тами.
   Герцог застыл.
   - Откуда ты знаешь?
   - Один из стражников на воротах пошел погулять - может, с собакой,  а
может, он сам такой ушлый.
   - Ну! - торопил Росса герцог.
   - Он увидел фонарь кареты и понял, что она остановилась. Вот  меня  и
спросили, в чем было дело.
   - Кто спросил?
   - Какой-то странный парень, вроде иностранец.
   - Иностранец?! - изумился герцог.
   - Тогда его самого в доме не было, ваша светлость.
   Он приехал позже, с этим мистером Хорном.
   Герцог молчал, и Росс продолжил:
   - Когда он меня спросил, я сказал, что вашей светлости  стало  совсем
плохо, и вы вышли из кареты, чтобы не пачкать внутри.
   Герцог чуть улыбнулся. У Росса всегда был готов ответ на любой вопрос
- камердинер гордился собственным хитроумием.
   Герцога тем не менее новости взволновали.
   - Что он еще сказал?
   - Больше ничего. О тапочке рассказал мне не он, но  об  этой  находке
знают все в доме. Я перекинулся словечком с  одной  девчонкой,  так  она
сказала, что после нашего отъезда поднялся страшный  шум,  вроде  что-то
пропало.
   Она все смеялась, повторяла про  найденную  тапочку  -  прямо  как  в
сказке про Золушку.
   - А иностранец не говорил больше ничего? - спросил герцог.
   Росс покачал головой:
   - Нет, но я думаю, он все знает. Настырный парень.
   Он на меня  так  смотрел,  вроде  ждал,  что  я  брякну  какую-нибудь
глупость и можно будет пырнуть меня стилетом.
   - Так он итальянец? - предположил герцог.
   - Может, и итальянец. Не знаю. Но по-английски он хорошо говорит.
   Герцог вздохнул.
   - Теперь нам придется тщательно  укрыть  где-нибудь  мисс  Джиованну,
Росс, - заключил он.
   - Где, ваша светлость?
   - Хотел бы  я  знать,  -  ухмыльнулся  герцог,  вышел  из  комнаты  и
отправился к Джиованне.
   Она уже не сидела в кресле под неусыпным присмотром миссис Сазерленд,
но стояла у открытого окна, наслаждаясь  видом.  Экономка,  занимавшаяся
шитьем, встала, увидев герцога.
   - Я вернулся, - сообщил герцог.
   Джиованна, увидев его, радостно вскрикнула.
   - Я не думала, что вы так быстро. Все.., все в порядке?
   Герцог понимал, что этот вопрос очень важен для нее,  поэтому,  когда
миссис Сазерленд вышла и закрыла за собой дверь, он предложил:
   - Присядьте, Джиованна. Нам надо поговорить.
   У камина стояла софа. Когда девушка шагнула  к  ней,  герцог  обратил
внимание, что Джиованна одета  в  голубую  шерстяную  кофту  и  юбку  из
шотландки цветов клана Мак-Кэронов.
   Джиованна все еще была очень худа, ее  талию!  можно  было  обхватить
двумя пальцами, но различную одежду шотландских девушек любого  сословия
она носила с таким изяществом, что герцог каждый раз поражался.
   Девушка опустилась на софу, и герцог впервые  заметил,  что  глаза  у
Джиованны нефритового цвета, словно чистый  ручей,  в  котором  плещутся
золотые рыбки.
   Она тревожно посмотрела на герцога и сказала:
   - Что-то случилось. Вы выглядите взволнованным.
   - Я обеспокоен тем, что в Далбет-Хаусе нашли одну вашу тапочку.
   - Как глупо с моей стороны! - воскликнула Джиованна.  -  Где  они  ее
нашли?
   - На аллее.
   - Но ведь теперь.., они знают, что я не утонула.., а я так  надеялась
на это! Вам что-нибудь сказали?
   - Нет, просто Росс переговорил с одной служанкой и выяснил, что после
вашего исчезновения в доме начался переполох.
   - Наверное, всем уже  известно,  где  я,  -  словно  про  себя,  тихо
произнесла Джиованна.
   - Скольких вы знаете в лицо? - спросил герцог.
   - Только пожилую служанку, которая приносила мне  еду..,  и  уносила,
будто я отказывалась есть.
   Джиованна впервые говорила начистоту, и герцог внимательно слушал ее,
не перебивая. Помолчав, она продолжала:
   - Они все думали, что я.., сумасшедшая. Когда меня заперли в  комнате
на верхнем этаже, в которой больше никто  не  жил,  я  сначала  пыталась
звать на помощь.
   При этих словах Джиованна застонала и закрыла лицо руками.
   - Это все закончилось, - тихо произнес герцог. - Вы в безопасности, и
нам надо только решить, где вас  можно  спрятать.  Оставаться  дольше  в
замке мне представляется неразумным.
   Девушка отняла руки от лица.
   - Да, конечно. Вы были добры ко мне, очень добры...
   Но я не знаю, куда мне идти.
   - Я что-нибудь придумаю.
   Герцог уже подсчитал, что  у  него  остается  три  дня,  чтобы  найти
подходящее место и перевезти туда Джиованну.
   Потом нагрянут гости.
   Он понимал, что пригласить их было с его  стороны  правильным  шагом.
Кроме того, это позволяло выиграть время, не подписывая бумаги,  которые
навязывал герцогу Кейн Хорн.
   - Вы правда придумаете? - с надеждой спросила Джиованна. -  Если  это
слишком трудно, я.., я могу уйти сама.., я же говорила...
   - Вот этого я вам не позволю, - ответил герцог.  -  Предоставьте  все
мне, а сами пока набирайтесь сил, чтобы радоваться жизни, - вы еще очень
молоды.
   Джиованна не ответила, но герцог  уже  научился  читать  ее  мысли  -
девушка готова была верить ему. Ему очень  хотелось  узнать  побольше  о
Джиованне и о ее семье, но шестое чувство подсказало  ему  все.  Правда,
герцогу необходимо было убедиться в правильности своих догадок, но он не
желал лишний раз расстраивать или тревожить Джиованну.  Она  была  такой
хрупкой и уязвимой, вначале надо, чтобы она сумела позабыть  ужас  всего
случившегося, внушить ей чувство защищенности и заставить не  вспоминать
более о том, что когда-то она мечтала покончить с собой.
   Вслух герцог произнес:
   - Я хочу, чтобы вы доверяли мне, Джиованна. И  знайте  -  что  бы  ни
случилось, я позабочусь о вас, бояться вам нечего.
   Девушка подняла на него глаза и улыбнулась.
   - Я знаю, зачем вы так говорите. Спасибо вам за вашу доброту. Но вы в
глубине души должны понимать, что у меня есть право бояться.., вы можете
только подыскать мне убежище, где меня не найдут.
   Герцог не забыл ее  слова  насчет  человека,  которому  из-за  побега
девушки угрожала смерть. Однако сейчас давить на Джиованну нельзя, и ему
пришлось довольствоваться тем, что уже было известно.
   К счастью, в этот момент вошли дворецкий и два лакея, которые  внесли
чай.
   Как и предупреждал Джиованну герцог,  к  чаю  было  подано  множество
лакомств домашнего приготовления, мед, собранный  в  собственных  ульях,
которые стояли в саду, и огромный фруктовый  торт,  как  помнил  герцог,
выпекавшийся только у него в замке.
   Герцог с удовольствием оглядел накрытый стол и произнес:
   - " - Что ж, налейте мне чаю.  Придется  съесть  все  это,  чтобы  не
обидеть кухарку.
   - Но здесь так много еды! - возразила Джиованна.
   - А вы все-таки попытайтесь, - настаивал герцог. - Не  знаю,  сколько
вы весили раньше, но, должно  быть,  по  меньшей  мере  в  два-три  раза
больше, чем сейчас.
   Девушка засмеялась.
   - - Я никогда не была толстушкой! Моя нянюшка говорила, что я "тощая,
как скелет".
   - Ничего, теперь модно быть  пухленькой,  -  парировал  герцог,  -  а
женщины всегда стремятся следовать моде.
   - Вы хотите сказать, что вам нравятся толстенькие? - лукаво  спросила
Джиованна.
   Герцог никогда прежде не задумывался над этим,  но  теперь,  вспомнив
женщин, за которыми ухаживал в Индии, решил,  что  все  они  были  очень
стройными и худощавыми, но с соблазнительными фигурами. Правда,  сказать
этого Джиованне он не мог, поэтому, блеснув глазами, ответил:
   - Я ведь солдат, у меня нет  времени  рассматривать,  полная  женщина
передо мной или худая.
   - Но вы-то хотите, чтобы я потолстела!  Я,  конечно,  попытаюсь,  но,
боюсь, это будет невозможно.
   - Нет ничего невозможного, - заключил герцог. - Помните это всегда  и
верьте, что мы выиграем битву, не только битву с вашей худобой, но  и  с
вашими страхами.
   Джиованна  невольно  затаила  дыхание.  Зеленые  глаза   с   золотыми
искорками широко раскрылись. Девушка посмотрела на герцога и тихо, почти
шепотом произнесла:
   - Я.., я верю вам.
 
Глава 5 
 
   Герцога разбудило предчувствие. Подобное не раз бывало с ним в  Индии
-  он  безмятежно  засыпал,  не  ожидая  ничего  дурного,  но   внезапно
просыпался, словно кто-то его разбудил, с чувством неминуемой опасности,
и немедленно начинал действовать. Никогда еще интуиция не подводила его.
В последний раз она спасла  не  только  герцога,  но  и  его  солдат  от
внезапного нападения, грозившего им неминуемой смертью.
   Герцог  сел  в  постели.  По  лунному  свету,  пробивавшемуся  сквозь
портьеры, он понял, что уже поздно и,  должно  быть,  он  проспал  много
времени.
   Он встал, подошел к окну и выглянул наружу. Внизу  блестела  серебром
под лунным светом река, а вдалеке темнели вересковые пустоши.
   Луна убывала, и потому светила не так ярко,  как  в  ту  ночь,  когда
герцог встретил  Джиованну.  Но  света  было  вполне  достаточно,  чтобы
разглядеть сад и террасу в нем. На первый взгляд там было все спокойно.
   Он в тысячный раз повторил себе, что опасность просто причудилась, но
внутренний голос твердил свое: замок в опасности.
   Герцог подумал о Джиованне.
   Он высунулся из окна и  оглядел  стены  башни,  где  жила  Джиованна.
Внезапно он замер. Интуиция не подвела.
   У подножия башни, где окружавшая ее балюстрада переходила  в  широкую
лестницу, граф заметил какую-то тень.
   Разглядеть что-либо было очень трудно, но он все же  усмотрел  не  то
двоих, не то троих мужчин, темная одежда которых  слегка  выделялась  на
фоне серой стены замка.
   Времени на раздумья у герцога не  оставалось.  Он  схватил  с  кресла
оставленный Россом халат, распахнул  дверь  и  помчался  по  коридору  в
комнату Джиованны. Герцог тихо открыл  дверь  и  убедился,  что  девушка
спокойно спит под балдахином. Комната,  к  счастью,  хорошо  освещалась,
потому что миссис Сазерленд велела всегда оставлять здесь горящий камин.
Экономка понимала, что  истощенная  от  голода  девушка  будет  особенно
чувствительна к холоду.  В  это  время  года  камины  топили  только  по
вечерам, если шел дождь или дул сильный ветер,  но  у  Джиованны  стояла
почти нестерпимая жара. Впрочем, герцогу помогли горящие в камине  дрова
- благодаря им он ясно видел, что девушка в безопасности.
   Герцог вошел, закрыл дверь, быстрым шагом подошел к кровати  и  очень
осторожно дотронулся до плеча Джиованны.
   - Проснитесь, - прошептал он.
   Девушка мгновенно открыла глаза, в диком ужасом взирая на герцога:
   - Вставайте! Вам надо спрятаться.
   Он откинул одеяло, и девушка поднялась в одной ночной рубашке. Герцог
накрыл кровать покрывалом,  лежавшим  в  изножье  кровати,  и  шагнул  к
выложенной деревом стене.
   Он положил пальцы на завиток резного украшения,  отчего  часть  стены
отъехала в сторону.
   Джиованна чуть дыша стояла рядом  с  ним.  Не  говоря  ни  слова,  он
приобнял ее, ощутив на ней лишь тонкую ткани  ночной  рубашки  и  мягкую
шерстяную шаль, подаренную миссис  Сазерленд.  Герцог  заставил  девушку
подойти к стене и положил  ее  руки  на  перекладину  лестницы,  которая
крепилась за панелями.
   - Лезьте, - тихо приказал он. - Я после вас.
   Он закрыл панель так осторожно, что сам не услышал щелчка.  Джиованна
полезла вверх по  лестнице,  и  герцог,  следовав  за  ней,  видел,  как
маленькие босые ножки поднимаются все выше.
   В бойницу лился бледный лунный свет. Лестница  наконец  кончилась,  и
герцог с Джиованной  оказались  в  верхней  части  башни,  как  раз  над
комнатой девушки. Их убежище оказалось невысоким, но все  же  там  можно
было спокойно уместиться.
   Медленно и совершенно бесшумно герцог подкрался к середине комнаты  и
на ощупь - света здесь не было - нашел то, что искал. Он медленно поднял
с пола две плашки паркета, притянув за  руку  Джиованну.  Не  говоря  ни
слова, герцог обнял ее за плечи  и  показал  в  полу  отверстие,  сквозь
которое можно было заглянуть в покинутую ими спальню.
   Такие "глазки" были сделаны сотни лет назад, а последний предводитель
клана спрятал их среди потолочной лепки, так  что  они  стали  абсолютно
неразличимы снизу.
   При свете камина герцог и Джиованна могли видеть все, происходившее в
комнате. Слышимость тоже была прекрасная.
   Только сейчас, укрывшись от врагов, герцог понял, как все случившееся
должно было перепугать Джиованну. Прижимая  девушку  к  себе  и  помогая
заглянуть в глазок, он  чувствовал  ее  дрожь.  Герцогу  очень  хотелось
подбодрить девушку, но пока необходимо было хранить молчание.
   Не успел он как следует присмотреться в глазок, как внизу  послышался
негромкий звук - кто-то  взбирался  по  стене  замка  к  открытому  окну
комнаты. Это было нетрудным делом - стены старой части замка, а особенно
башен, были неровными, с большими впадинами между камнями.
   Безусловно,  они  нуждались  в  немедленном  ремонте,  но  на  это  у
последнего герцога не нашлось денег.
   Будучи еще мальчиком, Талбот со своими приятелями частенько забирался
в окна по крепостной стене, хотя им это строжайше запрещалось взрослыми.
Помещение,  в  котором  прятались  сейчас  герцог  и   Джиованна,   было
излюбленным местом  мальчишек,  где  они  скрывались  от  учителя  и  от
бросавшихся на их поиски слуг.
   Старший  кузен  частенько  хвастал  перед  своим  младшим  братом   и
Талботом, что он - единственный человек,  посвященный  в  многочисленные
тайны замка.
   - Это передается от главы клана к его сыну, - говорил он, -  так  что
не вздумайте рассказывать папеньке, что я вас сюда водил.
   - Не расскажем! - обещали проказники.
   Талботу очень нравилось искать в замке  тайники,  где  мог  затаиться
беглец и где глава клана с семьей укрывались от  внезапного  наступления
врагов. Теперь герцог хвалил себя за то, что поселил Джиованну в  башне,
а не в большой удобной спальне.
   Он не сразу разобрался,  исходит  ли  звук  снаружи,  проходя  сквозь
крошечные окошки, спрятанные под кровлей,  или  кто-то  уже  забрался  в
комнату Джиованны. Потом в глазке появилась  темная  фигура,  посередине
комнаты. Человеке негромко произнес:
   - Ее нет.
   - Сбежала! - предположил второй голос.
   Герцогу хватило одного-единственного слова, чтобы узнать голос  Кейна
Хорна. Он даже увидел, как тот подошел к кровати и заявил:
   - Ты мне сказал, что она была здесь еще утром!
   - Была, сэр, я своими глазами видел ее у окна!
   - Значит, он ее увез.., если только не спрятал в других комнатах.
   Кейн Хорн сделал еще шаг, и Джиованна с герцогом увидели его  макушку
прямо под глазком.
   Кейн задумался, а потом резко скомандовал:
   - Поищи в других комнатах, да смотри, никого не разбуди. Если в  этой
комнате камин горит, значит, он горит и там, где спит девчонка.
   В логике ему отказать было  нельзя.  Человек,  к  которому  обращался
Хорн, должно быть, тотчас  же  вышел,  потому  что  американец  умолк  и
остался на месте. Постояв еще немного, видимо, не в силах находиться без
дела, он отправился следом за сообщником.  Однако  герцог  подумал,  что
Хорн  скорее  всего  остановится  за  дверью  в  коридоре  и  не  пойдет
обыскивать комнаты, боясь быть узнанным.
   Это было всего лишь предположение. Когда в глазке  никого  не  стало,
Джиованна посмотрела на герцога, собираясь что-то сказать.
   Герцог действовал, не раздумывая, и закрыл ей рот поцелуем.
   Его губы коснулись ее губ,  и  он  прижал  девушку  к  себе  сильнее,
опасаясь, что одним-единственным звуком они могут выдать себя.
   Джиованна застыла в изумлении. Не отнимая губ, герцог  ощутил  нежный
рот девушки, дрожь ее тела,  слабое  движение,  которое  она  сделала  и
которое  наполнило  герцога  неведанным  прежде  чувством.  Чувство  это
притянуло его к Джиованне и соединило их невидимыми  узами.  Именно  эти
узы помогли герцогу спасти Джиованну у водопада,  именно  они  заставили
его охранять девушку не только от нее самой, но  и  от  людей,  желающих
причинить ей вред, - теперь эти чувства слили его воедино с той, которая
принадлежала ему навеки.
   Поцелуи герцога становились все настойчивее, и  от  губ  Джиованны  в
него перетекала такая страсть, подобную которой он не испытывал  никогда
прежде. Он знал, что теперь девушка трепещет не от ужаса, а от восторга,
заставившего ее забыть о преследователях.
   На миг герцог оторвался от губ Джиованны, чтобы  вдохнуть  воздух,  а
потом снова приник к ним в долгом поцелуе,  который  разбудил  небывалый
восторг, молниями пронзивший обоих.  Не  сознавая,  что  делает,  герцог
распахнул халат.
   Теперь между их  телами  остался  лишь  тонкий  шелк  ночной  рубашки
Джиованны, что только добавляло сладости  поцелую.  Когда  же  герцог  и
Джиованна воспарили в небеса, к  звездам,  негромкий,  но  резкий  голос
разбил идиллию и заставил их вернуться на землю.
   - Нашел?
   Это был Кейн Хорн. Герцог оказался прав, он не ушел далеко от  двери.
Хорн  появился  в  комнате  в  сопровождении  человека,   безрезультатно
искавшего Джиованну.
   - Не нашел, сэр. Все комнаты, кроме одной, заперты или пусты.
   - А какая открыта?
   - По-моему, хозяйская спальня. Кровать приготовлена для сна,  но  там
сейчас никого нет.
   Герцог понял, что  речь  идет  о  его  комнате.  Наступило  молчание,
которое нарушил Кейн Хорн:
   - Должно быть, удрали. Кто следил вместе с тобой за домом?
   - Только  Антонио,  но  он  в  подзорных  трубах  плохо  разбирается.
Спросить его, что он видел?
   Говоривший уже собрался выглянуть в окно, когда Кейн  Хорн  остановил
его:
   -  Нет,  дурень!  Если  они  уехали,  значит,  герцог  повез  ее   на
железнодорожную станцию. Оттуда она сможет поехать домой.
   - Домой? В Италию?
   - Ну да, в Неаполь. Куда ей еще деться!
   Повисла краткая пауза. Наконец Кейн Хорн хрипло произнес:
   - Вы испортили все дело, упустив  ее!  Ну  да  ладно,  в  Неаполе  не
составит труда убить и ее, и старуху.
   - Я же говорил, надо было сразу ее кончать!
   - Знаю, знаю! - раздраженно ответил Кейн Хорн. - Только в Шотландии с
этим непросто, слишком люди любопытные.
   - И что же теперь делать?
   - Сказано тебе, едем в Италию! И чтобы больше никаких ошибок!
   - Вот это на вас похоже. Как будем выбираться из чертовой развалины?
   - Через дверь! - отрезал Кейн Хорн. - Здесь должен быть выход в  сад.
Заодно уведешь Антонио.
   С этими словами он пересек комнату, и  герцог  увидел,  что  сообщник
последовал за ним. Они не  закрыли  дверь,  и  шаги  их  раздавались  по
коридору вполне отчетливо. Герцог еще  долго  сидел  неподвижно,  сжимая
Джиованну в объятиях и на всякий случай держа палец у  ее  рта.  Он  был
слишком опытен и знал, что кажущаяся пустота комнаты может таить в  себе
опасность.
   Наконец, уверившись в стопроцентной безопасности, он отнял  палец  от
губ Джиованны и, тронув ее за подбородок, приподнял ее голову. Он  хотел
было  поцеловать  девушку,  но  та,  вскрикнув,  как   раненый   зверек,
отвернулась.
   - Все в порядке, дорогая, - сказал герцог. - Я никому не  позволю  до
тебя дотронуться. Не волнуйся.
   -  Но  они..,  убьют  бабушку..,  они  опасаются,  что  бабушка  меня
опознает!
   - Как я уже опознал. Почему ты не доверилась мне?
   - Я боялась.., очень боялась, потому что мачеха сказала: если я выдам
их, то они.., убьют не только меня, но и бабушку.
   Ее слова были едва различимы за рыданиями, и герцог, прижав девушку к
себе, коснулся губами ее волос.
   - Придется поторопиться, - заметил он.
   - Что нам делать? - всхлипнула Джиованна.
   - Мы немедленно отправляемся в Италию, чтобы спасти твою  бабушку  от
этих типов.
   Вздохнув, он добавил:
   - По крайней мере между нами больше нет секретов.
   Впрочем, времени у нас мало: надо ехать.
   Герцог первым спустился по лестнице и открыл проход в комнату,  чтобы
Джиованне было светлее спускаться. Он помог ее  крошечным  босым  ножкам
нащупать ступеньки лестницы и, когда  девушка  оказалась  рядом  с  ним,
прижал ее к себе и нежно поцеловал.
   - Я люблю тебя, - сказал он, - а любовь сильнее зла к  победи