уаций.
   Многие поколения виконтов Окли следовали велению разума, а не  сердца
и брали себе в жены девушек, приносивших им большие деньги  или  богатые
земли в качестве приданого.
   Глядя на их портреты, украшавшие стены фамильного  дворца,  виконт  с
присущим ему веселым цинизмом размышлял, что богатство было единственным
достоянием большинства невест, поскольку перед  ним  собралась  обширная
коллекция  женщин  либо  просто  невзрачных  и  бесцветных,  либо  вовсе
безобразных.
   И  нередко,  отдыхая  после  кровавых  сражений  на  горных   склонах
Португалии  или  в  жаркой  и  пыльной  Франции,  он   ловил   себя   на
романтических мыслях, представляя себе свою будущую избранницу.
   Разумеется, он хорошо знал  себе  цену  и  видел,  какое  впечатление
производит его., внешность  на  представительниц  прекрасного  пола,  и,
встречая  нежные  взгляды  юных  и  не  очень  юных  прелестниц,   легко
догадывался о том, как трепещут женские сердца при его приближении.
   И ему хотелось найти жену под стать себе  самому.  Вместе  с  ней  он
рассчитывал произвести на свет таких детей, которые  в  будущем  заметно
улучшили бы галерею фамильных портретов и более радовали глаз  потомков,
чем прежние виконтессы и виконты.
   Красавица Ниоба показалась ему благословенным ответом  небес  на  его
молитвы. Опираясь на свой обширный опыт в любовных делах, виконт  видел,
что его поцелуи приводят ее в экстаз и что в ее глазах появляется особый
блеск, когда она глядит на него, а как раз это ему и было нужно.
   Направляясь в Суррей утром в  понедельник,  он  не  погонял  лошадей,
несмотря на свое нетерпеливое желание увидеть Ниобу. Лошади принадлежали
не ему, а Фредди, и Валайент не мог забыть об этом ни на минуту.
   К тому же он  уверял  себя,  что  послеполуденное  время  -  наиболее
подходящее для того, чтобы явиться к Ниобе с визитом.
   На предыдущей неделе он был занят тем, что продумывал тщательный план
ее побега из родительского дома; и  теперь  во  внутреннем  кармане  его
превосходно сшитого,  облегающего  фигуру  дорожного  сюртука,  счет  за
который,  как  и  многие  другие  счета,  был  пока  неоплачен,   лежало
специальное разрешение архиепископа на их бракосочетание.
   "Сэр Эйлмер, возможно, будет раздосадован, - размышлял виконт, -  но,
раз уж мы обвенчаемся, он ничего не сможет поделать. К тому же  у  Ниобы
есть собственные деньги, которых он никак не сможет ее лишить".
   Одним словом, виконту казалось, что все идет так, как ему и хотелось.
Правда, одна тревожная мыслишка все же продолжала его беспокоить -  ведь
Ниоба  настойчиво  подчеркнула   свое   желание   устроить   грандиозную
свадьбу...
   Ему припомнилось, как однажды  она  заметила,  что  принц-регент  был
гостем на свадьбе одной из ее подруг и что она будет просто в  отчаянии,
если он не осчастливит своим присутствием и ее свадьбу.
   Виконту,   разумеется,    не    раз    доводилось    встречаться    с
принцем-регентом, однако он не испытывал особого желания познакомиться с
ним поближе, так как находил невероятно утомительными затянутые обеды  в
Карлтон-Хаус, а на музыкальных вечерах, обычно устраивавшихся после этих
обедов, он зевал и отчаянно скучал.
   Зато он  вместе  со  своими  приятелями  был  прилежным  завсегдатаем
игральных салонов,  всяческих  увеселительных  заведений  и  выступлений
танцовщиц, нередко присутствуя в  таких  местах  не  только  в  качестве
зрителя;  немалое  удовольствие  он  получал   и   от   так   называемых
"хулиганских вечеринок". Правда, все это стоило,  к  сожалению,  немалых
денег.
   Зато можно было не сомневаться, что скучать там не придется,  так  же
как и на ночном стипль-чезе или  на  скачках  в  Нью-маркете  и  Эпсоне,
завершавшихся, как правило, грандиозными попойками.
   "Я  не  сомневаюсь,  что  его  королевское   высочество   будет   рад
присутствовать на нашей свадьбе", - поспешно сказал  виконт,  зная,  что
именно такого ответа и ожидает от него гордая красавица.
   Говоря  это,  он  прекрасно  отдавал  себе  отчет  в  том,  насколько
сомнительна вероятность присутствия принца-регента на их свадьбе. Тем не
менее он был уверен,  что  найдет  способ,  как  утешить  разочарованную
Ниобу: у него  имелся  огромный  арсенал  методов,  способных  заставить
женщину забыть обо всем на свете.
   Когда же вдалеке показался огромный загородный дворец, принадлежавший
сэру Эйлмеру, нетерпение, сжигающее виконта, изгнало из его сознания все
прочие мысли, и он подхлестнул лошадей, и без  того  резво  бежавших  по
ухоженной и гладкой дороге.
   Красавица Ниоба ждала его в салоне, который мог бы показаться виконту
безвкусным из-за  своей  пышности,  если  бы  влюбленный  повеса  был  в
состоянии замечать что-либо вокруг, кроме предмета своей страсти.
   Его глаза были устремлены только на Ниобу, которая при его  появлении
поднялась со стоявшего у окна стула. Она показалась ему в этот день  еще
красивее, чем обычно.
   Ярко-голубое  платье  под  цвет  ее  удивительных  глаз  подчеркивало
изящные линии ее фигуры. Критическое око могло бы отметить, что  на  ней
было  надето  слишком  много  ювелирных  украшений,  неподобающих  юному
возрасту девушки, однако виконт видел  только  соблазнительные  формы  и
зовущий изгиб ее прекрасных губ.
   Он обнял ее.
   - Нет, нет, Валайент! Что ты! - Ниоба испуганно вскочила со  стула  и
слегка оттолкнула его от себя своими изящными белыми ручками.
   - Что значит "нет"? - удивился виконт.
   - Не нужно меня целовать! Прежде ты должен выслушать меня.
   - Я тоже должен тебе многое сказать, - нетерпеливо воскликнул виконт,
но, желая ей угодить, он заставил себя  сосредоточиться  и  приготовился
слушать; ему даже стало интересно, что за важное  известие  намеревалась
ему сообщить Ниоба.
   - Боюсь, что мои слова сильно тебя огорчат,  Валайент,  однако  мы  с
папой пришли к выводу, что я должна сказать тебе обо всем сама.
   - О чем сказать? - удивленно переспросил виконт.
   Подчиняясь настояниям Ниобы, он  опустил  руки  и  теперь,  с  трудом
сдерживаясь, чтобы не прикасаться к девушке, стоял перед ней, высокий  и
элегантный, горящий от нетерпения и страсти. Ему трудно  было  думать  о
чем-то,  кроме  ее  красоты  и  нежности  ее  алых  губок,  которые  ему
невыносимо хотелось поцеловать.
   - Я должна сказать тебе следующее, - объявила Ниоба. -  Дело  в  том,
что я дала согласие маркизу Портколу стать его женой!
   На мгновение виконту показалось, что до  него  не  доходит  смысл  ее
слов. Как будто она произнесла их на каком-то незнакомом ему языке.
   Но когда он все-таки осознал их значение, то побледнел и  пошатнулся,
как от сильного удара. У него даже перехватило дыхание.
   - Ты пошутила? - с трудом произнес он. -  Но  зачем  ты  так  жестоко
шутишь со мной?
   - Нет конечно  же,  я  не  шучу,  -  ответила  Ниоба,  нахмурив  свой
хорошенький лобик. - Папа в восторге. Наша свадьба с маркизом  назначена
на следующий месяц.
   - Я не могу поверить! - воскликнул виконт.  -  Если  так  решил  твой
отец, нам нужно немедленно осуществить задуманное и подготовить побег!
   Однако,  уже  произнеся  эти  слова,  он  прочитал  на  лице  девушки
отчетливое нежелание куда-либо бежать. И  все-таки  он  должен  был  сам
услышать от нее этот жестокий приговор.
   -  У  меня  есть  специальное  разрешение,  -  продолжал  он.  -   Мы
обвенчаемся, и тогда твой отец уже не сможет отнять тебя у меня.
   - Ах, Валайент! Мне очень жаль," поверь! Я  так  и  знала,  что  тебя
огорчит мое сообщение. Хотя я и люблю тебя и готова  была  бы  выйти  за
тебя замуж, но отказать маркизу никак не смею.
   Виконт тяжело вздохнул.
   - Из твоих слов я понял, - медленно  произнес  он,  и  в  его  голосе
звучала неподдельная горечь,  -  что  ты  играла  мной  все  это  время,
вероятно, приберегая меня  на  случай,  если  что-либо  не  получится  с
Портколом. И теперь, раз он готов взять тебя в жены,  я  стал  лишним  и
меня можно просто отбросить в сторону, как ненужный хлам!
   Произнося эти горькие слова, виконт неожиданно почувствовал,  что  не
ошибся.
   - Мне очень жаль, что все так получилось, - снова повторила Ниоба.  -
Но я надеюсь, что мы останемся друзьями и после того, как я выйду замуж.
   И тут виконт  взорвался.  Валайент  никогда  не  отличался  спокойным
нравом, так же как и многие поколения виконтов Окли. Правда,  он  всегда
прекрасно владел собой и старался сдерживать свой темперамент Но  в  тех
редких случаях, когда его бурному темпераменту  удавалось  вырваться  на
свободу, зрелище это было поистине устрашающим.
   Впоследствии виконт даже не мог вспомнить в подробностях, что  именно
он тогда наговорил Ниобе. Он только сознавал, что, когда он говорил - не
кричал, а именно говорил, с горечью и сарказмом,  так  что  его  обидные
слова хлестали по ней словно удары плетки, - красавица  становилась  все
бледнее и бледнее.
   Когда же она, ничего не ответив, закрыла лицо руками, он  понял,  что
сказал достаточно, и стремглав выбежал из  салона,  охваченный  желанием
немедленно оказаться как можно дальше от этой коварной предательницы.
   И вот постепенно приходя в себя и чувствуя, что он уже может свободно
вдохнуть полной грудью, виконт наконец-то заметил, что крупы его лошадей
все в мыле от бешеной скачки, а у него самого от жары неприятно  взмокла
спина.
   При мысли о жаре он обратил внимание на  незнакомый  шерстяной  плед,
невесть откуда появившийся на дне фаэтона. Вещь была явно  чужой,  да  и
солнечная летняя погода делала ненужным и странным ее присутствие здесь.
   Все еще не придя окончательно в себя после пережитого потрясения,  он
тупо  уставился  на  плед,  удивляясь,  зачем   кому-то   вообще   может
понадобиться плед в фаэтоне в такой жаркий день.  Тут  материя  внезапно
зашевелилась, и виконт в крайнем  удивлении  уставился  на  показавшееся
из-под нее овальное бледное личико. Темные огромные  глаза  взволнованно
смотрели на него в тревожном ожидании.
   - Можно я теперь.., выберусь наружу? - спросил  тихий  голос.  -  Мне
ужасно жарко.
   - Кто вы? - раздраженно воскликнул виконт. - И  какие  черти  занесли
вас сюда?
   Вместо ответа плед откинулся в сторону, и  худенькая  девушка,  почти
девочка, вскарабкалась на сиденье фаэтона рядом с виконтом.
   Платье ее изрядно помялось,  густые  темные  волосы  растрепались,  а
головной убор - давно вышедший из моды капор - болтался на спине на двух
лентах, завязанных под подбородком.
   Виконт продолжал с изумлением смотреть на нее, затем  перевел  взгляд
на лошадей, потом снова на нее и наконец поинтересовался:
   - Я вынужден предположить, что у вас нашлись какие-то  весьма  веские
причины, по которым вы оказались в моем фаэтоне, я прав?
   - Я сбежала.
   - От кого же?
   - От моего дяди Эйлмера.
   - Уж не хотите ли вы сказать, что сэр Эйлмер Баррингтон ваш  дядя?  -
спросил виконт голосом, в котором с новой силой забурлила  стихшая  было
ярость.
   - Да.
   - В таком случае немедленно убирайтесь из моего экипажа! У  меня  нет
ни малейшего желания иметь дело с Баррингтонами до конца своих дней!
   - Я так и думала, что вы это скажете, учитывая все то, что они с вами
сделали...
   - Так и думали? - взревел виконт. - А какое,  собственно,  вы  имеете
отношение ко всему этому?..
   - Никакого, - последовал кроткий ответ, - просто я  долго  наблюдала,
как вас держат на поводке, просто так, про запас, на  тот  случай,  если
маркиз в самый последний момент все-таки сорвется с крючка.
   Эти  слова,  произнесенные  девушкой,  настолько   подтверждали   его
собственные предположения, что ярость вспыхнула в виконте с еще  большей
силой. Он резко натянул вожжи и остановил лошадей.
   - А ну-ка, убирайтесь отсюда! - взревел он. - Убирайтесь с глаз  моих
и будьте вы все прокляты! Да передайте еще своему дядюшке и его коварной
дочери, что я буду проклинать их всю жизнь  и  молить  Бога,  чтобы  они
сгорели живьем в аду!
   Эта бурная вспышка и перекошенное от злости  лицо,  казалось,  должны
были бы напугать сидевшую рядом с ним девушку.
   Но этого не произошло, она и не думала пугаться. Вместо этого  она  с
нескрываемым сожалением взглянула на него и сочувственно произнесла:
   - Я понимаю, вы сейчас  очень  расстроены,  но  вообще-то,  хотите  -
верьте, хотите - нет, но я вам скажу, что вы удачно отделались и  можете
считать себя просто счастливчиком.
   - Что вы имеете в виду, черт побери? - раздраженно спросил виконт.
   - Что было бы гораздо хуже, если бы она  выбрала  вас!  Вы  не  знали
Ниобу так, как знаю я. Она очень злая и коварная. Вы были бы с ней очень
несчастливы, если бы она стала вашей женой.
   - Никогда не поверю, что Ниоба такая, как вы говорите! И если  я  еще
раз услышу что-либо подобное, то не  удержусь  и  дам  вам  пощечину!  -
вскричал виконт.
   - Ну, в этом ничего нового для меня  не  будет,  -  грустно  ответила
девушка. - Сегодня утром, когда дядя Эйлмер меня бил, я  твердо  решила,
что убегу из его дома. Вот почему я и оказалась здесь.
   - Бил вас? - искренне изумился виконт. - Вот уж никогда не поверю!
   - Если хотите, я могу  показать  рубцы,  -  ответила  девушка.  -  Он
постоянно меня бил. В первый раз потому, что так велела ему  Ниоба;  это
случилось вскоре после того, как я стала жить у них в доме. А потом  ему
и самому это понравилось.
   Виконт уставился на нее с недоверчивым изумлением.
   Он просто не хотел верить своим ушам,  и  в  то  же  время  явственно
ощущал, что девушка говорит правду. Ее спокойный и грустный тон  убеждал
его сильнее, чем слезы и мольбы.
   Повернувшись все телом, он пристально посмотрел на нее в упор.
   И еще раз убедился, что она выглядела совсем юной, почти ребенком.
   - Сколько вам лет? - спросил он.
   - Восемнадцать.
   - А как вас зовут?
   - Джемма Баррингтон.
   - Вы и в самом деле кузина Ниобы?
   - Моя мать была сестрой сэра Эйлмера. Она  убежала  из  дома  с  моим
отцом, Джоном Баррингтоном, их дальним родственником, и они  жили  потом
очень бедно, но невероятно счастливо! А когда мои родители  умерли  и  я
осталась сиротой, дядя Эйлмер взял меня в свой дом. Вот  почему  я  могу
утверждать, что вы легко отделались.
   Когда разговор вновь вернулся к больной теме, виконт нахмурился:
   - Мне вас искренне жаль, но вы и сами понимаете, что я ничем не  могу
помочь. Я отвезу вас туда, куда вам  нужно,  только  об  этом  никто  не
должен знать.
   - Вот уж не думаю, что это будет кому-нибудь интересно, - с печальным
вздохом заметила Джемма. - Ниоба меня терпеть не может,  а  дядя  Эйлмер
считает обузой. И вообще, кому нужна  бедная  родственница?  Богатые  не
любят бедных.
   - Вы так считаете?
   - Моя мама предпочла  богатству  любовь  и  вышла  замуж  за  бедного
человека. Но она стала исключением в нашем семействе.
   Виконт подумал, что девушка права.
   Уж что касается Ниобы - та точно предпочла богатство и более  звучный
титул маркиза титулу виконта и длинному списку долгов, которые только  и
мог предложить ей он сам.
   Словно угадав его мысли, Джемма сказала:
   - Ниоба такая же честолюбивая, как и  ее  отец.  Она  мечтает  сидеть
рядом с женами пэров на церемонии открытия парламента, и если бы в  этот
момент ей подвернулся какой-нибудь герцог или граф, то маркиз был бы тут
же отправлен в отставку, как она отправила вас!
   -  Я  уже  предупредил  вас,  что  не  намерен  выслушивать  подобные
утверждения! - сухо заявил виконт.
   - Рано или поздно вы все равно убедитесь сами, что я была права.
   Виконт  уже  намеревался   ответить   ей   каким-нибудь   язвительным
замечанием, но затем решил, что это будет ниже его достоинства.
   -  Ну  и  куда  же  вы   теперь   направляетесь?   -   вместо   этого
поинтересовался он, вновь берясь за вожжи.
   - В любое место, куда вы можете меня отвезти, - легкомысленно сказала
девушка.
   - У вас хотя бы есть деньги?
   - Только две гинеи. Мне стыдно признаться, но я украла их из дядиного
секретера. -  По  ее  тону,  однако,  нельзя  было  заключить,  что  она
испытывает угрызения совести.
   Виконт снова опустил вожжи. Его изумление подобным легкомыслием  было
настолько велико, что он заговорил с девушкой покровительственным тоном,
словно с ребенком:
   - И ты говоришь вполне серьезно, что собираешься жить самостоятельно,
не имея ничего за душой, кроме двух гиней? Да ты просто умрешь с голоду!
   Наступила тишина. Через некоторое время Джемма произнесла уже  совсем
другим тоном:
   - Больше мне ничего не остается. Я устала терпеть побои, щипки, тычки
и пощечины, я уже просто отчаялась..,  я  ощущаю  себя  такой  жалкой..,
такой несчастной...
   Голос ее задрожал и оборвался, и виконт, которому стало жаль девушку,
поинтересовался:
   - Неужели у тебя не найдется других родственников, к которым я мог бы
тебя отвезти?
   - Они все слишком боятся дяди Эйлмера и просто отправят меня  обратно
к нему.
   - Но я и сам сделаю то же самое. При мысли о том,  что  ему  придется
вернуться, он невольно нахмурился, но тут же сказал  себе,  что  другого
выхода у него нет. В то  же  мгновение,  вновь  вспомнив  про  коварство
Ниобы, виконт рассердился еще больше:
   - Черт побери! Как ты некстати объявилась в моем фаэтоне!  Мне  вовсе
не с руки возвращаться.  Больше  всего  я  хочу  сейчас  показать  твоей
расчетливой и вероломной кузине, что вполне обойдусь и без нее!
   Внезапно какая-то мысль пришла ему в  голову,  и  он  презрительно  и
горько засмеялся.
   - Я уже сказал ей, что намерен сделать в ближайшие  часы,  и  будь  я
проклят, если я и в самом деле этого не сделаю!
   - Что же вы ей сказали?  -  с  робким  любопытством  поинтересовалась
Джемма.
   Виконт зло сощурился и пояснил со злорадством:
   - Я сказал ей, что  скорее  женюсь  на  первой  же  женщине,  которую
встречу, чем дам всем повод для сплетен и пересудов о том, что она  меня
оскорбила своим отказом.
   Его слова срывались с уст,  словно  проклятья.  Невидящим  взором  он
смотрел вперед, не замечая ни красоты сельского пейзажа, ни ярких красок
летнего дня. Перед его глазами в эти  минуты  стояло  побледневшее  лицо
Ниобы, которая выслушивала его яростный монолог. Решимость в ее  голубых
глазах ясно говорила виконту, что она не отступит от своих слов.
   Как бы  ему  хотелось  сейчас  схватить  ее  за  плечи  и  хорошенько
встряхнуть. Пусть бы убедилась, что мужчины тоже  могут  быть  не  менее
беспощадны, чем женщины.
   И тут рядом с ним раздался нерешительный голос:
   - Если вы сказали это всерьез.., то я и есть первая женщина,  которую
вы встретили.
   Виконт повернул голову и с недоумением уставился на девушку.
   - Господи, да ведь ты права! - прошептал он. - Впрочем, так получится
даже лучше, если я женюсь на представительнице семейства Баррингтонов.
   Слова прозвучали чуть слышно, виконт произнес их, почти  не  разжимая
губ и не глядя на Джемму и тут же услышал ее ответ:
   - Ничто в мире не вызовет у Ниобы большей  досады..,  да  она  просто
лопнет от злости.., если я выйду замуж раньше, чем она, - да к  тому  же
за вас!
   Виконт издал короткий смешок, прозвучавший достаточно жутковато.
   - Да тут, очень кстати, неподалеку находится какая-то церквушка.
   Он подхлестнул лошадей, весь захваченный мыслями о том, что  подобная
месть будет самой  действенной  из  всех  возможных.  Он  тоже  заставит
страдать и грызть локти с досады оскорбившую его коварную возлюбленную.
   Будучи уже много лет  завзятым  холостяком,  он  не  сомневался,  что
известие  о  его  женитьбе   вызовет   настоящую   сенсацию   в   клубах
Сент-Джеймса.
   Его настойчивые и  пылкие  ухаживания  за  Ниобой  Баррингтон  стали,
несомненно, основанием для множества пари, заключавшихся в Уайт-клубе, и
объявление о женитьбе на ее кузине  будет  воспринято  с  немалой  долей
иронии.
   Виконт уже достаточно хорошо изучил характер Ниобы, чтобы  сознавать,
что она всегда стремилась