что
древний камень статуи опутан вьюнками и  другими  ползучими  растениями.  Он
протянул руку и принялся обрывать их с каменного изваяния лотоса, на котором
покоился Будда.
   - Должно быть, это очень древний.., - начала говорить Доминика, но в этот
момент какое-то движение привлекло ее внимание.
   Она  повернула  голову  и  закричала  от  ужаса!  Позади  них,   неслышно
подкравшись совсем близко, стоял мужчина!
   Его лицо было искажено от ненависти, а в поднятой руке он  держал  острый
крис <Крис - кинжал с пламевидным или  змеевидным  изгибами  лезвия.  Широко
распространен в Индонезии.> с деревянной рукоятью!
   Не задумываясь,  повинуясь  лишь  инстинкту,  Доминика  бросилась,  чтобы
заслонить собой  склонившегося  над  каменным  лотосом  лорда  Хокстона.  Он
качнулся, и нож, который должен был поразить  его  прямо  в  основание  шеи,
просвистел мимо. Вместо этого отточенное лезвие прошло сквозь пышную  корону
волос на голове Доминики и пригвоздило ее к стволу дерева.
   Не успел крик ужаса замереть на ее губах, как  лорд  Хокстон  восстановил
равновесие, выхватил револьвер  и  в  упор  выстрелил  в  напавшего  на  них
безумца.
   И в этот момент он узнал Лакшмана, которого разыскивал все утро.
   Пуля пробила ему грудь, и, вскинув руки, Лакшман упал в пруд,  в  заросли
цветущих лотосов.
   Лорд Хокстон повернулся к Доминике и увидел, что она потеряла сознание, и
лишь нож, запутавшийся в ее волосах, удерживал ее в вертикальном положении.
   Он поспешно обхватил ее за талию, вытащил нож  и  с  ужасом  увидел,  что
лезвие испачкано кровью.
   Он швырнул крис на землю, внимательно осмотрел Доминику и  с  облегчением
убедился, что кровь на лезвии была не ее.
   Он подхватил ее на руки и, оглянувшись, увидел, что  тело  Лакшмана  ушло
под воду, и цветы лотоса вновь сомкнулись, скрыв то место, куда он упал.
   Лишь окровавленный крис, лежавший у подножия статуи  Будды,  указывал  на
то, что всего несколько мгновений назад здесь разыгралась трагедия и  только
чудо спасло их обоих от смерти.
   Крепко прижимая Доминику к  груди,  лорд  Хокстон  быстро  направился  по
тропинке, ведущей к дому.
   Пройдя несколько шагов, он увидел Джеральда. Распростертое тело лежало  в
траве лицом вниз, красное пятно расплылось на белой рубашке в том месте, где
Лакшман нанес ему удар в спину, подкараулив Джеральда, когда тот возвращался
домой к ленчу.

***

   Доминика слабо пошевелилась. Она  смутно  вспомнила,  что  несколько  раз
сознание возвращалось к ней, но все казалось ей словно в тумане.
   Кто-то подносил к ее  губам  питье,  а  затем  она  снова  погружалась  в
глубокий сон, похожий на забытье.
   Сейчас же она чувствовала себя  по-другому.  Казалось,  что  жизнь  снова
возвращается к ней, мозг ее начинал работать, ей больше не хотелось спать.
   Она медленно открыла глаза и попыталась понять, где находится.
   Это была  совершенно  незнакомая  комната.  Кровать,  на  которой  лежала
Доминика, была огромной, два резных столбика  по  ее  углам  поднимались  до
самого потолка.
   Солнечный свет  заливал  комнату,  проникая  сквозь  неплотно  задвинутые
портьеры; стеклянные двери, ведущие на веранду, были открыты.
   Внезапно Доминика догадалась, что  находится  в  "Пальмовой"  комнате,  о
которой ей столько рассказывал лорд Хокстон и которую он построил для себя.
   При мысли о лорде Хокстоне ее охватила дрожь. Теперь она вспомнила все!
   Перед  ее  взором  снова  всплыло  искаженное  Яростью   лицо   Лакшмана,
пытавшегося убить его.
   Она сразу поняла, что этот безумец был отцом Ситы, желавшим отомстить  за
смерть своей дочери. Очевидно, он  намеревался  убить  не  только  Джеральда
Уоррена, но и всех белых мужчин, как-то связанных с ним.
   Прежде, чем потерять сознание, она успела услышать выстрел и увидеть, как
Лакшман упал в пруд.
   После этого она погрузилась в спасительное забытье. "Как  давно  все  это
произошло?" - пыталась понять Доминика. Ей  казалось,  что  прошло  довольно
много времени, но она не была в этом уверена.
   Удивительно,  но  она  больше  не  испытывала  страха.  Может  быть,  это
происходило оттого, что она лежала в комнате лорда Хокстона, и хотя она была
совершенно одна, ощущала его присутствие и  ей  казалось,  что  здесь  царит
покой и безопасность.
   Девушка взглянула наверх  и  замерла  от  изумления.  Столбики  по  углам
кровати, которые она заметила раньше, были вырезаны в виде  стволов  пальмы,
на сводчатом потолке были нарисованы пальмовые листья.
   Она осмотрелась и обнаружила, что через каждые шесть  футов  от  пола  до
потолка высились резные стволы пальмовых деревьев, а стены между  ними  были
расписаны фресками необычайной красоты  с  изображением  джунглей:  деревья,
папоротники и вьюнки, пальмы ротанг и разнообразные лианы, которые  обвивали
верхушки деревьев и спускались до самого  пола,  складываясь  в  причудливый
узор. И, конечно же, цветы -  орхидеи  всех  видов  и  окрасок,  магнолии  и
камелии, рододендроны и розы.
   Это было таким неожиданным и захватывающим зрелищем, что Доминика  пришла
в восторг.
   Она увидела изображения птиц, знакомых ей с детства - орлов  и  ястребов,
ласточек и стрижей. Там были пегие и голубые зимородки - крохотные птички  с
ярко-красными клювами, великолепным пестрым оперением и  с  сапфирово-синими
спинками, райские мухоловки с крупными каштановыми  хохолками  на  головках,
черноголовые и золотистые иволги, синекрылые  питты  и  зеленые  Никобарские
голуби.
   Каким богатым воображением должен был обладать лорд Хокстон, подумала она
с восторгом, чтобы задумать такое невиданное великолепие!
   Она вспомнила, как он говорил ей, что эта  комната  уникальна,  и  теперь
только поняла, что он был прав, и нигде в мире не могло существовать  ничего
подобного.
   Доминика слегка приподнялась на подушках,  чтобы  ей  было  лучше  видно.
Теперь она заметила маленьких обезьянок, изображенных сидящими на  деревьях,
в самом  углу  комнаты  расположился  дикий  кабан  -  довольно  миролюбивое
животное, которое тем не менее могло стать довольно  агрессивным,  если  ему
угрожала опасность. Сквозь густую пышную листву она смогла также  разглядеть
медведя и леопарда.
   Но самыми восхитительными были бабочки всех цветов и размеров и  ящерицы,
которых Доминика в детстве часто пыталась приручить.
   Ей казалось, что перед ее взором возникла волшебная, сказочная страна,  и
она долго лежала, завороженно разглядывая  мельчайшие  детали  и  размышляя,
многие ли из друзей лорда Хокстона,  особенно  те,  кто  остался  в  Англии,
догадываются о том, что он обладает такой буйной фантазией.
   "Просто он очень любит эту страну, - решила Доминика, -  и  ему  хочется,
чтобы ее красота окружала его даже во сне".
   Она подумала, что лорд Хокстон любит Цейлон в  такой  же  мере,  в  какой
Джеральд его ненавидит!
   При одном воспоминании о Джеральде  ей  показалось,  что  солнечный  свет
померк. Но тут внезапно отворилась дверь, и в комнату вошла женщина.
   Доминика прежде никогда не видела ее, ив то же время ей казалось, что она
чувствовала ее присутствие, даже когда находилась без сознания.
   Это была улыбчивая англичанка с приятным лицом, небрежно одетая  в  белую
блузку и юбку, с волосами мышиного цвета, выбивавшимися из пучка, заколотого
на затылке.
   - Вы проснулись! - улыбнулась она. - Я так и думала.
   - Как долго я спала? - поинтересовалась Доминика.
   - Три дня! - ответила женщина и, заметив  недоверчивый  взгляд  Доминики,
сказала:
   - Пожалуй, мне следует представиться. Меня зовут миссис Смитсон,  и  меня
пригласили ухаживать за вами.
   - Благодарю вас, - произнесла Доминика. - Значит, вы, сиделка?
   Женщина подошла к окну и раздвинула портьеры.
   - Обычно меня называют "медицинский миссионер",  -  ответила  она.  -  Но
"сиделка"  подходит  мне  больше,  потому   что   если   кто-то   заболевает
по-соседству, кроме меня больше не к кому обратиться, разве что  отправиться
в Канди. - Она отвернулась от окна и подошла к кровати. -  Я  рада,  что  вы
проснулись, мисс Рэдфорд, - сказала она, - потому что я пришла сообщить вам,
что вынуждена уехать.
   - А вы.., сказали об  этом  лорду  Хокстону?  -  недоуменно  пробормотала
Доминика.
   - Лорд Хокстон вернется из  Канди  дневным  поездом,  -  ответила  миссис
Смитсон. - Он был на похоронах.
   - На похоронах?
   - Своего племянника, мистера Уоррена, - тихо сказала миссис Смитсон.
   Она увидела,  как  Доминика  замерла,  глядя  на  нее  широко  раскрытыми
изумленными глазами.
   - Лакшман убил его прежде, чем напасть на лорда Хокстона, - пояснила она.
- Его светлость сказал мне, что вы спасли ему жизнь!
   - Лакшман убил... Джеральда? - повторила Доминика еле слышно.
   - Он умер мгновенно, - сказала миссис Смитсон. - В руках местных  жителей
крис - смертельное оружие.
   Доминика молчала, и миссис Смитсон добавила:
   - Мне очень жаль, что так произошло.  Для  вас  это,  должно  быть,  было
сильным потрясением. Но вы должны взять себя в руки и постараться  забыть  о
случившемся. К счастью, подобные трагедии происходят не так уж часто.
   - А лорд Хокстон.., застрелил Лакшмана? - нерешительно спросила Доминика.
   - Он совсем лишился рассудка,  бедняга!  -  ответила  миссис  Смитсон.  -
Несколько месяцев назад мне довелось лечить его,  когда  у  него  разболелся
глаз, и уже тогда я подумала, что он явно психически нездоров. У него всегда
был тяжелый характер, поэтому никто не хотел брать его на работу.
   Она наклонилась над кроватью и взглянула на Доминику.
   - Забудьте обо всем, дитя мое, - сказала  она,  -  и  послушайтесь  моего
совета - встаньте, оденьтесь и идите вниз ждать лорда Хокстона.
   - Как вам удалось  заставить  меня  спать  столько  времени?  -  спросила
Доминика.
   - Так распорядился лорд Хокстон, - ответила миссис Смитсон, - и я  с  ним
была совершенно согласна. Никаких сильнодействующих лекарств, просто травки,
которые обычно я даю женщинам во время родов, чтобы слегка приглушить  боль.
Выпив чашку чаю, вы придете в себя. - Она рассмеялась. -  Я  всегда  говорю,
что ничто не прояснит мозги лучше чашки нашего чая! - Она взглянула на часы.
- Я прикажу слугам принести вам чаю и приготовить ванну. Мне жаль, что я  не
могу остаться, чтобы мы с вами могли познакомиться поближе, но без сомнения,
мы еще встретимся.
   - А почему вы должны уехать? - спросила Доминика.
   - Я как раз и пришла к  вам,  чтобы  объяснить  это,  -  ответила  миссис
Смитсон. - Пожалуйста, передайте лорду Хокстону, что у миссис Дэвидсон, жены
плантатора, живущего неподалеку, начались первые роды и они послали за мной.
Я надеюсь, он меня извинит.
   - Ну конечно, - сказала Доминика. - Спасибо вам большое за то, что вы  за
мной ухаживали.
   - Мне это не составило большого труда, -  улыбнулась  миссис  Смитсон.  -
Между нами говоря, я готова сделать все для Чилтона Хока -  прошу  прощения,
для лорда Хокстона! И передайте ему, что мы все надеемся, что  он  останется
здесь подольше! Он здесь очень нужен!
   - Я обязательно передам ему, - пообещала Доминика.
   - До свидания, мисс Рэдфорд! - миссис Смитсон  протянула  ей  руку.  -  И
забудьте все, что случилось. Нужно думать о будущем. Я всегда это говорю!
   - Я постараюсь, - с улыбкой ответила Доминика.
   - До свидания, - снова сказала она и сердечно пожала ее руку. -  Берегите
себя. Я как-нибудь непременно загляну навестить вас!
   Когда она вышла из комнаты, Доминика снова откинулась на подушки.
   Итак, Джеральд был мертв! Это было дурно, грешно, но Доминика не могла не
испытывать глубочайшего облегчения!
   Теперь ей не придется выходить за него замуж!
   Теперь она наконец свободна от обещания, данного лорду Хокстону!
   Но тут же перед ней встало множество новых вопросов. Значит ли  это,  что
ей придется немедленно вернуться домой?  Что  она  не  сможет  дольше  здесь
оставаться? Что ей предстоит снова вернуться к тому  образу  жизни,  который
она вела до появления лорда Хокстона? Что ей придется покинуть  этот  новый,
только что открывшийся для нее  мир,  в  котором  существовали  опасности  и
трагедии и необузданные страсти, но который в то же время был так  прекрасен
и удивителен, что она чувствовала себя совершенно переродившейся. Неожиданно
она поняла, как ей хочется снова видеть лорда Хокстона, говорить с ним, быть
рядом, и на время она забыла все остальное, охваченная  радостным  ожиданием
встречи!

***

   Доминика сидела в гостиной, когда  снаружи  послышался  шум  подъехавшего
экипажа, который был послан на станцию, чтобы встретить лорда Хокстона.
   Большие двери дома всегда были раскрыты настежь, чтобы обеспечить  доступ
прохладного свежего воздуха, и Доминика с замиранием  сердца  услышала,  как
слуги с приветствиями обратились к лорду Хокстону, а потом  раздался  и  его
голос:
   - Я хотел бы вымыться и переодеться.
   - Ваша ванна готова, Дюраи.
   Она услышала, как лорд Хокстон стал подниматься наверх, она;  знала;  что
хотя он и уступил ей свою комнату, сам он тоже спал на втором-этаже.
   За  те  три  дня,  которые  она  провела  в  постели,  в  доме  произошли
разительные перемени.;
   Появилось множество новых слуг, весь дом сиял чистотой и порядком.
   Она выглянула в сад и увидела, что там работают по  меньшей  мере  пятеро
садовников, подстригая кусты,  заменяя  цветы,  растоптанные  леопардами,  и
поливая лужайки.
   Она заметила также, что мебель была расставлена по-другому, и догадалась,
что она теперь стояла так, как было первоначально задумано лордом Хокстоном.
   Гостиная была заполнена цветами, в ее спальне также стояли огромные вазы,
казавшиеся частью фресок, которыми были расписаны стены.
   Цветы стояли на всех столах и комодах,  а  в  холле  огромные  вазы  были
заполнены лилиями, которые наполняли весь дом своим сладким ароматом.
   Сегодня Доминика провела больше времени, чем обычно, за  своим  туалетом.
Ей хотелось выглядеть как можно привлекательнее.
   За прошедшие три дня она похудела,  и  теперь  ее  глаза  стали  казаться
огромными на маленьком сердцевидном личике.
   Она хотела заплести волосы в косу и уложить их короной на голове, но  это
тут же вызвало в памяти ужасное воспоминание. Она снова  явственно  ощутила,
как крис Лакшмана вонзился в ее волосы и пригвоздил ее к стволу дерева.
   Вместо этого она скрутила волосы узлом  на  затылке,  надеясь,  что  лорд
Хокстон не сочтет эту прическу слишком старомодной.
   Доминика выбрала самое прелестное  платье  из  своего  приданого,  затем,
надев его, тут же стала сомневаться, не стоит ли надеть что-нибудь другое.
   Она чувствовала, что ей сейчас очень важно  выглядеть  как  можно  лучше,
потому что, хотя ей и не хотелось признаться  в  этом  самой  себе,  все  ее
будущее зависело от того, какое он примет решение относительно нее.
   Она сидела в гостиной, усилием воли заставляя себя казаться спокойной, но
сердце бешено колотилось у нее в груди, а в горле пересохло от страха.
   Ей страстно хотелось снова  увидеть  его,  но  в  то  же  время  Доминика
боялась, что он скажет ей о немедленном возвращении домой.
   "Как я смогу это пережить? Что мне делать?" - спрашивала она себя.
   Она представляла, как это будет унизительно, если она не сможет  сдержать
себя и снова кинется ему на грудь с рыданиями,  как  в  ту  ночь,  когда  ее
напугали леопарды.
   Когда же он наконец вошел в гостиную, Доминика почувствовала, как  сердце
замерло у нее в груди. Она была не в  состоянии  говорить,  не  в  состоянии
двигаться - она лишь стояла, вся дрожа, и молча смотрела на него.
   - Доминика! - как ей показалось, радостно воскликнул лорд  Хокстон.  -  Я
так надеялся, что вам уже лучше и вы встали. А  где  миссис  Смитсон?  Слуги
сказали мне, что она уехала.
   Сделав над собой огромное  усилие,  потому  что  голос  не  слушался  ее,
Доминика ответила:
   - Она.., просила передать вам.., что ее  вызвали  к  миссис  Дэвидсон,  у
которой начались роды. Она просила  извинить  ее  и  надеялась,  что  вы  не
обидитесь.
   Лорд Хокстон подошел поближе.
   - Ну, разумеется, я не в обиде, - ответил он. - В то же время это создает
некоторые дополнительные трудности.
   У Доминики упало сердце. Было ясно, что он не хочет оставаться наедине  с
ней. Очевидно, он надеялся,  что  присутствие  миссис  Смитсон  не  даст  им
возможности беседовать на личные темы.
   Слуги подали прохладительные напитки и сэндвичи.  Лорд  Хокстон,  взяв  в
руки бокал, отошел к окну.
   - В Канди было очень жарко, - заметил он. - Я рад, что вернулся домой.
   Слуги вышли, но Доминика не могла найти слов для ответа. Она  лишь  молча
стояла, глядя на него, и в своем белом костюме он казался ей таким  красивым
и непринужденно-элегантным!
   Он повернулся и посмотрел на нее.
   -  Как  вы  себя  чувствуете?  -  В  его  голосе  неожиданно   прозвучало
беспокойство.
   - Я.., очень хорошо, - ответила Доминика.
   - Я рад это слышать. - Он поставил бокал на столик. - В то же время очень
жаль, что миссис Смитсон пришлось уехать, - продолжал он. - Я надеялся,  что
она поживет здесь, пока мы определимся, что дальше делать с вами.  А  теперь
вы остались без присмотра.
   - Разве.., мне так необходима дуэнья? - спросила Доминика.
   - Но вы же отлично знаете, что так принято.
   Он стоял, повернувшись спиной к камину, и  после  долгой  паузы  Доминика
очень тихо спросила:
   - Вы хотите.., чтобы я уехала?
   Словно избегая смотреть на нее, он сказал, глядя в окно:
   - Я долго думал об этом, Доминика. Честно говоря, последние дни я  только
об этом и думал. Мне кажется, существуют только два решения этой проблемы.
   - Какие?
   - Во-первых, вы могли бы вернуться к отцу, - сказал  лорд  Хокстон.  -  В
этом случае, учитывая, что вы были невестой моего племянника, я считаю  себя
обязанным перевести на ваше имя определенную сумму.
   - Это совершенно излишне! - быстро ответила Доминика.
   - Отнюдь, я считаю это совершенно необходимым, - возразил лорд Хокстон. -
В то же время я подозреваю, что вы не увидите этих денег, так как  ваш  отец
потратит их на тех, кто, по его мнению, больше в них нуждается!
   Это была сущая правда, и Доминике нечего было ответить.
   - С другой стороны, - продолжал лорд Хокстон, - я  бы  мог  взять  вас  с
собой в Англию. - Он посмотрел на нее и увидел, как ее лицо  просветлело  от
радости. - И в этом случае, я надеюсь,  мне  будет  нетрудно  подыскать  вам
подходящую партию, - закончил он.
   Свет на ее лице померк. Их глаза встретились, и казалось, что ни один  из
них не может отвести взгляда.
   Она была не в состоянии шелохнуться, ей было даже трудно дышать.  Наконец
она проговорила еле слышно:
   - Позвольте мне.., остаться.., с вами.
   - Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?  Я  слишком  стар  для  вас,
Доминика!
   На мгновение ей показалось, что она не  правильно  поняла  его.  Затем  с
радостным возгласом она кинулась к нему в объятия. Он подхватил ее и  прижал
к себе, и ей показалось, что она очутилась в раю.
   - Я сказал, что я слишком  стар,  -  снова  повторил  он,  но  его  голос
прозвучал как-то странно.
   - Я люблю вас! - Она произнесла эти слова почти беззвучно, но он услышал.
   - Вы уверены? Вы уверены в этом, любимая?
   Она лишь подняла лицо к нему навстречу. Он долгим взглядом посмотрел ей в
глаза, затем прижал ее к себе, и губы их слились.
   Доминике казалось, что все вокруг озарилось ослепительным светом.
   Доминика  полностью  отдалась  поцелую,  в  это   мгновение   она   стала
безраздельно принадлежать ему, и в то же время он сам, казалось, подарил  ей
целый мир, волшебный и удивительный!
   Это было похоже на то чувство, которое она испытывала, играя  на  органе,
или прислушиваясь к дуновению ветра, или любуясь восхитительными  цветами  в
Канди.
   "Люблю тебя! Люблю!" Она не знала, произнесла ли эти слова вслух или  они
звучали внутри нее. Она так любила его,