- сказал Валлон. - Здание  деревянное,  a  y
его стен лежали дрова, заготовленные на зиму.
   Он говорил почти спокойно, но Зоя знала, как он страдает.
   Сейчас он, наверное, опять вспомнил жену и то, как она радовалась приезду
в Москву. Ведь здесь был театр - идеальное место,  где  Валлон  мог  создать
свой большой оркестр, именно такой, о каком он всегда мечтал.
   Желая успокоить и утешить отца, Зоя весело сказала:
   - Мы открываем новую главу в нашей жизни, папа. Я верю, что  у  тебя  все
будет хорошо.
   Отец ничего не ответил, а девушка подумала,  что,  к  сожалению,  она  не
может сказать того же о своем будущем. Но сейчас самым важным для нее  было,
что герцог в безопасности и нуждается в ней.
   Жак соорудил для  герцога  удобную  постель  в  самой  просторной  карете
Валлона. Он соединил досками заднее и переднее сиденья и на них положил  два
мягких матраца. Потом слуги осторожно перенесли герцога  из  его  спальни  в
карету.
   Но, несмотря на все старания слуг, герцог испытывал ужасные  мучения.  От
внимания девушки не укрылись его плотно сжатые губы и  бледное,  напряженное
лицо, однако герцог стойко переносил боль, не  произнося  ни  слова  жалобы.
Когда его разместили в карете, он поблагодарил слуг за помощь.
   Для Зои нашлось место рядом с герцогом, а Баллон сел напротив  него.  Про
себя Зоя решила, что, как только они выедут из  города,  она  уговорит  отца
пересесть в другую карету.
   Сейчас там ехала только Мари с узлами и  свертками,  которые  она  решила
взять с собой в самый последний момент.
   Их сундуки с одеждой были привязаны на крышах экипажей, и Зоя радовалась,
что солдатам не попались на глаза элегантные костюмы герцога, которые были в
багаже.
   После того как при взрыве пушки погиб  камердинер  герцога,  слуги  князя
Всевольского сообразили забрать все вещи герцога  из  кареты,  которую  царь
предоставил ему для поездки в Москву.
   Старший слуга, сопровождавший Зою из Санкт-Петербурга в Москву, много лет
прослужил у князя Всевольского и хорошо понимал, что необходимо джентльмену.
   "Не так-то легко, - думала Зоя, - было бы  найти  подходящую  одежду  для
столь высокого и широкоплечего мужчины, когда он снова встанет на ноги".
   Они с Мари взяли с собой только самое необходимое.
   Зое не хотелось расставаться со множеством мелочей, дорогих ей как память
о матери или просто любимых ею, но она понимала, что  лошадям  будет  тяжело
тащить перегруженные кареты и они будут двигаться  очень  медленно.  Поэтому
она ограничилась самым необходимым и взяла  только  самые  красивые  платья,
легкие и занимающие мало места.
   Им пришлось также взять с собой большие запасы провизии, потому  что  Жак
был уверен, что в дороге им вряд ли удастся ее достать.
   - Во время войны люди боятся, что им самим придется голодать, и не  хотят
ничего продавать, - объяснил он Зое. - А я не допущу, чтобы маэстро или  вы,
мадемуазель, голодали.
   Жак не включил герцога в число тех,  о  ком  он  должен  заботиться.  Зоя
прекрасно понимала, что Жак злился на  этого  чужого  человека,  нарушившего
мирную атмосферу, царившую в их маленькой семье до его появления.
   - Не забудь о нашем больном, Жак, - громко сказала она.
   - Ни в коем случае, мадемуазель, - ответил Жак. Однако в  его  голосе  не
было того тепла, которое так хотелось услышать Зое. Тем  не  менее  Жак  был
преданным слугой и на  него  во  всем  можно  было  положиться.  Хоть  он  и
недолюбливал герцога, Зоя была уверена, что он будет все равно заботиться  о
нем.
   А Мари вообще считала герцога самым красивым мужчиной  на  свете.  Каждый
раз, когда он тихим голосом благодарил ее за  то,  что  она  перевязала  его
раны. Мари поражалась его мужеству, так как видела, какую  ужасную  боль  он
испытывает при этом. Мари готова была сделать для  герцога  все,  что  в  ее
силах.
   Город остался позади, уже не видно было даже куполов церквей и колоколен,
небо освещали только отблески пожаров. Валлон, казалось,  не  замечал  того,
что происходит вокруг. По выражению его лица Зоя догадалась,  что  в  голове
отца рождается музыка.
   Чтобы не мешать ему, Зоя при первой же возможности остановила их карету и
убедила отца пересесть в карету к Мари.
   Сочинять музыку Пьер Валлон предпочитал в одиночестве. Зоя знала об этом,
и, кроме того, ей хотелось поговорить с герцогом без свидетелей.
   После их отъезда из Москвы отец больше не заговаривал с Зоей  о  герцоге.
Он понял, какая опасность грозила бы их гостю, останься он  в  Москве  один,
без помощи. Французы наверняка арестовали бы его, так как  считали  англичан
своими злейшими врагами.
   Но Зоя знала, что отец по-прежнему опасается, как бы ее  сердце  не  было
разбито из-за человека, который не собирается связать с ней свою жизнь.
   Понимая, что дальнейшие обсуждения этого вопроса бесполезны  и  он  может
только испортить свои отношения с дочерью, Валлон,  по  своему  обыкновению,
постарался больше не думать о проблеме, решить которую он не в силах.
   "Было бы очень хорошо, если бы  отец  сейчас  увлекся  своей  музыкой,  -
подумала Зоя, - тогда я не чувствовала бы себя виноватой и мне  не  пришлось
бы спорить с ним. Ведь я так его люблю!"
   Кареты снова  отправились  в  путь.  Мари,  которая  во  время  остановки
ухаживала за герцогом, села в свою карету на заднее сиденье и вскоре  уснула
- в пути ее всегда укачивало.
   Зоя с удовлетворением подумала: наконец-то она осталась наедине с любимым
человеком.
   Она полагала, что герцог спит, но, взглянув  на  него,  увидела,  что  он
следит за ней.
   - Вам удобно? - спросила она.
   - Да, спасибо. Я как раз думал о  том,  как  мне  повезло,  что  меня  не
бросили на Бородинском поле.
   - Забудьте об этом, - заметила Зоя. - Я уже сказала отцу, что мы начинаем
новую главу нашей жизни. Больше  не  хочу  думать  ни  об  ужасных  потерях,
которые понесли русские и французы, ни о горящей Москве.
   Герцог молчал, и Зоя добавила:
   - Конечно, впереди нас ждут трудности, но надеюсь, мы, как  змеи,  сможем
обрести новую кожу и начать новую жизнь.
   - А мне нравится ваша теперешняя кожа, - тихо сказал герцог.
   Не  ожидавшая  такого  комплимента,  Зоя  покраснела.  Помолчав,   герцог
продолжил:
   - Вы  необыкновенная  девушка,  Зоя.  Я  не  знаю  женщины,  которая  так
хладнокровно отнеслась бы к событиям последних недель и оставила бы свой дом
без жалоб и слез.
   - Я тоже переживаю... Конечно, я очень страдаю! - воскликнула Зоя.  -  Но
мне удалось спасти самых дорогих мне людей - папу и.., вас!
   Последние слова  она  произнесла  с  особенной  нежностью,  не  глядя  на
герцога. Зоя ощущала на себе его взгляд и гадала, о чем он сейчас думает.
   Помолчав некоторое время, Зоя обернулась, взглянула на герцога и увидела,
что он спит.

***

   Потом Зоя с трудом  вспоминала  подробности  их  долгого  путешествия  из
Москвы в Одессу.
   Они не могли двигаться быстро, потому что  лошадям  нужен  был  отдых,  а
менять их, как во время  поездки  из  Санкт-Петербурга  в  Москву,  не  было
возможности.
   Шла война, и лошадей катастрофически не хватало. По ночам  кто-нибудь  из
слуг вынужден был сторожить лошадей, чтобы их не украли, и следить  за  тем,
чтобы на путешественников не напали грабители.
   Они продвигались к югу,  и  картина  постепенно  менялась.  Стало  тепло,
теперь по обе стороны дороги простирались виноградники. Под  лучами  жаркого
солнца люди убирали урожай. Зою радовал вид  зрелых  плодов  на  деревьях  и
ярких цветов в садах.
   Вскоре им уже перестали попадаться солдаты, идущие на север на соединение
с армией Кутузова. На полях работали мужчины, которых не забрали на воинскую
службу. Крестьяне встречали путешественников улыбками  и  предлагали  купить
самую разную снедь.
   Несмотря на долгое путешествие, Зоя чувствовала прилив сил и энергии. Она
была счастлива, потому что герцог был рядом с ней и с каждым днем чувствовал
себя все лучше. Они разговаривали или  просто  молча  сидели  рядом,  ощущая
внутреннюю связь. Зоя и не пыталась разобраться в том, почему они стали  так
близки друг другу.
   Иногда они ночевали в палатках, которые взял с собой Жак,  иногда  Зоя  с
Мари спали в одной карете, а Валлон ночевал с герцогом в другой.
   Зоя лежала без сна и думала о том, что  ее  любовь  к  герцогу  растет  с
каждым часом, с каждым мгновением, которое она проводит рядом с ним.  И  это
нельзя было объяснить ни  словами,  ни  какими-нибудь  разумными  причинами.
Просто всем своим существом она стремилась к  нему  -  к  мужчине,  которого
всегда мечтала встретить. Он был тем, кого она, еще не зная,  втайне  всегда
любила.
   "Я счастлива, - думала Зоя. - Счастлива, как никогда в  жизни!  Будь  моя
воля, пусть это путешествие длилось бы вечно - я была бы только рада!"
   Но  все  когда-нибудь  кончается.  И  вот  уже  перед  ними  Одесса.  Они
расположились пообедать на обочине дороги, и Баллон сказал Зое:
   - Мы отвезем его светлость во дворец генерал-губернатора, а потом  поищем
приют для себя.
   При этих словах Зоя вздрогнула  и,  не  сознавая,  что  делает,  умоляюще
посмотрела на герцога.
   - О чем вы говорите? - воскликнул герцог. -  Разумеется,  мы  будем  жить
вместе. Вы же знаете, что я не смогу обойтись без вашей помощи.
   - Думаю, ваша светлость, будет лучше, если мы остановимся в другом месте,
- возразил Валлон. - Вы прекрасно понимаете,  что  генерал-губернатор  может
увидеть во мне врага. Ведь мои соотечественники действительно враги русских.
   Герцог улыбнулся.
   - Генерал-губернатор, к вашему сведению, сам француз.
   Валлон удивленно посмотрел на герцога, а тот пояснил:
   - Герцог де Ришелье эмигрировал в Россию из Франции во время революции  и
поступил на службу к  русскому  царю.  В  1803  году  он  получил  должность
генерал-губернатора Малороссии, как называют Украину, и именно  он  построил
порт в Одессе. Уверен, вас поразит этот прекрасный город.
   Валлон хранил молчание, и герцог продолжал:
   - Думаю, во дворце генерал-губернатора вам окажут теплый прием.
   После некоторого колебания Валлон сказал:
   - Если мы действительно нисколько не обременим вашу светлость, мы с  Зоей
почтем за честь присоединиться к вам.
   -   Позвольте   также   сообщить   вам,   -   заметил   герцог,   -   что
генерал-губернатор очень любит музыку. Помню, когда я последний  раз  был  в
Одессе и останавливался в его доме, меня пригласили  на  концерт,  и  я  там
отчаянно скучал.
   Валлон засмеялся.
   - Превосходная рекомендация! Но мне казалось, ваша светлость любит музыку
и разбирается в ней.
   - Действительно, я очень люблю хорошую музыку! - ответил герцог.  -  И  с
нетерпением жду, когда смогу услышать ваше новое  сочинение,  написанное  во
время путешествия.
   - Я с удовольствием исполню его для вас, - сказал Валлон, - но для  этого
нужен большой оркестр.
   - Думаю, генерал-губернатор сможет вам его предоставить! -  успокоил  его
герцог.
   - Вы уверены, что ваши друзья будут рады  нам?  -  обеспокоенно  спросила
Зоя. - Не сочтут ли они нас слишком навязчивыми, а возможно,  во  дворце  не
окажется свободного места?
   - Подождите, сами увидите, - ответил герцог. На место они прибыли ближе к
вечеру. Зоя увидела высокие и стройные кипарисы на фоне синего  неба,  а  за
ними - море. Эта картина поразила ее своей красотой.
   При виде белоснежного здания  дворца,  окруженного  великолепными  яркими
цветниками, Зоя просто лишилась дара речи.  Никогда  она  не  видела  ничего
более прекрасного, чем дворец одесского генерал-губернатора.
   Подъезжая ко дворцу, Зоя подумала, что на фоне этой красоты она выглядит,
наверное, грязной и неряшливой.
   Адъютант   генерал-губернатора   проводил    их    к    его    светлости.
Генерал-губернатор  так  радушно   принял   путешественников,   что   Валлон
успокоился и перестал чувствовать себя непрошеным гостем.
   - Я был на вашем концерте в Лондоне, месье Валлон, - сказал губернатор. -
Для меня большая честь и удовольствие принимать вас в своем  доме.  Надеюсь,
вам здесь понравится.
   Когда герцог представил Зою, губернатор внимательно посмотрел на  нее  и,
как истинный француз, галантно произнес:
   - Мадемуазель, вся Одесса будет у ваших ног - здесь умеют ценить красоту.
   Зоя  смутилась  и  покраснела.  Генерал-губернатор  не   скрывал   своего
восхищения и не отводил от девушки глаз.
   Слуги проводили гостей в отведенные им комнаты.
   Герцог, еще не оправившийся от болезни  и  очень  усталый  после  долгого
путешествия, уснул сразу же, как только голова его коснулась подушки. А Зоя,
приняв горячую  ванну,  надела  одно  из  своих  самых  красивых  платьев  и
спустилась в  гостиную.  Там  она  увидела  отца,  оживленно  беседующего  с
хозяйкой дома.
   Супруга генерал-губернатора, герцогиня де Ришелье, встретила гостью очень
радушно, чего нельзя было сказать о других обитательницах дворца.  Эти  дамы
сразу увидели в  Зое  соперницу.  Они  прекрасно  понимали,  что  не  смогут
состязаться с ней в красоте и изяществе.
   Валлон был в центре внимания всех присутствующих  -  ведь  он  прибыл  из
Москвы и мог рассказать самые последние новости о  битве  при  Бородине.  Он
подробно рассказал обо всем, что  происходило  в  Москве,  и  даже  о  своем
разговоре с Наполеоном.
   - Он ведет себя как дикарь! - воскликнула герцогиня. - Конечно,  чего  же
можно ждать от корсиканского бандита!
   - Полностью согласен с тобой, дорогая,  -  сказал  генерал-губернатор.  -
Однако нельзя не признать, что это  был  необыкновенный  подвиг  -  привести
огромную армию, шестьсот тысяч человек, в  далекую  страну  и  захватить  ее
древнюю столицу.
   - Там сгорело столько прекрасных зданий! Надеюсь,  Бонапарт  тоже  сгорел
вместе с ними! - воскликнула одна из присутствующих  дам.  -  Этой  зимой  я
собиралась поехать в Москву, там дают такие прекрасные балы.
   - Теперь уже не до балов, - сказал Валлон. - Сомневаюсь, что после  ухода
французов в Москве вообще что-нибудь уцелеет, за  исключением,  может  быть,
Кремля.
   - А почему вы думаете, что французы покинут Москву? - спросила герцогиня.
   - Им придется уйти из города, потому что нечем кормить армию. Еды хватает
только для штаба армии. Оставшиеся  в  Москве  люди  прячутся  в  церквях  и
подвалах. Им грозит голодная смерть.
   -  Как  ужасно!  -  воскликнула  одна  из  дам.  -   Надеюсь,   что   эти
отвратительные французы все до одного подохнут как крысы!
   После этих слов в гостиной воцарилось неловкое молчание. Гостья,  которая
произнесла эти слова, смутилась, вспомнив, что и сам  генерал-губернатор,  и
месье Валлон - французы.
   Стараясь исправить эту неловкость, все вдруг заговорили наперебой.

***

   Зоя чувствовала себя во дворце генерал-губернатора очень хорошо.  Все,  в
том числе и русские, относились к ней доброжелательно.
   - У вас русские глаза, моя дорогая, - сказала ей герцогиня.
   - Уверена, что все происходящее вас глубоко трогает, ведь в  ваших  жилах
течет и кровь древнего русского рода. - Она слегка вздохнула. - Такие уж мы,
русские. Мы впадаем из одной крайности в другую: то бурная радость, восторг,
то полное отчаяние. У нас эти чувства  очень  тесно  связаны.  В  этом  наше
счастье и наше горе.
   - Согласна с вами, мадам, - ответила Зоя. Для нее было неземным  счастьем
находиться рядом с герцогом Уэлминстером, видеть его, говорить с ним, но она
уже сейчас впадала в глубокое отчаяние при мысли,  что,  как  только  герцог
поправится, им придется расстаться.
   Герцог уже отдохнул после трудного путешествия и чувствовал себя в  силах
сидеть на балконе с видом на парк и море.
   Еще через несколько дней ему стало уже настолько хорошо,  что  с  помощью
слуг он мог спускаться вниз и сидеть на веранде.
   - Как здесь хорошо! - сказала Зоя.
   Пели птицы, теплый ветер  с  моря  приносил  легкий  привкус  соли.  Ярко
светило солнце, до горизонта  простиралось  бескрайнее  синее  море,  легкие
волны набегали на берег.
   - Да, здесь очень красиво, - согласился с ней герцог. - Не хватает только
одного.
   - Чего же? - спросила Зоя.
   - Вашей музыки.
   - Хотите, чтобы я вам поиграла?
   - Да, я хотел попросить вас об этом.
   Зоя уже заметила, что в комнате рядом с верандой, на которой они  сидели,
стоит фортепиано. Не говоря ни слова, она прошла к инструменту.
   Окна в комнате были  открыты,  и,  играя,  Зоя  видела  герцога.  Девушка
подумала, что сейчас герцогу, наверное, хочется услышать композицию ее отца,
в которой так живо изображалась красота природы.
   Она вдохновенно заиграла и почувствовала, что эта музыка  выражает  и  ее
собственные чувства.
   Помимо ее воли в музыке звучали терзавшие Зою любовь, восторг и отчаяние.
   Девушка  полюбила  герцога,  как  только  увидела  его  во  дворце  князя
Всевольского. Когда он коснулся  ее  руки,  ее  охватило  чувство  восторга,
светлое, прекрасное, божественное и в то же время очень земное чувство: ведь
она - женщина, а герцог - мужчина.
   Музыкой Зоя хотела поведать герцогу свою мечту о настоящей любви, подобно
той, какую испытала ее мать. Она верила, что эта мечта сбудется.
   И вот теперь это осуществилось. Увидев герцога впервые, Зоя сразу  узнала
его. Ведь в своих мечтах она уже давно - годы, а может  быть  века,  в  той,
другой жизни, - любила его.
   Изливая в  музыке  свою  любовь  к  герцогу,  она  ощущала  неизбежность,
неотвратимость разлуки, и это чувство отчаяния тоже звучало в мелодии.
   Зоя как будто говорила своему  любимому,  что,  даже  расставшись  с  ним
навеки, никогда не забудет его, будет молиться за него и то чувство, которое
он в ней пробудил, будет жить в ней вечно,  потому  что  без  этого  она  не
мыслит своего существования.
   Как всегда, играя, Зоя  уносилась  мыслями  в  другой  мир,  забывала  об
окружающем, стремясь выразить в музыке тот океан чувств  и  мыслей,  которые
переполняли ее душу.
   Закончив играть, она почувствовала  себя  опустошенной.  Ей  нечего  было
больше сказать, она всю себя отдала музыке.
   И тут она увидела,  что  на  веранде  собралось  много  гостей.  Рядом  с
герцогом сидел Валлон. Никто не шевелился, все молчали, глубоко тронутые  ее
игрой.
   Вернувшись из того мира, куда ее унесла творческая фантазия, Зоя заметила
выражение лица отца. Девушка поняла, что он глубоко тронут и  вместе  с  тем
озабочен, так как она очень откровенно выразила свои чувства.
   Зоя поняла, что выдала себя, и ее охватило чувство страха и смущения.  Не
извинившись и ничего не объясняя, она встала и вышла из комнаты. Как во сне,
девушка пошла длинными коридорами дворца в свою спальню.

Глава 7

   Придя в свою комнату, чтобы переодеться к обеду, Зоя увидела  на  кровати
прекрасный шлейф.
   Три дня назад за завтраком генерал-губернатор сказал:
   - Наш уважаемый гость герцог Уэлминстер  чувствует  себя  уже  достаточно
хорошо и сможет присутствовать на вечере. Я  собираюсь  пригласить  на  этот
вечер всех, кто, узнав о приезде герцога в Одессу, жаждет встретиться с ним.
   - Вы собираетесь устроить вечер? Что за вечер? - с  другого  конца  стола
спросила герцогиня. Генерал-губернатор улыбнулся.
   - Это будет один из тех  вечеров,  которые  вы  так  любите,  -  вечер  с
танцами. А в честь месье Баллона мы пригласим самых лучших музыкантов, каких
сможем найти в Малороссии.
   - Танцы! - в один голос воскликнули дамы. - Значит,  ваша  светлость,  вы
собираетесь устроить настоящий бал!
   - Да, это будет бал, - пообещал губернатор. - Надеюсь, он будет не  менее
блестящим, чем балы в  Санкт-Петербурге,  на  которых  вы,  ваша  светлость,
бывали.
   Герцог улыбнулся.
   - На этот раз настроение в Санкт-Петербурге  было  не  очень  веселым,  -
сказал он. - Когда я был у его императорского величества, то  никаких  балов
не устраивали. Были только приемы, где все обсуждали одну и ту же тему.
   - Я издам декрет, - заявил генерал-губернат