ты хочешь? - поинтересовался  герцог,  с  недоумением
уставившись на нее.
   - Брака!
   Если бы она сейчас даже взорвала перед его лицом бомбу, герцог был бы
меньше удивлен. Его глаза чуть не вывалились из орбит.
   Несколько придя в себя, он спросил:
   - Я так понял, Марлен, что ты просишь меня стать твоим мужем,  потому
что ждешь ребенка, зачатого от Чарли Нейсби?!
   - Ребенок этот может быть и твоим.
   - Ты прекрасно знаешь, что это не так.
   - Я думаю, что мне  предоставлено  право  выбирать,  кто  отец  моего
будущего, хотя и нежеланного, дитя.
   Леди Марлен сделала многозначительную паузу и продолжила:
   - Согласись, что начинать жизнь ему будет лучше, будучи твоим сыном.
   Герцогу понадобилось некоторое время, чтобы собраться с мыслями.
   - Если это все, что ты собиралась  мне  сказать,  Марлен,  то  я  зря
потратил время на визит в этот дом. И давай на этом распрощаемся.
   Заканчивая эту фразу, он уже сделал шаг по направлению  к  двери,  но
она преградила ему путь. Ее глаза буквально впились в его  лицо.  Герцог
был вынужден отвести взгляд.
   - Бесполезно убегать от меня, Рэндольф! Я не привыкла  отступать  без
боя! Мне захотелось выйти за тебя замуж еще до того, как мы с тобой  так
глупо и неожиданно поссорились. Ты со временем оценишь, что такая  жена,
как я, - для тебя настоящая находка.
   - Какие бы ты ни строила на мой счет матримониальные планы, -  твердо
произнес герцог, - они в корне противоречат  моим  желаниям,  и  никакая
сила не сможет переубедить меня.
   - Ты всегда был упрямым ослом - с досадой воскликнула леди Марлен.  -
Но, однако, тебе  когда-нибудь  придется  жениться.  Иначе  твой  братец
Джулиус наследует титул, а я надеюсь, тебе не  очень  хочется  доставить
ему эту радость.
   - Прежде  чем  мы  продолжим  этот  разговор...  -  герцог  попытался
собраться с мыслями и рассуждать логично. - Уясни  себе  только  одно  -
если я и женюсь когда-нибудь, то только не на  тебе!  И  на  этом  давай
поставим точку.
   - Точку я уже поставила, - спокойно ответила леди  Марлен.  -  Потому
что я решила, что если я за кого-то и выйду замуж, то только за тебя.  Я
предпочитаю тебя всем другим кандидатам в мужья.
   - Спасибо за комплимент, но, к несчастью, мои чувства не совпадают  с
твоими желаниями. Тем более что наш последний разговор  при  расставании
оставил в моей душе самый горький осадок.
   - Как ты можешь  быть  таким  занудой,  чтобы  помнить  все,  что  мы
наговорили в пылу яростной  ссоры?  У  нас  обоих  твердые  непреклонные
характеры. Но что бы я ни сказала  тогда,  я  люблю  тебя,  Рэндольф!  А
сейчас, когда ношу в себе твое дитя, я люблю тебя еще больше.
   - Очень трогательно, - иронически произнес герцог. - Но  как  на  все
это посмотрит старина Нейсби?
   - Какое дело Чарли до наших с тобой  отношений?  Он  не  в  состоянии
содержать меня как положено. Да, кстати, он согласился, что этот ребенок
может быть также и твоим.
   - Меня это не удивляет, - усмехнулся герцог. - Нейсби всегда старался
избежать ответственности за свои деяния.
   - Но ты, наоборот, всегда казался мне человеком ответственным за свои
поступки. Короче говоря, Рэндольф, чем скорее мы сочетаемся браком,  тем
будет лучше для нас всех.
   Герцог вздохнул, его терпение было уже на исходе.
   - По-моему, я довольно ясно выразил свое отношение  к  тому,  что  ты
сказала. Я не хочу брать никакой ответственности  за  дитя,  которое  ты
носишь в своем, - тут он замялся, - в своем чреве. Клянусь господом, что
мы уже три месяца вообще не виделись.
   - Не правда. Чуть меньше трех месяцев. И поэтому ребенок  может  быть
твоим, - возразила леди Марлен.
   - Этому может поверить только идиот. Неужели ты  принимаешь  меня  за
доверчивого дурака, Марлен?
   Герцог опять попытался как-то приблизиться к выходу, но  леди  Марлен
была быстрее и решительнее.
   Теперь ее обычно соблазнительные глаза загорелись хищным огнем,  а  в
ее нежном голосе зазвучали угрожающие нотки:
   - Неужели ты не намерен позаботиться обо мне?
   - Никоим образом! - Герцог был непреклонен.
   - Что ж, как знаешь! -  Выражение  лица  леди  Марлен  не  предвещало
ничего хорошего. - В таком  случае  я  немедленно  вызываю  сюда  своего
брата. Он не только поверит всему, что  я  скажу,  но  и  тебя  заставит
рассуждать здраво.
   Герцог не  сомневался,  что  граф  Стенвик  поспешит  воспользоваться
выпавшей на его долю удачей заиметь  в  зятья  состоятельного  человека.
Этот братец был отчаянным типом. Такой же решительный, как его сестрица,
но только еще более опасный. За ним числились драки, весьма сомнительные
дуэли и даже участие в заговорах.
   Где бы он ни появлялся, тут же возникали какие-то неприятности. После
его периодических визитов в Лондон друзья графа Стенвика, так же  как  и
его враги, вздыхали с облегчением - наконец-то он убрался восвояси!
   Герцог не боялся скандала, который может учинить этот  проходимец,  а
также вызова на дуэль, но он не хотел стать объектом газетных сплетен.
   Каждая подробность их ссоры с леди Марлен станет предметом обсуждения
падкой на такие вещи публики, включая и простонародье, благодаря мерзкой
бульварной газетенке "Бомонд", которая не давала покоя  таким  приличным
людям, как герцог Освестри.
   Он всячески старался избегать обстоятельств, которые могли бы вызвать
о нем сплетни, и вроде бы уже обучился искусству ускользать  без  ущерба
для себя от неприятных ситуаций. Но в  данном  случае  никакого  способа
избежать скандала ему пока на ум не приходило.
   Леди Марлен  как  будто  прочла  его  мысли  и  произнесла  с  ноткой
торжества в голосе:
   - Гектор мне поверит, можешь не сомневаться! И он  сделает  все,  мой
милый Рэндольф, чтобы ты не оставил меня в одиночестве  расхлебывать  ту
кашу, которую мы вместе заварили.
   Герцог хранил молчание, и тогда ей пришлось продолжить:
   - Будет лучше, если ты сдашься без сопротивления я излишнего шума.  В
конце концов все равно будет так, как я хочу!
   - Из всего нашего разговора я вынес только одно. -  Тон  герцога  был
по-прежнему ледяным. - А именно, что меня подвергают шантажу.
   Леди Марлен откинула назад свою изящную головку и расхохоталась.
   - Если, произнеся это слово, ты намерен был  оскорбить  меня,  то  не
добился своей цели. Прекрасно, Рэндольф! Пусть я тебя шантажирую... Но я
уверена, что, когда мои  родственники  узнают,  как  подло  ты  со  мной
поступаешь, они не преминут начать шантажировать тебя всем скопом.
   Она пристально смотрела ему в глаза, ожидая его реакции. Но  на  лице
герцога не дрогнул ни один мускул. Од был мрачен, холоден, но не более.
   Он не желал доставить ей удовольствие заметить, как  взволновали  его
ее зловещие обещания.
   Так как он молчал, леди Марлен опять пришлось заговорить:
   - Позволь напомнить тебе, что моя тетушка Агнесс - потомственная леди
при  спальне  Ее  Величества.  Я  уверена,  что  королева  будет  весьма
возмущена твоим поведением. Кстати, мой дядюшка  Джордж,  хотя  ему  уже
больше семидесяти пяти лет, все еще лорд при дверях королевских  покоев.
Они пустят такой слушок про тебя по Букингемскому  дворцу,  что  ты  уже
никогда не отмоешь свою репутацию.
   Она с удовольствием отметила, что герцог, выслушивая это, сверлит  ее
взглядом. Хоть  глаза  его  были  черны,  как  два  агата,  она  уловила
закипающий в них гнев.
   Он же в это время размышлял, что сам виновен в том, что загнал себя в
подобную западню. Но как он мог предположить и кто бы мог знать, что  за
такой восхитительной внешностью скрываются омерзительная, алчная душа  и
ядовитое жало гадюки?
   В этот момент он испытывал к леди Марлен одно лишь чувство. Это  было
глубочайшее отвращение. И герцог засомневался в собственном здравомыслии
и хорошем вкусе, которым раньше всегда гордился.
   Неужели было время, когда он находил ее привлекательной?
   Внезапные  перемены  в   настроении   этой"   женщины   были   просто
удивительны. Леди Марлен вдруг стала олицетворять саму нежность.
   - Прости меня, Рэндольф! Я не собираюсь отравлять тебе  жизнь.  Когда
мы поженимся, я постараюсь вести себя хорошо..,  как  только  смогу.  Мы
будем наслаждаться обществом друг друга и вволю повеселимся, как  бывало
раньше, до нашей глупой ссоры.
   Она сделала паузу, как бы надеясь, что  он  что-нибудь  произнесет  в
ответ. Но так как герцог упорно молчал, продолжила снова:
   - Я уверена, что мне будут к лицу фамильные бриллианты Освестри, и  я
буду устраивать такие приемы, что развернется настоящая борьба за  право
быть приглашенными на них.
   Мечтательная  улыбка  осветила  ее  лицо,  сделав   его   еще   более
очаровательным.
   - Подумай, как будет забавно, если ты оставишь своего гнусного братца
с носом и не позволишь ему больше залезать в твой кошелек.  Я  прекрасно
знаю, что когда он не притворяется смиренной овечкой, чтобы  выманить  у
тебя  деньжат,  то  ведет  себя  так,  что  твои  предки  ворочаются  от
возмущения в гробах.
   - Я не имею ни малейшего желания обсуждать с тобой поступки Джулиуса,
- резко сказал герцог. - Что бы мой брат ни делал, это тебя не касается.
Так же, как и мои дела.
   На этот раз ему удалось обойти леди Марлен,  прежде  чем  она  смогла
перехватить его. Герцог уже был у самой двери, когда  она  крикнула  ему
вслед:
   - Если это твое последнее слово, то я посылаю за Гектором!
   - Посылай за кем хочешь, а сама  иди  к  черту!  После  этого  герцог
покинул гостиную и твердой поступью проследовал через мраморный холл. На
каждый его шаг отзывалось гулкое эхо.
   На какой-то момент растерянность промелькнула В глазах  леди  Марлен,
но тут же к ней возвратилось присутствие духа.
   - На этот раз ты уже от меня не ускользнешь, - произнесла  она  вслух
громко и уверенно.

***

   Возвращаясь  вечером  из  клуба  в  своей  закрытой  карете,   герцог
по-прежнему был погружен в размышления, которые терзали его мозг и  душу
на протяжении всего дня.
   По причине плохого самочувствия, вызванного встречей с  леди  Марлен,
он отказался от приглашения на торжественный обед в  Холланд-хаузе,  где
его настоятельно просили присутствовать, и отобедал в Уайт-клабе.
   Там он повстречал многих приятелей и  друзей,  которые  с  удивлением
отметили его необычную рассеянность, а вернее, углубленность в себя.  По
меньшей мере трое задали  ему  один  и  тот  же  вопрос:  "Что  с  тобой
приключилось, Рэндольф? Ты впал в такую меланхолию..."
   Герцогу очень хотелось поделиться с друзьями своими бедами, но вместо
этого  он  лишь  сослался  на  головную  боль  и  продолжал  грустить  в
одиночестве.
   Ему претила любая мысль о неминуемом будущем скандале, но перспектива
стать мужем леди Марлен пугала его еще больше.
   Даже в то время, когда их физическая близость затмевала его рассудок,
он все равно понимал, что  леди  Марлен  способна  на  самую  изощренную
жестокость, и, если кто посмеет обидеть  ее,  она  в  ответ  ужалит  без
малейших колебаний.
   Леди Марлен была переменчива, как ветер, и в любой момент ее  сладкая
улыбочка могла превратиться в хищный оскал.
   Как он мог смириться с мыслью, что получит в  жены  мегеру,  лишенную
всяких представлений о морали и нравственности. Женщину, которая  готова
навязать ему дитя от чужого мужчины, причем негодяя, к  которому  герцог
не испытывал ничего, кроме брезгливости.
   Сэр  Чарльз  Нейсби  был  известным  прожигателем  жизни,  пройдохой,
который  существовал  только   на   средства,   полученные   из   весьма
сомнительных источников, и, как  ходили  слухи,  способен  был  даже  на
жульничество за карточным столом.
   И вот дитя, порожденное подобной парочкой, в случае, если  это  будет
мальчик, станет герцогом Освестри. Нет! Герцог никогда не допустит этого
надругательства над фамильной честью, чего бы это ему ни стоило.
   Хотя он редко говорил об этом вслух,  но  в  душе  герцог  необычайно
гордился своим родом, восхищался своими предками, которые на  протяжении
столетий верно служили монархии и своей стране, Некоторые  представители
рода Вестри  становились  крупными  государственными  деятелями,  другие
прославились  храбростью  на  полях  сражений;  среди  Вестри   были   и
бесстрашные моряки, которые открывали новые земли.  Среди  современников
они пользовались уважением, и герцог хотел быть достойным их памяти.
   Теперь он жалел, что не обзавелся супругой и не произвел на свет сына
до того, как злой рок  столкнул  его  с  леди  Марлен.  Слишком  большую
осторожность он проявлял по отношению к своему будущему браку. Это  было
неудивительно, потому что герцог видел, как большинство  из  его  друзей
тяготятся своими женами, навязанными родительской волей. Не  желая  себе
подобной участи, Рэндольф  Освестри  тщательно  оберегал  свою  свободу.
Когда  кто-то  уговаривал  его  поскорее  отправиться   к   алтарю,   он
отделывался шуткой, что судьба обрекла его на холостяцкое существование.
   На самом  деле  ему  просто  всегда  казалось,  что  впереди  у  него
достаточно времени, чтобы обзавестись подходящей женой и  наследником  и
тем выполнить свой долг перед семьей и Отечеством. Герцог надеялся,  что
наступит момент, когда теперешняя  свобода  ему  наскучит,  и  тогда  он
охотно свяжет себя брачными узами.
   Но этот  момент  все  никак  не  наступал.  Наоборот,  ему  Нравилось
управлять  своим  достоянием  без  вмешательства  какой-нибудь  женщины,
целиком полагаясь только на себя. И еще - герцог признавался себе в этом
честно - его прельщала возможность выбирать  любую  красавицу  из  толпы
прелестниц, всегда окружавшей его.
   Даже сейчас он с удовлетворением вспомнил, что,  в  отличие  от  леди
Марлен, все его прежние любовницы дружески относились  к  нему  и  после
того, как он с ними расстался, продолжали петь ему дифирамбы,  собираясь
в тесной женской компании за чайным столом.
   Конечно, в некоторых случаях не  обходилось  без  слез  и  ссылок  на
разбитое сердце, но герцог придерживался циничного мнения, что сердечные
раны не смертельны и благополучно залечиваются со временем.
   Он не страдал  излишней  самовлюбленностью  и  не  переоценивал  свое
мужское обаяние и прочие достоинства, но давно  уже  убедился,  что  для
большинства светских красавиц  очень  важно  для  поднятия  собственного
престижа быть причисленными к сонму его любовниц. Именно поэтому  победы
на амурном фронте давались ему так легко.
   И вот теперь на лазурное небо его беспечного  существования  наползла
черная туча в лице грозной леди Марлен Келстон. С подобной опасностью он
сталкивался впервые. Все это так  удручало  Рэндольфа,  что  он  не  мог
отвлечься от мрачных размышлений и внезапно покинул карточный  стол,  не
удосужившись даже объяснить друзьям причину своего поспешного  ухода  из
клуба.
   Кто-то крикнул ему вслед:
   - Рэндольф, ты оставил на столе свой  выигрыш!  Не  получив  от  него
вразумительного ответа, приятели обменялись изумленными взглядами.
   - Что же все-таки случилось с Освестри? Он никогда не  вел  себя  так
странно.
   - Должно быть, какая-то женщина всему этому причиной,  -  предположил
один из молодых людей.
   Подобное замечание было встречено дружным смехом, настолько оно  было
нелепо.
   - При чем тут женщины? Разве когда-нибудь Освестри  расстраивался  по
поводу женщин?
   - Ему стоит только пошевелить  пальцем,  как  они  уже  летят  в  его
объятия, как мотыльки на огонь.
   - Да, это так! - с завистью вздохнул  один  из  его  Друзей.  -  Черт
побери, при его внешности и деньгах он вне всякой конкуренции!

***

   Пока карета везла его по Беркли-стрит  и  выезжала  на  Беркли-сквер,
герцог все ломал себе голову над решением абсолютно неразрешимой задачи.
Мысли, словно тяжелые мельничные жернова, ворочались  в  его  утомленном
мозгу.
   Один и тот же вопрос возникал вновь и вновь, и ответ на него был тоже
только один: его загнали в тупик, и он не знает, как оттуда выбраться!
   Он так хмуро взглянул на лакея, отворившего ему  дверцу  кареты,  что
тот даже испугался. Его светлость явился  домой  очень  рано,  что  было
весьма необычно, и вся прислуга, находившаяся у герцога  на  службе  уже
много лет,  сразу  же  догадалась,  что  произошло  нечто  из  ряда  вон
выходящее.
   Встреча хозяина дома проходила по  давно  заведенному  ритуалу.  Один
лакей поддерживал его за локоть при выходе из  кареты,  другой  поспешно
постелил алый  ковер  на  мостовую  перед  подъездом,  а  дворецкий  уже
распахнул перед герцогом двери особняка.
   Когда его светлость проходил мимо слуг, они низко склоняли перед  ним
головы, на что он обычно отвечал приветливой доброжелательной улыбкой.
   Сегодня все  было  по-другому.  Герцог  с  каменным  выражением  лица
проследовал мимо них.
   Но едва он  преодолел  пару  ступенек,  как  отчаянный  детский  крик
заставил его вздрогнуть и оглянуться.
   Из глубины  темной  площади  появилась  женщина,  которая  преградила
герцогу путь, вцепившись в него дрожащими руками, с возгласом:
   - Спасите! Спасите меня!
   Она выглядела такой испуганной, что герцог  застыл  в  изумлении.  Ее
личико показалось ему очень юным, а глаза - огромными  и  округлившимися
от ужаса.
   - Спасите! Помогите! - повторяла она. - За мной.., гонятся!
   Дворецкий решительно шагнул вперед и оторвал женщину от герцога.
   - Хватит, милая, хватит! Иди своей дорогой и  не  путайся  здесь  под
ногами. Подобным особам тут не место!
   В это же время другой лакей, помоложе, подхватил женщину сзади.
   - Не беспокойтесь, ваша светлость! Мы  с  ней  разберемся,  -  сказал
дворецкий.
   Мужчины крепко держали женщину за руки, но, когда она поняла, что  ее
собираются оставить одну на темной  площади,  у  нее  вырвался  истошный
вопль:
   - Пожалуйста!.. Пожалуйста! Я в отчаянии! Мне сказали, что это экипаж
лорда Джулиуса Вестри... Но это была ложь! Меня обманули!
   К этому моменту дворецкий и лакей  уже  успели  оттащить  женщину  на
несколько шагов в темноту.
   Упоминание  имени  его  брата  заставило  герцога  остановиться.   Он
оглянулся:
   - Повторите, что вы сейчас сказали.
   - Помогите!  Пожалуйста..,  помогите  мне!  Женщина  захлебывалась  в
рыданиях.
   - Оставьте ее, - приказал герцог слугам.
   Те тотчас же отпустили женщину.
   Избавившись от их цепкой хватки,  она  сразу  же  вновь  подбежала  к
герцогу и уставилась на него глазами, полными слез:
   - Они схватят меня,  клянусь  вам!  Помогите,  умоляю!  Герцог  обвел
взглядом темное пространство площади. Ему показалось, что в  дальнем  ее
конце  притаились   две   неясные   фигуры.   Они   явно   пребывали   в
нерешительности, не зная, продолжать ли им преследование  своей  жертвы,
увидев, что она ускользает от них.
   Дом герцога был известен всему Лондону, а  обилие  слуг  и  суматоха,
возникшая у подъезда, их, разумеется, смутили.
   - Вы только что назвали одно имя, - сказал герцог. -  Повторите  его,
пожалуйста, - Лорд... Джулиус Вестри.., сказал мне, что у него есть  для
меня.., место.
   Герцог пытался понять, говорит ли  женщина  правду  или  лжет.  Самым
правильным было спокойно разобраться В возникшей  ситуации.  Поэтому  он
сказал:
   - Предлагаю вам пройти в дом и подробно рассказать мне,  что  с  вами
произошло.
   Женщина робко оглянулась, заметила  поджидающих  ее  вдалеке  мужчин,
дрожь вновь охватила ее, и она поспешила проскользнуть вслед за герцогом
в холл.
   Он скинул на руки лакею плащ, отдал цилиндр и трость и, не  глядя  на
женщину, решительным шагом пересек просторный холл.  Женщина  неотступно
следовала за ним, видя в  нем  единственную  защиту  и  от  таинственных
преследователей, и от не менее пугающих суровых лакеев.
   Слуги всем своим видом показывали, что они не одобряют ее  поведение,
но, конечно, не позволяли себе ничего произнести вслух. Дворецкий  молча
открыл перед его светлостью дверь в библиотеку и впустил туда и женщину,
так бесцеремонно нарушив