е с тем они и не лезли из кожи вон с предложениями своей дружбы и не проявляли какого-либо иного интереса, который мог бы встревожить или смутить ее.
     Такое ровное отношение Чандра объясняла тем, что на фоне основной массы пассажиров ничем особенным она не выделялась. Именно это ей и было нужно.
     В то же время, когда они уже были в Красном море и звезды ярко сияли прямо над головой, Чандра подумала, что никакое другое зрелище в мире не может быть более романтичным, но тут же пожалела о том, что ей не с кем было поделиться этими впечатлениями.
     И лишь тогда, когда на горизонте появились смутные очертания полуострова Индостан, у Чандры возникло ощущение, будто все предыдущие события ее жизни были только увертюрой, прологом, а теперь поднимался занавес, открывая взору сцену, на которой будет разыгрываться главная драма ее судьбы.
     После того как она сойдет на берег, ей больше не нужно будет притворяться вдовой, и она опять станет собой, дочерью своего отца. Скоро ей предстояло пустить в ход всю силу своего убеждения, чтобы лорд Фроум поверил в то, что она так же необходима ему, как был бы необходим ее отец.
     Самое главное для нее сейчас было найти слугу лорда Фроума. Зная, что в Индии слуги имеют большое влияние на своих хозяев, Чандра понимала, что здесь от нее потребуется осторожный и дипломатичный подход. Ей придется приложить все мыслимые усилия, чтобы расположить к себе этого человека.
     Именно слуга первым сообщит лорду Фроуму свои впечатления о ней. Именно ему лорд Фроум доверил ответственную миссию сопровождать ее отца.
     Когда корабль пришвартовался к причалу в Бомбее, его прибытия, как обычно, ожидала пестрая толпа. В воздухе стоял разноголосый шум. Пароход мгновенно окружили юркие лодчонки, и теперь он напоминал великана кита, плывущего в сопровождении стаи мелких рыбешек.
     Чандра покинула свою каюту и направилась на палубу.
     Она знала, что там сейчас слуга лорда Фроума будет разыскивать ее отца, и, остановившись у трапа, стала наблюдать за людским потоком, двигавшимся по нему в обоих направлениях.
     Это был настоящий калейдоскоп из алых мундиров, желтых монашеских одеяний, потрепанных набедренных повязок, живописных сари и тюрбанов самых разнообразных оттенков.
     Со всех сторон звучали бесчисленные, непривычные уху европейца голоса, и Чандра зажмурилась на секунду и представила себе, что находится возле Вавилонской башни, строители которой перекрикиваются на тысяче разных языков.
     Затем все произошло именно так, как Чандра и предполагала. Индиец в тюрбане подошел к помощнику капитана и спросил у того, как ему найти профессора Уорделла.
     Чандра шагнула вперед.
     - Вас послал лорд Фроум? - поинтересовалась она.
     Индиец учтиво поклонился и прикоснулся рукой к своему лбу, - Меня зовут Механ Лал, мем-сахиб <Мем-сахиб - обращение населения колониальной Индии к женам английских чиновников и офицеров.>. Лорд Сахиб послал меня встретить профессора Уорделла.
     - Я дочь профессора, - объяснила Чандра. - Мой отец заболел, и я приехала вместо него. Отвезите меня, пожалуйста, к лорду Фроуму.
     На лице индийца отразилось явное замешательство. Последовала довольно долгая пауза, после которой он наконец произнес:
     - Мем-сахиб желает говорить лорд-сахиб? Он не в Бомбей.
     - Мне это известно, - сказала Чандра. - Он должен был встретиться с моим отцом в Байрании.
     Индиец понимающе кивнул.
     - Значит, там я его и увижу.
     - Мем-сахиб ехать в Байрания?
     - Да, - твердо сказала Чандра. - Я еду в Непал вместо моего отца.
     Индийские слуги отличаются невероятной дотошностью в исполнении данных им инструкций, так как воспринимают их буквально. Они не оспаривают их и не импровизируют. Чандра знала, что, если она проявит должную настойчивость, этот индиец будет выполнять ее приказы так же безоговорочно, как если бы они исходили от ее отца.
     И все же она понимала, что слуга встревожен. Ведь он оказался в ситуации, которую не мог предусмотреть ни его хозяин, ни он сам. Одно дело - прислуживать джентльмену, и совсем другое - следовать капризам юной белой леди.
     Слуга ни словом не обмолвился о своих опасениях. Он просто приказал носильщикам забрать багаж своей новой госпожи, и те тотчас же поспешили исполнять его распоряжения. Манера, с которой они это сделали, говорила о том, что этот индиец умеет заставить повиноваться себе тех, кто по общественному положению стоял ниже его. Затем он с поклоном предложил Чандре следовать за ним, после чего они сошли на причал, где их уже ждала удобная открытая коляска. Ее слуга, очевидно, нанял еще до того, как корабль пришвартовался в гавани.
     Так как до отправки поезда оставалось еще несколько часов, Механ Лал отвез Чандру в отель, где она смогла бы немного отдохнуть и выпить чашку чая.
     Чай подали в просторной гостиной, где сидело довольно много посетителей. При этом слуги щепетильно следовали всем правилам чайного церемониала, и Чандре показалось, что она находится в Англии, а не за тысячи миль от нес.
     После того как девушка насладилась напитком с густым терпким ароматом и поставила чашку на столик, Механ Лал заплатил по счету и они вышли из отеля. Коляска с багажом ждала их у парадного входа.
     Они ехали по людным улицам Бомбея, и в памяти Чандры всплыли воспоминания о той Индии, которую она видела в последний раз вместе с отцом и матерью.
     Нетрудно было заметить те изменения, которые произошли в Бомбее за время ее отсутствия. То здесь, то там высились новые здания, новые отели. Появились дороги с твердым покрытием. И все же город оставался прежним Бомбеем, сохраняя свой неповторимый облик.
     Местные жители вдхоти, сари, в живописных лохмотьях, с кольцами в носу и колокольчиками на щиколотках, в тюрбанах или пробковых шлемах, были именно такими, какими она их привыкла видеть.
     Когда они приехали на железнодорожный вокзал, Чандре и вовсе показалось, что она никогда не уезжала отсюда.
     На путях стояли длинные железнодорожные составы. Паровозы звучно шипели, выпуская пар. Из окна кабины локомотива почтового поезда скучающе и высокомерно посматривал машинист-англичанин, а у входа в вагон первого класса стоял английский кондуктор с компостером в руке. В конце платформы в темно-синем мундире, как у адмирала, возвышался начальник вокзала.
     Конечно, кроме нее, там были и другие пассажиры-англичане, которые надменно вышагивали по платформе, всем своим видом показывая принадлежность к привилегированной касте, а их слуги и носильщики сердито покрикивали на индийцев-пассажиров и бесцеремонно отталкивали в сторону тех из них, кто не успевал посторониться.
     Индийцы брали вагоны штурмом. Опасаясь упустить поезд, они стремились попасть в него задолго до его отправления. Люди сидели па узлах, сваленных в кучу, и что-то меланхолично жевали. Некоторые дремали, свернувшись калачиком. Очевидно, им в ближайшие сутки спешить было некуда.
     Как Чандра и предполагала, лорд Фроум заказал для ее отца купе в вагоне первого класса. Механ Лал разместился в соседнем купе.
     Эллен снабдила ее стеганым одеялом и подушкой, а Механ Лал вручил ей корзинку с ленчем, где, как была уверена Чандра, должна была найтись бутылка виски, немного содовой и, возможно, какие-нибудь консервы.
     Как обычно, в Индии для покорителей этой страны были предусмотрены великолепные условия, и единственное, что требовалось от Чандры, - это войти в вагон и сказать Механ Лалу, куда носильщики должны положить те вещи, которыми она собиралась пользоваться во время поездки на поезде.
     После того как слуга, совершив свой обычный ритуал, состоявший из учтивого поклона и прикладывания руки ко лбу, вышел из купе, Чандра села и опустила штору, приглушив пронзительные голоса торговцев фруктами и сладостями, которые шныряли по перрону и назойливо упрашивали пассажиров купить у них что-нибудь.
     Было очень жарко. Чандра сняла свою шляпку и вытерла лицо платком. Она почувствовала, как напряжение постепенно оставляет ее.
     Тем не менее предаваться спокойствию еще рано. Путешествие по земле Индии все еще обещало стать для Чандры серьезным испытанием, хотя она изо всех сил старалась сохранять спокойствие, пусть даже только внешне.
     - Если бы только папа был со мной, - сказала она себе.
     Она знала, что сейчас они с отцом наблюдали бы из окна купе за разноликой толпой на перроне станции, и все происходившее там вызывало бы у них беззаботный смех и улыбку.
     Они наслаждались бы каждой секундой своего пребывания в Индии, стране, которую они давно и искренне любили.
     Но даже и без отца путешествие сохраняло для нее привлекательность. Конечно, оно могло быть и не слишком долгим, и поэтому девушка решила извлечь из него как можно больше удовольствия, доставленного сравнениями того, что ей предстояло увидеть, с дорогими ее сердцу воспоминаниями.
     Заскрипели деревянные вагоны и заскрежетали колеса.
     Поезд рывком тронулся с места и медленно стал набирать скорость.
     Шум платформы с ее сотнями голосов, казалось, превратился с одно мощное крещендо. В воздух взлетел и замахал нестройный лес рук провожающих, однако кому именно они махали вслед, поезду или уезжающим друзьям, было неясно.
     Стук колес раздавался все чаще. Поезд набирал скорость, унося ее прочь, в страну, где Гималаи подпирают своими снежными вершинами голубое небо.
     Вот теперь я действительно предоставлена сама себе, подумала Чандра, и эта мысль почему-то нисколько не испугала ее. Наоборот, она приятно возбуждала, служа предвестником новой главы в ее судьбе.
     Размеренный порядок жизни на пароходе утомил ее своей предсказуемостью и монотонностью.
     Теперь, когда поезд останавливался на станциях, больших и маленьких, Механ Лал приносил ей свежеприготовленную пищу, фрукты и воду. В ее купе было всегда чисто и опрятно, потому что уборка производилась два раза в день; ранним утром и вечером, перед отходом ко сну.
     Механ Лал заказывал заранее по телеграфу блюда, которые желала отведать Чандра, и как только они прибывали на ту или иную станцию, из тени выходил человек в белом, державший в руках поднос, накрытый чистый салфеткой. На нем стояли тарелки с ленчем или обедом для Чандры.
     Странно, но что бы она ни заказывала, блюда всегда оказывались похожими: тушеное мясо, обильно приправленное соусом карри и источавшее пряный аромат корня куркумы.
     Иногда вместо карри мясо было полито кисло-сладким соусом чатни и посыпано луком. От индийских специй у Чандры горело во рту, и она торопилась побыстрее запить еду свежим лимонадом, который обычно бывал либо слишком кислым, либо слишком сладким. Его здесь не умели делать правильно, видимо, не соблюдая нужные пропорции составных частей напитка.
     Чандре постоянно приходилось помнить о том, что времени у нее мало, так как она не только должна была успеть покушать до отхода поезда, но и отдать посуду с подносом назад человеку в белом и расплатиться с ним.
     Когда поезд трогался с места, человек в белом небрежно кланялся им и спешил в сторону буфета.
     Вагоны продолжали мчаться в неведомую даль, влекомые трудягой-паровозом, который время от времени оглашал окрестности надсадным гудком. Природа Индии не переставала удивлять Чандру постоянной сменой пейзажей.
     Нескончаемая равнина, тянувшаяся по обеим сторонам стальной магистрали, совершенно неожиданно переходила в непроходимые джунгли. Выжженная каменистая почва сменялась хорошо возделанными зелеными полями, по которым ходили волы с плугами, мечтая о вечере, когда можно будет зайти в прохладный деревенский пруд и постоять там, отдавая тепло с избытком нагретого за день тела и отгоняя хвостом надоедливых мух.
     Из окна вагона она наблюдала за природой и людьми. В ее памяти успевали отпечататься сценки, которые были похожи на картинки за окнами детского кукольного домика.
     Цыганский табор, расположившийся неподалеку от насыпи, кузнецы, ударяющие молотами по наковальням, женщины, увешанные браслетами, серьгами и кольцами на ногах и снующие между черными шатрами.
     Несколько детишек резвились на лужке вместе с козлятами, которые казались созданными чарами европейского Пана или индийского Кришны.
     Чандра жадно вбирала в себя впечатления, тем более что для это не требовалось предпринимать особых усилий. Ее взору всегда представало что-то новое и интересное, например, тускло мерцающая масляная лампа над деревенской бакалейной лавкой, навевавшая мысли о чем-то таинственном.
     Ночью над бескрайними равнинами зажигались звезды.
     Иногда в темноте вырисовывался смутный силуэт мечети с круглым куполом или виднелись костры далекого каравана, расположившегося на ночлег у подножия скал.
     Они мчались и мчались вперед, и воздух становился все более прохладным, и теперь по ночам Чандра укутывалась в одеяло. Днем же, несмотря на жару, ей больше не было душно, ибо влажный воздух джунглей сменился сухим воздухом предгорья.
     Вперед, вперед, быстрей, быстрей! - стучали колеса на стыках рельсов. И вот наконец на фоне бесплодной плоской голой равнины Чандра увидела далекие очертания гор.
     Теперь к радостному возбуждению у нее примешивались опасения и страх. Еще никогда в жизни она так не боялась.
     На одной из крупных станций им поменяли паровоз и отцепили несколько вагонов. Значительно укоротившийся состав далее двинулся по линии Бенгальской и Северо-западной железнодорожной компании. Подавляющее большинство пассажиров составляли мужчины, что было необычным для прибрежной и равнинной части Индии, но не здешних мест.
     Они приближались к Байрании. Чандра встала и надела на голову простенькую белую панамку. Затем посмотрела на свое отражение в зеркале, привинченном к противоположной стенке купе.
     Интересно, что подумает лорд Фроум, когда увидит ее?
     Впрочем, догадаться было нетрудно. Его первой реакцией будет гнев, и не только потому, что профессор не приедет, но и потому, что она - женщина.
     Рассматривая себя в зеркале, Чандра спрашивала себя, с какой стати он должен так недолюбливать женщин.
     Она подумала, что выглядит совершенно безобидно. Вообще-то если учесть обстоятельство, что она похожа на свою мать, стало быть, ей нельзя отказать в привлекательности, и излишнее самомнение тут вовсе ни при чем.
     С другой стороны, у нее не только безобидный, но и довольно серьезный вид. Возможно, потому, что она потратила столько времени на занятия наукой.
     Внешность девушки была такова: нос маленький и прямой, большие, очень умные глаза, которые при одном освещении казались серыми, при другом - почти карими.
     Ее волосы не были ни светлыми, ни темными. "Цвета карандаша", - пренебрежительно заметила как-то раз одна ее знакомая.
     Теперь Чандре пришлось согласиться, что это определение соответствует истине.
     Ее волосы действительно можно было сравнить с рисунком, сделанным карандашом. К тому же, к сожалению, они росли прямыми, а не вьющимися, которые были нынче в моде, и потому многие девушки тратили уйму времени на завивку щипцами.
     Ее волосы могли похвастать лишь легкой волнистостью по обе стороны аккуратного пробора. Они обрамляли овальный лоб, за которым угадывался незаурядный ум.
     Она еще не осознавала, что обладает лицом, которое будет притягивать внимание мужчин. Тот, кто посмотрит на такое лицо хотя бы вскользь, будет оглядываться на нее вновь и вновь. Это было лицо, которое трудно забыть, которое будет преследовать всякого, кто засмотрится на него слишком долго.
     Однако Чандра не выставляла себя напоказ, как это делали другие женщины. Она не использовала в полной мере возможности, которые предоставляла ей ее внешность. Чандра была подобна изящному рисунку, Который легко упустить из виду на фоне огромных красочных картин.
     Лишь тот, кто стремился к совершенству, по-настоящему мог оценить черты ее лица, свидетельствовавшие о ее благородном происхождении, и увидеть в ее глазах глубину, которую трудно обнаружить у большинства женщин.
     Ничего этого Чандра не замечала. Каково будет первое впечатление о ней лорда Фроума? Вот что ее сейчас интересовало в первую очередь, и это, сказала она себе, выяснится через считанные минуты.
     Она заправила волосы под панамку, и хотя на ней была и без того очень простая одежда, пожалела, что не могла заменить ее на костюм для верховой езды. В нем она наверняка выглядела бы более убедительно и мужественно.
     И тут чувство юмора заставило ее рассмеяться.
     Если она попытается быть похожей на мужчину, чтобы угодить лорду Фроуму, то ничегошеньки у нее не получится.
     Она неминуемо потерпит фиаско. Ему придется либо принять ее такой, какая она есть, либо сразу же отвергнуть. Его должна заботить не ее внешность, а ее ум.
     Медленно, пыхтя и выбрасывая в воздух невообразимое количество пара, поезд подползал к перрону.
     Это была маленькая железнодорожная станция, и поэтому здесь не было такого огромного скопления людей, такого столпотворения, как в Бомбее или на других станциях, которые они проезжали.
     Однако здесь, как и везде, можно было увидеть обычных индийских зевак, семью, которая уезжала не сегодня и не завтра, а может быть, только еще через неделю, но тем временем эти люди решили пожить на вокзале просто так, чтобы не пропустить поезда, "пышущего паром монстра-дракона", которого они так боялись, Чандра увидела, как к двери ее купе подошел Механ Лал. :
     Открыв дверь, он хотел было что-то сказать ей, но в следующее мгновение раздался голос, который Чандра слышала прежде в кабинете отца:
     - А вот и ты, Механ Лал. Поезд пришел с трехчасовым опозданием всего-навсего. Это уже рекорд! А где же профессор?
     Произнося эти слова, лорд Фроум поставил ногу на ступеньку вагона и шагнул в открытую дверь.
     Увидев Чандру, он буквально остолбенел.
     - Прошу прощения, - пробормотал он, - очевидно, я ошибся дверью.
     - Нет, вы не ошиблись, лорд Фроум, - ответила Чандра, протягивая ему руку. - Моя фамилия Уорделл. Я дочь профессора Уорделла.
     - Дочь профессора Уорделла?
     Каждое слово лорд Фроум выговаривал так медленно и так тщательно, будто разговаривал с человеком, плохо знавшим английский язык. При этом он внимательно разглядывал купе.
     - А где же ваш отец?
     - Именно это я и собираюсь вам сейчас объяснить, - ответила Чандра. - Вы хотите слышать это именно сейчас или же после того, как мы выйдет из вагона?
     Ей на секунду показалось, что лорд Фроум хочет сказать если не грубость, то какую-то резкость. Однако он сдержался. Его голос прозвучал сухо и отрывисто:
     - Вы намереваетесь сообщить мне, что ваш отец не прибыл сюда с вами?
     - Он остался в Англии.
     Лорд Фроум непроизвольно поджал губы, и впервые Чандра получила возможность посмотреть ему прямо в лицо и; оценить его внешность.
     Решительно, он вполне симпатичен, подумала Чандра.
     Его внешний вид безупречен. И вместе с тем от него веяло какой-то обезличивающей сухостью, даже черствостью, что должно было казаться неприятным людям, которым приходилось с ним общаться.
     Высокий и широкоплечий, лорд Фроум казался воплощением типичного представления об английском джентльмене. Однако в нем было нечто еще, нечто невидимое, неуловимое, исходившее от него подобно волнам энергии.
     Это была власть, решимость или сила воли. Чандра затруднялась подобрать точное определение. Может быть, все эти три фактора действовали одновременно, она этого не знала, однако лорд Фроум внушал какой-то благоговейный страх, завораживал. Чандра попыталась убедить себя в том, что все это вздор и что причиной всему является ее повышенная мнительность.
     - Очень хорошо, мисс Уорделл, - произнес он резко. - Разумеется, я хочу услышать ваше объяснение, и, возможно, лучше будет, если я отвезу вас в дак-бунгало, где я остановился.
     На мгновение Чандре показалось, что его голос прозвучал уже не столь решительно и категорично.
     У нее возникло ощущение, что если бы это было возможно, он предпочел бы, чтобы она осталась в поезде. Однако по