ершенно не похож на своего отца: красивый, хорошо сложенный, при разговоре смотрит собеседнику в глаза, и вообще ни капли не похож на тех щеголей, которых столько видишь вокруг. Честное слово, он мне пришелся по нраву, и я не мог не подумать, что за настойчивостью тех людей что-то кроется. Они его не знают и тем не менее утверждают, что он убил этого адвоката.
     - Так что же, ты считаешь, что он действительно это сделал? - спросил лорд Валкэн.
     - Нет, никоим образом. Но я считаю, что кто-то заплатил тем двоим, чтобы они это сказали, и хорошо отрепетировал с ними их роли.
     - Другими словами, - заметил лорд Валкэн, поднося к губам рюмку, - ты считаешь, что у Брекона есть опасный враг?
     - Да, - подтвердил лорд Милборн, - хотя у меня мало оснований для такого предположения. Я могу только принять на веру слова Брекона, что он не представляет себе, почему кому-то из его знакомых могло прийти в голову прикончить Розенберга и приписать это убийство ему.
     - Он признал, что знаком с убитым?
     - Да, он сказал мне, что имел дело с этим адвокатом и считает его весьма неприятной личностью и мошенником. Он говорил об этом совершенно прямо и откровенно, и у меня нет оснований усомниться в его честности.
     - Нет, нет, конечно, - согласился лорд Валкэн. - Так что твоим вердиктом было убийство, совершенное неизвестной личностью?
     - Совершенно верно. Но, по-моему, этот вердикт выносится сейчас чересчур часто. Слишком многим преступникам мы позволяем уйти безнаказанными и даем им возможность назавтра нанести еще один удар.
     Кэролайн подошла к окну.
     - Значит, вы, дядя Фрэнсис, считаете, что есть вероятность того, что преступник - кто бы он ни был - может еще раз попытаться свалить вину за преступление на лорда Брекона? - спросила она негромко.
     - Да, Кэролайн, - очень серьезно ответил лорд Милборн, - боюсь, что это именно так. Очень жаль, если это случится: мне этот юноша очень понравился.
     - И вы не знаете, - допытывалась Кэролайн, - кто этот опасный враг?
     - Ну, я этого не сказал. У меня есть некоторые подозрения, но ведь это не факты, а человеку в моем положении надо очень осторожно выбирать слова.
     - И кого же вы подозреваете, дядя Фрэнсис? - спросила Кэролайн.
     - Я только что сказал тебе, Кэролайн, что мне надо очень осторожно выбирать слова, - повторил лорд Милборн, отрезая кусок оленины, которую он выбрал из холодных закусок, стоявших перед ним.
     - Ну, дядя Фрэнсис, вы должны нам сказать, - настаивала Кэролайн.
     - Право, Фрэнсис, ты меня заинтриговал, - присоединился к дочери лорд Валкэн. - Я ведь судья в Дувре и тоже часто слышу о подобных делах, но это, пожалуй, во всех отношениях выделяется среди обычных грязных делишек. Скажи нам, кого ты подозреваешь, Фрэнсис. Ты ведь среди друзей.
     - От тебя у меня нет секретов, Юстин, - ответил лорд Милборн. - Но Кэролайн должна дать мне слово, что не будет сплетничать. Женские язычки разносят молву быстрее почты.
     - Обещаю, дядя Фрэнсис, - быстро сказала Кэролайн.
     Лорд Милборн улыбнулся ей.
     - Ну, хорошо. Я расскажу вам все, что знаю. Я слышу много всяких слов от самых разных людей. Как главный судья графства, я должен обращать внимание на то, что мне говорят. Так вот, за последний год я не раз слышал о молодом джентльмене по имени Джервис Уорлингем. Его имя упоминалось несколько раз, когда речь шла о.., как бы это сказать?., непривлекательных случаях, имевших место на различных состязаниях: одурманенном бойцовском петухе, о кулачном бое, в котором одному из участников обещана плата за то, что он даст себя победить, о явном нарушении правил скачек - и каждый раз, когда это происходило, где-то на заднем плане маячила фигура мистера Джервиса Уорлингема. Насколько я знаю, этот же молодой человек играет в карты по высоким ставкам. Он - двоюродный брат лорда Брекона и, кстати, предположительный наследник титула. Конечно, нет оснований считать, что молодой и здоровый лорд Брекон не женится и не обзаведется большой семьей...
     - Но если он не будет столь удачлив, тогда мистер Уорлингем унаследует все, - сухо заметил лорд Валкэн.
     - Вот именно, - согласился лорд Милборн.
     - А как он выглядит? - спросила Кэролайн.
     - Боюсь, что не имел удовольствия с ним познакомиться, - с улыбкой ответил лорд Милборн. - Я помню его отца. Это был смуглый, ужасно вспыльчивый человек, постоянно страдавший от подагры, из-за которой вечно пребывал в ярости. Но его сына я не видел. Не удивлюсь, если узнаю, что он избегает меня - так же как я - его.
     - И вы действительно думаете, что это он убил мистера Розенберга и хотел подстроить так, чтобы за это арестовали лорда Брекона? - в крайнем волнении спросила Кэролайн.
     - Ну, Кэролайн, не пытайся приписывать мне слова, которых я не говорил, - пожурил ее лорд Милборн. - Я только сказал, что имею некоторые подозрения, но не больше.
     - Не надоедай его светлости, Кэролайн, - сказал лорд Валкэн. - Не знаю, куда запропастилась твоя мать.
     Поднимись наверх и постарайся ее найти.
     Кэролайн послушалась. Но когда маркиза, которая замешкалась, руководя сборами, спустилась вниз, Кэролайн ушла к себе в спальню и долго стояла у окна, глядя на море.
     Лорд Брекон был в опасности. Один раз она его спасла: ведь если бы у него в ту ночь не было алиби, ему было бы трудно доказать, что он непричастен к убийству Айзека Розенберга. Что еще хуже, не уведи она его с вырубки, и его нашел бы сэр Монтегю, а при нем обнаружились бы поддельная записка и письма, которые собирался продать адвокат.
     В этом случае ему было бы практически невозможно доказать свою невиновность, и мистер Джервис Уорлингем вполне мог бы рассчитывать, что к нему перейдут и титул, и фамильное имение.
     Следует ли ей предупредить лорда Брекона, что в будущем могут повториться подобные попытки? Но как может она написать ему такое письмо и как объяснит, что столько знает, не выдавая, кто она, и не нарушая обещания, данного лорду Милборну? Каким сложным оказалось это дело!
     Кэролайн вздохнула. Она никак не могла забыть лицо лорда Брекона. Как он был красив, как силен! Лорд Милборн был прав: в нем было что-то, что делало его другим, непохожим на окружающих, заставляло выделяться среди всех. Но что значит его сила перед предательством! Даже самого сильного человека может низвергнуть мерзкий интриган, который не остановится перед любой низостью и преступлением, лишь бы добиться своего.
     "Я должна что-то предпринять", - сказала себе Кэролайн. Но что можно было предпринять, она не знала.
     Мысли ее постоянно возвращались к лорду Брекону. Все время, не занятое помощью отцу и матери или разговорами с лордом Милборном, она думала о нем и об угрожающей ему опасности. Не раз собиралась она признаться лорду Милборну в том, какую роль сыграла той ночью, но ее останавливало опасение, что это мало что изменит. Подозрение с лорда Брекона было снято, и единственное, чего она добьется, - это обнаружит свою собственную глупость: ведь она дала себя провести столь явному проходимцу, как сэр Монтегю Риверсби.
     Лежа без сна, полная беспокойства, как волны, удары которых доносились снизу, от скал, Кэролайн жалела, что не может никому рассказать о своих трудностях и попросить совета. Она была достаточно честной, чтобы признаться себе, что боится возвращаться в Лондон. Ей не хотелось снова видеть сэра Монтегю, и, хотя она не захотела сознаться в этом миссис Эджмонт, ее тревожили сплетни, начавшие ходить о ней.
     Трудно было угадать, что скажет сэр Монтегю.
     Вряд ли он открыл бы всю правду: тогда он выглядел бы довольно глупо. Ведь, зайдя так далеко, он упустил добычу в самый последний момент! Если он признается, его засмеют. Но в то же время он мог причинить ей вред, и Кэролайн прекрасно это знала. То, что она поехала с ним одна, после ужина, само по себе уже было таким нарушением приличий, что вызвало бы глубокое осуждение в обществе.
     - Я была дурой! - громко произнесла в темноте Кэролайн. Но все же раскаяния в случившемся не было.
     Не окажись она в "Собаке и утке", она не встретила бы лорда Брекона. Невозможно было думать о нем и не вспоминать его поцелуй. Это воспоминание заставляло пылать ее щеки , и в то же время ей больно было думать, что он поцеловал Зару - эту странную экзотическую укротительницу тигров - так же легко и, насколько могла вспомнить Кэролайн, с не меньшим энтузиазмом.
     С его внешностью и положением в обществе в его жизни должны быть десятки, если не сотни женщин, и горько было вспоминать его слова о том, что они больше не увидятся.
     В ту ночь Кэролайн узнала ревность и отчаяние, и наутро, когда она вышла попрощаться перед отъездом в Дувр с отцом и матерью, у нее под глазами легли черные тени. Родители решили, что причиной этому, как и объяснением ее апатии и печали, был их отъезд.
     - Постарайся быть хорошей, Кэролайн, - попросила леди Валкэн, отводя дочь в сторону. - Мне очень неспокойно, что мы тебя оставляем, моя дорогая.
     - Не тревожься, мама, - ответила Кэролайн, - поезжай, радуйся жизни и как следует выздоравливай. Если ты будешь волноваться, вся поездка окажется напрасной, а папа так ее ждет.
     - Я знаю, - тихо откликнулась леди Валкэн.
     В капоре, отделанном перьями, она казалась такой молодой и хорошенькой, что трудно было поверить в то, что она - мать семнадцатилетней девушки. Тридцатисемилетняя Серена Валкэн была в расцвете красоты.
     Ее лицо, всегда чудесно спокойное, с ходом счастливых лет наполнялось каким-то необыкновенным светом. В этот день Кэролайн впервые взглянула на нее как на женщину, а не на свою мать, и ей стала понятна всепоглощающая любовь и гордость отца.
     - Желаю тебе хорошо провести время, мама, - сказала она порывисто, - ты этого заслуживаешь. И можешь совсем обо мне не думать. Со мной ничего плохого не случится.
     - Хотела бы я быть в этом уверенной, - тревожно отозвалась леди Валкэн. - Ты такая добрая, Кэролайн, но ты так похожа на отца!
     - И что в этом плохого? - спросила Кэролайн, озорно поблескивая глазами.
     - Качества, хорошие в мужчине, не так привлекательны в женщине, - ответила ее мать. - Когда твой отец чего-нибудь хочет, его упорство может сломить сопротивление целой армии, и ты такая же. Женщины должны быть мягкими, нежными и уступчивыми, а не смелыми, упорными, отважными и отчаянными.
     - А я такая? - спросила Кэролайн.
     - Да, такая, - вздохнула леди Валкэн. - Могу еще добавить: порывистая и импульсивная.
     - Мама, ты несправедлива! - запротестовала Кэролайн.
     - Да, дорогая! Чтобы успокоить меня, обещай, что в мое отсутствие ты будешь стараться быть только женственной. Должно же в тебе быть что-то от меня!
     Кэролайн весело расхохоталась:
     - Боже, мама, ты удивительная! Я буду скромной и хрупкой и постараюсь влюбиться в кого-нибудь столь же властного, как папа.
     - Тебе повезет, если ты встретишь кого-нибудь, кто будет хотя бы наполовину так великолепен, как твой папа, - серьезно отозвалась леди Валкэн. Кэролайн наклонилась, чтобы ее поцеловать, и тут они услышали из холла голос лорда Валкэна:
     - Серена! Ты готова?
     - Пора идти, - сказала леди Валкэн. - До свидания, дорогая, пожалуйста, не забывай то, что я тебе сказала.
     - Я буду по-настоящему женственна, мама, - на щеках Кэролайн появились ямочки.
     Потом, стоя на серых каменных ступенях, она долго махала рукой вслед винно-красной карете, уносившейся по дороге. Стоявшая рядом с ней миссис Эджмонт утерла слезы.
     - Ох, надеюсь, с ними ничего не случится, - сказала она. - Я бы и за сотню гиней не согласилась плыть на одном из этих дымящих пароходов.
     - Ой, а я была бы в восторге! - воскликнула Кэролайн. - Надо быть модной и идти в ногу со временем, кузина Дебби. В конце концов, сейчас 1821 год, а не Средние века. - Испугавшись, что эти слова могли показаться слишком резкими, она взяла старую женщину под руку и добавила:
     - Пойдемте обсуждать планы. Устроимся в комнате для завтрака. Там хорошо и уютно, и мы попросим, чтобы нам принесли шоколада. Я не завтракала: мне было так не по себе оттого, что мама с папой уезжают.
     - Да, и я хотела бы, чтобы они остались, - вздохнула кузина Дебби.
     Кэролайн позвонила, чтобы принесли шоколад, и наполнила чашки миссис Эджмонт и себе. Отпив глоток, она спросила почти мечтательно, занятая своими мыслями:
     - Вы когда-нибудь слышали о лорде Бреконе?
     Миссис Эджмонт быстро поставила чашку, стукнув ею о блюдце.
     - Как странно, что вы меня об этом спросили, Кэролайн. Ведь только вчера, той же почтой, что и письмо от вашей крестной, мне пришло письмо из замка Брекон.
     - Из замка Брекон?! - воскликнула Кэролайн, резко выпрямившись. - Кузина Дебби, с кем вы знакомы в замке Брекон?
     - Я как раз собиралась вам это рассказать, милочка.
     Письмо где-то у меня в ридикюле.
     Она начала копаться в своей голубой бархатной сумочке и так долго не могла найти конверт, что Кэролайн с трудом сдержала возглас нетерпения.
     - А, вот оно! - наконец воскликнула миссис Эджмонт. - Ну-ка, посмотрим. Да, я не ошиблась. Оно из замка Брекон, Какхерст, Кент.
     - Какхерст! - воскликнула Кэролайн. - Так называется местность?
     - Должно быть, - ответила миссис Эджмонт.
     - Это тоже странно... - начала было Кэролайн, но остановилась. - Продолжайте. Расскажите мне об этом письме и от кого оно.
     - Оно от моей очень давней приятельницы, - сказала миссис Эджмонт. - Вообще-то она дальняя родня моего мужа. Милейшая женщина и, конечно, благородного происхождения. Ее зовут Фанни Холл. Она старше меня, но ей никто не делал предложения, и, когда умер ее отец, она осталась в очень стесненных обстоятельствах. Какое-то время она служила гувернанткой, а год назад стала компаньонкой вдовствующей леди Брекон.
     - И что она пишет? - нетерпеливо спросила Кэролайн.
     - Она решила обратиться ко мне, - продолжала миссис Эджмонт, - потому что уходит со своего места.
     По счастливому стечению обстоятельств, ее брат, отправившийся давным-давно в Индию с Ист-Индской компанией, вернулся домой с неплохим состоянием. Он хочет, чтобы милая Фанни вела его хозяйство, и вот, после долгих лет работы в домах чужих людей, она будет иметь счастье обрести свой собственный.
     - Она рассказала вам что-нибудь о замке Брекон и его обитателях? - спросила Кэролайн.
     - Да, она много пишет о вдовствующей леди, - отозвалась миссис Эджмонт. - Она ей предана и очень жалеет, что уходит от нее, но добавляет, что в доме есть другие люди, с которыми ей будет весьма приятно расстаться. Она пишет: "Не буду утомлять вас подробностями, дрожайшая Дебби, но хочу сказать, что сегодня некоторые получают место, предполагающее доверие и ответственность, которыми они всячески злоупотребляют: люди, которые в свете своего поведения недостойны именовать себя дамами".
     - Кто-то вывел ее из себя, - заметила Кэролайн с улыбкой.
     - Конечно, Фанни слишком благоразумна, чтобы называть имена, - отметила миссис Эджмонт.
     - И поэтому письмо очень скучное, - добавила Кэролайн.
     - Не думаю, милочка. Посмотрим, что еще она тут пишет. Ах да: "Слуги постоянно сменяются, и можно ли их винить при данных обстоятельствах".
     - Каких обстоятельствах? - спросила Кэролайн.
     - Она их не называет, милочка, - ответила миссис Эджмонт, просматривая еще раз густо исписанные странички.
     - Просто с ума можно сойти! - пожаловалась Кэролайн. - И это все?
     - Да. Она пишет, что ей жаль уходить, и спрашивает не могу ли я рекомендовать кого-нибудь на ее место, - сказала миссис Эджмонт.
     - Что-о? - быстро переспросила Кэролайн.
     - Она просит меня найти кого-нибудь на место компаньонки вдовствующей леди Брекон, - повторила миссис Эджмонт. - Надо подумать. Знаю ли я кого-нибудь, кто подойдет на это место? Жаль, что эта милая дочь поверенного вашего отца сейчас уже пристроена.
     В прошлом году она искала место, насколько я помню. Но, кажется, сейчас она вполне довольна своей работой.
     Кэролайн вскочила.
     - Подождите минутку, кузина Дебби, - сказала она. - У меня есть идея.., да, прекрасная идея... В самом деле, я знаю, кто вам нужен.
     - Правда, Кэролайн? Кто же это?
     - Э-э.., со мной в школе училась одна девушка...
     Очень славная и весьма мне нравилась.
     - Мне казалось, вы никого не любили в Академии мадам Д'Альбер, - с подозрением проговорила миссис Эджмонт. - Вы пробыли там всего три месяца, Кэролайн, и вернулись домой, уверяя, что ноги вашей больше там не будет. Вы говорили, что к вам там плохо относились.
     - Нет-нет, были и исключения. Может, я так и сказала: тогда меня пугало, что мама будет настаивать, чтобы я проучилась там еще семестр. Я бы этого не вынесла, кузина Дебби! Большинство девушек были чопорные лицемерки - мне они были просто противны! Но там было два или три человека, которые мне нравились, и эта девушка, о которой я говорю, - идеальная компаньонка для вдовствующей леди Брекон.
     - Она хорошего происхождения, Кэролайн?
     - Да, очень, - ответила Кэролайн. - Могу вас заверить, что она родом из очень благородного семейства.
     Она хорошо образована и очень разумна. Пожалуйста, рекомендуйте ее, кузина Дебби. Я буду так рада, если вы это сделаете!
     - Ну, конечно, Кэролайн, если она ваша подруга и ищет место, я сделаю, что могу. Где она сейчас живет?
     Кэролайн сделала глубокий вдох.
     - Вот это самое странное, кузина Дебби. Со мной в школе была еще одна девушка, моя единственная подруга.., если, конечно, не считать той, о ком мы сейчас говорили.., и Хэрриет - так зовут мою вторую подругу - жила в Какхерсте. Я только сейчас вспомнила: ее отец - викарий Какхерста, и за нее в школе платили его покровители. Я никогда не интересовалась, кто они такие, но теперь я уверена, что это была вдовствующая леди Брекон или даже сам лорд Брекон.
     - Но какое отношение ваша подруга имеет к той, другой девушке? - спросила совершенно запутавшаяся миссис Эджмонт.
     - Девушка, которую я вас прошу рекомендовать, сейчас гостит в Какхерсте у Хэрриет! - торжествующе вскричала Кэролайн.
     - Понимаю.., кажется, понимаю. Но все это немного запутано.
     - Да нет же, кузина Дебби! Я только прошу вас, чтобы вы были настолько любезны и написали вашей приятельнице Фанни письмо, упомянув при этом, что рекомендуете весьма подходящую особу, а я напишу моей подруге и расскажу ей о вашей любезной рекомендации. - Кэролайн помолчала, а потом добавила, слегка задохнувшись:
     - Да, я знаю: я туда съезжу, переночую у Хэрриет и сама завезу вашу рекомендацию.
     - Право же, Кэролайн, не вижу нужды в таких крайностях, - запротестовала миссис Эджмонт. - Я уверена, что викарий Какхерста будет смущен вашим визитом, а письмо вполне можно отправить почтой.
     - Но мне будет так приятно повидать Хэрриет - клянусь вам! Пожалуйста, не препятствуйте мне, кузина Дебби. Все решено, и вы совершите очень добрый поступок.
     - Не знаю, что и думать, - миссис Эджмонт пожала плечами. - Я не уверена, Кэролайн, что можно рекомендовать кого-то, кого я ни разу не встречала. С вашей стороны очень мило оказывать ей покровительство, но что о ней известно, например, вашей маме?
     - О, мама ее знает, - поспешно заметила Кэролайн. - Она хорошо ее знает, и она ей очень нравится.
     Миссис Эджмонт улыбнулась.
     - Ну, милочка, это меняет дело. Почему вы мне сразу об этом не сказали? - Немного помолчав, миссис Эджмонт добавила:
     - Может быть, разумнее написать вашей маме и попросить о ее личной рекомендации?
     - Кузина Дебби, ну как мы можем дожидаться?! - с ужасом воскликнула Кэролайн. - Да на это место найдутся тысячи кандидатур, прежде чем мама успеет нам написать!
     - Да, да, конечно! Ну, если вы говорите, что ваша мама знает эту девушку... Она здесь гостила?
     - Да, конечно, - сказала Кэролайн. - И мама, и папа ее обожают и относятся к ней как к члену семьи... можно подумать, что она их дочь. Ну же садитесь и пишите вашей милейшей Фанни, а я отп