й удастся использовать силы тьмы и разрушить власть герцогини над королем.
     Шина вспомнила, как королева послала за ней и приказала явиться в девственно-белом платье. Как легко разгадать теперь ее план и как ловко он был осуществлен. Немудрено, что графиня пресекла все ее попытки отказаться от предложения.
     С колоссальным усилием, как будто поднимая огромной тяжести груз, Шина немного приподняла веки. Сквозь ресницы она увидела облако ладана и лицо графини, которое как бы появлялось из фиолетово-зеленого тумана. Она смотрела вверх невероятно сосредоточенным взглядом, се губы были плотно и злобно сомкнуты.
     "Не может быть, чтобы желание уничтожить герцогиню для нее было так же важно, как и для королевы", - подумала Шина и тут же увидела лицо королевы Екатерины. Ее глаза выражали восторг, в этом не было сомнения, губы влажные и полураскрыты, руки сжаты под подбородком, как при молитве, но настолько сильно, что костяшки пальцев даже побелели от напряжения.
     - Спящая тигрица просыпается!
     Шина почувствовала, что кто-то как бы сказал ей эти слова в самое ухо, и прежде чем ее веки снова опустились от изнеможения, Шина еще раз взглянула на графиню, но так и не могла понять, на чем было сосредоточено ее внимание.
     Ответ немедленно явился Шине и прозвучал почти как раскат грома. Графиня молилась о том, чтобы овладеть сердцем герцога де Сальвуара, как королева молилась, чтобы обладать королем.
     У Шины возникло ощущение, будто кто-то выкрикнул эти слова вслух. Она почувствовала, как все ее существо страстно ждет скорейшего появления лишь одного человека. Того, кто мог бы спасти ее сейчас, того, кто уже приходил ей на помощь, того, кто станет ее спасителем и на этот раз.
     "Приди ко мне! Умоляю тебя! Спаси меня! Помоги мне!
     Услышь меня!"
     Она чувствовала, как ее крик о помощи полетел сквозь тьму ему навстречу.
     "Ради Бога, пусть он меня услышит! Господи, пусть он подумает обо мне и узнает, что я в беде!"
     Шина молилась перед крестом, который снова видела с закрытыми глазами. Она молилась напряженно, поскольку считала, что это единственный способ не провалиться снова в ту темноту, которая даже сейчас, подобно огромным волнам, то приближалась к ее измученному разуму, то отступала от него.
     "Я парализована. Смогу ли я когда-нибудь пошевелиться? Даже если нет, спаси во мне то, что еще осталось. Приди ко мне!"
     Шина чувствовала, что он должен услышать ее, должен знать, что нужен ей, хотя бы потому, что она так сильно нуждается в его помощи.
     Песнопение и голоса вокруг нее становились все громче, пронзительнее, ниже и напряженнее. Шина слышала движения чернокнижника, скрип, как будто открывали корзину, хлопанье крыльев, словно птица хотела улететь, но ей помешали. Затем до ее слуха донесся испуганный крик петуха.
     Теперь Шина поняла, что ее вовсе не собирались приносить в жертву. Жертвой станет петух, которого через несколько мгновений заколют над се обнаженным телом, которое окропят его кровью. Шина всегда боролась против такой жестокости, неизменно отказываясь даже понимать ее. Но она знала, что в действительности ни одна частичка ее одурманенного колдовским зельем тела не пошевелилась. Она по-прежнему бессильно лежала под перевернутым крестом, с ужасом слушая истерические крики, свидетельствовавшие о том, что волнение и возбуждение от ритуала, которые охватили участников Черной Мессы, достигли кульминации.
     Лишь на одно мгновение Шине удалось открыть глаза и она увидела черного петуха, размахивающего над ней крыльями. Она мельком заметила отблеск света на острие ножа, которым птице отсекли голову, а потом - красную кровь, которая заструилась по ее груди и животу.
     Вероятно, именно тогда она снова потеряла сознание и позволила тьме, которая ожидала неподалеку, завладеть ее разумом, потому что больше ничего не помнила. Она знала лишь то, что зло, которое пытались вызвать, было очень близко от нее, очень реальное и пугающее; что-то жестокое и ужасное, с огромными крыльями, как у летучей мыши.
     Оно надвигалось все ближе и ближе, чтобы принять жертву у тех, кто се предлагал. И когда Шина погрузилась во тьму, она знала, что крест был по-прежнему там, защищая и поддерживая ее...

***

     Прошло, вероятно, немало времени, прежде чем сознание снова вернулось в ее измученный разум. Теперь песнопения и молитвы прекратились, ладан развеялся, оставив в воздухе лишь легкий сладковатый аромат. Кто-то отмывал губкой ее тело от крови и вытирал мягким полотенцем.
     Шина попыталась пошевелиться, но ее тело было все еще парализовано, однако оно не полностью утратило чувствительность. Шина почувствовала под собой черный бархат; ощутила,. как чьи-то руки, которые мыли ее, теперь прикрывают ее наготу шелковым покрывалом. До ее слуха доносились голоса: говорили шепотом, но вполне обычным, будничным тоном.
     - Вы отнесете ее? - услышала Шина голос королевы, за которым последовал ответ маркиза:
     - Разумеется, мадам. Она не тяжела и здесь недалеко.
     - Мы должны быть предельно осторожны, - произнесла королева.
     - Я схожу и узнаю, что там происходит, - вызвалась графиня.
     Было нетрудно узнать ее голос. В нем слышалось что-то коварное, что-то, придававшее ей неуловимое сходство со змей. Это должно было предостеречь Шину с их самой первой встречи; графине не следовало доверять.
     - Ваше Величество, вы довольны?
     Это был голос чернокнижника, мужчины, который стоял рядом с Шиной и убил петуха.
     - Вы были великолепны, мой милый Руджсри, - ответила королева. - Сегодня я почувствовала присутствие нашего властелина и повелителя так близко, как никогда.
     - Я тоже ощущал его присутствие, - продолжил чернокнижник, - поэтому просто уверен, что намерения Вашего Величества обязательно осуществятся.
     - Несомненно, - подтвердила королева. - Возьмите это кольцо. Конечно, ничтожная награда за ваши усилия, но вы же понимаете, что благодарность, с которой я его вам дарю, идет из глубины сердца.
     - Это огромная честь для меня, Ваше Величество.
     Он ушел. Шина слышала его шаги. Затем шепотом королева обратилась к маркизу:
     - Вы уверены, что она понравилась королю?
     - Более чем, Ваше Величество. Как она могла не понравиться? Разве у нее не белая кожа и не такие же рыжие волосы, какими он очарован вот уже столько лет?
     - Да, сходство между ними есть, - согласилась королева.
     - Более того, у леди Флеминг был именно такой же цвет волос.
     - Верно, верно, - пробормотала королева. - Мы делали это так часто, и все равно мне нужна уверенность.
     - Разве вы можете сомневаться в чем-то после того, что сейчас испытали? - нежно спросил маркиз де Мопре.
     Его слова звучали искренне, но, слушая их с закрытыми глазами, Шина чувствовала в них цинизм и лицемерие, хоть королева явно осталась довольна ответом.
     - Вы так добры, - прошептала она, - и не останетесь без награды. Я никогда не забуду вам того, что вы для меня сделали.
     - Все, чего я прошу, Ваше Высочество, - это всегда быть вашим преданным слугой, - ответил маркиз, и Шина подумала, что королева просто глуха, если не слышит насмешку в его словах.
     - Я так благодарна всем вам, - продолжила королева. - Так благодарна за вашу преданность и спокойствие, которое вы вселили в меня. Однажды король вернется ко мне, но только после того, как эта женщина умрет.
     - Или если симпатии Его Величества перейдут на другую, - вкрадчиво добавил маркиз.
     - Да, я надеюсь на это. Кто знает, может, как раз сегодня и настал тот поворотный момент, когда власть герцогини ослабнет, потому что другая займет се место.
     Шина слушала разговор королевы и маркиза в полнейшем изумлении. Чего именно ожидали они от этого дьявольского ритуала? С какой целью они вызывали сатанинские силы?
     Зелье все еще могло воздействовать на се мозг, как оно продолжало сохранять власть над ее телом. Шина потеряла нить разговора между королевой и маркизом и спустя какое-то время услышала лишь голос графини, когда та вошла в комнату и сказала взволнованным тоном:
     - Его Величество отправился в покои герцогини де Валентинуа. Он еще не пробыл там и десяти минут.
     - Мы должны идти быстро, - решила королева.
     Шина услышала, как маркиз шагнул вперед, затем почувствовала, как его руки поднимают ее обездвиженное тело. Она хотела закричать от негодования, от того, что он прикасался к ней, но была беспомощна, как щепка, которую бросает на волнах бурное море.
     Он поднял ее, и кто-то - Шине показалось, что графиня - набросил угол шелкового покрывала, которым она была накрыта, на ее лицо. Затем ее укутали в более тяжелую ткань.
     Когда ее тело было полностью закрыто, она услышала слова маркиза:
     - Если я встречу кого-нибудь в коридоре, будет трудно разглядеть, что я несу.
     "Куда они меня несут? - спросила себя Шина в неожиданной тревоге. - Куда они могут меня нести?"
     Она с ужасом подумала, что злодеи, наверное, решили избавиться от нее. Возможно, они собирались закопать ее живьем или бросить в какое-нибудь глубокое озеро или пруд, откуда ее тело никогда не достанут? Возможно, теперь она им не нужна?
     Шина изо всех сил пыталась подняться, но ее разум и тело, похоже, отказывались повиноваться ей. Оставалось лишь неподвижно лежать, задыхаясь от покрывала, наброшенного на лицо, и от ужаса в сердце.
     - Идите, и да пребудет с вами Князь Тьмы! - услышала она слова королевы и инстинктивно нашла мысленно внутри себя крест, который пока спасал се.
     Маркиз нес ее вниз по коридору. Шина чувствовала, что он идет медленно, неся на руках груз ее тела, и знала, что графиня идет рядом, потому что слышала шелест ее платья и частое дыхание, словно та чего-то боялась.
     Они не очень много прошли, когда графиня издала непонятный крик и ее рука схватила маркиза за плечо.
     - Кто здесь? - спросила она.
     - Герцог де Сальвуар, - послышался тихий ответ.
     Шина была спасена! Она почувствовала, как все ее существо кричит от благодарности, от наивысшего успокоения, потому что он откликнулся на ее зов и пришел. Он услышал ее молитвы и крик о помощи, и вот он здесь.
     - Добрый вечер, Жарнак!
     Голос графини был легким, и Шина догадалась, что они стояли напротив герцога. Ей даже казалось, что она слышит, как тот идет по ковру.
     - К вашим услугам, Рене.
     Он, вероятно, кланялся, и Шина слышала шелест платья графини, когда та сделала реверанс.
     - Мы увидим вас позже за игровым столом?
     Голос графини был радостным и заманивающим.
     - Возможно.
     Герцог говорил уклончиво, и Шина представляла себе, что он смотрит на маркиза и, возможно, на нее. Она попыталась пошевелиться, поднять руку, чтобы стащить шелковые покрывала с лица.
     - Куда вы направляетесь? - поинтересовался герцог с ноткой презрения в голосе. - И почему наш досточтимый маркиз стал вьючным животным? Неужели во дворце уже не осталось слуг?
     Герцог намеренно провоцировал маркиза. Шина слышала явный сарказм, прозвучавший в его голосе. Подозревал ли он, что она. Шина, находится всего в двух шагах от него?
     С неожиданным ужасом она подумала, что он мог и не подозревать об этом; герцог проявил неучтивость просто потому, что ему сильно не нравился маркиз.
     - Не вам задавать вопросы, - спешно ответила графиня, прежде чем маркиз де Мопре успел произнести слово. - Мы выполняем поручение Ее Величества королевы. Это особый подарок от нес королю, и она доверила его только лично маркизу.
     - Как мило со стороны Ее Величества!
     В голосе герцога звучали явная насмешка и нескрываемое презрение. Какое-то время никто не отвечал, и де Сальвуар продолжил:
     - В таком случае не смею вас задерживать. Я жду герцогиню де Валентинуа.
     "Постой! Не уходи! Не уходи!" - кричала ему в душе Шина и с ужасом понимала, что ее губы ничего не могли сказать вслух.
     "Стой! Стой! Я здесь! Вернись!" - беззвучно звала она и слышала, теряя надежду, как шаги герцога удалялись.
     - Думаете, он что-то заподозрил?
     Маркиз произнес это почти шепотом.
     - У него нет ни малейшего представления, - ответила графиня. - У вас на руках может быть все что угодно. Он об этом больше и не вспомнит.
     - Этот человек всегда появляется в самый неподходящий момент, - процедил сквозь зубы маркиз.
     - Вам незачем его опасаться, - заверила графиня. - Я займу его на весь остаток вечера. Поспешим. Бродить по коридорам в это время - не самое лучшее занятие.
     - Особенно по этим коридорам, - проворчал маркиз де Мопре.
     Они прошли немного дальше, и затем Шина услышала, как дверь открылась и чей-то мужской голос спросил:
     - Кто здесь?
     Это, должно быть, один из слуг короля, подумала Шина, ведь большинство из них приехали из Нормандии по желанию герцогини, а в его голосе слышался явно выраженный нормандский акцент.
     - Подарок от королевы Его Величеству, - снова объяснила графиня. - Особый подарок и указания Ее Величества Екатерины таковы, что мы должны оставить его в спальне Его Величества, чтобы он нашел его позже вечером.
     Судя по всему, камердинер узнал графиню, потому что сказал:
     - Хорошо, Ваше сиятельство.
     И Шина услышала, как открылась еще одна дверь.
     Теперь наконец она поняла, что происходит. Ее пронесли через большую комнату и положили на мягкую кровать.
     Графиня говорила правду - она действительно была подарком для короля, который будет ждать его в спальне, когда Его Величество придет спать.
     Весь ужас уже случившегося и того, что происходило в данный момент, оглушил ее так сильно, что она едва не умерла от стыда и сознания собственной беспомощности. Шина чувствовала, как маркиз уложил ее на кровать, как графиня убрала с ее лица и тела сначала тяжелое, а затем более легкое шелковое покрывало.
     Обнаженная, она лежала на королевской кровати, накрытая королевским же одеялом.
     - Она выглядит очень молодой, я бы сказала, юной, - услышала Шина слова маркиза, в которых угадывалось лишь вожделение.
     - Будем надеяться, что именно это и привлечет Его Величество, - сказала графиня. - Старые женщины со временем надоедают даже самым преданным мужчинам, а герцогиня, признаем это, уже далеко не молода!
     Графиня де Пуге произнесла эти слова с нескрываемым презрением.
     - Вы ненавидите ее, не правда ли? - спросил маркиз, как будто только что это понял.
     - Да, вы не ошиблись, маркиз, я се ненавижу, - ответила графиня. - Герцог восхищается ею, находит ее безупречно красивой и абсолютно неотразимой. Разве этого не достаточно для моей ненависти? Но он будет моим после сегодняшней ночи, я в этом уверена.
     - Вы действительно верите во всю эту чушь? - удивился маркиз.
     - Чушь? - переспросила графиня. - Разве вы не почувствовали нечто сильное и могущественное, то, что мы вызвали нашими молитвами и жертвоприношением? У нас все прекрасно получилось, я знаю. Я чувствовала чье-то присутствие.
     После стольких неудачных попыток он наконец пришел.
     - Я ничего не почувствовал, - бросил маркиз, немного разозлившись, но тем не менее Шине показалось, что в его голосе слышалась легкая нотка сомнения. - Королева помешалась на вере в него, и вы тоже.
     - Помешалась или нет, но в том, что случилось сегодня, что-то было, - прошептала графиня.
     - Все, что я заметил, - это симпатичную обнаженную девушку, - ответил маркиз, заставляя себя, как казалось Шине, говорить обычным тоном, потому что, видимо, боялся своих собственных мыслей. - Если бы я знал, что король надолго задержится, то заменил бы его. Уверен, я был бы гораздо более пылким и страстным любовником.
     Шина почувствовала его руку на простыне, но графиня тот час же вмешалась.
     - Оставьте ее в покое! Не смейте даже прикасаться к ней! Она предназначена другому. На ней кровь жертвоприношения. Она станет подарком для одного человека, и только для одного. Что бы вы там ни говорили, я уверена, заключенная в ней сила притянет короля, как магнит железо. Пойдемте! Пойдемте скорее! Нас не должны здесь застать!
     - Иду.
     Голос маркиза звучал угрюмо. Шина слышала, как они уходят и как за ними закрыли дверь.
     Шина испытывала мучения, которые нельзя было передать словами. Знать, что с ней происходит, и не быть в состоянии даже пошевелиться. Бороться с параличом, который намертво сковал ее ноги, руки, губы, было такой пыткой, какую мог придумать только самый бессердечный злодей.
     Она из всех сил боролась со своей слабостью и беспомощностью, но, поняв, что каждая се попытка обречена на неудачу, вновь принялась молиться.
     "Помоги мне, Господи! Как же он мог пройти мимо? Как он мог оказаться так близко и не заметить меня? Сделай так, чтобы он пришел ко мне! Пусть он услышит меня, где бы он ни был! Укажи ему путь ко мне!"
     Шина не знала, как долго молилась, но когда перестала, испытав настоящее изнеможение, то поняла, что ее глаза открыты. Впервые она окинула взором спальню короля. В свете двух маленьких свечей она увидела, что лежит на огромной кровати с вышитыми портьерами и четырьмя резными стойками.
     Остальная часть комнаты была во тьме. Окна выходили в сад, и Шина чувствовала легкий ветерок, который шевелил висящие на них портьеры.
     "Что я могу?" - в отчаянии подумала она.
     Шина попыталась повернуться с бока на бок, попыталась пошевелить ступнями, пальцами, но одни лишь глаза были ей подвластны. "Сатанинское зелье понемногу теряет силу, - подумала Шина, - потому что мой разум слегка просветлел". Но темнота, в которой она недавно находилась, отступила не слишком далеко, и Шина предположила, что понадобится еще какое-то время, прежде чем она сможет пошевелиться или закричать.
     Возможно, голос вернется к ней в последнюю очередь?
     Если так, то как она объяснит королю, почему она здесь, и как сумеет убедить его не воспользоваться ее беспомощностью? Что он подумает, когда обнаружит ее, совершенно обнаженную, в своей постели?
     "Я должна что-то сделать. Я должна что-то сделать", - повторяла Шина и в отчаянии понимала, что ей остается лишь молиться.
     Ее глаза были закрыты, и она беспрестанно молилась, молилась так истово, с такой силой, как будто пыталась поднять с земли огромный камень.
     "Боже милостивый, помоги мне! Боже, помоги мне, неразумной дочери твоей!"
     Шина услышала, как открылась дверь, и ее мысленная мольба прекратилась. Она не смела открыть глаза. В комнате кто-то был. Интересно, он увидит ее сразу, размышляла Шина, или начнет раздеваться и лишь потом обнаружит ее присутствие?
     Шина все еще не отваживалась открыть глаза. Но теперь, впервые, она почувствовала, как вздымается ее грудь. Она чувствовала, как она поднимается и опускается от участившегося дыхания. Но она по-прежнему все еще не могла издать ни единого звука.
     К ней кто-то приближался! Вот он дошел до кровати и остановился. Что он сейчас скажет? Спросит, что она здесь делает? Или задаст ей другой вопрос?
     Шина лежала, испытывая такой панический страх, что, как ей показалось, не будь она парализована, ее бы всю трясло.
     Наконец, будучи не в состоянии больше терпеть и потому что ей, ничего не оставалось, как принять неизбежное, девушка открыла глаза, готовая молить о милосердии если не губами, то душой.
     Она медленно подняла глаза, и сердце едва не выскочило из ее груди, потому что перед ней стоял не король, а герцог де Сальвуар. Он смотрел на нее, но выражение его лица скрывала тень, отбрасываемая портьерами.
     "Ты, наконец, пришел! Ты пришел! - хотела воскликнуть Шина. - Забери меня отсюда! Забери меня скорее!
     Спрячь меня! О, слава Богу, ты наконец пришел!"
     - Что вы здесь делаете? - раздался его голос, низкий и тихий, как будто доносившийся откуда-то издалека.
     Шина изо всех сил пыталась ответить ему, но ее губы не шевелились.
     - Я с трудом в это верю, - услышала она слова герцога. - Но ваша горничная сказала, что вы отправились к королеве и что она прислала вам белое платье. Что с вами произошло? Вас околдовали? Или вы оказались здесь до