ог как следует разглядеть ее черты, ее маленький прямой нос  и
острый подбородок. Лорена закинула голову так, что  обнажилась  ее  стройная
длинная шея, и она сейчас  походила  на  статую,  вроде  тех,  что  украшали
дворцовый подъезд.
   Элстон подошел ближе и остановился рядом с ней.
   Лорена  не  повернула  головы,  но  он  знал,  что  она   чувствует   его
присутствие, и, словно повинуясь ее желанию, герцог стоял молча, глядя,  как
и она, на восток.
   Небо светлело, и  по  бледному  горизонту  разливалось  золото,  прогоняя
ночную тьму и звезды, мерцавшие теперь только на западе.
   И перед тем, как появиться солнцу, герцог почувствовал, как  рука  Лорены
оказалась в его руке. Он сжал ее пальцы. По ней пробежала легкая  дрожь,  то
ли  от  возбуждения,  вызванного  замечательным  зрелищем,  то  ли  от   его
прикосновения.
   И вдруг, золотое и  сияющее,  появилось  солнце,  сначала  в  виде  языка
пламени, а потом вспыхнувшее ослепительным пожаром.
   Лорена затаила дыхание. Она не  выпускала  его  руки.  Казалось,  что  их
соединило это потрясающее прекрасное явление.
   День разгорался.
   Лорена и герцог  оставались  неподвижными.  Затем  он  почувствовал,  что
пожатие ее пальцев ослабело, и, сознавая, что она все еще  под  впечатлением
совершившегося чуда, он отпустил ее руку.
   Девушка глубоко  вздохнула  и  повернулась  к  нему.  Ее  глаза  отражали
солнечный блеск, и все лицо ее показалось ему дивно преображенным, озаренным
невиданной им еще красотой.
   Улыбнувшись ему, она молча скрылась за дверью и стала спускаться вниз  по
лестнице. Герцог смотрел ей вслед, как будто не веря, что ее уже нет с  ним.
Казалось  невероятным,  что  после  того,  как  они  вместе  пережили  такой
необычный момент, она не сказала ему ни единого слова.
   Но он знал, что так и должно быть. Никакими словами нельзя  было  описать
увиденное ими, и любая попытка это сделать могла  бы  только  испортить  его
совершенство.
   Он знал, какие чувства испытывала Лорена,  и,  хотя  ее  безмолвный  уход
удивил его, она была права. Но ведь ничего другого он и не ожидал от нее.
   Герцог  взглянул  на  солнце,  освещавшее  сейчас  огромные  пространства
вокруг. Перед ним живой картой расстилались леса, долины, водоемы,  фермы  с
многочисленной живностью.
   "И все это мое", - подумал он.
   Но это была не просто его собственность. Это  было  священное  достояние,
переданное ему на сохранение его отцом и  еще  более  отдаленными  предками,
которое он в свою очередь должен передать своему сыну и его наследникам.

***

   Лорена проспала дольше обычного и,  проснувшись,  почувствовала,  что  ей
довелось испытать нечто столь замечательное, что навсегда останется у нее  в
сердце И этот волшебный момент был тем не  менее  более  замечательным,  что
герцог разделил его с ней Лорена не знала, как  он  догадался,  что  она  на
крыше Она восприняла это как чудо, что он оказался рядом с ней и  она  могла
держать его за руку.
   Когда  мистер  Эшли  упомянул,  что  с  крыши  открывалась  прекраснейшая
панорама во всем графстве, Лорена сразу же решила, в какой момент она увидит
это зрелище.
   В Риме она часто вставала рано и подходила к окну взглянуть,  как  встает
над городом рассвет и сияет в лучах утреннего солнца  купол  собора  Святого
Петра.
   Но она знала, что это впечатление померкнет перед тем, что она  увидит  в
Миере, где с высоты стоявшего на возвышенности дворца окрестности были видны
на многие мили.
   И ее предчувствие оправдалось.
   Она знала, что никогда не забудет  эту  минуту,  никогда  не  забудет  то
чувство, которое вызвало в ней пожатие руки герцога.
   Вернувшись к себе в спальню и ложась в постель, Лорена осознала, что  это
чувство не что иное, как любовь. И оно зародилось в ней  уже  давно,  только
она не смела признаться в этом даже самой себе.
   - Я люблю его! - прошептала она. - Именно так я представляла себе любовь:
прекрасный совершенный божий дар.
   Ей хотелось в молитве выразить благодарность за ниспосланное ей чудо, она
не могла по-иному выразить переполнявшую ее радость.
   - Я люблю его! Я люблю его! - повторяла она снова и снова.
   Ее радость не омрачало сознание, что он никогда не полюбит ее, что  между
ними не может быть ничего личного, что он навсегда останется  для  нее  тем,
кем он явился ей впервые - прекрасным сказочным принцем.
   "Где бы я ни была, что бы со мной ни случилось,  -  подумала  она,  -  он
всегда будет в моих мыслях,  ничто  не  сможет  отнять  у  меня  блаженство,
которое я испытала, когда мы вместе наблюдали восход солнца".
   Откуда-то, словно издалека, ей пришла туманная мысль, что он  принадлежит
графине, но  даже  это  обстоятельство  казалось  незначительным,  настолько
велико было переживаемое ею счастье.
   "Любить такого  замечательного  человека  -  большая  честь,  -  подумала
Лорена. - Я могу молиться за него, и, быть может, мои молитвы защитят его  и
сохранят".
   Графиня не может понять и оценить такого  человека,  как  герцог,  решила
она. И тут смиренно сказала себе, что не ей об этом  судить.  Графиня  будет
бороться за него, потому что  потерять  его  было  бы  для  нее  смертельным
ударом.
   Лорена заснула, думая о герцоге, и видела его во сне.
   А когда она проснулась, ей показалось, что он по-прежнему был с ней и  ее
рука лежала в его руке.
   Спустившись вниз после завтрака,  который  Эмили  подала  ей  в  постель,
потому что она проспала, Лорена застала сэра Хьюго и  Перри  ожидающими  ее,
чтобы поехать кататься верхом.
   Ей хотелось спросить, где герцог, но прежде чем она сообразила,  в  какой
форме ей задать этот вопрос, сэр Хьюго сказал:
   - Почти все уже выехали, а герцог занимается своим управляющим,  так  что
мы не станем его дожидаться.
   Лорена хотела сказать, что она с удовольствием подождет, но воздержалась,
зная, что дядя сочтет это странным.
   Так что она села на лошадь, пытаясь внушить себе, что раз уж ей повезло с
прогулкой, то было бы грешно желать большего.
   Ей так хотелось видеть герцога с ними, на его великолепном вороном  коне,
смотреть ему в лицо, слышать его голос.
   Они проездили два часа, и на обратном пути  Лорена  испытывала  радостное
волнение при мысли, что она сейчас снова его увидит.
   "Я люблю его! - говорила она себе. - Но я должна  быть  осторожна.  Я  не
должна дать ему догадаться о моих чувствах, а  тем  более  допустить,  чтобы
кто-нибудь заподозрил".
   Больше всего она боялась возбудить подозрения графини.
   Когда Лорена подумала, как хороша собой Дейзи Хеллингфорд, ей показалось,
как будто тень набежала на солнце.

***

   Герцог был в библиотеке, подписывая принесенные  ему  секретарем  бумаги,
когда туда вошла графиня.
   Она была необыкновенно красива в  платье  из  бледного  розовато-лилового
шифона и в шляпе с широкими полями, украшенными цветами глицинии - Извините,
Дейзи, я очень занят, - сказал герцог, но его секретарь поспешно заметил:
   - Это последний документ, ваша светлость. Я прошу извинения, что отнял  у
вас так много времени.
   При таких обстоятельствах герцог ничего не мог поделать. Когда  секретарь
вышел с подписанными бумагами, он встал и подошел к камину,  возле  которого
стояла Дейзи.
   - Я не ожидал увидеть тебя так рано, - сказал он.  -  Теперь  я  закончил
свои дела и собираюсь выехать верхом. Почему бы тебе не поехать со мной?
   Герцог знал, что в  его  приглашении  не  было  смысла,  поскольку  Дейзи
терпеть не могла верховой езды и даже избегала подходить близко к лошадям.
   - Я хочу поговорить с тобой, Элстон. Герцог примирился с тем, что  должно
было случиться рано или поздно.
   - Будем говорить здесь, - спросил он, - или выйдем в сад?
   - То, что я имею сказать, не терпит отлагательства, - отвечала Дейзи, - и
где состоится этот разговор, не имеет никакого значения.
   - Ну что же, - сказал герцог, - я слушаю.
   - Ты ведешь себя в высшей степени странно, Элстон, и я требую объяснения.
Во-первых, с первого момента моего приезда я заметила, что ты и твои  друзья
что-то затеваете, только мне пока не  понятно,  что  именно.  Во-вторых,  ты
избегаешь меня.
   Герцог собрался было ответить, но она жестом остановила его.
   - Я еще не кончила, - сказала она. -  На  прошлой  неделе  в  Лондоне  ты
держался уклончиво. Я говорила себе, это потому, что в нашей  жизни  слишком
много суеты, в Миере все будет по-другому.
   Графиня остановилась, чтобы перевести дыхание, и герцог начал:
   - Послушай, Дейзи...
   - Нет, это ты послушай! - метнула она на него гневный взгляд. -  Я  люблю
тебя, Элстон! Я думала, что и ты любишь меня, но с тех пор, как я здесь,  ты
близко ко мне не подходишь. Я желаю знать, почему.
   В этом-то и была вся суть проблемы.
   Герцог уже решил для себя, что рано или поздно это должно было случиться,
и,  поскольку  Дейзи  была  намерена  выяснить  отношения,  ему  ничего   не
оставалось делать, как пойти на это.
   Он отошел к окну, размышляя, почему это женщины всегда должны высказывать
то, что и без слов достаточно ясно.
   Некоторое время Элстон смотрел в залитый солнцем сад, потом сказал:
   - Я полагаю, Дейзи, что мы оба достаточно взрослые люди, чтобы  принимать
то, что с нами происходит в жизни, без взаимных обвинений и упреков. Вряд ли
есть необходимость ставить все точки над "i".
   Дейзи не сразу ответила, и, повернувшись к ней,  он  увидел  на  лице  ее
выражение, какое, вероятно, ему и следовало ожидать.
   Это было выражение крайнего удивления.
   - Ты хочешь сказать, что я тебе наскучила? - спросила она глухим голосом.
   По ее тону  герцог  понял,  что  такое  развитие  событий  было  для  нее
совершенно непостижимо.
   - Не то чтобы наскучила, - сказал герцог уклончиво,  -  но  мне  кажется,
Дейзи, что мы оба несколько утратили былую свежесть и пылкость чувств.
   - Только не я! - вскрикнула Дейзи. - Я люблю тебя, Элстон, и мои  чувства
ничуть не изменились.
   - Не думаю, чтобы это было так, - сказал герцог. - Однако я  не  хочу  об
этом спорить. Когда мы вернемся в Лондон, я пришлю тебе подарок, который,  я
надеюсь, ты сохранишь навсегда как память о нашем счастье, и я надеюсь,  что
мы останемся друзьями.
   В его собственных ушах эти слова отдавали ханжеством, но он не  мог  себе
вообразить, как можно было иначе порвать с Дейзи. Он понимал, что между ними
все было кончено, и ей придется с этим смириться.
   - Значит, ты просто хочешь отделаться от меня? - прошипела Дейзи. -  Меня
еще в жизни так никто  не  оскорблял!  Поверь  мне,  Элстон,  ты  совершаешь
большую ошибку, и ты в этом еще раскаешься, - пригрозила она.
   Дейзи, без  сомнения,  была  намерена  заставить  его  раскаяться,  но  в
настоящий момент он мог  только  дать  буре  пронестись.  Она  не  дала  ему
возможности сказать ни слова.
   Герцог давно слышал, что Дейзи Хеллингфорд вспыльчива  и  мстительна,  но
пока она наслаждалась своей властью над ним,  а  он  во  многом  находил  ее
привлекательной, ему не случалось видеть ее в гневе.
   Наблюдая за тем, как она,  взвинчивая  себя  до  бешенства,  осыпала  его
ядовитыми упреками, он решил, что больше всего ненавидит женщин, не  умеющих
владеть собой.
   Впрочем, от такой особы, как Дейзи, этого можно  было  ожидать  -  как  в
любви, так и в ярости она не знала удержу.
   Герцог чувствовал, однако, что этим неистовым взрывом гнева  она  унизила
не только себя, но и его.
   Элстон  хотел  остановить  ее,   прекратить   становившуюся   все   более
отвратительной сцену, но с таким же успехом он мог бы попытаться  остановить
циклон или усмирить шторм.
   Дейзи продолжала бесноваться, и с каждой минутой герцог испытывал  к  ней
все больше презрения.

***

   Лорена вошла в вестибюль в сопровождении сэра Хьюго и Перри.
   - У нас еще достаточно времени, чтобы переодеться к  завтраку,  -  сказал
сэр Хьюго, взглянув на огромные золоченые французские часы в углу.
   - Прекрасно! - заметил Перри. - Я хочу принять ванну. Давно  не  припомню
такой жары, как сегодня.
   - Да, должно быть, градусов под тридцать, - согласился сэр Хьюго.
   Когда  все  они  направлялись  к  лестнице,  из  гостиной  появился  лорд
Карнфорт.
   - Хорошо проехались? - спросил он.
   - Чудесно! - ответил сэр Хьюго. - Я думал, ты присоединишься к нам. Арчи.
   - Я дожидался Элстона, - сказал  лорд  Карнфорт,  -  но,  как  оказалось,
напрасно.
   Понизив голос, чтобы не слышала прислуга, он добавил:
   - Дейзи закатила ему жуткий  скандал  в  библиотеке,  и,  я  полагаю,  за
завтраком температура будет значительно ниже нуля!
   - А что вывело ее из себя? - спросил Перри.
   - Понятия не имею, - ответил лорд Карнфорт, -  я  знаю  только,  что  моя
прогулка не удалась.
   Лорена молча поднялась по лестнице. Она не могла себе представить,  из-за
чего графиня устроила эту сцену, и надеялась, не без  опасений,  что  ей  не
стало известно каким-нибудь таинственным образом о  ее  встрече  с  герцогом
ранним утром.
   Она была уверена, что это невозможно, но, с  другой  стороны,  все  могло
случиться.
   Лорена была настолько встревожена, что не хотела спускаться  к  завтраку,
но, во-первых, ее мучило любопытство, а во-вторых, если бы она  и  не  пошла
сейчас, рано или поздно ей все равно придется встретиться с графиней,  и  та
не станет скрывать своего гнева.
   Девушка подумала, что ей, может быть, стоит довериться дяде и  рассказать
ему, что, хотя у нее не было намерения встречаться с герцогом, она не  могла
избежать этой встречи, потому что он сам нашел ее.
   Но она в то же время чувствовала, что не может ни с кем говорить об  этих
счастливых минутах, потому что они были для нее священны. Лорена затаила  их
в себе как святыню, о которой никто не должен знать,  в  особенности  друзья
герцога.
   - Господи.., не дай ей дознаться.., что мы были вместе, - взмолилась она.
   Переодеваясь, Лорена повторяла эти слова как заклинание.
   С опаской спустившись вниз, она  застала  большинство  гостей  в  Голубой
гостиной. Они тихо переговаривались между собой, и  это  означало,  что  они
наверняка обсуждали скандал между герцогом и Дейзи Хеллингфорд.
   Маркиза Трампингтон протянула руку Лорене и отвела ее в сторону к окну.
   - Мне хочется пообщаться с вами, Лорена, -  сказала  она.  -  Пожалуйста,
расскажите мне о вашей жизни дома, когда еще были живы ваши родители.
   - С удовольствием, - с готовностью ответила Лорена, которая испытывала  к
маркизе все большую симпатию. - Но я боюсь, вам это  покажется  скучным.  Мы
жили в маленьком домике в глуши, но мы были счастливы.
   - Когда вы счастливы, размеры дома не имеют значения, - сказала с улыбкой
маркиза.
   - Я это поняла, будучи в Риме, - продолжала Лорена. - Девочки  вспоминали
о своих домах, дворцах, а некоторые жили даже в  замках.  Но  я  никогда  не
завидовала им. Я бы отдала все на свете, чтобы только оказаться  снова  дома
со своими родителями.
   - Это то, что было важно для вас? - спросила маркиза.
   - Да, потому что это была моя семья. Папа часто говорил мне, что на семье
лежит особая благодать,  потому  что  сам  Христос  избрал  себе  родителей,
обыкновенную семью, пока не начал проповедовать.
   - А что, если бы в вашей семье не было любви? - поинтересовалась маркиза.
   - Такое даже вообразить невозможно, - убежденно ответила Лорена, - потому
что мои родители очень любили друг друга, и оба они любили меня.
   Лорена немного помолчала, а потом добавила:
   - Мама однажды сказала, что семью создает женщина своей любовью,  которая
приносит всем счастье.
   - Ваша мать любила вашего отца, поэтому ей это было нетрудно.
   - Мама всюду несла с собой любовь. В деревне все обожали ее, а ее  друзья
всегда приходили к ней, когда им была нужна помощь. Она сказала мне однажды:
   "Пусть мы будем бедны, Лорена,  но  любовь  -  бесценное  сокровище.  Она
дороже всех богатств в мире". Маркиза улыбнулась.
   - Благодарю вас, милое дитя, - сказала она, вставая.
   Лорена была так увлечена разговором, что не заметила, как появился герцог
и дворецкий объявил, что завтрак подан.
   По  дороге  в  столовую  Лорена  с  облегчением  убедилась,  что  графини
Хеллингфорд с ними не было и рядом с герцогом за стол села другая женщина.
   Лорена избегала смотреть на него, в то  же  время  всем  своим  существом
ощущала его присутствие.
   Только к концу завтрака она не смогла удержаться и взглянула на него,  их
глаза встретились. Они поняли друг друга без слов, каждый думал о  том,  что
случилось на рассвете.
   Но в этот момент маркиза заговорила с герцогом, он повернулся  к  ней,  и
Лорена, словно спустившись с облаков, осознала, что ее сосед ожидал  от  нее
ответа на какой-то свой вопрос.
   После завтрака, тянувшегося, казалось, бесконечно, все по обычаю  перешли
в Голубую гостиную.
   - Поскольку у нас нет никаких планов на сегодня, -  сказал  герцог,  -  я
предлагаю прокатиться в экипаже  или  верхом  до  Эрмитажа.  Этот  павильон,
расположенный в пяти милях отсюда, построил один из  моих  предков,  имевший
больше денег, чем воображения. Мы бы там могли напиться чаю.
   - Прекрасная идея! - воскликнула маркиза.
   - Я готов осматривать все павильоны, где бы они ни были, при условии, что
буду иметь случай обогнать  тебя  на  одной  из  твоих  лошадей,  Элстон,  -
оживился лорд Карнфорт.
   - И я бы не отказался от такой прогулки, - заявил майор Фэйн.
   - Мы могли бы устроить скачки с препятствиями, - предложил  кто-то.  -  Я
уверен, что Элстон мог бы предложить нам неплохие призы.
   - Это действительно неплохая идея, - сказал герцог. - А ты  что  скажешь,
Перри?
   - Я готов на любое состязание, если только мне  будет  позволено  выбрать
себе лошадь.
   - Выбирай любую, кроме моей, - сказал герцог.
   - Это значит, у тебя будет преимущество перед нами,  -  заметил  один  из
гостей.
   - Не будет, - возразил герцог. - Если я выиграю, я обещаю передать первый
приз тому, кто придет следом за мной.
   - Может быть, нам лучше заранее определить некоторые  правила,  -  сказал
Арчи Карнфорт. - Большинство из нас хорошо  знают  окрестности,  и  лично  я
думаю, что скачки по пересеченной местности были бы интереснее.
   - Дамы должны выехать первыми, - сказала маркиза, - иначе  мы  не  успеем
встретить победителя у павильона.
   - Это благоразумно, - одобрил герцог. -  А  теперь  давайте  решать,  кто
поедет в экипаже и кто верхом.
   При этом он взглянул на Лорену и по ее загоревшимся глазам понял, что она
захочет ехать верхом.
   - Дамы могут ехать верхом, если пожелают, - сказал он. - Но в скачках они
участвовать не будут.
   - Вы хотите сказать, что мы ездим  хуже  мужчин?  -  спросила  виконтесса
Сторр.
   - Вы будете выглядеть очень мило вначале, - сказал герцог, - но поскольку
скачка будет нелегкой, я содрогаюсь при мысли, на что  вы  будете  похожи  в
конце.
   - Оставь, Сара! - воскликнула маркиза. - Я намерена ехать верхом, и  если
мы выедем на полчаса раньше остальных, мы спокойно туда  доберемся.  Сегодня
слишком жарко, чтобы спешить.
   - А я поеду в экипаже, - заявила одна  из  дам,  и  две  другие  выразили
желание к ней присоединиться.
   - Тогда нам пора собираться, - сказала маркиза. - Пойдемте,  Лорена.  Нам
остается только надеяться, что всех лучших  лошадей  не  разберут,  пока  мы
спустимся.
   Маркиза уже направилась к двери, когда появилась графиня Хеллингфорд.
   Лорена удивилась, увидев ее в плоской дорожной шляпке, поверх которой был
повязан длинный шифоновый шарф. Обе ее руки были скрыты, как  в  муфте,  под
свернутым плащом, который дамы надевали, выезжая в открытом автомобиле.
   Дейзи Хеллингфорд быстрыми шагами подошла  к  герцогу,  который,  оставив
своих собеседников, выступил ей навстречу.
   - Я пришла проститься с вами, Элстон, - сказала графиня громко. - С  вами
и с вашими друзьями. Все замолчали, и она продолжила:
   - Вы дали мне ясно понять, что мое присутствие здесь нежелательно,