял
бразды правления в свои руки  после  того,  как  занял  положение  главы
семьи, и во многом изменил свое поведение, расставшись с ролью богатого,
легкомысленного наследника герцогского титула.
   -  Ты  становишься  скучным  и   начинаешь   навевать   тоску   своей
рассудительностью, - дразнила герцога леди Марлен,  раскрывая  чуть-чуть
пухленький ротик и высовывая гибкий, как у змеи,  но  очень  сладкий  на
вкус язычок.
   Так бывало, когда  он  отказывался  посещать  вместе  с  нею  сборища
развязных женщин или личностей с сомнительной репутацией.
   Герцог вспомнил, какие яростные ссоры происходили  у  них  в  постели
после, казалось бы, таких ласковых любовных объятий. И еще раз  напомнил
себе, что больше никогда не попадется в эту ловушку...
   Но тут открылась дверь, и вошла леди Марлен.
   Никакого сомнения не было в том, что она прекрасна.
   Герцог, хотя уже и остыл к леди Марлен, не мог не согласиться с  этим
общим мнением. Ее золотистые  глаза  сверкали,  как  угли  в  камине,  а
бархатные ресницы слегка приглушали это пламя.
   Плавно покачивая бедрами, леди Марлен  приближалась  к  нему,  и  эта
походка не могла вызвать  никакого  другого  чувства  у  мужчины,  кроме
восхищения.
   Подойдя на расстояние, безопасное и  для  нее,  и  для  него,  однако
весьма чреватое взрывом чувственности, она произнесла:
   - Наконец-то ты пришел!
   - Какого черта тебе понадобилось от меня? - грубо спросил герцог.
   - Это очень важно, Рэндольф. Для нас обоих.
   - Хорошо, я слушаю тебя.
   Леди Марлен приняла одну из поз, в которой, как она знала,  выглядела
еще более соблазнительно. Действительно,  герцогу  так  нравился  раньше
этот ее изысканный изгиб шеи и наклон головы.
   - Как ты красив! - сказала она почти шепотом. - Ты выглядишь  гораздо
соблазнительнее всех мужчин, которых я знала. Как жаль, что мы  с  тобой
поссорились...
   - А мне жаль, что я с  тобой  встретился  вновь.  И  я  не  собираюсь
выслушивать от тебя комплименты, - холодно ответил ей герцог.  -  Скажи,
что ты хочешь,  Марлен,  и  я  тут  же  удалюсь.  Две  молодые  лошадки,
запряженные в мой фаэтон, уже застоялись, поджидая меня во дворе.
   - Лошади! У тебя на уме только они. - В ее голосе он расслышал упрек.
- В твоей жизни они значат больше, чем женщины.
   Герцог  промолчал.  Он  решил  выждать  момент,  когда  она  потеряет
терпение и все-таки выскажет  то,  ради  чего  она  так  настойчиво  его
приглашала. Герцога всегда  раздражала  в  женщинах  их  привычка  вести
пустой разговор, ходя вокруг да около.
   Леди Марлен поняла,  что  дальнейшее  промедление  не  пойдет  ей  на
пользу.
   - Я позвала тебя, чтобы сообщить, что у нас будет ребенок.
   На некоторое время герцог онемел. Когда дар речи вернулся к нему,  он
произнес:
   - Почему тебе кажется, что это  сообщение  меня  в  какой-то  степени
затрагивает? Очевидно, что человек, которому ты должна в первую  очередь
сообщить эту новость, - это Чарльз Нейсби.
   - Он уже знает об этом, - откровенно призналась леди  Марлен.  -  Но,
как тебе известно, у Чарли нет ни гроша за душой.
   Губы герцога скривила циничная усмешка.
   - Вряд  ли  ты  рассчитываешь,  что  я  буду  платить  за  постельные
развлечения Чарльза Нейсби.
   - Я не прошу у тебя денег.
   - Тогда чего же