раз  ему  лучше,  чем
когда-либо.
   - Я так рада, - сказала Вильма, - и конечно же, не буду тревожить его
сон, если он спит.
   - Спит, да-да, спит, как и сказал этот француз, а он-то ведь  сказал,
что обязательно надо господину спать, чтобы лечение было на пользу, да и
время шло быстрее.
   Вильма улыбнулась и пошла в свою комнату. Там она распахнула платяной
шкаф и стала выбирать себе наряд. Все платья были хороши, но ей хотелось
такое, чтобы оно своей красотой соответствовало самой изумительной  ночи
в ее жизни.
   И тут она вспомнила  о  событии,  которое  должно  было  произойти  в
одиннадцать часов.
   Сразу же вернулся страх. Вильма опустилась на колени около кровати  и
начала пылко молиться за спасение маркиза.
   Она  знала  очень  немного  о  дуэльных  поединках,  за  исключением,
пожалуй, того, что в Англии они были запрещены по распоряжению  королевы
Виктории.
   Однако,  по  слухам,  передаваемым  шепотом,  тайные  дуэли  все  еще
продолжались.
   Порой один из дуэлянтов бывал тяжело ранен.
   - Пожалуйста.., о господи, пожалуйста... - молилась девушка, -  пусть
пострадает граф.., не маркиз.
   Она молилась, пока не раздался стук в дверь. Это Мария пришла  помочь
ей.
   - Повар хочет знать,  мадемуазель,  будете  ли  вы  ужинать  дома,  -
спросила Мария.
   - Нет, я ухожу, - ответила Вильма. - Но  если  отцу  накроют  ужин  к
восьми, я посижу с ним.
   - Я думаю, ему подадут даже в половину восьмого, - сказала Мария.
   - Тогда я посижу с ним, - решила Вильма.
   С большим трудом Мария организовала для хозяйки ванну.
   Лакей принес баки с горячей водой, ванну  установили  перед  камином,
хотя в нем и не было огня.
   Вильма погрузилась в наполненную благовониями воду.
   Медленно, без всякой спешки она вытерлась, затем занялась  прической,
доставившей ей много хлопот, потом, наконец, выбрала платье.
   Это было ее любимое платье,  его  приобрели  для  самых  значительных
балов сезона в Лондоне,  на  которые  ей  так  и  не  довелось  попасть,
поскольку она отправилась с отцом за границу.
   Пока Мария помогала ей одеться, Вильма мечтала  о  том,  как  чудесно
было бы танцевать на балу с маркизом.
   Больше всего на свете  ей  хотелось  сейчас  снова  оказаться  в  его
объятиях, снова ощутить вкус его поцелуев.
   "Я люблю его! Я люблю  его!"  -  мысленно  обращалась  она  к  своему
отражению в зеркале.
   Когда она вошла в спальню отца, тот уже не спал.
   Тем не менее он не только не обратил внимания на ее особенный  наряд,
но и не поинтересовался, где она собиралась обедать.
   Он просто сказал ей, что чувствует себя лучше, но очень утомлен:
   - Зато спина больше не причиняет мне никакой  боли,  и  это  -  самое
главное!
   - О, папа, я так рада! - воскликнула Вильма. - Скоро вы опять сможете
сесть в седло.
   - Я укрощу этого жеребца, даже если  он  меня  погубит!  -  пробурчал
граф.
   - Уверена, господин Бланк не рекомендовал бы вам  начинать  с  такого
буйного... - начала Вильма, но поняла - отец ее не слушал.
   Она была уверена - что бы ему ни советовали, он будет поступать  так,
как считает нужным.
   К концу ужина граф почти уже спал.
   Она нежно поцеловала его.
   Девушке очень хотелось рассказать  ему  о  назначенной  на  эту  ночь
дуэли. Но тогда он наверняка запретил бы ей присутствовать при этом.
   Она знала: в Лондоне ничего подобного не могло бы произойти с ней.
   Там все были  бы  потрясены,  если  бы  узнали,  что  она  собирается
присутствовать  на  дуэли  между  двумя  молодыми  людьми,  к  тому   же
дерущимися из-за нее самой.
   Но здесь, в Париже, никто даже не догадается  о  том,  кто  виновница
происходящего.
   Более того, сами дуэлянты знают ее только под вымышленным именем.
   "Для них я всего лишь  помощница  специалиста  по  электричеству!"  -
добавила она про себя с улыбкой.
   Ей казалось, маркиз обрадуется, когда узнает о ней все.
   "Он любит меня такой, какая я есть, а  ведь  я  всегда  боялась,  что
именно со мной никогда ничего подобного не случится".
   В Лондоне Вильму воспринимали лишь как дочь очень богатого  графа,  и
светские дамы указывали на нее  своим  сыновьям  исключительно  по  этой
причине, а она оказалась слишком проницательна, чтобы  не  понять  этого
уже во время своего первого бала.
   И безбородые юнцы танцевали  с  ней  не  потому,  что  видели  в  ней
очаровательную девушку, а потому лишь, что она была леди Вильма Дэйл.
   - Я расскажу маркизу, кто я на самом деле, после  того  как  поединок
закончится, - решила она.
   Было очень  трудно  сохранять  спокойствие  в  ожидании  назначенного
времени.
   В тот момент, когда часы в зале  пробили  девять,  она  услышала  шум
колес на улице.
   Девушка взяла с кресла свой бархатный плащ и накинула его на плечи.
   Когда маркиз вошел в зал, она уже была готова и ожидала его.
   - Я знал, вы не заставите меня ждать вас, - улыбнулся он.
   Он взял ее за руку, провел по ступенькам вниз  и  помог  забраться  в
закрытую карету.
   Как только лошади тронулись, он обнял ее.
   - Прошла целая вечность с тех пор, как я целовал вас, -  произнес  он
и, нежно прижав ее к себе, поцеловал.
   Весь мир потерял для Вильмы всякое значение.
   На свете был только он и любовь, которую она испытывала к нему.
   Небольшой ресторан в Пале-Рояль - Grand Vefour - оказался даже  более
привлекателен, чем она ожидала.
   По словам маркиза, ресторан этот существовал еще до революции.
   Стены были декорированы  искусно  выполненными,  украшенными  цветами
панелями. В зале между большими окнами стояли удобные красные диваны.
   Посетителей в ресторане было немного.
   Вильма предоставила выбор блюд и шампанского маркизу.
   Только когда официант оставил их, он взял ее руки в свои и заговорил:
   - Наконец мы одни, ведь мне столько еще надо обсудить с вами, любимая
моя.
   По сначала позвольте мне сказать, что вы  сейчас  еще  красивее,  чем
когда я оставил вас несколько часов назад.
   Его взгляд заставил Вильму затрепетать.
   Ее пальцы дрожали в его ладонях.
   - Я всегда легко мог представить себе красивую женщину, но как  можно
быть настолько прекраснее любого воображаемого образа? - спросил маркиз.
- Иногда я боюсь, как бы вы не оказались сном.
   -  Я  как  раз  испытывала  подобное  чувство   этим   вечером...   -
откликнулась на его слова Вильма. - Я боялась проснуться и оказаться  не
в Париже, а в Лондоне, и обнаружить, что вы - только часть моих снов!
   - О нет, я не сон, я очень, очень реален! - уверил ее маркиз. -  И  я
смогу доказать это позже.
   Подали  заказанные  блюда,  и  хотя   они   оказались   восхитительно
приготовлены, Вильма едва ли ощущала их вкус.
   Все, что она действительно воспринимала, были  серые  глаза  маркиза,
смотревшие на нее с любовью.
   Ей хотелось запомнить  каждое  обращенное  к  ней  слово  и  навсегда
сохранить их в душе, как бесценный дар.
   Когда ужин был почти завершен и им подали кофе и коньяк для  маркиза,
он сказал:
   - Я хочу поговорить с вами очень серьезно, дорогая моя.
   Вильма подняла глаза, и он продолжил:
   -  На  случай,  если  сегодня  вечером  со  мной   произойдет   нечто
неблагоприятное, я составил завещание, которое было  засвидетельствовано
Цезарем  Ритцем  и  моим  камердинером.  Согласно  этому  документу,  вы
получаете значительную сумму...
   Вильма даже вскрикнула.
   - Вы не должны говорить подобных вещей!  Как  вы  можете  вообразить,
пусть даже на мгновение, что вы.., будете., вы - погибнете?
   - Мы должны отдавать себе отчет в этом, - ответил  маркиз.  -  Всякое
может случиться, и мне невыносимо думать, что если  это  произойдет,  то
вам, моя любимая, придется зарабатывать себе на жизнь  или,  того  хуже,
оказаться  в  положении,  когда  придется  принять  деньги  от  человека
подобного графу.
   Вильма смотрела на него, не понимая.
   Тогда он произнес изменившимся голосом:
   - Я люблю вас! Я люблю вас больше, чем когда-либо в жизни любил  кого
бы то ни было! Но я не могу жениться на вас!
   Вильма затаила дыхание.
   Она никогда бы не подумала, никогда не  смогла  бы  даже  представить
себе, что он будет говорить нечто подобное.
   - Мне очень хочется, больше всего на свете хочется назвать вас  своей
женой, - продолжал он, - и один Бог знает, как я желаю, чтобы вы были со
мной сейчас и навсегда, - но это невозможно!
   Вильма все еще не могла произнести ни слова, лишь взглянула на  него,
пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
   - Я прибыл в  Париж,  так  как  моя  мать  задумала  женить  меня  на
принцессе Хельге Виттенбергской.
   Он остановился, потом гневно заговорил снова:
   - Я не знаю ее. Я видел ее только  однажды,  когда  она  была  совсем
ребенком, и я не имел никакого желания жениться ни на ней, ни на ком  бы
то ни было вообще, пока не встретил вас. Но ее пригласили  в  Англию,  а
меня поставили в такое положение, когда я просто вынужден  буду  просить
ее руки.
   В голосе его звучало отчаяние.
   Вильма не могла говорить,  она  только  продолжала  молча  пристально
смотреть на него, не отводя  глаз  и  думая,  что  все  услышанное  было
каким-то кошмаром.
   Они долго молчали.
   Потом Вильма спросила чуть слышно, как будто голос ее  шел  откуда-то
издалека;
   - Это значит... Вы хотите сказать мне... Теперь,  после  сегодняшнего
вечера... Я буду.., я никогда больше не смогу увидеть вас?
   -  Конечно,  нет.  Я  и  не  думал  говорить  этого,  -  стремительно
отреагировал маркиз. - Я только пытался сказать вам, как я люблю  вас  и
хочу сделать вас частью моей жизни. Я не могу потерять  вас.  -  Тут  он
гневно повел плечами и продолжил; - Я страстно желаю нашей близости,  но
нам нельзя будет всегда быть вместе.
   Он крепче сжал ее руки в своих, прежде чем продолжить:
   - Я как-нибудь  постараюсь  устроить  все  таким  образом,  чтобы  вы
находились подле меня, будь то в Лондоне или в имении.
   Он остановился и улыбнулся ей.
   - Иногда мы сможем тайно ездить в Париж или еще куда-нибудь, куда нам
вздумается. Все, чего я прошу, - вашего доверия и любви ко мне, такой же
сильной, как моя.
   Постепенно Вильма начала осознавать задуманное им.
   Ей показалось, словно земля разверзлась под ее ногами, дабы  обнажить
ту темную пропасть, в которую она падала.
   В груди она ощутила боль, похожую на предсмертную агонию.
   Какая-то часть ее существа словно была стиснута  ледяными  глыбами  и
пришла в оцепенение. Девушке казалось, что все услышанное сейчас -  лишь
дурное наваждение.
   -  Мы  будем  счастливы  -  я  знаю,  мы  будем  счастливы!  -  почти
исступленно повторял он. - Я сделаю все, милая моя; вы никогда не будете
сожалеть, что позволили мне заботиться о вас и защитить от домогательств
со стороны мужчин, подобных графу.
   Наконец до девушки дошел весь смысл слов маркиза. И  тут  же  молнией
сверкнула мысль о том, как мало предложение маркиза отличалось; от того,
что силой навязывал ей граф.
   Дрожащим голосом она смогла выговорить:
   - Насколько я поняла  ваши  слова...  вы  не  можете  позволить  себе
жениться на мне.., я недостаточно хороша для вас.
   - Нет, все совсем не  так,  -  запротестовал  маркиз.  -  Вы  слишком
хороши, слишком красивы, слишком чисты для любого человека.  Но  в  моем
положении главы рода я обязан следовать правилу,  по  которому  "голубая
кровь" должна сочетаться только с "голубой кровью". Я не могу  позволить
себе попрать семейное имя и традиции рода, поддерживаемые и уважаемые  в
течение столетий.
   Вильма плотно сжала губы.
   Она подумала, что поступит правильно, если  сейчас  же  поднимется  с
дивана, на котором сидела, и покинет своего спутника.
   Если он питал такое уважение к древним традициям своей семьи, то и  у
нее была своя гордость.
   Но при этом Вильма понимала: именно сейчас  она  не  может  позволить
себе действовать таким образом.
   Ведь этим вечером ему предстояло защищать ее честь, сражаясь на дуэли
с графом де Форэ.
   И поступи она сейчас, как велит ее  гордость,  он  потеряет  душевное
равновесие и может промахнуться.
   Тогда, если дуэль кончится плохо, в его смерти будет только ее вина.
   "Я не должна ничего ему отвечать...
   Мне нужно промолчать"! - сказала она себе.
   - Мы продолжим наш разговор завтра, - предложил маркиз. - Время идет,
а мне надо еще заехать за  другом,  согласившимся  быть  одним  из  моих
секундантов.
   И словно в ответ на тайные опасения Вильмы, пояснил:
   - Вы не знаете его, а он вас. Он как раз прибыл из Рима, где  работал
в нашем посольстве в течение более чем двух лет.
   -  Он  не  расскажет  о  происходящем?..  -  все   еще   пребывая   в
замешательстве, сумела задать вопрос Вильма.
   Маркиз отрицательно покачал головой.
   - Питер - сама осмотрительность.
   Может быть, эта черта у него от его  дипломатической  работы,  да  и,
кроме того, мы всегда были близкими друзьями.
   Говоря это, маркиз дал знак официанту, чтобы тот принес счет.
   Счет был уже готов, и, расплатившись, Линворт поднялся из-за стола.
   Затем маркиз помог девушке накинуть на плечи ее бархатный плащ, и они
направились к карете, ожидавшей их в двух шагах от дверей ресторана.
   Как только они тронулись, Вильма почувствовала, как маркиз обнял ее.
   Впервые ей захотелось воспротивиться его объятиям и поцелуям.
   Он предал любовь,  которую  она  подарила  ему.  Она  подумала,  что,
поменяйся они местами и будь он только простым клерком, для нее  это  не
имело бы никакого значения.
   Она любила бы его с той же силой, как и теперь. Но тут здравый  смысл
подсказал ей, что это не совсем так.
   Семья  девушки  всеми  доступными   им   средствами   попыталась   бы
предотвратить ее брак с человеком, стоящим,  в  их  понимании,  ниже  на
ступеньках социальной лестницы.
   И без слов маркиза она знала - его семейство поведет себя так же.
   Они выбрали ему в невесты  принцессу  королевской  крови.  Разве  они
смогут принять в свою семью, как бы пылко он ни умолял их об этом,  дочь
электрика, работающего на Цезаря Ритца.
   Маркиз притянул ее ближе.
   - Не бойся, моя  дорогая,  -  сказал  он,  -  и  не  стоит  тебе  так
волноваться обо мне. Обещаю тебе - я смогу позаботиться о себе, а  когда
это неприятное дело окажется позади, мы забудем о нем и  снова  испытаем
тот невыразимый восторг, то счастье, какое чувствовали сегодня днем.
   Вильма была настолько напугана предстоящей дуэлью, что совсем  забыла
о своих собственных чувствах.
   - Вы будете осторожны.., очень, очень осторожны? - умоляла она.  -  И
не будете.., ведь не будете рисковать?
   - Риск есть всегда, когда дерешься на дуэли, - ответил маркиз. - Но я
не льщу себе, утверждая, будто я отличный стрелок, и я уверен, стреляю я
намного лучше де Форэ, ведущего весьма распутный и  беспорядочный  образ
жизни, который вовсе не способствует твердости руки.
   Вильма надеялась, что так оно и было.
   В то же время она предчувствовала - граф  станет  вести  себя  словно
свирепое животное, которое, по словам маркиза, он и напоминал.
   - Он ненавидит вас! - Она говорила громко, почти кричала. - И я знаю:
он намеревается искалечить вас.
   - Вы не должны так расстраиваться, - снова повторил маркиз. -  Все  в
руках божьих, одному ему известен исход дела, и, конечно, ваши  молитвы,
моя любимая, поддержат меня и оградят от зла.
   - Я буду молиться, знайте, я буду горячо молиться.  Но  граф  -  само
воплощение дьявола., я ощущаю, как от него исходит зло.
   Ей еще многое хотелось сказать, но маркиз прижал ее  к  себе  и  стал
целовать.
   Он выпустил девушку из объятий, только когда карета подъехала к отелю
"Ритц".
   - Питер ожидает меня здесь, - пояснил маркиз. - Его фамилия  Хэмптон,
это его отец возглавляет палату лордов.
   Не успел он договорить, как дверца кареты открылась, и в нее забрался
очень красивый высокий молодой человек.
   - Я ожидал вас. Верной, - сказал он, - время уже поджимает.
   - Что ж, вот мы и здесь. Позволь мне представить тебя Вильме Кроушоу.
   Питер Хэмптон уселся напротив них и протянул девушке руку.
   Уже  одно  его  рукопожатие  сказало  ей  -  перед  ней  искренний  и
благородный человек, которому она могла доверять, как и его другу.
   - Л предупредил Питера, -  заговорил  маркиз,  -  что,  вопреки  всем
правилам, вы приглашены на поединок. Хотя если быть  точным,  то  таково
было условие моего противника, настаивавшего на вашем присутствии.
   - Так легче, чем  ожидать,  сидя  дома..,  гадая,  когда  и  как  все
закончится, - пробормотала Вильма.
   - Согласен с вами, - сказал Питер Хэмптон, - и я не спущу глаз  с  де
Форэ.
   О нем ходят всякие  неприятные  рассказы.  Последний  раз,  когда  он
дрался на дуэли, его противник был  между  жизнью  и  смертью  несколько
месяцев.
   Вильма не удержалась  и  вскрикнула  от  ужаса,  а  маркиз  торопливо
перебил друга:
   - Ты не должен пугать Вильму! Она и так очень расстроена самим фактом
дуэли;
   - Не удивлен, - сказал Питер Хэмптон, - и со своей  стороны  я  очень
постараюсь быть тебе полезен.
   В его голосе слышалось лукавство, он словно  хотел  подчеркнуть,  что
маркиз был слишком большим и сильным, чтобы нуждаться в чьей  бы  то  ни
было помощи.
   В темноте кареты Вильма протянула руку маркизу, и  его  пальцы  нежно
пожали ее.
   Вскоре экипаж подкатил к дому графа де Форэ, расположенному  как  раз
за Енисейскими полями. Прекрасный особняк окружали деревья.
   Почти сразу за чугунными воротами, в которые  они  прошли,  начинался
огромный сад.
   Лишь теперь, когда они приехали на  место,  Вильма  заметила,  что  у
отеля "Ритц" к ним,  помимо  Питера  Хэмптона,  присоединился  еще  один
человек, забравшийся на козлы рядом с кучером.
   Он показался ей похожим на камердинера,  поэтому  она  не  удивилась,
когда маркиз представил его:
   - Это - Баркер, он приглядывает за мной еще с тех пор,  когда  я  был
ребенком, и упорно не одобряет дуэли.
   - Истинно так, милорд, - согласился Баркер. - Ваше сиятельство сильно
ошибается, принимая участие в таком поединке.
   Он  говорил,  подумала  Вильма,  как  рассерженная  нянюшка.   Маркиз
рассмеялся:
   - Баркер всегда ожидает худшего.
   Дай ему волю, он обернет  меня  в  вату  и  поместит  под  стеклянный
колпак!
   - Самое место для тебя, - поддразнил его Питер Хэмптон. - Ну а где же
наш хозяин?
   Появившийся слуга скороговоркой пробормотал приглашение следовать  за
ним.
   Он не провел их в дом, а, обогнув одно крыло дома, показал дорогу  на
задний двор.
   Там росло множество деревьев, а пышные цветущие кустарники  обрамляли
зеленую  лужайку.  Вильма   подумала,   что,   возможно,   эта   лужайка
предназначалась для игры в шары.
   Это уединенное место, словно нарочно было приспособлено для дуэли.
   Кусты и деревья скрывали все происходящее на площадке  от  любопытных
глаз, даже со стороны самого особняка.
   В дальнем конце лужайки девушка заметила графа, стоящего там вместе с
тремя мужчинами.
   Следуя за маркизом, Вильма  почти  физически  ощутила,  как  де  Форэ
наблюдает за ней.
   Она чувствовала в душе все возрастающую ненависть к нему.
   Ей захотелось как-нибудь досадить ему,  заставить  его  почувствовать
себя неуютно от ее слов.
   Однако пока они с Питером Хэмптоном остановились. Маркиз пошел вперед
один, и они только наблюдали за ним.
   Баркер стоял чуть поодаль.
   В этот момент зажглись электрические  фонари.  Вильма  отметила,  как
умело была освещена вся лужайка для игры в шары.
   Фонари были установлены таким образом, чтобы никого не ослеплять,  но
на самой площадке было светло, как днем, а вокруг - непроглядная тьма.
   Вильма обратила внимание на то, с каким интересом оглядывается вокруг
Питер Хэмптон.
   Обменявшись рукопожатием с пожилым человеком,  который,  видимо,  был
рефери, маркиз, возвратился к ним.
   - Они стремятся закончить все, как можно быстрее, - сказал  он,  -  и
это меня устраивает.
   Граф не сделал н