рагоценностей, - сухо ответила графиня, Рудольф, видимо, смутился.
     - Их было не так много, - признался он", - а мне необходимо было как-то добывать деньги.
     - Тем не менее это весьма прискорбно, - заметила графиня. - Несмотря на все лишения и беды, семье моего мужа удалось сохранить наши владения в целости. Жаль, что я не могу сказать того же о Стейверли.
     - Именно об этом я и хотел поговорить с вами, тетя Энн. Два месяца назад я подал королю прошение о возвращении мне семейных владений и передаче мне титула маркиза.
     До этого момента Тея стояла позади кушетки. Услышав слова Рудольфа, она сделала несколько шагов к нему:
     - Кузен Рудольф, вы хотите сказать, что вы следующий маркиз Стейверли?
     - Я считаю, что имею право на место вашего отца, не поверьте, Тея, я глубоко сожалею о гибели вашего брата.
     - Если бы только Ричард был жив! - проговорила девушка со слезами. - Как горд и счастлив он был бы сегодня, видя, как радостно приветствуют короля, которого он так любил и за которого умер!
     Она отвернулась, стараясь сдержать рыдания, а графиня неожиданно ласково проговорила:
     - Тея, милая, мы все помним таких людей, как Ричард.
     Тех, кто погиб ради того, чтобы Карл Стюарт мог взойти на трон!
     Огромным усилием воли Тея справилась с душившими ее слезами.
     - Простите меня! - попросила она с улыбкой, которая походила на луч солнца, пробившийся сквозь облака. - Я стараюсь не быть эгоисткой, но так тяжело сознавать, что ни Ричарда, ни отца больше нет! Они оба так любили Стейверли?
     А теперь там все пришло в упадок: дом пустует и разрушается, сад зарос, поля не возделываются. Они глубоко любили свою землю и всегда считали, что, если только им удастся дождаться окончания власти Кромвеля, все, что было нами утрачено, вернут, и семья снова будет процветать!
     - Я понимаю ваши чувства, - отозвался Рудольф. - Именно поэтому мне хотелось бы, чтобы тетя Энн согласилась мне помочь. Если бы король признал меня четвертым маркизом Стейверли и объявил законным владельцем всех поместий маркизата, я бы вернул их в то состояние, в каком они находились во времена вашего отца - и моего.
     - А откуда ты возьмешь на это деньги? - спросила графиня.
     Рудольф пожал плечами.
     - Деньги появятся, как только меня признают законным наследником титула.
     - А ты так уверен в том, что ты законный наследник? - осведомилась старая аристократка.
     - Совершенно уверен, - отозвался Рудольф.
     - А как же Лусиус?
     Наступило неловкое молчание.
     - Лусиуса никто не видел и не слышал уже много лет.
     Один раз его имя появилось в списке тех, кто был арестован за роялистские настроения. О его казни не сообщалось, но, если бы он остался жив, он давно бы уже объявился.
     - Не знаю, почему ты в этом так уверен, - заметила графиня.
     Тея переводила взгляд с бабки на кузена.
     - Кто такой Лусиус? - спросила она. - Это имя мне почему-то знакомо. Он тоже наш кузен?
     - Да, конечно! Он твой двоюродный дядя, как и Рудольф, - ответила графиня. - У моего отца, первого маркиза, было четверо детей: я (я была старше на шесть лет), Джордж, который стал вторым маркизом Стейверли, Уильям, у которого был один сын, Лусиус, и Артур, мой младший брат, чьим старшим сыном был Рудольф. У Джорджа было несколько детей, но выжил только один - он и стал третьим маркизом Стейверли. Это был твой отец, милая, - добавила она, обращаясь к Tee.
     - Значит, кузен Лусиус, если он жив, должен стать четвертым маркизом, - отозвалась Тея.
     Она подалась вперед, внимательно слушая объяснения своей двоюродной бабки. Глядя на нее, Рудольф подумал, что никогда не видел подобной красоты. В ней было нечто необыкновенное, одухотворенное. А ее нежная кожа казалась почти прозрачной, так что он снова подумал, как при первом взгляде на нее, что она похожа на нимфу.
     - Да, Лусиус, сын Уильяма, мой племянник, должен унаследовать титул маркиза и поместья Стейверли, - подтвердила графиня.
     - Но он умер! - вмешался Рудольф. - И, следовательно, вы должны признать, тетя Энн, что следующий наследник - я.
     - Это так. Но не может быть и речи о том, чтобы ты получил титул, пока мы не уверены, что Лусиус умер, не оставив наследника.
     - Он умер, я в этом уверен, - упрямо повторил Рудольф.
     - Интересно, почему ты в этом так уверен? - задумчиво проговорила графиня. - До меня доходили слухи - довольно неточные, надо признать, и ничем не подкрепленные, что, когда за Лусиусом начали охотиться отряды Кромвеля, он, как многие роялисты, вышел на большую дорогу и жил как мог.
     - Я тоже слышал, что Лусиус вышел на большую дорогу, - мрачно согласился Рудольф, - но это было много лет назад. С тех пор он наверняка кончил жизнь на виселице или умер в придорожной канаве от пули.
     - О чем вы говорите? - спросила Тея. - Что делал кузен Лусиус? Я не понимаю.
     - Ходили слухи, что он стал разбойником, - объяснил ей Рудольф. - Это были всего лишь слухи, и я бы им не доверял.
     Джентльмен не мог опуститься до такого.
     - Если на человека охотятся, словно на дикого зверя, он может совершать самые странные поступки, - возразила графиня. - Я любила Лусиуса и могу утверждать одно: он никогда не стал бы делать ничего бесчестного, в каком бы трудном положении ни оказался.
     - Это зависит от того, что называть бесчестным, тетя Энн, - возразил Рудольф. - Некоторые люди невысокого мнения о грабителях, не важно, верховых или пеших.
     - Джентльмен может, и став разбойником, сохранять верность традициям и идеалам, - заявила графиня. - А вот женщина, которая продает свое тело, пусть даже королю, остается потаскушкой, сколько бы звонких титулов ей ни давали.
     Язвительные слова графини заставили Рудольфа чуть покраснеть, но почти сразу же он умоляюще проговорил:
     - Помогите мне, тетя Энн! Помогите ради поместья. Стейверли приходит в упадок. Вы когда-то там жили и любили его.
     Там был дом Теи. Мы можем снова сделать его процветающим, таким, чтобы семья могла им гордиться.
     Тея вдруг быстро отошла к окну и остановилась там, глядя на свинцовые воды реки. А потом она тихо спросила:
     - А каким был Лусиус?
     - Ну, внешность у него была ничем не примечательная, - ответил Рудольф.
     - Не правда, он был очень хорош собой! - возразила графиня. - Он был примерно одного с тобой роста, Рудольф, но тоньше и двигался изящнее. Он ездил верхом так, словно сливался с конем в одно целое, и я никогда не слышала, чтобы кто-нибудь дурно о нем отзывался. В нем были какой-то идеализм и доброта, и я опасалась, что когда-нибудь у него будут из-за этого неприятности, но он всегда оставался настоящим мужчиной. Мужчиной, на которого женщина может положиться, который сможет беречь и защищать ее.
     - Видно, что Лусиус был вашим любимчиком, тетя Энн, - обиженно проговорил Рудольф.
     - А как мы можем узнать, жив ли он еще? - спросила Тея.
     - Если бы он был жив, то объявился бы после того, как король снова занял свой трон, и попросил, чтобы ему передали поместья, - негромко заметил Рудольф.
     - А как он мог это сделать, когда за его голову назначено вознаграждение? - осведомилась графиня.
     Рудольф опустился на колено перед полулежавшей на кушетке графиней.
     - Послушайте, тетя Энн, - сказал он, - я высоко ценю вашу преданность и любовь к Лусиусу. Поверьте: если бы он был жив, я бы постарался помочь ему получить наследство и вернуться в Стейверли. Но мы вынуждены считать его мертвым, потому что о нем так давно не было вестей. И ради того влияния, которое имели прежде Стейверли, ради того, кем они должны стать в будущем, я умоляю вас помочь мне, вашему племяннику Рудольфу, получить признание в качестве четвертого маркиза Стейверли.
     Графиня пытливо посмотрела на него и, убедившись в его искренности, проговорила усталым бесцветным голосом:
     - Хорошо, Рудольф. Когда мне представится возможность, я поговорю с его величеством на эту тему.
     - Благодарю вас, тетя Энн.
     В голосе Рудольфа звучала искренняя благодарность. Склонив голову, он поцеловал худые старческие пальцы. А потом, поднявшись, взглянул на Тею. Ее светловолосая головка виднелась тонким силуэтом на фоне окна с ромбовидными переплетами. Выражение ее лица изумило его: на нем было написано глубокое беспокойство, широко открытые глаза полны тревоги.
     - Кузен Рудольф, а нет ли способа проверить, не продолжает ли Лусиус скрываться? - спросила она. - Разве имена разбойников неизвестны хотя бы стражам порядка?
     Рудольф покачал головой.
     - Они редко пользуются своими настоящими именами.
     Их называют Черный Джек, Джентльмен Джо, Однорукий Дик или, например. Бархатная Маска, Туз или еще как-нибудь.
     - А кто-нибудь знает, как называли кузена Лусиуса?
     Рудольф отвел глаза, и девушка инстинктивно почувствовала, что он намерен солгать. Тея не знала, откуда у нее эта уверенность, но она не сомневалась.
     - Я понятия не имею, какое прозвище было у Лусиуса, - ответил Рудольф. - Если бы мы это знали, то, возможно, смогли бы точно узнать, жив он или умер. В конце концов, и само предположение о том, что он вышел на большую дорогу, может оказаться красивой легендой. Вы же знаете, как распространяются такие слухи.
     Он говорил поспешно и чересчур беззаботно. Наблюдавшая за ним Тея еще больше утвердилась в своем подозрении, что он кривит душой. Но когда он попрощался со своей теткой, а потом прижался губами к ее пальчикам, Тея немного устыдилась. Он так хорошо держался и казался настоящим джентльменом. И его намерения восстановить фамильное поместье казались совершенно искренними... Но было в нем нечто, внушавшее ей недоверие, беспокоившее и удивлявшее ее.
     Когда за Рудольфом закрылась дверь, Тея осталась стоять у окна. Она так глубоко задумалась, что даже вздрогнула, когда ее двоюродная бабушка произнесла вдруг:
     - Он прощелыга!
     - Кто? - изумленно спросила Тея.
     - Мой племянник Рудольф. Язык у него подвешен хорошо, а красивое лицо может обмануть большинство женщин, но не меня. Я помню, каким он был в детстве: надоедливым и нечестным при всем своем благообразии. Лусиус был в дюжину раз лучше! Но если Лусиус погиб, то Рудольф станет маркизом Стейверли, и нам этому не помешать.
     - Хотела бы я знать, действительно ли он погиб, - сказала Тея.
     - Я бы тоже хотела. - Графиня вздохнула. - Пойдем, дитя. Нам надо приготовиться. Ее величество ждет нас к обеду в шесть часов.
     - Я пойду переоденусь, - сказала Тея, открывая дверь перед графиней, которая направилась к себе в спальню.
     Оставшись одна, Тея поставила книгу на полку и пошла к себе. Ей отвели небольшую комнату, которую почти целиком занимала кровать под пологом из белого муслина, украшенного маленькими розетками из голубой ленты. Эту кровать и остальную мебель привезли из поместья ее двоюродной бабки в Уилтшире.
Tee не хотелось уезжать в Лондон. Конечно, было любопытно побывать при дворе, но не хотелось покидать дом, где она жила последние четыре года после смерти отца. Теперь, во дворце, она испытывала какое-то особое волнение.
     Конечно, она терялась в бесконечных галереях, апартаментах и садах, где обитали, кроме короля, и его министры, придворные, капелланы, фрейлины, слуги и еще бесконечное множество людей, окружавших трон. Тея уже успела побывать в галерее, куда пускали всех желающих и где находилась прекрасная коллекция живописи, собранная Карлом I. Большую ее часть удалось вернуть. Ей показали великолепный благоуханный Банкетный зал, разрешили заглянуть в Малую гостиную, где король обычно ужинал, остроумно и непринужденно беседуя с окружающими. За ней находилась королевская опочивальня, где решались самые секретные государственные вопросы и которая сообщалась с королевской гардеробной, где хранилась любимая коллекция его величества: эмалевые часы и модели кораблей.
Tee казалось, что дворец полон сокровищ и чудес, о существовании которых она даже не подозревала в своей простой сельской жизни. Королевская часовня с золотым алтарным покровом разительно отличалась от простой каменной церкви, где они с двоюродной бабушкой молились по воскресеньям. Красно-золотые ливреи дворцовых слуг, малиновые парчовые драпировки с бахромой, позолоченные зеркала из Франции, мрамор, мозаики, полированное дерево и бесценные гобелены внушали ей трепет после простого убранства тех домов, в которых она бывала прежде.
     Посреди этого великолепия Тея чувствовала себя маленькой и неопытной, совсем не готовой к сложностям светской жизни. Она и раньше знала, что при дворе плетутся интриги, господствуют сплетни и вендетты. Но не ожидала, что так быстро окажется втянута в них. Тея заметила выражение лица леди Каслмейн, когда двоюродная бабушка повернулась к ней спиной, и не сомневалась, что отныне эта женщина - враг их обеих.
     Хотя леди Каслмейн была, бесспорно, необычайно красива, в ней чувствовалось нечто угрожающее и даже отталкивающее.
     Секунду Тея постояла неподвижно, мечтая перенестись обратно в Уилтшир. Там она сейчас играла бы в саду со спаниелями, каталась верхом по парку, кормила рыбок в садовом пруду или спокойно сидела в оранжерее, слушая птичий щебет.
     Жизнь там была спокойной и размеренной. Теперь же девушка оказалась в мире, где кипели страсти и где она почти задыхалась от страха сделать что-нибудь не так.
     Тея прошла к туалетному столику и посмотрелась в зеркало. В гладком стекле, вправленном в позолоченную раму, отразилось прелестное личико, но сама она своей красоты не замечала. Перед ее воображением предстала чувственная красота Барбары Каслмейн: белоснежная кожа, страстный изгиб ярких губ, глаза, странным огнем горевшие под тяжелыми веками...
     Голос у нее за спиной заставил ее вздрогнуть от неожиданности.
     - Пора переодеваться, миледи.
     Тея обернулась. Горничная Марта, которую они привезли с собой из Уилтшира, улыбалась ей из-под оборок накрахмаленного батистового чепца. Это была пышная краснощекая деревенская женщина лет тридцати. У нее была светлая веснушчатая кожа, рыжеватые волосы и теплые карие глаза. Она словно принесла с собой в спальню аромат свежескошенной травы и сладкого клевера.
     - Как ты меня напугала. Марта! Я не слышала, как ты вошла! - воскликнула Тея.
     - Вы что-то задумались, миледи. Уж не о том ли красивом джентльмене, который только что вас навестил?
     - Это был мистер Рудольф Вайн, мой кузен, Марта. Я даже не знала, что у меня есть родственник с таким именем, пока он не представился нам сегодня утром на террасе перед приездом их величеств.
     - Такого видного джентльмена я давно не видала, миледи.
     Но, конечно, здесь, в Лондоне, вас скоро будут навещать много таких. Я весь день готовила ваш новый наряд. Все будут вами любоваться, можете не сомневаться.
     - Да никто на меня и смотреть не станет, Марта. Ты в жизни не видела таких прелестных дам, как те, что собрались сегодня на террасе. И какие они нарядные! Мы с тетей Энн казались совсем старомодными!
     - Вот уж не поверю, миледи. Вы красивее всех этих знатных дам с их румянами, пудрой и помадой. Готова поспорить, что по утрам на них и смотреть-то не захочется, особенно после ночных балов с вином, танцами и картами.
     - Я тоже буду плохо выглядеть, если нам придется вести такой образ жизни, - улыбнулась Тея. - Помоги мне переодеться, Марта, мне нельзя опаздывать.
     Марта занялась ее платьем, а Тея взяла гребень и провела им по своим светлым локонам.
     - Марта, а ты когда-нибудь слышала о мистере Лусиусе Вайне? - вдруг спросила она. - Это еще один мой родственник.
     В зеркале она видела, как лицо Марты, которая в этот момент расстегивала крючки у нее на спине, вдруг побледнело и застыло, а в глазах ее мелькнул безумный страх. После короткой паузы горничная ответила:
     - Кажется, слышала, миледи.
     - Расскажи мне о нем, Марта! Расскажи все, что ты знаешь! - приказала Тея.
     Марта колебалась, явно напуганная.
     - Я ничего не знаю, миледи, - выговорила она наконец. - Совсем ничего! Право, я бы даже и имени его называть не стала!
     - Но, Марта, ты вся дрожишь! - изумленно заметила Тея. - В чем дело? Что тебя так расстроило?
     - Ничего... Это пустяки... Право, миледи...
     - Ты говоришь не правду, Марта, - возразила юная госпожа. - Ну же, не пытайся меня обмануть: я слишком давно тебя знаю. Марта, ты ведь чего-то боишься! Чем я могла тебя испугать? Мы только говорили о Лусиусе Вайне, моем двоюродном дяде. Говорят, он умер. Почему же его имя так тебя взволновало?
     Марта словно собралась что-то сказать, но тут же передумала. Она побледнела, руки у нее дрожали. Не решаясь поднять глаза, Марта теребила край фартучка.
     - Расскажи мне все, Марта, - ласково попросила Тея. - Пожалуйста, скажи, что ты знаешь.
     - Не могу, миледи, не могу! Не смею.
     - Значит, ты действительно что-то знаешь. Значит, есть что знать. Ах, Марта, доверься мне! Что бы ты ни сказала мне, это никому не повредит. Пожалуйста, расскажи мне все!
     - Что вы хотите узнать, миледи? - спросила наконец служанка.
     - Я слышала, Марта, что мой кузен Лусиус - разбойник.
     Это правда?
     Марта вздрогнула, судорожно смяла край фартучка и еле слышно прошептала:
     - Может быть! Я о таком слышала!
     - А под каким именем, Марта? Как его называют? Я ведь знаю, что он не мог пользоваться своим настоящим именем!
     Марта судорожно сглотнула и промолчала.
     - Скажи мне, Марта, пожалуйста! - взмолилась Тея. - Это же никому не повредит! Я никому больше не скажу, обещаю!
     Марта еще раз сглотнула.
     - Слышала я, миледи, - с трудом выдавила она из себя, - слышала я, будто его зовут... Белогрудым.
     Тея стиснула руки, с трудом подавляя крик, который рвался из ее груди. Она знала, она была уверена в этом почти с самого начала. Конечно, ее спас именно Лусиус! Кто же еще это мог быть?

Глава 3

     Тея застыла, пытаясь привести в порядок вихрь мыслей, которые роились в ее мозгу. Марта наклонилась, чтобы расстегнуть ее туфли, но пальцы у служанки так дрожали, что это скорее было похоже на попытку не встречаться взглядом со своей молоденькой хозяйкой. Тея терпеливо ждала, пока Марта наконец расстегнула пряжки на туфлях, но потом подняла ее и пытливо заглянула ей в глаза.
     - Марта, ты должна говорить со мной откровенно! - приказала девушка.
     - Умоляю вас, миледи, не расспрашивайте больше меня ни о чем. Мне нечего вам рассказать, право слово! Я и так сказала больше, чем следовало. Ради Бога, оставьте меня: это все не мое дело!
     В голосе горничной послышались рыдания, и, к полному изумлению Теи, она вдруг повернулась и стремглав выбежала из спальни. Дверь за ней с громким стуком захлопнулась, и Тея осталась одна.
     За эти годы она успела неплохо узнать Марту. Служанка никогда не вела себя так странно. Марта была дочерью главного садовника Стейверли. Ее отдали в услужение еще совсем девочкой. Она попала в детскую под начало к суровой старой няне, которая и Ричарда с Теей держала в ежовых рукавицах.
     Когда няня ушла на покой и поселилась в уютном домике на краю деревни, чтобы доживать свой век, командуя односельчанами, Марта стала личной горничной Теи. Она была услужливой и доброй девушкой, и Тея к ней очень привязалась. Когда она переехала в Уилтшир к бабке, то, конечно, взяла с собой Марту.
     Марта была скорее ее компаньонкой, чем горничной. Хотя она была на двенадцать лет старше Теи, она была еще молода, и они любили играть вместе. К тому же им обеим нравились красивые вещи и простые деревенские радости. А теперь обе были взволнованы переездом в Лондон.
     Тея думала, что никогда не забудет своего первого впечатления об окруженном стенами городе. Поля и луга подступали вплотную к городской стене, принося с собой запахи плодов, цветов и животных. Но как только они проехали в ворота, шумные улицы, запруженные наемными каретами, повозками, портшезами и застекленными каретами важных лордов и леди, оглушили и изумили и Тею, и Марту. Они так широко открыли глаза и рты, что леди Дарл