огиня.
   Шелдон Мур вознамерился было сказать  что-то  в  ответ,  когда  вдруг
понял - рядом с ним стоит Фиона.
   На какой-то миг их глаза встретились.
   И его внезапно осенило: Фиона знает о его осведомленности в том,  что
она бесплодна.
   Они так долго были близки друг другу, что он всегда угадывал,  о  чем
она думает.
   Она тоже могла читать его мысли.
   В этот миг откровения они просто смотрели в упор друг на друга.
   Потом герцог наклонился, поцеловал бабушку в щеку и вышел из комнаты.
***

   После завершения охоты все поздравляли его с удачей.
   Это было прекрасное, возбуждающее и бодрящее развлечение.
   Затем все пили чай  и,  почувствовав  приятную  усталость,  разошлись
отдохнуть до ужина.
   Герцог, однако, прошел  в  музыкальный  салон  вместе  с  только  что
приехавшей Лавелой.
   Незаметно для нее он запер дверь, чтобы их никто не беспокоил.
   Они прошлись по некоторым поправкам, внесенным им в партитуру  своего
сочинения в процессе репетиции с Марией Кальцайо.
   - Это верх совершенства! - воскликнула Лавела, когда они закончили. -
Это просто  идеально!  Добавив  что-нибудь,  можно  лишь  испортить  всю
композицию.
   - Думаю, как и все композиторы, - заметил герцог,  -  я  стремлюсь  к
совершенству.
   - Считайте, что вы достигли этого, - ответила Лавела.
   - А теперь мы должны переодеться  к  ужину,  -  промолвил  герцог.  -
Сегодня у нас танцы, поскольку я не хочу, чтобы  вы  слишком  устали  от
репетиций. Завтра вам нужны будут силы для  последних  приготовлений,  а
также для того, чтобы придумать название моему театру.
   - А вы еще не назвали его? - спросила Лавела. - И даже не подыскивали
какие-либо варианты?
   - Мне лишь сейчас пришло в голову дать ему имя, - признался герцог, -
но надо что-то придумать!
   Они поднимались по лестнице рядом.
   Лавела придумала одно название для театра, герцог -  другое,  но  оба
показались им недостаточно подходящими.
   Герцог проводил ее до комнаты, которую ей отвели рядом с комнатой  ее
отца.
   В конце коридора разговаривали двое.
   Он узнал в них Фиону и Джослина.
   У него  промелькнула  мысль,  что  Фиона,  как  и  прежде,  возможно,
утешается с Джослином.
   Но он не хотел думать о Фионе, находясь рядом с Лавелой,  от  которой
исходил аромат чистоты.
   Кроме  молодых  родственников,  живших  в  доме,  мистер  Уотсон   по
поручению герцога пригласил  на  танцы  некоторых  обитателей  окрестных
поместий.
   Для танцев заказали оркестр из Лондона. "
   Был открыт Большой бальный зал, украшенный цветами из оранжерей.
   В Мур-парке часто устраивали балы.
   Но для Лавелы, конечно, это был первый настоящий бал.
   Она была одета просто.
   Однако ему казалось, что белое платье, облегающее ее стройную фигуру,
высокую грудь и тонкую талию, - наилучшее обрамление ее красоты.
   "Именно так она и должна выглядеть в роли ангела!" - сказал он себе.
   Эта идея пришлась ему по душе.
   Хотя во время ужина она сидела на дальнем конце стола,  на  приличном
расстоянии от него, он не мог оторвать от нее взгляд.
   Ее глаза сияли.
   Она весело реагировала на то, что говорили ей молодые люди,  сидевшие
по обе стороны от нее.
   Фиона, как он заметил, тоже была оживлена, но совсем по-иному.
   Каждая ее реплика заключала в себе двусмысленность.
   Каждый взгляд, бросаемый ею на мужчину, сидевшего рядом с ней, каждое
ее движение были исполнены желанием обольстить.
   Несмотря на все, что ему уже было известно о ней, он лишь  теперь  со
всей  определенностью  осознал,  насколько  она  чужда  Мур-парку,   его
обстановке и традициям.
   Он поражался, что не видел этого ранее.
   Теперь мужчины не засиживались за портвейном, как в предыдущий вечер,
они спешили ангажировать дам.
   Герцог знал, что девушки, и особенно Лавела,  с  нетерпением  ожидают
партнеров, желая танцевать.
   У Лавелы не было недостатка в них.
   Герцог пригласил ее после того, как выполнил свой долг  перед  дамами
более старшего возраста.
   От нее исходило сияние радости.
   - Я вижу, вам весело, - заметил он.
   - У меня как будто крылья на ногах! - ответила Лавела. -  Я  была  не
права, назвав ваш дом  "пещерой  Аладдина".  Это  -  дворец  принца,  и"
единственное, чего я боюсь, это что он исчезнет с полночным боем!
   - Я был бы очень огорчен, если б это случилось, - улыбнулся герцог. -
И если вы раздаете роли в вашей волшебной сказке, я бы хотел быть в  ней
заколдованным принцем.
   - Ну конечно, - ответила она, - но вы и волшебник одновременно!
   Герцог рассмеялся.
   - Я согласен, если только я - не царь демонов.
   В этот момент рядом оказался Джослин.
   Герцог подумал, что если и существует  подходящий  кандидат  на  роль
царя демонов, то это, несомненно, его кузен.
   Он лишь надеялся,  что  Лавеле  никогда  не  придется  иметь  дело  с
подобным воплощением зла.
   Он видел, что она пользуется большим успехом.
   Кавалеры наперебой приглашали ее.
   Когда ее карточка очередности ангажементов была  уже  заполнена,  они
настояли, чтобы она ее продлила.
   Герцог видел также, что и викарий доволен вечером.
   Он беседовал с его бабушкой и другими старшими родственниками.
   Многие  выразили  герцогу   свой   восторг   от   общения   с   таким
очаровательным человеком и спрашивали, почему они не встречались  с  ним
раньше.
   - Я сам виноват, что не знал о его существовании, - объяснял  герцог.
- Но, уверяю вас, исправлю эту досадную оплошность в будущем.
   - У него прелестная  дочь!  -  заметила  одна  из  тетушек.  -  Я  не
сомневаюсь, в Лондоне она вызвала бы настоящую сенсацию.
   - Это могло бы испортить ее, - тотчас возразил герцог.
   Когда  вечер  подошел  к  концу  и  оркестр  заиграл   "Боже,   храни
Королеву!", все сожалели, что пора расходиться.
   Те, кто возвращался в свои дома  в  округе,  просили  герцога  почаще
устраивать такие балы.
   - Я обязательно подумаю об этом, - пообещал он.
   Желая ему доброй ночи, Лавела промолвила:
   - Благодарю вас за самый восхитительный вечер в моей жизни! Это  было
необыкновенно!
   Мне кажется, я повторяю это слово  вновь  и  вновь  с  тех  пор,  как
встретилась с вами.
   - Все, что мы с вами должны  сделать  теперь,  -  ответил  герцог,  -
заставить каждого повторять это слово в субботу вечером.
   - Я совершенно уверена, они повторят его  тысячу  раз!  -  улыбнулась
Лавела.
   Она поднялась по лестнице вместе с отцом.
   Герцог пожелал доброй ночи своим родственникам.
   Многие из них, более старшего возраста, - уже отправились к себе.
   Фионы не было видно, чему он весьма обрадовался.
   Сказав дворецкому Нортону, что все прошло так, как он  желал,  герцог
тоже отправился спать.
   Придя  в  свою  комнату,  где  его  ждал  камердинер,  он  совсем  не
чувствовал усталости.
   Его ублаготворил прошедший день.
   А самым большим  удовольствием  для  него  было  видеть  сияющие  как
звезды, счастливые глаза Лавелы.
   Он отодвинул занавески, чтобы взглянуть  на  небо,  и  услышал  сзади
голос камердинера:
   - Доброй ночи, ваша светлость! Я приду завтра утром в обычное  время,
ваша светлость?
   - Да, конечно, - ответил герцог.
   Он продолжал стоять у окна и смотреть на звезды.
   Дверь открылась вновь, и он с досадой  подумал,  что  Дженкинз  забыл
что-то.
   Но  голос,  который  он  услышал  за  спиной,  заставил   его   резко
обернуться.
   В его спальне стоял не Дженкинз, а кузен Джослин.

***

   Подобно герцогу Лавела не чувствовала усталости, войдя в свою комнату
после бала.
   Хотя было уже два часа ночи, ей казалось, она могла бы  танцевать  до
рассвета.
   Она никогда до этого не танцевала с молодыми  людьми,  только  иногда
дома со своим отцом.
   Еще когда она была ребенком, мама настаивала,  чтобы  отец  давал  ей
уроки танцев дважды в неделю.
   Она была уверена, что навсегда  запомнит,  как  танцевала  сегодня  с
герцогом.
   Как легко он вел ее!
   А когда он держал ее  руку  в  своей  руке,  ей  казалось,  будто  он
передает ей через прикосновение часть своей силы и великолепия.
   "Он такой замечательный, - думала она,  -  такой  необыкновенный!  Во
всем мире нет такого, как он!"
   Ей захотелось поблагодарить Бога за этот вечер.
   И не  только  за  него,  а  за  все  захватывающие  события,  которые
происходят с нею с тех пор, как герцог услышал ее игру на органе, там, в
их церкви.
   Дома, когда ей хотелось произнести  какую-нибудь  особенную  молитву,
поблагодарить за что-нибудь Бога,  она  могла  пойти  в  их  церковь  по
подземному переходу.
   Этот переход был построен много лет назад одним викарием,  страдавшим
от болезни легких.
   Он не мог выходить на открытый воздух в холодную, ветреную погоду.
   Теперь  Лавела  испытывала  страстное  желание  пойти  в  церковь   и
помолиться перед алтарем.
   И тут она вспомнила, что в Мур-парке должна быть часовня.
   Отец рассказывал ей, какая она красивая.
   Часовня эта пристроена где-то позади дома, недалеко от ее спальни.
   - У нас бывают иногда службы, мисс, - сказала служанка, - но  викарий
проводит их в другой, отдельной церкви.
   - А мне хотелось бы увидеть старую часовню.
   - Это совсем нетрудно, мисс, - стала объяснять ей служанка. - Если вы
спуститесь по лестнице с другой стороны коридора, то переход будет прямо
перед вами, а часовня - как раз в конце его.
   - Спасибо, - кивнула девушка.
   И  теперь  она  подумала.  Что,  несмотря  на  поздний  час,   должна
помолиться в этой часовне.
   Она  казалась  ей  подходящим  местом  для  благодарственной  молитвы
Всевышнему за все, что герцог сделал для нее.
   Отец рассказывал ей, что часовня эта была возведена  за  сто  лет  до
того, как началась перестройка Мур-парка.
   Открыв дверь, она обнаружила, что коридор  все  еще  освещен,  и  без
труда прошла к лестнице.
   Там тоже горели свечи в  серебряных  подсвечниках,  и  ей  совсем  не
трудно было найти проход внизу.
   Она тихо ступала по проходу, пока не увидела прямо перед собой вход в
часовню.
   Сквозь полуоткрытую дверь наружу проливался свет.
   Ей показалось странным, что часовня освещена ночью.
   Но  затем  она  вспомнила  про  огонь,  поддерживаемый  во  всех  без
исключения помещениях Мур-парка.
   Приблизившись к двери, она поняла, что в часовне кто-то есть.
   Боясь помешать кому-нибудь, она остановилась.
   И тут она услышала резкий мужской голос:
   - Ты должен жениться на ней, Шелдон, и другого выхода у тебя нет!
   - Я категорически отказываюсь!
   Это был голос герцога, отвечавшего какому-то мужчине.
   Удивленная  и  одновременно  напуганная  тем,  что  происходит  нечто
странное, Лавела придвинулась вплотную.
   Теперь она могла созерцать трех человек, стоящих перед алтарем.
   Одним из них был  герцог  в  длинном  халате,  подобном  тому,  какой
надевал ее отец поверх ночной рубашки.
   Она увидела леди Фэвершем, выглядевшую, по ее мнению, восхитительно в
сверкающих и переливающихся драгоценностях.
   По другую сторону от герцога стоял Джослин Мур, представленный ей  на
балу.
   Несмотря на его внешнюю привлекательность, она почувствовала тогда  в
нем что-то неприятное, отталкивающее.
   Даже прикосновение руки выдавало его недобрую сущность.
   Теперь же она увидела в его руке револьвер, направленный на герцога.
   Она с трудом подавила чуть не вырвавшийся из глубины души крик ужаса.
   Потом она заметила еще одного человека, стоявшего лицом к остальным.
   Вначале она не обратила на него внимания, поскольку он был невысок  и
как будто тушевался, стараясь не выделяться.
   На нем был стихарь , и  она  поняла,  что
это приходской священник.
   - Тебе придется жениться на Фионе, Шелдон, - повторил Джослин Мур все
тем же грубым голосом.
   - Ты привел меня сюда, заявив, что с кем-то из моих  людей  случилось
несчастье. А теперь я возвращаюсь в свою спальню, и если ты не  покинешь
мой дом завтра утром, я вышвырну тебя из  него!  -  бросил  ему  в  лицо
герцог.
   Джослин Мур захохотал, и смех его прозвучал гадко и низменно.
   -  Неужели   ты   действительно   думаешь,   Шелдон,   что   способен
противостоять мне? - развеселился он. - Ты стоишь под дулом до основания
заряженного револьвера!
   - Если ты убьешь меня, тебя повесят, - спокойно заметил герцог.  -  Я
ни за что не поверю, что ты стремишься к этому.
   - Я стремлюсь, - прорычал Джослин, - к  тому,  чтобы  ты  женился  на
Фионе, так как ты ее скомпрометировал. А это значит, что я стану третьим
герцогом Мурминстерским!
   - Что заставляет тебя верить в это? - спросил герцог.
   - Фиона сказала мне, ты уже знаешь, что она не может иметь  детей,  -
ответил кузен. - И хотя ты  еще  молод,  нельзя  исключить  случайности,
которая избавит меня от слишком долгого ожидания твоих похорон!
   - Неужели ты  думаешь,  что  тебе  удастся  запугать  меня  угрозами,
рассказывая, будто уже изобрел способ моего устранения?  -  презрительно
сузил глаза Шелдон Мур.
   - Я повторяю, у тебя нет выбора, и мы напрасно тратим время. Если  ты
не женишься на Фионе - а священник уже готов соединить вас  в  священном
супружестве, - я без колебания использую этот револьвер!
   - И убьешь меня? - насмешливо спросил герцог.
   Джослин покачал головой.
   - О нет! - ответил он. - Но я покалечу тебя так, что  ты  никогда  не
сможешь снова сблизиться с женщиной и стать отцом ребенка.
   Задыхаясь от ненависти, он  как  будто  выплюнул  эти  слова  в  лицо
Шелдона Мура.
   Лавела слушала, объятая паникой.
   Она отчаянно пыталась что-нибудь придумать для спасения герцога.

Глава 6

   Лавела колебалась, не зная, что делать.
   Может, побежать за помощью?
   Она, однако, боялась, что, пока будет  искать  кого-нибудь,  его  уже
насильно женят.
   Если б она  успела  привести  своего  отца,  он  наверняка  сумел  бы
предотвратить свершающееся на ее глазах злодеяние.
   В то время как  она  лихорадочно  раздумывала  над  выходом  из  этой
ситуации, Джослин Мур приказал священнику:
   - Приступай, и чем быстрее, тем лучше!
   Священник  открыл  молитвенник,  и  Лавела  поняла  -   времени   для
размышлений больше нет.
   В полном смятении, почти не сознавая, что  делает,  она  продвинулась
дальше в часовню.
   По обе стороны двери стояли постаменты в виде  колонн,  и  на  каждом
возвышалась фигура ангела с крыльями.
   Герцог купил их в Баварии.
   Они были созданы сто лет назад с тем уникальным мастерством,  которое
свойственно баварским резчикам.
   Они  ласкали  взор  своими  нежными  тонами  и   служили   прекрасным
украшением баварских церквей.
   Лавела стояла за одной из колонн.
   Священник приступил к обряду.
   - Дорогие возлюбленные... - затянул он.
   - Прекращай эту глупость! - скомандовал Джослин Мур. - Переходи сразу
к бракосочетанию.
   - Если этот  человек  понимает,  что  ему  грозит,  он  откажется  от
подобного  богохульства,  -  предупредил  герцог,  -  а  я  не   замедлю
обратиться в суд!
   Джослин рассмеялся.
   - И вызвать скандал? Мой дорогой кузен, ты знаешь так же хорошо,  как
и я, что 1Ы всегда боялся лишь одного - бросить хотя бы малейшую тень на
нашу благородную фамилию!
   Последние  слова  он  произнес  с  нескрываемой  насмешкой,  и  Фиона
попыталась урезонить его:
   - Не горячись, Джослин! Какой  смысл  еще  больше  выводить  из  себя
Шелдона? Я лишь хочу стать его женой!
   - И ты будешь ею! - ответил Джослин.
   Он вновь взглянул на священника.
   - Делай то, за что тебе заплачено, - велел он, - не то  я  лишу  тебя
сана, или что там делают с такими, как ты.
   - Я делаю все, что нужно, мистер Мур, - проблеял  священник  дрожащим
голосом.
   Он перевернул две страницы своего молитвенника.
   И тогда Лавела, все время только молившая о помощи, поняла,  что  она
должна сделать.
   Она почти физически ощущала мучительную борьбу в сознании герцога.
   Она знала, - как будто он сам сказал ей это, - что он пытается  найти
какой-нибудь способ сбить своего кузена с ног и разоружить его.
   Все  что  угодно,  лишь  бы  не  свершилось  это  издевательство  над
достойным человеком.
   Между тем герцог, так же как и Лавела, видел, что Джослин держит  его
под прицелом, направив револьвер ниже пояса.
   Его палец был на спусковом крючке.
   -  О  Боже,  что  мне  делать?  -  шептала  она.  -  Помоги..,   мне!
Пожалуйста... Господи.., помоги.. мне!
   Молясь, она подняла руки и прижала их к ангелу.
   Она думала, что он прочно прикреплен к каменному подножию.
   Но вот, крепче  упершись  в  него,  она  вдруг  ощутила,  как  статуя
чуть-чуть сдвинулась.
   Тогда она выше подняла руки и толкнула ее с силой,  на  какую  только
была способна.
   Ангел подвинулся,  покачнулся  и  вдруг  опрокинулся,  свалившись  на
каменный пол с оглушительным грохотом.
   Грохот повторился громогласным эхом внутри часовни.
   Джослин непроизвольно обернулся, застигнутый врасплох этим крушением.
   Подобная оказия и нужна была герцогу.
   Левой рукой он схватился за револьвер и рванул его вверх.
   Одновременно, вложив в правый кулак  всю  мощь  своего  атлетического
тела, он нанес Джослину удар в подбородок.
   Этот  сокрушительный  удар  вызвал  бы  восхищение  профессионального
боксера.
   Кузен пошатнулся и рухнул на спину.
   Падая, он нажал на курок, и пуля достигла потолка.
   Звук выстрела добавился к грохоту упавшего ангела.
   За ними последовал пронзительный визг Фионы.
   Джослин стукнулся головой о каменный пол и теперь лежал не шевелясь.
   Герцог наклонился и поднял револьвер, валявшийся недалеко от кузена.
   Когда он выпрямился, священник съежился у алтаря,  повторяя  дрожащим
голосом:
   - Он заставил меня сделать это! Он заставил меня сделать это!
   Герцог бросил на него презрительный взгляд и повернулся к Фионе.
   В это время в часовню вбежали  ночной  сторож  и  дежурный  лакей  из
холла.
   Они проскочили мимо Лавелы, не заметив ее.
   Она тихо скользнула в тень внутри часовни.
   Ночной сторож первым подбежал к герцогу.
   - С вами все в порядке, ваша светлость?
   Мы слышали выстрел.
   Он взглянул на револьвер в руке господина.
   - Все в порядке, - обронил Шелдон Мур.
   Когда к ним приблизился лакей, дежуривший  в  холле,  герцог  спросил
его:
   - Как этот священник попал сюда?
   - Он приехал в почтовой карете, ваша светлость. Она ждет его снаружи.
   - Тогда отведите его туда, - велел герцог, - и  доставьте  в  тот  же
экипаж мистера Джослина!
   Лакей и сторож были явно удивлены.
   Однако, повинуясь, они подошли к лежавшему без чувств Джослину.
   Подняли его за плечи и за ноги.
   Герцог наблюдал, как они двинулись по проходу.
   Жестом он приказал священнику следовать за ними.
   Тот с завидной резвостью прошмыгнул мимо герцога, словно боялся,  что
и его ударят.
   В ту минуту, когда он  поспешно  удирал  по  проходу,  герцог  сказал
Фионе:
   - Поскольку вы женщина, а сейчас позднее время, я не настаиваю, чтобы
вы уезжали с ними. Но с наступлением утра вы покинете этот дом!
   Она подвинулась к нему.
   - Как ты можешь так поступать со мной, Шелдон? -  умоляла  она.  -  Я
люблю тебя! Я всегда хотела быть твоей женой!
   - Напротив - я проявляю милосердие, не заставляя вас  ехать  с  вашим
любовником, - сказал как отрубил он, - и я надеюсь никогда не видеть вас
вновь!
   Фиона, пораженная, смотрела на него.
   Но затем она осмыслила то, что он сказал, и то, что он знал о  ней  и
Джослине.
   Ее веки дрогнули.
   Поняв, что это крах всех ее планов и намерений, она  вышла  с  высоко
поднятой головой.
   Лишь после того, как она исчезла из виду, герцог тихо позвал:
   - Лавела!
   Он глядел в затемненный угол часовни, где она скрывалась.
   Все еще переполненная страхом, она выбежала к нему.
   Не в силах сдерживать свое волнение, она прерывисто твердила:
   - Я молилась.., я молилась.., в отчаянии, как можно.., помочь вам!
   - Вы спасли меня, - тихо молвил герцог. - Как  выразить  словами