ений, что  она  ничего  не  вообразила,  а  только
чувствовала происходящее рядом с ней.
   Взглянув на свое отражение в зеркале, она увидела, как дверь  гардеробной
открылась и вошел герцог.
   Она могла видеть отражение вошедшего в зеркале, но не повернулась к нему,
а только наблюдала за его приближением, пока он не встал за ее спиной.
   Теперь они оба отражались рядом друг с другом в зеркале.
   - Я хочу видеть вас именно такой... - очень тихо произнес герцог.
   Его голос как будто разбудил Нириссу, она поняла, что  он  не  привиделся
ей, а стоит рядом во плоти и крови, и что, возможно, было нечто безрассудное
в ее поступке, когда она  примерила  венок  герцогини,  не  спросив  у  него
разрешения.
   Она быстро обернулась, чтобы извиниться, но, встретившись с ним взглядом,
запнулась, не в силах вымолвить ни слова, и замерла, молча глядя на него,  а
он все так же тихо закончил свою фразу:
   - ..когда мы обвенчаемся!  Казалось,  на  лице  девушки  остались  только
глаза.
   - Я знал, что найду вас здесь, - продолжил он,  -  и,  честно  говоря,  я
намеревался попросить вас надеть венок. Мне хотелось увидеть вас такой,  как
сейчас, такой, какой я хотел бы видеть вас, когда вы станете моей женой.
   - Я не.., пойму, о чем вы... - прошептала Мирисса.
   - Я говорю. - очень спокойно повторил герцог, - что люблю  вас.  Причина,
по которой я до сих пор не женат, кроется в том, что я никогда  не  встречал
ту, что могла бы дать мне уверенность -  проклятие  снято  и  я  найду  свое
счастье в жизни, то счастье, в котором нуждаюсь.
   Все происходящее было настолько невероятным,  что  Нирисса  могла  только
молча не сводить с него глаз.
   Медленно герцог обнял девушку и притянул к себе.
   - Я люблю вас! - сказал он и прижался к ней губами.
   Его  поцелуй  объяснил  Нириссе,  почему  она  чувствовала   себя   такой
несчастной в этот день, почему не находила себе покоя и все вокруг  казалось
каким-то не таким.
   Просто она полюбила этого человека.
   Девушка уже тогда чувствовала это, но не осмелилась признаться даже себе.
   "Я полюбила его, - думала она исступленно, - еще когда он вошел  на  нашу
кухню, этот самый красивый на свете человек".
   И  хотя  Нирисса  убеждала  себя,  будто  он  принадлежит  Дельфине,   ее
непреодолимо тянуло к нему.
   С той минуты, как они ехали вместе верхом в то раннее  утро,  она  знала,
что, когда его не было рядом, мир для нее пустел и все ее существо рвалось к
нему и страдало.
   Герцог целовал  ее  очень  осторожно,  бережно  и  нежно,  словно  боялся
спугнуть.
   Но мягкость и невинность ее  губ  вызывали  в  нем  ответные  чувства,  и
поцелуи его становились все более властными, настойчивыми и требовательными.
   Он целовал ее, пока Нирисса не почувствовала себя  парящей  в  небе,  как
будто исчезло все земное в них и они слились со звездами, Вдвоем  они  стали
частью друг друга, их невозможно было теперь разделить.
   Руки герцога сжимали Нириссу все крепче, он продолжал целовать ее, и  она
ощущала  такой  восторг,  которого  никогда  не   испытывала   и   даже   не
предполагала, будто может испытывать.
   Ощущение счастья  сродни  было  волшебному  таинству  лесов,  которое  ей
доводилось  узнать  в  детстве,  и  объединялось  в   ней   с   восторженным
преклонением перед красотой Лина.
   И все эти ощущения сливались воедино с образом герцога, а потом ничто уже
в мире не существовало, кроме него и только него.
   Руки, обнимавшие ее, губы, любовь к ней,  которая  переполняла  его,  она
чувствовала ее, потому что отвечала ему такой же любовью.
   Только когда герцог поднял голову, Нирисса, взглянув на него, проговорила
каким-то совсем не своим, глухим голосом, словно звучавшим издалека:
   - Я.., люблю.., вас!..
   - Наконец-то я это услышал, - проговорил герцог, - и я люблю вас!
   И снова он  целовал  Нириссу,  целовал  требовательно,  неистово,  словно
боялся, что может не  найти  свою  любовь,  а  теперь,  когда  нашел,  хотел
убедиться в этом.
   Только когда им обоим стало трудно дышать и Нирисса, пробормотав какие-то
слова, уткнулась лицом в его плечо, герцог заговорил, и  голос  его  странно
дрожал:
   - Как скоро ты выйдешь за меня замуж, радость моя?
   Тут Мирисса вернулась с небес на землю и,  взглянув  на  него,  с  трудом
выговорила:
   - Я.., сплю.., или.., вы и правда..,  просите..,  меня..,  выйти  за  вас
замуж?
   - Неужели я мог бы пожелать иного, когда по воле какой-то необъяснимой  и
таинственной силы тебе  вручен  ключ  к  нашему  счастью  -  венок,  который
разрушил столь многие судьбы моих предков?
   - В этом столько необыкновенного.., я действительно смогла отыскать  его,
- согласилась Нирисса, - но.., понимаете.., я не могу.., выйти за вас замуж.
   Руки герцога напряглись, - Как это.., не можешь выйти замуж?..
   -  Вы..,  должны..,  жениться  на  Дельфине!  Герцог  решительно  покачал
головой.
   - Я никогда не заводил речь о браке с твоей сестрой, и у меня не было  ни
желания, ни намерений на этот счет.
   - Но... Она думала... - начала было Нирисса.
   - Я знаю, что она думала, - перебил ее  герцог,  -  и  на  что  надеялись
несколько других женщин до нее, но я твердо понимал, Нирисса: я  никогда  не
женюсь ни на ком, пока не смогу убедиться в том, что нашел свое счастье.
   Он помолчал немного, прежде чем добавил:
   - Не могу сказать с уверенностью, действительно ли я  верил  в  проклятие
над нашим родом или нет, но я всегда  знал  (назови  это  предчувствием  или
внутренним голосом): ни одна из женщин, с которой у меня  возникли  любовные
отношения, не могла стать моей женой.
   Нирисса не произнесла ни слова в ответ, и после паузы он заговорил снова:
   -  Мне  трудно  описать  тебе   мои   переживания.   Я   стал   циничным,
подозрительным и лишенным  иллюзий  человеком,  ведь  всякий  раз,  встречая
женщину, казавшуюся мне иной, чем все, я очень скоро, слишком скоро, начинал
понимать, что она совсем не та, которую я искал, и вовсе не та, чей образ  я
лелеял в своем сердце, представляя свою будущую жену.
   - Но Дельфина.., ей казалось.., будто вы.., попросите  ее  выйти  за  вас
замуж...
   - Я просил ее.., совсем об.., ином...
   - Она и это рассказывала..,  мне...  Но  она  была  убеждена,  что  вы..,
изменитесь... Герцог усмехнулся одними губами:
   - Твоя сестра очень красива, но я понимаю теперь - ее красота всего  лишь
бледное отражение твоей.
   Нирисса вспомнила, как Гарри говорил ей  то  же  самое,  и  быстро-быстро
заговорила:
   - Но.., вы не должны.., так думать... И хотя я..,  люблю  вас..,  мне  не
удастся стать с вами счастливой.., если я буду думать.., о том, какую боль я
причинила... Дельфине.
   Стало тихо. Молчание прервал герцог, недоверчиво спросив девушку:
   - Я правильно понял, Нирисса, вы  действительно  намерены  отказаться  от
меня?
   - А как иначе я могу поступить? - растерянно  проговорила  девушка.  -  Я
люблю вас... Вы знаете, что я люблю вас... Но если я выйду за  вас  замуж...
Дельфина проклянет нас, и на вас  опять  повиснет  проклятие..,  а  если  ее
проклятие возымеет силу.., и мы покинем.., друг друга.., тогда я не переживу
этого!..
   - Вы не можете, ты не должна произносить подобные вещи! - Герцог притянул
Мириссу к себе. - Ты и правда думаешь, будто, отыскав тебя, я смогу потерять
тебя снова?
   Он наклонился и посмотрел ей прямо в  глаза,  словно  желая  убедиться  в
искренности ее слов, и произнес;
   - Ты - моя! Я молился, чтобы  отыскать  тебя,  но  боялся,  что  тебя  не
существует! И вот, так неожиданно для себя, когда я вошел на  кухню  в  доме
твоего отца (самое невероятное из  всех  возможных  место  для  встречи),  я
увидел тебя - настолько совершенную, настолько внутренне  красивую,  что  на
мгновение не смог поверить своим глазам!
   - Вы.., действительно.., почувствовали все это тогда? - спросила Мирисса.
   - Да, и намного больше, - сказал герцог. - И все же, поскольку  я  только
человек, я пытался притворяться перед самим собой, будто  я  просто  сбит  с
толку под  влиянием  превосходного  обеда,  приготовленного  тобой,  и  того
отличного вина, которое я выпил.
   Он добавил, улыбаясь:
   - Но уже тогда, любимая моя, я твердо  решил  повидать  тебя  снова,  вот
почему я пригласил твоего отца в Нин.
   - Дельфина не хотела моего приезда.
   - Я прекрасно понимал и это, но если у твоей сестры железная воля, моя  -
не слабее. И с какой бы решительностью ты ни пыталась отказать  мне,  я  все
равно доставил бы тебя сюда под любым предлогом, не важно каким.
   Он посмотрел ей в лицо и спросил:
   - Знаешь ли ты, как ты любима и как ты дорога мне?  С  тех  пор,  как  ты
перешагнула порог моего дома, моя любовь росла от часа к часу, от  минуты  к
минуте.
   - Но вы не обращали на меня никакого внимания сегодня..,  вы..,  даже  не
поговорили.., со мной, - пожаловалась Нирисса.
   - Я не смел подходить к тебе, пока все тщательно не обдумал. Кроме  того,
я не столь глуп, чтобы не знать:  стоит  твоей  сестре  разобраться  в  моих
чувствах, она непременно доставит тебе неприятности.
   Нирисса вскрикнула:
   - Нельзя.., ей ничего про нас нельзя знать... Никогда!
   - Когда-нибудь ей придется узнать, - сказал герцог, - поскольку я намерен
взять тебя в жены, Нирисса. Я говорю правду - я не смогу жить без тебя!
   - Вам.., придется.., жить без меня! - заплакала девушка. - Я люблю вас! Я
безумно люблю вас... Но никогда.., никогда не смогу выйти за вас замуж!  Как
я посмотрю Дельфине в глаза, когда она.., совершенно точно..,  совершенно...
без всяких сомнений уверена, будто вы сделаете ей предложение?!
   Герцог коснулся пальцами подбородка девушки и, приподняв  ее  заплаканное
личико, наклонился к ней.
   - Взгляни на меня, любимая моя девочка. Загляни в мои глаза и  скажи  мне
искренне, действительно ли  ты  до  самых  глубин  своей  души  веришь,  что
чувство,  которое  даровано  нам,  которое  мы  испытываем,   позволит   нам
существовать отдельно друг от друга.
   Мирисса смотрела на него, пока слезы, выступившие на глазах, не  ослепили
ее и его лицо не расплылось, как в тумане.
   - Я понимаю.., вас... - отрывисто заговорила она, - и я чувствую.., то же
самое. Я люблю вас.., кажется, кроме вас, в целом мире и нет больше  никого,
но... Но я знаю, что мы  не  сумеем  стать  счастливыми..,  на  несчастье...
Дельфины... И еще - если бы мы поступили так.., я всю жизнь боялась бы.
   Герцог долго-долго смотрел на нее.
   - Поскольку мы так близки друг другу, я могу понять твои чувства, любимая
моя. Поэтому я должен тебе  кое-что  сказать,  и  я  хочу,  чтобы  ты  очень
внимательно выслушала меня.
   - Вы знаете, я готова выслушать все.., что бы  вы  мне  ни  сказали...  -
тихим и каким-то убитым голосом заверила его Нирисса.
   - Тогда я клянусь перед Богом, что ты станешь моей женой, что  ты  будешь
принадлежать мне и что мы найдем свое счастье вместе. Это - клятва,  которую
я никогда не нарушу!
   Ей нечего было сказать ему, в ответ она всхлипнула и  уткнулась  лицом  в
его шею.
   Он крепко прижимал девушку к  себе,  и  она  чувствовала,  как  его  губы
касаются ее волос.
   Так стояли они  там  очень  долго,  и  рядом  с  этим  человеком  Нирисса
чувствовала себя как в крепости, крепости, дающей  ощущение  безопасности  и
любви, крепости, где ничто не могло причинить ей боль или нанести вред,  где
она никогда не будет снова одна.
   Это был мираж, мечта, и все же какое-то время они принадлежали лишь  друг
другу: она была его, а он - ее.
   Все вокруг еще наполняло эхо его голоса, произносившего клятву.
   Потом герцог выпустил ее из своих объятий и  очень  осторожно  и  бережно
снял с нее венок.
   Он уложил его в потайной ящик секретера и задвинул ящик на место.
   - Любимая моя, мне надо вернуться назад, к гостям, в танцевальный зал.  Я
хочу, чтобы ты шла спать и ни о чем не беспокоилась. Я люблю  тебя,  и  тебе
надо мне довериться.
   - Я верю.., вам! - сказала Нирисса. - Но обещайте  мне,  вы  не  сделаете
ничего.., плохого.
   - Все, чем ты дышишь, должно быть  чистым,  -  заверил  ее  герцог,  -  я
никогда не сделаю  ничего,  что  ты  сочла  бы  не  правильным  или  что  не
соответствовало бы твоим идеалам.
   - Неужели.., это вы говорите мне такие замечательные.., слова?
   - Я говорю их, потому что это правда, потому что я люблю  тебя  и  потому
что, хотя ты можешь в это и не поверить сейчас, наша общая жизнь будет  даже
лучше, чем каждый из нас когда-либо ожидал.
   - Я.., мне.., нельзя даже думать об этом... - прошептала Нирисса.
   - Тебе надо думать только об этом, - сказал ей  герцог,  -  а  не  о  тех
препятствиях, которые стоят сейчас у нас на пути, но  которые  я  решительно
намереваюсь убрать с дороги, хотя и не желаю обсуждать их сейчас.
   Он посмотрел на нее долгим взглядом, снова обнял и прижал к груди.
   - Все, что тебе надо помнить, все, что мне надо тебе сказать, соединено в
одном - я тебя люблю, - сказал он очень тихо,  но  уверенно.  -  Ты  -  моя,
Нирисса, и ни Бог, ни человек не заставят меня кому-либо уступить тебя.
   Потом он снова целовал ее, и восторг, упоение и чудо  этих  поцелуев  еще
раз унесли их к самым звездам.

Глава 7

   Когда  Нирисса  пета  спать,  герцог   вернулся   на   продолжавшийся   в
танцевальной зале праздник.
   Там он принялся с большим тактом убеждать соседей, приглашенных на вечер,
уехать домой значительно раньше, чем они собирались, да так, что они даже не
заметили этого.
   Когда остались только те, кто гостил в самом доме,  он  попросил  оркестр
сыграть "Боже, храни короля" - и это означало окончание бала.
   - Но еще слишком рано, Тэлбот! - возразила Дельфина.
   - У меня придумано множество сюрпризов для вас на завтра, к тому же будет
еще один вечер, прежде чем вы покинете мой дом, и я не желал  бы,  чтобы  вы
переутомились.
   Она встретила его объяснения, недовольно поведя  плечами  и  надув  губы.
Однако, взяв его под руку, кокетливо произнесла:
   - Все, чего мне хочется, - это быть с вами, но мы так  мало  видели  друг
друга.
   - Это всегда сложно, когда в доме столько других людей, - ответил  герцог
и, освободившись от Дельфины, отправился пожелать спокойной ночи своей тете.
   Когда все ушли наверх, герцог вышел  в  сад,  чтобы  постоять  немного  в
лунном свете и подумать, глядя на звезды, о Мириссе.
   Линчестер понимал, как ему повезло. В этом мире он смог встретить то, что
ищет каждый мужчина: женщину, которая, полюбив его  таким,  какой  он  есть,
отдала ему свое сердце  и  душу.  Он  понял  это  тогда,  когда  первый  раз
поцеловал свою любимую.
   Когда герцог возвратился в дом,  старший  лакей,  дежуривший  ночью,  уже
погасил большую часть свечей, оставив свет лишь на пути герцога,  чтобы  тот
мог спокойно подняться по лестнице и дойти до спальни.
   Герцог шел по коридору, ведущему к его  спальне,  когда  заметил,  что  с
другого конца коридора навстречу ему двигается человек.
   Но мысли герцога были полны Нириссой, и ему совсем не  хотелось  заводить
пустой разговор с кем бы то ми было.
   Поэтому ом скользнул в тень одного из дверных  проемов,  спрашивая  себя,
кем мог оказаться этот так  поздно  блуждающий  по  дому  гость  и  куда  он
направляется.
   Секундой позже герцог сообразил, что ему не стоило  прятаться,  поскольку
незнакомец, одетый  в  длинный  плащ,  почти  касавшийся  пола,  очень  тихо
приоткрыл дверь одной из спален и исчез внутри.
   Па мгновение герцогу показалось все это невероятным,  и  он  думал,  что,
должно быть, он ошибается, но, продолжив дальше свой путь к спальне, заметил
на пороге только что открывавшейся двери розовую розочку.
   Он наклонился поднять ее  и  пошел  дальше  с  розой  в  руке,  счастливо
улыбаясь.
   Нириссе казалось, что  день  тянется  бесконечно.  Все  вокруг  почему-то
виделось ей унылым и безрадостным.
   Домашний прием близился к концу, кое-кто из гостей уже уехал.
   И хотя утром герцог устроил для мужчин скачки, а днем соревновались жокеи
- в царящей вокруг атмосфере ей чего-то не хватало.
   Она понимала - ответ был прост. Ей никак не удавалось  легко  и  свободно
принимать участие ни в одном из придуманных увеселений.
   То ее переполняла ликующая безудержная  радость  (как  тогда,  когда  она
ложилась спать этой ночью) от того, что герцог любил ее, а она любила его.
   То неизбежно наступала реакция, и она проваливалась в  глубины  отчаяния,
чувствуя, что независимо от его обещаний она не сможет выйти за него замуж.
   "Я спасла его от одного проклятия, - убеждала она себя много раз. - Как я
могу навлечь на него другое?"
   Поскольку она всегда немного боялась сестры,  ей  казалось,  будто  любое
проклятие Дельфины так или иначе повлияет на жизнь Тэлбота Линчестера.
   В любом случае сама Нирисса будет  живо  ощущать  его  на  себе,  и  это,
несомненно, помешает их счастью.
   "Люблю его! Я его люблю! - повторяла девушка  в  отчаянии.  -  Но  слова,
сказанные моей "незабудкой", окажутся пророческими, и он забудет меня".
   Нирисса казалось, что среди всех гостей герцога  только  двое  испытывали
наслаждение, и одним из них был ее отец.
   Он с удовольствием посвящал каждую минуту осмотру Лина и  только  немного
сетовал на нехватку времени для более тщательного изучения.
   Поскольку на строительство дома ушло почти сорок лет, вряд ли можно  было
ожидать, чтобы Марк Стэнли сумел осмотреть  все  его  особенности  за  сорок
часов.
   Если отец оказался покорен архитектурными достоинствами замка, то  Гарри,
помнившего обещание  герцога  предоставить  ему  лошадь,  переполняло  такое
счастье, что именно он смешил и развлекал гостей и за  ленчем,  и  во  время
обеда.
   Вечером собрались гораздо меньше гостей, большинство мужчин были близкими
друзьями герцога, и  они,  как  подумала  Нирисса,  действительно  искреннее
желали ему добра и хотели его счастья.
   По ее сестра по неизвестной причине все время  пикировалась  с  герцогом,
надувшись на него и тихим голосом высказывая ему свое недовольство. К  концу
же трапезы Дельфина старалась изо всех сил заставить его  ревновать,  как-то
даже неистово кокетничая с лордом Поком.
   Последний был слишком обрадован и благодарен ей за подобное внимание,  но
поскольку Мирисса не сомневалась, что  он  действительно  любит  ее  сестру,
действия Дельфины, использовавшей его как оружие  против  другого  человека,
казались ей жестокими.
   После обеда герцог устроил небольшой концерт, найдя музыкантов  из  числа
местных жителей, развлекавших гостей игрой на губной гармонике, концертино и
бубенчиках, в которой они оказались большими мастерами.
   В другое время Мирисса слушала бы их с  удовольствием,  поскольку  любила
все необычное и новое.
   Но сейчас она не переставала думать,  что  время  ее  пребывания  в  Нине
уходит минута за минутой. Завтра все Стэнли уедут отсюда, и она  понятия  не
имела, были ли у герцога какие-нибудь планы по поводу их новой встречи.
   Девушка спрашивала себя, действительно ли  Линчестер  принял  ее  доводы,
высказанные прошлой ночью, и решил, что продолжать разговор на эту  тему  не
стоило.
   Наконец, хотя было еще не очень поздно, Марк Стэнли сказал, что  он  идет
спать, и герцог предложил всем последовать его примеру.
   Только  на  мгновение,  когда  Нирисса  коснулась  руки  любимого,  чтобы
пожелать ему доброй ночи, почувствовала она  волну  его  любви  к  ней,  но,
опасаясь, что Дельфина могла заметить лишнее,  не  осмелилась  взглянуть  на
него.
   Девушка только ниже опустила голову и медленно пошла по лестнице вслед за
отцом.
   Опять герцог остался в одиночестве, проводив гостей, но на сей раз он  не
вышел в сад, как в предыдущий вечер.
   Вместо  этого  он  направился  к  покоям  герцогини.  Войдя  в  небольшую
гардеробную позади спальни, он  подошел  к  секретеру  и  попытался  открыть
потайной ящик, как это делала Нирисса.
   Потребовалось много времени,  прежде  чем