Луиза.  Я  как  раз
подумала, Фелисити хорошо бы пожить у меня. Как-никак, Мэри почти одного
с ней возраста, и девочки могли бы подружиться.
   Это  заявление  вызвало  бурю  высказываний,  и  скоро  Кармела   уже
чувствовала себя костью, брошенной огромной своре голодных псов.
   Она не сомневалась, что весь  этот  переполох  вызван  лишь  огромным
наследством Фелисити.
   Нетрудно представить эффект разорвавшейся  бомбы,  какой  вызвало  бы
признание Кармелы, что у нее нет ни гроша и что она  была  бы  счастлива
найти гостеприимный дом, куда могла бы пойти, покинув Гэйлстон.
   Конечно же, в комнате моментально повиснет тишина и  все  предложения
застынут на губах тех, кто их сейчас щедро раздаривал.
   Теперь правота Фелисити, решившейся на побег с Джимми, подтвердилась.
   Внезапно она почувствовала жгучий стыд за  этих  людей,  рожденных  в
знатных и богатых семьях, которые вот так надрывались сейчас, не пытаясь
скрывать столь очевидной жадности.
   Конец бурному обсуждению положил граф, вмешавшийся в  разговор  своим
властным тоном, не допускающим пререканий:
   - Я уверен, все вы великодушны, предлагая Фелисити свой кров, но  как
ее опекун я уже наметил кое-какие планы (Относительно ее будущего, и  вы
будете проинформированы о них своевременно и должным образом.
   - Планы? - заверещала герцогиня. - Но почему это ты,  Селвин,  берешь
на себя опеку над Фелисити?
   - Фелисити - сирота, а я - старший мужчина в семье! - отрезал граф.
   Наступила пауза, видимо, Гэйлы не могли возразить  графу.  Притихшие,
они показались Кармеле такими растерянными, что  она  заговорила  тихим,
мягким голосом:
   - Благодарю вас.., благодарю вас всех.., всех,  кто  приехал  сюда..,
это так любезно с вашей стороны. Я очень... тронута вашим  вниманием  ко
мне, и теперь я не чувствую себя одиноко, как.., прежде.
   - О дорогое  дитя,  тебе  нет  нужды  чувствовать  себя  одинокой!  -
воскликнула какая-то дама. - Все мы - Гэйлы и должны помогать друг другу
и держаться вместе.
   - Безусловно, - поддержала ее герцогиня. - Разве  кто-нибудь  из  нас
может позволить себе думать иначе?!
   Решение бабушки Фелисити покинуть всех, порвать с семьей и  при  этом
забрать внучку могло бы ответить на этот риторический вопрос герцогини.
   Но никто из Гэйлов не имел ни малейшего желания вспоминать  об  этом,
поэтому все замолчали, а затем продолжили беседовать на другие  темы,  и
совсем скоро Кармелу оставили в покое.
   Правда, после завтрака каждая из дам по очереди  отводила  девушку  в
сторонку, чтобы шепнуть ей на ушко нечто вроде;
   -  У  меня  нет  никакого  желания  мешать  Селвину   строить   планы
относительно твоей жизни, милое дитя, но прошу тебя,  сообщи  мне,  если
тебе станет грустно.
   Герцогиня, однако, выразилась более прямолинейно и резко.
   - Если тебя будут заставлять делать то, что ты делать не  желаешь,  -
сказала она решительно, - я позабочусь о тебе, в память о твоем отце.
   - Благодарю вас, - промолвила Кармела.
   Тут герцогиня взяла девушку под руку и отвела ее  немного  дальше  от
гостей.
   - Теперь слушай, дитя мое, - начала она. - Не спеши выходить замуж за
первого мужчину, которому тебя сосватают. С  таким  наследством,  как  у
тебя, ты можешь и попривередничать.
   Кармела улыбнулась, но ничего не сказала в ответ.
   - И разумнее всего, - продолжала герцогиня, - спросить моего  совета,
а потом сделать окончательный выбор.
   - Вы так добры, вы волнуетесь за меня, сударыня.
   Немного помолчав, герцогиня поинтересовалась:
   - Я слышала, тут у графа гостил какой-то иностранный принц. Он что  -
соискатель твоей руки?
   Кармела не знала,  как  повести  себя  с  герцогиней,  решив  поэтому
сказать правду, спокойно ответила;
   - Думаю, да.
   Герцогиня фыркнула.
   - Я могла бы догадаться, узнав сегодня утром о его пребывании  здесь.
Будь осторожна с иностранцами, детка. Им нельзя доверять, а  когда  речь
заходит о выборе мужа, то нет никого лучше англичанина.  Поверь  мне  на
слово.
   - Я буду помнить все ваши советы, сударыня, - пообещала Кармела.
   Герцогиня поглядела вдаль, туда, где граф разговаривал с гостями.
   - Селвин слишком долгое время провел  за  границей,  -  сказала  она,
словно  беседуя  сама  с  собой.  -  Он  обомнется  и  обвыкнется  через
год-другой, на это вся надежда.
   Кармелу так позабавила речь герцогини, что она едва не рассмеялась.
   Как раз в этот момент какая-то дама прервала их беседу:
   - - Я живу всего в четырех милях отсюда, и позволь  пригласить  тебя,
Фелисити, заглянуть к нам на ленч в следующее воскресенье. Мне бы очень,
очень хотелось представить тебе моих сыновей. И хотя матерям не пристало
расхваливать своих детей, они оба чрезвычайно приятны в общении.
   К тому же  совсем  неплохо,  когда  кузены  с  кузинами  поддерживают
дружеские отношения.
   - О дружбе тут речь не идет. Ты просто надеешься женить одного из них
на Фелисити. Правда, тогда все  ее  деньги  уйдут  на  оплату  карточных
счетов, - раздраженно вмешалась герцогиня.
   - Ну Зачем же вы так зло говорите, Луиза? - жалобным  тоном  спросила
оскорбленная мать.
   - Я всегда прямолинейна, вы это знаете, -  ответила  герцогиня,  -  и
именно поэтому Фелисити следует слушать меня, а не желающих  всучить  ей
неходовой товар. А теперь мне пора ехать.
   Герцогиня ушла  прощаться  с  графом,  и  мать  двоих  сыновей  снова
повернулась к Кармеле:
   - Не слушайте кузину Луизу. Мы  все  ее  уважаем,  но  временами  она
просто невыносима. Обещайте принять мое приглашение.
   - Я переговорю с  его  светлостью,  -  ответила  Кармела.  -  Как  вы
понимаете, мне придется получить его разрешение.
   - Ну, конечно. Но хотя Селвин самым серьезным  образом  принимает  на
себя обязанности главы нашей семьи, все-таки  он  еще  слишком,  слишком
молод для опекуна молоденькой девочки.
   - Полагаю, я  вправе  сам  решать  подобные  вопросы,  -  вмешался  в
разговор граф.
   Обе собеседницы вздрогнули  от  неожиданности,  ни  одна  из  них  не
слышала, как он подошел.
   - Я не имела никакого желания оскорбить вас! - поспешила  оправдаться
дама. - Я лишь размышляла над тем, насколько веселее было  бы  Фелисити,
живи она в моей семье.
   Граф не ответил, но Кармела по вспыхнувшим гневом его глазам  поняла,
что он не менее ее  самой  поражен  шквалом  гостеприимных  предложений,
вызванных скорее наследством Фелисити, чем ее приездом.
   Когда наконец последний  из  собравшихся  Гэйлов  отвесил  прощальный
поклон, граф воскликнул:
   - Надеюсь, вы в полной мере получили наслаждение от этого  проявления
вопиющего лицемерия!
   Кармела рассмеялась.
   - Интересно, - продолжил он, - были  бы  они  столь  же  любезны,  не
окажись у вас ни гроша в кармане.
   Кармела и сама размышляла над тем же, но ей  захотелось  поспорить  с
ним:
   - Возможно, они действительно искренне желали добра.
   - Люди всегда добры к богатым.
   - Весьма желчное высказывание с  вашей  стороны!  -  дерзко  заметила
Кармела. - Это может быть справедливо применительно к  некоторым  людям,
но не ко всем же.
   - Ко всем, когда речь идет о ваших родственниках. Я вынужден  просить
вас все сказанное ими в ваш адрес воспринимать с хорошей "ложкой дегтя"!
   - Но это также относится и к  вам  лично,  -  не  преминула  отметить
Кармела.
   - Мне следовало ждать от вас подобной реакции, - ответил  он,  -  но,
предлагая вам выйти замуж за принца Фредерика, я искренне  убежден,  что
для женщины нет более выгодной или более привлекательной партии.
   Он говорил с подкупающей искренностью, и Кармела чувствовала - он  не
обманывает.
   Однако, желая немного подразнить графа, она сказала;
   -  Что  ж,  по  крайней  мере,  у  меня  окажется  весьма  богатый  и
разнообразный выбор! Догадываюсь, что у всех моих  родственниц  есть  на
примете достойный претендент на мою руку -  и,  не  без  этого,  на  мой
карман!
   - Ну а теперь, кто из нас циничен? - съязвил граф. - Так  или  иначе,
хотел бы напомнить, вам необходимо получить мое одобрение до  того,  как
вы соберетесь выйти замуж за любого из них.
   - Не хотите ли вы сказать, будто намерены  отстранить  от  участия  в
конкурентной борьбе всю свою родню? - поинтересовалась  Кармела.  -  Мне
кажется, они не одобрят вашего поведения, поскольку сами-то вы поставили
на другую лошадь.
   Граф искренне и от души расхохотался.
   - Вы продолжаете удивлять меня, Фелисити! - признался он. - Я уверен,
большинство женщин не могли бы  относиться  к  своему  замужеству  столь
легкомысленно.
   -  Вы  предпочли  бы  видеть  меня  потупившей  глазки,  в  полнейшем
замешательстве, не в силах оторвать взгляд от пола? - спросила  Кармела.
- Не  стану  спорить,  нечто  подобное  я  испытала,  когда  вы  впервые
упомянули о моем замужестве, но теперь, когда  это,  похоже,  становится
основной темой в беседах с кем бы то ни было, мне все труднее вспыхивать
от смущения.
   Граф задумался. Потом сказал:
   - У меня создается впечатление, Фелисити, словно вы не  отдаете  себе
отчета в важности  ситуации,  и  мне  хотелось  бы,  чтобы  вы  со  всей
серьезностью отнеслись к моим словам.
   Немного помолчав, он продолжил:
   - Мне трудно сформулировать свои мысли. Как я уже  сказал,  я  крайне
несведущ в том, что касается юных девушек, но.., но  есть  нечто  такое,
совершенно определенно, - даю руку на отсечение! - вы меня дурачите.
   Несомненно, он оказался более проницателен, чем ожидала Кармела.
   Он не  мог  выразить  свои  ощущения  словами,  но  внутренний  голос
подсказывал: она не была напугана тем, что ее поведут под венец невестой
принца, и что, пусть пока неизвестно  каким  образом,  она,  в  конечном
счете, сумеет избежать этой свадьбы.
   Вероятно,  граф  впервые  оказался  озадачен  поведением  того,   кто
пребывал под его руководством.
   Именно   богатый   опыт   управления   совершенно   разными   людьми,
представителями всех слоев и сословий, подсказывал ему:  она  не  такая,
какой должна быть. Но он не мог найти  никакого  логического  объяснения
этому.
   Кармела сочла дальнейшие рассуждения о ее поведении слишком опасными,
поэтому сказала:
   - Я отказываюсь думать  об  этом  сейчас,  и,  если  вы  помните,  мы
собирались во второй половине дня  проверить,  сможем  ли  поймать  хоть
какую-нибудь рыбу в озере, как когда-то у вас получалось в юности.
   - Я не забыл, но решил, что вы забыли, - ответил граф.
   - Теперь-то вы  ловите  на  живца  немного  иным  способом,  -  хитро
улыбнулась ему Кармела. - А что мы, собственно, ждем?
   Граф засмеялся, они вышли через парадную дверь на лужайку и  пошли  к
озеру.

***

   Позже,  когда  Кармела  укладывалась  спать,  она   вспомнила,   что,
наверное, никогда раньше у нее не бывало таких великолепных вечеров.
   Они  спокойно  беседовали  с  графом,  без  его  неизменной  чересчур
вежливой  и  учтивой  манеры  общения  в  обществе,  обсудили  множество
различных тем - во всем было  столько  очарования,  что  едва  ли  можно
передать эти ощущения словами.
   Прекрасный вечер подарил ей такую радость, какой она не ведала с  тех
пор, как умер ее отец. Частенько  они  с  отцом  часами  засиживались  в
столовой, покончив со своим скудным ужином, просто потому, что им  легче
было говорить, по выражению отца, "упершись локтями в  стол  и  подперев
руками подбородок", чем сидя в гостиной.
   Оставаясь дома, в воображении они путешествовали по  всему  миру,  по
странам и континентам.  Они  обсуждали  жизнь  разных  народов,  вопросы
религии и философии. Для Кармелы открывались новые  горизонты  или,  как
иногда говорил ее отец, она "штурмовала  высоты  познания",  которых  до
этого не знала.
   Разговор с графом напомнил ей вечерние беседы с отцом.  Вернувшись  с
прогулки, граф заметил:
   - Вы прекрасно образованы. Я представлял вас совершенно другой.
   - Неловкой и глуповатой, думаю, вы это хотели сказать,  -  улыбнулась
Кармела.
   - Теперь я должен не только изменить свое мнение о вас, но и заняться
самообучением, развивать собственный интеллект, - заключил граф.
   - Ваше признание достойно исповеди, и мне искренне  жаль,  что  я  не
могу пришпилить его подобно цветку в свой гербарий,  -  поддразнила  его
Кармела.
   Они рассмеялись, затем разговорились снова, и беседовали до тех  пор,
пока Кармела не заметила, что пора ложиться спать.
   - Вы говорили, мы завтра рано утром отправляемся на конную  прогулку?
- уточнила она.
   - Мне кажется, хорошо бы добраться до  дальней  границы  поместья,  -
предложил он, - но на это уйдет  несколько  часов,  и  если  вы  сможете
ограничиться хлебом и сыром в придорожной гостинице, мы  бы  предприняли
подобную экспедицию.
   - С удовольствием, я обожаю хлеб с сыром.
   - Отлично, - обрадовался граф. - Значит,  решено,  я  прикажу  подать
завтрак к восьми часам, если вы спуститесь вниз к этому времени.
   - Я не опоздаю, - пообещала Кармела. - Доброй ночи, кузен Селвин, мне
понравился наш сегодняшний вечер.
   - Мне тоже.
   Она присела в реверансе, и граф нежно взял ее руку.
   - Доброй ночи; Фелисити. И, пожалуйста,  продолжайте  удивлять  меня.
Возможно,  признаюсь,  даже  ослеплять,  доставляя  мне  этим   огромное
удовольствие.
   Его слова прозвучали очень серьезно. Затем он поднес ее руку к  губам
и поцеловал.
   Кармела не ожидала ничего подобного. Прикосновение его губ вызвало  у
нее странное ощущение, которого она никогда не знала прежде.
   На мгновение она затихла, вопросительно глядя на графа.
   Затем от застенчивости отдернула руку и поспешно выбежала из комнаты.
Не оглядываясь, девушка миновала холл и буквально взлетела по лестнице.
   Казалось, он смотрит вслед, но она решила,  что,  вероятно,  вес  это
выдумки.
   В спальне горничная помогла ей раздеться, но стоило только улечься  в
кровать, Кармела невольно начала размышлять о графе,  гадая,  почему  он
вдруг поцеловал ее руку.
   Такой галантности она могла бы ждать от принца, но никак не от графа.
Хотя, казалось, все произошло как-то само собой,  естественно.  Конечно,
изысканные манеры графа, высокого, атлетически  сложенного  мужчины,  не
могли показаться неуклюжими или неловкими ни при каких обстоятельствах.
   Она мысленно перебирала в  памяти  то,  о  чем  они  разговаривали  с
графом, и невольно вспомнила типичных персонажей пьес эпохи Возрождения,
которые она иногда вечерами читала отцу вслух.
   "Его остроумие и богатые познания заставляют меня всегда быть начеку,
чтобы не попасть впросак", - подумала Кармела.
   Она стала придумывать, о чем бы таком поговорить с ним завтра,  чтобы
проявить небывалую изобретательность и тонкость ума.
   Она уже почти засыпала, когда  услышала,  как  открывается  дверь  ее
спальни.
   В комнате появился свет, исходящий от свечи, которую  держала  чья-то
рука.
   - Что, что случилось? - спросила она.
   Когда фигура приблизилось к кровати, она узнала молоденькую служанку,
иногда помогавшую горничной, которая прислуживала ей.
   - Что случилось, Сьюзи? - спросила она снова.
   - Мне жаль будить вас, ваша светлостью - ответила  Сьюзи,  -  но  его
светлость  спрашивает,  не  могли  бы  вы  спуститься  вниз.   Произошел
несчастный случай, и он просит вас помочь.
   - Несчастный случай, - взволнованно повторила  за  ней  Кармела,  уже
сидя на кровати. - Что, произошло?
   - Я думаю, одна  из  собак,  сударыня.  Его  светлость  приказал  мне
привести вас.
   Кармела поднялась с постели.
   Она вспомнила, что какие-то собаки жили  в  конюшне,  правда,  им  не
позволяли входить в дом.
   - Мне нужны мои собственные собаки, которые будут всегда со  мной,  -
как-то сказал ей граф, - но сейчас полно важных дел, которыми необходимо
заняться, потом я смогу подумать и о собаках.
   Однако она видела, как всякий раз, направляясь к конюшням, он  ласкал
собак, живущих в конурах неподалеку, они же  радовались  его  приходу  и
всегда играли с ним. Возможно, какая-нибудь из них пострадала.
   Надев мягкие шлепанцы, она оглянулась в поисках  халата.  Обычно  она
носила очень тонкий пеньюар, подвязывавшийся пояском, но Сьюзи подошла к
платяному шкафу и достала оттуда тяжелый  халат  из  плотного  атласа  с
подкладкой, который более подходил для зимы и  был  слишком  теплым.  Но
пока Сьюзи помогала ей одеваться, Кармела подумала,  что  на  улице  так
будет и лучше, и скромнее.
   Застегиваясь спереди на крохотные жемчужные пуговицы, которые шли  до
самого подола, она знала, сколько  ни  запахивай  и  ни  застегивай  это
ночное  одеяние,  кое-кто  из  "родственников  Гэйлов",  сегодня   утром
знакомившихся с ней, узнав, в каком  виде  она  спускалась  ночью  вниз,
пришел бы в ужас.
   Но ее мало волновали их чувства. Главное, граф Селвин нуждался  в  ее
помощи, и следовало спешить.
   - У его светлости есть бинты? - спросила она.
   - Да, госпожа, - ответила служанка. - У него все есть, но  он  просит
вас о помощи.
   Кармела поспешно откинула со лба волосы:
   - Я готова!
   - Я покажу вам дорогу, ваша светлость.
   Приподняв повыше свечу, Сьюзи вышла в коридор.
   Кармела закрыла дверь и быстро двинулась по коридору, который  вел  к
парадной лестнице, но девушки не спустились  по  ней,  а  направились  в
западное крыло дома.
   Там они подошли к узкой лестнице, по которой и стали спускаться.
   По  правде  говоря,  Сьюзи  бежала  настолько  быстро,  что   теперь,
оказавшись  вдали  от  света  свечей  главной  части   здания,   Кармела
испугалась остаться одна в темноте.
   Они  вышли  в  плохо  освещенный  коридор,  который,  скорее   всего,
находился уже в той части дома, где  жили  слуги,  но  Сьюзи  продолжала
идти, не оглядываясь.
   Кармела решила, что они идут к конюшням, где граф ждет их  с  раненой
собакой. Внезапно Сьюзи  остановилась  и  повернула  в  боковой  проход,
который выходил, как могла разглядеть Кармела, к наружной двери.
   Теперь ей хотелось скорее добраться до графа и выяснить точно, что же
случилось.
   Сьюзи открыла незапертую дверь и шагнула в темноту.
   Кармела последовала за нею. Но в тот самый миг,  когда  она  вышла  в
ночь, внезапно ей на голову что-то набросили.
   Она вскрикнула от ужаса, но ее голос заглушила толстая ткань.
   Одновременно чьи-то грубые руки подхватили ее.
   - Что.., происходит? Опустите меня..,  поставьте  меня  на  землю!  -
тщетно взывала она.
   Ее голос был совершенно  не  слышен.  Чужие  руки  сжимали  настолько
сильно, что Кармеле невозможно было даже пошевелиться.
   Затем ее грубо швырнули,  как  она  поняла,  в  карету,  и  едва  она
оказалась внутри,  лошади  тронулись  с  места,  слышен  был  лишь  звук
вращающихся колес.
   Наконец весь ужас происходящего дошел до ее сознания. Кармела поняла:
ее похитили.

Глава 6

   Карета то подпрыгивала на кочках, то мягко  двигалась  по  траве,  не
разбирая дороги. Кармела невольно задавалась вопросами, где находится  и
кто ее похитил.
   Даже  через  ткань,  которая  укрывала  ее  до  колен,  она   ощущала
присутствие в карете незнакомца.
   Он отпустил ее, как только затолкнул внутрь кареты, но от  того,  что
он был так близко, ей хотелось кричать от страха и звать на помощь.
   Однако девушка понимала тщетность подобных усилий.
   Во-первых, ее никто не услышит, а во-вторых, ей с трудом  приходилось
даже дышать. Воздух почти не проникал сквозь толстую материю, в  которую
ее замотали.
   Ей казалось,  похитители  накинули  на  нее  войлок,  материал  легко
скручивался и обволакивал тело, но на ощупь был неприятно грубым.
   Ее не сильно беспокоили неудобства, но  очень  волновало  дальнейшее.
Вопрос, зачем ее похитили, не давал ей покоя.
   Впрочем, повод для похищения определить было не трудно.
   Теперь, когда размеры состояния Фелисити стали известны всем  Гэйлам,
сплетни  разнеслись  по  всей  округе,   и   не   только   представители
благородного сословия, но и их слуги Знали все.  Было  вполне  очевидно,
кт