талией  было   расшито
серебристыми блестками. На груди у девушки красовались розы; они были  и
на кринолине, на котором теперь покоились пальцы  Аме,  причем  с  такой
грацией  и  элегантностью,  которой  никто,  даже  леди  Изабелла  с  ее
упорством, не смогли бы научить девушку за истекшие сутки.
   Волосы были припудрены и отброшены назад, открывая лоб,  и,  ниспадая
локонами,  струились  вдоль  белой  шеи  и   покоились   на   обнаженных
очаровательных плечах  девушки.  Леонард,  мастер  нетрадиционных  форм,
который  как-то  удивил  Париж,  украсив  прическу  герцогини  де  Люинь
интимным предметом женского  белья,  а  прическу  мадам  де  Матиньон  -
артишоком, капустным листом и пучком редиса, был в  достаточной  степени
художником, для того чтобы сдержать полет своей фантазии, когда  занялся
прической юной девушки. Букетик роз был единственным  украшением,  да  и
они были белыми и очень подходили к тем, что девушка приколола к  своему
платью.
   Юная Аме выглядела  очень  привлекательной,  свежей,  Хьюго  Уолтхем,
войдя в комнату, почувствовал что-то  похожее  на  ком  в  горле,  когда
увидел, как девушка встает после реверанса.
   - Ну как, вы  довольны,  Себастьян?  -  вновь  поинтересовалась  леди
Изабелла.
   - Вы все сделали хорошо, - одобрил ее старания герцог.
   - Себастьян, вы решили, что сегодня вечером  мы  должны  быть  самыми
заметными среди остальных приглашенных на прием, - проговорила  Изабелла
Беррингтон. - Хотелось бы думать, что я правильно  поняла  всю  важность
вашего требования. По-видимому, есть на то какая-то  причина,  хотя  мне
лично вы не сказали об этом ни слова.
   - Я никогда не считал целесообразным открывать свои секреты  кому  бы
то ни было, - ответил его светлость и  не  спеша  прошелся  по  комнате,
чтобы взять бокал шампанского у стоявшего на пороге лакея.
   Аме, которая с нетерпением ждала поездки в Версаль,  показалось,  что
прошла целая вечность, пока они наконец  вышли  из  особняка  и  сели  в
ожидавшую их  карету.  Лошади  понесли  их  по  узким  мощеным  улочкам.
Множество поворотов на пути в городской черте  сделали  их  передвижение
довольно медленным, но так продолжалось до тех пор, пока не выбрались на
дорогу в Версаль, где карета герцога  могла  наконец  развить  настоящую
скорость.
   Там они помчались мимо длинной вереницы экипажей и наконец  подъехали
к дворцу. Потоки света, льющегося из  каждого  окна,  и  высокие  факелы
освещали длинную вереницу карет, замерших перед мраморной лестницей,  на
которой застыли дворцовые лакеи в  великолепнейших  ливреях  красного  и
золотистого цветов.
   - Милая, умоляю вас,  не  изумляйтесь  всему  столь  явно,  -  спустя
несколько минут  после  их  приезда  резко  проговорила  леди  Изабелла,
увидев, что у девушки широко раскрылись глаза от удивления,  когда  они,
пройдя анфиладу вестибюлей, добрались до мраморного дворца.
   Следуя за остальными приглашенными, они подошли к огромной  мраморной
лестнице,  богато  инкрустированной  золотом,  по  которой   неторопливо
поднималось большое количество красиво одетых гостей.
   Во дворце герцог Мелинкортский увидел немало своих старых знакомых. С
некоторыми из них он  обменялся  несколькими  словами;  но  даже  те  из
приглашенных ко двору, кто не был  лично  знаком  с  этим  человеком,  с
восхищением взирали на его величественную фигуру.
   Леди  Изабелла  чувствовала,  что  и  она  тоже  привлекает  к   себе
повышенное внимание.
   Ее платье было сшито в Лондоне, но оно абсолютно ни в чем не уступало
платьям, в которые были одеты французские дамы.  Прическу,  как  и  Аме,
делал Леонардо этот мастер соорудил из ее волос почти вызывающий шедевр,
поместив среди локонов маленький британский фрегат с Белым флагом .
   Но  на  самом  деле  все  женщины  главным  образом  смотрели  на  ее
бриллианты, потому что леди Изабелла  обладала  одной  из  самых  ценных
коллекций фамильных драгоценностей, а сегодня вечером на  ней  были  они
все.
   Взгляды гостей,  приглашенных  в  Версаль,  устремлялись  сначала  на
герцога, затем перемещались на леди Изабеллу Беррингтон, но  вскоре  они
замечали; что здесь присутствует и третье лицо, и вот на ней их  взгляды
задерживались долее всего.
   Было в этой девушке нечто более  ценное,  чем  украшения,  во  многих
отношениях более важное, чем красота. Это  была  индивидуальность;  лишь
немногие обладают  этим  качеством,  и  именно  она  делает  их  центром
внимания окружающих; даже неважно, играют ли такие  люди  на  сцене  или
просто прогуливаются по дороге со своими дамами и кавалерами.
   Аме приковывала к себе внимание, несмотря на  свой  малый  рост,  она
заставляла окружающих ощущать  свое  присутствие  с  того  момента,  как
только она переступила порог королевского дворца в Версале. Люди  вокруг
достаточно громко интересовались,  кто  эта  девушка.  Те,  кому  выпало
счастье  быть  достаточно  близко  знакомым  с  герцогом  Мелинкортским,
перебрасывались с ним парой слов, после чего, взглянув на Аме,  ждали  с
заметным нетерпением, когда же им представят незнакомку.
   Вскоре после этого они достигли зеркальной  галереи,  где  собирались
все присутствующие в ожидании выхода Их Величеств; герцог и две его дамы
решили  задержаться  здесь.  Аме  хотелось   немного   рассмотреть   это
помещение, о котором она столько  слышала,  но  сейчас  в  галерее  было
столько народу, что девушка могла видеть только бесчисленное  количество
сверкающих люстр и случайные отражения в гигантских зеркалах, в  которых
многократно воспроизводилась вся эта сверкающая, усыпанная  драгоценными
камнями многокрасочная толчея.
   Пол в галерее был устлан двумя огромными обюсонскими коврами.  Герцог
медленно прошествовал по этим коврам, пока не добрался почти до камина.
   Человек с крепкой фигурой и множеством орденов. на  камзоле  сидел  в
золоченом кресле, а рядом с ним находилась дама, в которой Аме в  ту  же
секунду узнала Марию-Антуанетту. Трудно  было  сразу  объяснить,  почему
королева показалась столь очаровательной. Черты лица нельзя было назвать
классическими или необычно красивыми, если рассматривать их изолированно
друг от друга, но ее поразительная фигура, синева глаз, а также грация и
изящество движений поражали, стоило кому-либо взглянуть на эту даму, чья
красота не поддавалась описанию простыми словами.
   Герцога Мелинкортского королевской чете представил английский  посол,
после чего король и королева удостоили его беседой в течение  нескольких
минут.
   После  этого  шла  леди  Изабелла  Беррингтон,  а  уж  после  нее   с
колотящимся сердцем перед  царственными  особами  в  глубоком  реверансе
застыла Аме.
   Мария-Антуанетта посмотрела на  девушку  своими  влажными  глазами  с
такой мягкостью, что  все,  стоящие  рядом,  увидели  в  них  доброту  и
очарование.
   - Мы рады приветствовать вас в Версале в качестве подопечной  герцога
Мелинкортского, - несколько напыщенно  проговорил  король,  обращаясь  к
Аме.
   - Благодарю вас, сир, - ответила девушка.
   -  Это  ваш  первый  визит  в  Париж?  -  спросила  в  свою   очередь
Мария-Антуанетта.
   - Да, мадам.
   - Надеюсь, вы останетесь очень  довольны  им,  -  учтиво  проговорила
королева.
   Беседа закончилась, было объявлено о другом госте,  и  Аме  отошла  в
сторону.
   - Он действительно очень похож на  свое  изображение  на  монетах,  -
сказала тихим голосом девушка, обращаясь к герцогу, когда они  удалились
достаточно далеко, чтобы их никто не слышал.  -  Он  хороший  человек  и
добрый. Думаю, любой из присутствующих  может  сказать  только  это:  он
хороший человек.
   - Вы все говорите правильно, - согласился с ней его светлость, - и не
думаю, чтобы кто-нибудь возразил вам.
   - Однако у меня такое ощущение, что не все люди считают его  хорошим,
- проговорила девушка. - Не знаю почему, но я уверена в этом.
   - А королева? Что вы думаете о королеве?  -  с  любопытством  спросил
герцог.
   На лице у Аме появилось выражение озабоченности.
   - Ее Величество - самая красивая  женщина  из  всех,  кого  я  видела
когда-либо, - медленно ответила девушка. - Но у меня возникло  ощущение,
как  будто  за  ней  маячит  какая-то  тень,  и  это   заставляет   меня
беспокоиться за ее будущее.
   - Не могу понять, что  вы  пытаетесь  этим  сказать,  -  вмешалась  в
разговор леди Изабелла, которая  до  этого  момента  только  внимательно
прислушивалась к их беседе.
   - Я и сама не смогла бы выразить это словами, - призналась девушка. -
Я только знаю, что оно есть там - что-то темное.., нечто опасное. Ax!  -
внезапно Аме умолкла на полуслове и придвинулась поближе к герцогу.
   Но герцог Мелинкортский и сам уже разглядел в толпе это багровое лицо
с длинным носом,  принадлежав?  шее  человеку,  который  в  этот  момент
направлялся в их сторону, - это был  герцог  де  Шартре,  его  светлость
сохранял полное спокойствие. Вокруг герцога  Мелинкортского  и  его  дам
собралось  немало   придворных   и   замечательных   женщин,   ожидающих
возможности поговорить с  англичанами,  которые  столь  приветливо  были
приняты Их Величествами. И  герцог  де  Шартре  грубо  отталкивал  их  в
сторону.
   - Добрый вечер, Мелинкорт, - громко и весело обратился он к  герцогу,
стремясь,  чтобы  его  услышали  присутствующую   на   приеме.   -   Как
замечательно, что я вновь вижу вас. Сожалею только о том, что  оказалось
невозможным продлить ваше пребывание в моем замке, когда вы заглянули ко
мне по дороге в Париж.
   Герцог Мелинкортский открыл свою табакерку.
   - Поломка заставила мой экипаж съехать с дороги, - ответил он, - но я
никак не мог представить себе, что ближайший замок мог оказаться  вашим,
ваша светлость.
   Это был ответ, смысл которого вряд ли был не понятен кому  бы  то  ни
было, и выражение лица Филиппа де  Шартре  стало  угрожающим,  когда  он
заговорил!
   - Мы еще увидимся с вами, Мелинкорт; мы обязательно увидимся еще раз.
   - Не сомневаюсь в этом, ведь  Париж  -  город  небольшой,  -  ответил
герцог.
   Герцог  де  Шартре  круто  повернулся  на  каблуках,  а  затем,   уже
пробираясь сквозь толпу, вновь повернулся к герцогу Мелинкортскому.
   - Есть один весьма забавный памфлет на  ваш  счет,  который  как  раз
сегодня вечером распространяется на бульварах, - проговорил он. - Вам не
попадался на глаза?
   Себастьян взял щепотку табака.
   - Я никогда не читаю памфлетов, - ответил он с  выражением  скуки  на
лице. - Никогда не читаю и не пишу их, коли это вас интересует.
   Со стороны присутствующих, которые стали  свидетелями  их  разговора,
послышался негромкий смех. Среди них было немного людей,  которые  часто
бывали бы при дворе и в то же время относились с некоторой  симпатией  к
Филиппу де  Шартре  и  его  непримиримой  борьбе  против  королевы;  они
полагали, что  все,  кто  в  борьбе  умов  выставляет  себя  противником
герцога, неизменно оказываются в проигрыше.
   Придворные столпились вокруг герцога Мелинкортского, желая во что  бы
то ни стало снискать расположение человека, который не побоялся вступить
в открытое столкновение с одним из самых опаснейших  людей  во  Франции.
Но,  взглянув  поверх  голов  сгрудившихся  вокруг  него  людей,  герцог
Мелинкортский  увидел  еще  одного  человека,  входившего  в  зеркальную
галерею.
   Это был мужчина с красивым лицом и внушительной фигурой; он  галантно
здоровался с прелестными женщинами. Его красная шапочка резко выделялась
на фоне атласа и кружев дамских туалетов.
   - Кто это? - услышал герцог вопрос одного из приглашенных,  стоявшего
позади.
   Говорил, по-видимому, иностранец, скорее всего,  испанец,  как  решил
герцог, судя по акценту.
   - Это - его преосвященство кардинал де Роган, - прозвучал ответ. - Он
верит всему и всем за исключением, наверное, самого бога.
   Губы герцога непроизвольно растянулись в улыбке.
   А затем вместе с леди Изабеллой по правую руку  и  Аме  по  левую  он
двинулся в  направлении  той  группы  приглашенных,  которая  немедленно
окружила кардинала.
   Аме  почувствовала,  что  ее  охватила  дрожь,   пальцы   у   девушки
похолодели, у нее появилось непреодолимое желание повернуться и поскорее
убежать прочь - туда, К длинной мраморной лестнице,  которая  спускается
во двор, где стоит ожидающая их карета. И тем не менее  она  подчинилась
воле герцога, не  протестуя,  когда  он  вел  ее  вперед,  пока  они  не
оказались чуть ли не бок о бок с кардиналом де  Роганом.  Там  Себастьян
повернулся к графу де  Вержену,  министру  иностранных  дел  Фракции,  с
которым обедал накануне вечером, и о чем-то переговорил с ним.
   Граф де Вержен, стремясь оказать любезность  герцогу  Мелинкортскому,
быстро отошел к кардиналу.
   - Ваше преосвященство, герцог Мелинкортский выразил желание, чтобы  я
представил его вам, - обратился он к кардиналу.
   Улыбка у принца де Рогана вышла слишком  широкой.  слишком  радушной,
чтобы казаться естественной.
   - Мой дорогой герцог, это большая честь для меня.
   Я слышал о том, что ваша светлость находится в  Париже,  и  дал  себе
слово, что при первой же возможности обязательно пошлю  вам  приглашение
посетить меня. Хорошо ли доехали?  Надеюсь,  когда  пересекали  Ла-Манш,
море было не очень бурным?
   - Только легкое волнение, - ответил герцог, - но для  всех  нас,  кто
живет в Англии, такие вещи не в диковинку.
   Ваше преосвященство,  разрешите  представить  вам  мою  кузину,  леди
Изабеллу Беррингтон, и мою подопечную, мисс Корт.
   Обе дамы присели в глубоком реверансе. Кардинал нежно улыбнулся  леди
Изабелле, потому что она была весьма привлекательной женщиной; затем  он
взглянул на Аме.
   - А я и не знал о том, что вы путешествуете  не  один,  -  проговорил
кардинал, обратившись к герцогу,  и  было  очевидно,  что  он  пришел  в
раздражение из-за того, что такая деталь не была доложена ему людьми,  в
прямые обязанности которых входило обеспечение полной информацией своего
господина.
   - Мисс Корт ехала не со мной, - ответил герцог.
   - Это ваш дебют при дворе? - обратился его преосвященство к девушке.
   - Да, ваше преосвященство.
   Несмотря на чрезвычайные усилия, Аме не смогла сдержать легкую  дрожь
в голосе, произнося эти слова, хотя было абсолютно ясно,  что  в  данный
момент кардинал де Роган не проявил к ней повышенного интереса.
   Он отвернулся от девушки, чтобы поговорить с  леди  Изабеллой,  после
чего вообще отошел от них, чтобы приветствовать  других  приглашенных  и
среди них высокого, сурового вида господина с огромным крючковатым носом
и маленькими глазами, совершенно незаметными под нависшими бровями.
   - А это кто? - спросил герцог у Изабеллы.
   - Кто? Тот, который разговаривает сейчас с кардиналом? - переспросила
она. - Неужели вы не знаете его?
   Ведь это же принц де Фремон - ужасный человек,  но  его  супругу  все
просто обожают. Говорят,  что  именно  он  определяет  внешнюю  политику
Франции. Если все действительно обстоит  таким  образом,  то,  я  думаю,
именно поэтому Его Величество опасается этого человека. Впрочем,  как  и
все остальные.
   Герцог с интересом рассматривал принца де Фремона;  и  потом,  прежде
чем успел перемолвиться с леди  Изабеллой  хотя  бы  словом,  они  вновь
оказались  окруженными  толпой  приглашенных,  стремящихся   понравиться
сопровождающим его светлость дамам, делая комплименты  леди  Изабелле  и
Аме.
   Позже начались танцы, и девушку  немедленно  окружила  толпа  молодых
кавалеров, желающих заслужить привилегию стать ее партнером.
   - Вы превратили меня во вдову, и я ненавижу вас  за  это,  -  сказала
Изабелла Беррингтон, обращаясь к герцогу, когда оказалась рядом  с  ним.
Он  же  в  это  время  разговаривал   с   несколькими   государственными
чиновниками, но прежде, чем успел  что-нибудь  ответить,  леди  Изабелла
вновь покинула его, так как  и  она  тоже  не  испытывала  недостатка  в
кавалерах.
   Было уже четыре часа утра, когда Аме наконец созналась, что устала  и
начинает ощущать боль в ногах. Леди Изабелла  с  трудом  подавляла  один
зевок  за  другим,  прикрывая  рот  рукой  в  белой  перчатке.  Королева
удалилась за полчаса до этого без особого желания  и  единственно  из-за
того, что чувствовала - на этом  балу  обязательно  присутствует  немало
людей, которые стремятся поскорее уехать  домой,  но  не  могут  сделать
этого до тех пор, пока не уйдет с бала она, их королева.
   Мария-Антуанетта вселяла радость в формальную атмосферу этого приема,
всем казалась счастливой, веселой и беззаботной, стремилась получить как
можно больше удовольствия от этого вечера. А когда  Ее  Величество  была
рада чему-нибудь, то всегда находилась в наилучшем расположении духа.
   Временами Мария-Антуанетта проявляла свой необузданный нрав  и  тогда
безжалостно  делила  всех  окружающих  на  своих  и  чужих,  часто   без
какой-либо видимой причины.  Именно  эта  черта  ее  характера  вызывала
бесконечные интриги при дворе, а те, кто постоянно находился в ее свите,
считали свою долю незавидной, так как чувствовали, что  их  безопасность
основывается на зыбком фундаменте, так изменчива улыбка  женщины,  когда
она находится в хорошем настроении. Но в то же время следовало признать,
что Ее Величество могла бы  сделать  многое,  порой  невозможное,  чтобы
помочь своим друзьям, и для них  крайняя  непоследовательность  королевы
имела особое очарование.
   Мария-Антуанетта не могла пожаловаться  на  отсутствие  характера  и,
выйди она замуж за человека достаточно сильного,  способного  удерживать
ее нрав  в  равновесии,  могла  бы,  без  сомнения,  стать  превосходной
королевой; но Людовик проявлял благоразумие только в том,  что  касалось
наук, его неуклюжесть и  собственная  странная  самооценка  приводили  к
тому, что он демонстрировал неотесанность  и  глупость  по  сравнению  с
блестящим умом жены.
   Людовик ужасно стеснялся того-факта, что был недостоин этой женщины и
как человек, и как муж. Все пять лет, в течение которых они были женаты,
и даже теперь, после того как у них родился первый ребенок, он  все  так
же преклонялся перед ее яркой женственностью, приходил в  оцепенение  от
ее очарования и красоты, потому что любил свою жену  всем  сердцем  и  с
годами все сильнее.
   Когда Мария-Антуанетта удалилась из  бального  зала,  у  приглашенных
появилось  ощущение,  что  огни  люстр  сразу  поблекли,   а   сверкание
многокрасочной толчеи потеряло свое великолепие. Те из гостей, кто  лишь
за несколько минут до этого улыбались и были оживленны, теперь  казались
уставшими и скучными.
   Постепенно гости стали расходиться, возникло общее движение в сторону
мраморной  лестницы,  герцогу  Мелинкортскому  потребовалось   некоторое
время, чтобы доставить своих дам к  поджидавшей  карете,  а  потом  леди
Изабелла и Аме с удовольствием откинулись на мягкие подушки.
   - Боже мой, сколько народу! - воскликнула Изабелла. - Я изнемогаю  от
усталости.
   - Чудесно! Как все было восхитительно! - в свою очередь,  проговорила
Аме.
   - А вы, дитя мое, имели огромный успех, - обратилась к  девушке  леди
Изабелла, - и хотя я должна была бы, наверное, ревновать вас, мне  этого
не хочется.
   - А почему вы должны ревновать меня? - в полном  недоумении  спросила
Аме.
   - А потому, что в первый  раз  в  жизни  меня  сопровождала  женщина,
которая была красивее, чем я, - ответила леди Изабелла. - Думаю, это  от
того, что я старею, коль  не  придала  этому  факту  никакого  значения.
Довольно удивительная вещь, вы не находите, Себастьян?
   - А почему вам требовалось обращать на это  внимание?  -  проговорила
девушка прежде, чем герцог успел вставить слово.  -  Все  они  -  просто
глупые мальчишки.
   Я хотела танцевать с монсеньером, но он, наверное, отказался бы.
   - Я уже слишком стар для танцев, Аме, - проговорил его светлость. - А
те глупые мальчишки, как окрестили вы своих кавалеров на  балу,  гораздо
более соответствуют вашему во