что не мы развязали эту бойню.
   Но как бы ни закончилось это противоборство, будут гибнуть  люди.  Зоя  с
ужасом думала не столько об убитых, сколько о раненых, которые останутся  на
поле боя и умрут в ужасных мучениях, потому что вряд  ли  кто-нибудь  сможет
оказать им помощь.
   "Война - это ужасная ошибка и  чудовищное  зло",  -  не  раз  с  глубоким
убеждением говорила она себе и часто молилась, чтобы  никто  из  близких  ей
людей не был убит или ранен.
   Теперь в своих молитвах она упоминала и имя герцога.
   Зоя знала, что, покинув ее, он унес с собой часть ее души.
   Как бы ей  хотелось,  чтобы  герцог  остался!  Сев  после  его  ухода  за
фортепиано, она мечтала снова увидеть его, услышать его голос,  ощутить  эту
странную дрожь, проникающую в самую душу и делающую ее его пленницей.
   Теперь же лошади  уносили  ее  все  дальше  от  Санкт-Петербурга,  и  Зоя
чувствовала, что они никогда больше не встретятся.  И  скорее  всего  герцог
забудет о ее существовании.
   Эта мысль причиняла ей невыразимую боль, но в то же время  она  не  могла
себе представить, что такое может произойти на самом деле.
   Он появился в ее жизни так неожиданно, но в то мгновение, когда их  глаза
встретились, у нее возникло ощущение, что наконец-то после  долгой  разлуки,
длившейся, вероятно, целые столетия, она встретила его опять.
   Зоя даже не пыталась разобраться в том, что произошло. Она только  знала,
что это случилось. И музыка, внезапно зазвучавшая в ее сердце и передавшаяся
пальцам, обрела новый смысл.
   Изменились и ее молитвы. Когда она думала о герцоге, душа  ее,  казалось,
расцветала.
   Но теперь она покидала его, оставляла в Санкт-Петербурге. Может быть,  он
так никогда и не узнает, почему она уехала. Ей было больно, она чувствовала,
как все  ее  существо  стремится  к  нему  через  пространство,  все  больше
отделяющее их друг от друга. Но Зоя тут же спрашивала себя,  как  могла  она
хоть на мгновение подумать, что может занимать хоть какое-то место  в  жизни
герцога, хоть он и значил так много для нее самой?
   Теперь она понимала,  что  хотела  сказать  мать,  объясняя,  почему  она
убежала с Пьером Баллоном, невзирая на свое положение в доме деда, роскошь и
преимущества принадлежности к роду Стровольских.
   Все это не  имело  никакого  значения  по  сравнению  с  ее  любовью.  Но
положение матери очень отличалось  от  ее  собственного,  думала  Зоя.  Мать
полюбила человека, занимавшего более низкую ступень в обществе, чем  она,  а
Зоя полюбила человека, который был выше ее во всех  отношениях,  человека  с
большими заслугами, другой национальности. Между ними пропасть  -  огромная,
как расстояние от Земли до Луны.
   - Я должна забыть его! - шептала Зоя, но знала, что это невозможно.
   За три короткие встречи герцог пробудил в ее душе необыкновенное чувство,
стал для нее целым миром. Она никогда не сможет его забыть и  для  остальных
действительно останется Ледяной Девой, как ее прозвали.
   Карета двигалась  вперед.  Они  останавливались  только  чтобы  поесть  и
сменить  лошадей,  ехали  день  и  ночь,  потому   что   Зое   было   опасно
останавливаться одной на ночь  на  постоялом  дворе.  Ей  рассказывали,  что
постоялые дворы в России очень неопрятные и грязные, полные вшей.  А  сейчас
они могут быть полны солдат.
   Чтобы немного  поспать,  они  останавливались  на  час-другой  у  обочины
дороги, кучер и верховые ложились прямо на землю, нагретую солнцем, и крепко
засыпали. Просыпались они бодрые и готовые продолжить путь.
   Постепенно Зоя привыкла к покачиванию кареты, ей стало казаться, что  она
отправилась в странствие, которому не будет конца. Стук  колес  заполнял  не
только уши, казалось, он вытеснил даже все мысли.
   И вдруг,  когда  она  подумала,  что  цель  их  путешествия  уже  близка,
послышались далекие звуки выстрелов. Зоя  увидела  русские  войска,  которых
становилось все больше и больше. Очевидно, они готовились к контратаке.
   Девушка стала гадать, где это может произойти.  Прошлой  ночью  во  время
остановки она спросила кучера, где  они  находятся.  Тот  показал  на  юг  и
сказал: "Бородино".
   Зная, что Бородино  находится  недалеко  от  Москвы,  Зоя  с  облегчением
подумала, как чудесно будет увидеть завтра  или  послезавтра  отца.  Девушка
надеялась, что отец не покинул Москву и она не окажется одна в городе.
   Его письма были такими  спокойными  и  безмятежными,  что  она  не  могла
поверить, будто он может уехать из Москвы. Конечно, он же  не  оставит  свой
оркестр!
   На рассвете они продолжили свой  путь,  и  Зоя  снова  услышала  выстрелы
пушек. Они раздавались далеко на юге. Девушка поняла, что битва,  о  которой
говорили в Санкт-Петербурге, началась.
   Зое теперь казалось, что ей грозят с обеих сторон: русские -  потому  что
она француженка и французы - потому что она русская.
   Она стала молиться о своем спасении, обнаружив, что  молится  также  и  о
спасении герцога, хотя ей было совершенно непонятно, какая  опасность  может
угрожать ему. Девушка была уверена, что герцог находится в Санкт-Петербурге.
   Лошади мчались вперед, уже показались маковки церквей и башни Москвы.
   - Я дома! - сказала себе Зоя. Для нее дом был там, где отец,  хотя  после
смерти матери многое изменилось.
   Зоя устала, путешествие было долгим. Прислушиваясь к  далеким  выстрелам,
она подумала, что оставшиеся в живых солдаты, наверное, тоже устали. Девушка
представила себе, сколько французов и русских погибло в этой битве, и сердце
ее сжалось: как жестоко лишать людей  самого  драгоценного  дара  божьего  -
жизни!
   И вот Зоя в Москве. На улицах полно людей,  напряженно  ожидающих  исхода
битвы. Карета проехала по набережной, миновала Кремль с его высокими башнями
и свернула на улицу с каменными домами красивой архитектуры.
   Мать всегда говорила, что не хочет жить в деревянном доме, а Пьер  Баллон
из любви к жене всегда старался сделать все для ее счастья, и поэтому  купил
каменный особняк на тихой площади недалеко от центра города. Наталья  Валлон
была очень довольна.
   "Здесь есть сад, где мы  с  Зоей  сможем  посидеть  в  тени  деревьев,  -
говорила она. - В теплую погоду, дорогой, мы будем там завтракать.  Наш  дом
похож на кукольный домик, и мы будем счастливы в нем".
   В ответ на это Валлон нежно поцеловал жену.
   "Ты так и не стала взрослой, - говорил он. -  Такие  кукольные  домики  я
буду дарить тебе в каждой стране, где нам доведется жить".
   Жена смотрела на него с обожанием.
   "С тобой я буду счастлива всюду. Будет ли это роскошный дворец или убогий
чердак, главное, чтобы мы были вместе".
   Пьер Валлон обнимал жену, и Зоя, наблюдавшая за ними, понимала,  что  эти
слова тронули его так же, как трогала  музыка.  В  глазах  отца  Зоя  читала
восхищение.
   "Кукольный домик", как они в шутку называли свой особняк,  был  маленьким
оазисом мира и счастья, где Валлон находил убежище от всего, даже  от  своих
почитателей, неотступно преследовавших его.
   И только князь Борис нарушал мир и  покой  их  жилища.  Теперь  Зоя  была
особенно рада, что у них есть сад, потому что не  отваживалась  выходить  из
дома на улицу, опасаясь встречи с князем.
   Однако сейчас такой опасности не было, и, когда карета остановилась,  Зоя
выпрыгнула из нее прежде, чем слуга успел постучать в дверь дома.
   Дверь открыла экономка отца. Она изумленно уставилась на Зою.
   - Мадемуазель Зоя! - воскликнула она.
   - Я вернулась. Мари! - ответила Зоя. - Папа здесь?
   Где он?
   - Он в саду, мадемуазель, - ответила Мари.
   Зоя поспешила к заднему крыльцу дома.
   Отец сидел в тени дерева, перед ним лежали ноты.
   Зоя догадалась, что он сочиняет новое произведение для оркестра.
   Некоторое время она молча стояла и смотрела на него.
   "Разве есть более красивый  и  обаятельный  мужчина,  чем  мой  отец?"  -
спросила она себя.
   И сердце ее ответило: "Да, такой есть". Потом с криком, испугавшим  отца,
она бросилась к нему.
   - Папа! Папа! Я вернулась домой! Она увидела в глазах отца  изумление,  а
потом он обнял ее и крепко прижал к себе.
   - Зоя! Дорогая моя! Почему ты  вернулась?  Как  ты  могла  поступить  так
неразумно! Вернуться в такой ужасный момент!

Глава 5

   - Войска покидают город, месье, - сказал Жак, подавая обед.
   - Похоже, почти все жители уже уехали, - заметил Валлон.
   Зоя удивленно посмотрела на отца, и он пояснил:
   - Губернатор запретил покидать город. Он просил всех об этом.  Тех,  кого
удавалось задержать, возвращали и наказывали. Однако люди продолжают бежать,
увозя с собой все, что могут погрузить в повозки.
   - Уверена, русская армия уже остановила французов, - сказала  Зоя.  -  На
рассвете я слышала выстрелы пушек. Было около шести часов. Страшно подумать,
сколько людей там, наверное, погибло.
   - Войн без жертв не бывает, - ответил Валлон. - Остается только молиться,
чтобы эта битва оказалась решающей, и неважно, кто победит.
   Несмотря на то, что отец говорил о войне таким тоном, как будто ему  было
безразлично,  кто  победит,  Зоя  была  уверена,  что   он   понимает:   его
соотечественники - захватчики.
   Наполеон захватил уже так много стран, подумала она. Зачем ему еще  новые
завоевания? Почему он хочет править  Россией,  как  правит  уже  почти  всей
Европой?
   - Вот новое сообщение, месье,  -  сказал  Жак,  подавая  Баллону  бумагу,
лежавшую на маленьком столике.
   - Что там пишут? - спросил Валлон,  не  обращая  внимания  на  протянутый
слугой листок.
   - Здесь говорится, что Кутузов намерен защищать Москву до последней капли
крови.
   - Думаю, это он сейчас и делает, - заметил Валлон. Он прислушался, и  Зоя
тоже услышала далекие выстрелы пушек.
   Зое показалось, хотя она не могла бы  сказать  это  с  уверенностью,  что
перестрелка стала более интенсивной,  выстрелы  раздавались  теперь  гораздо
чаще, нежели тогда, когда ее карета приближалась к городу.
   - Мы здесь.., в безопасности? - спросила она,  и  голос  ее  задрожал  от
страха.
   - Думаю, нам ничего не грозит, кто бы ни победил, - сухо сказал отец. - И
все-таки,  моя  дорогая,   я   предпочел   бы,   чтобы   ты   оставалась   в
Санкт-Петербурге.
   Чтобы не задевать самолюбие отца, Зоя не стала говорить ему, что  княгиня
буквально выставила ее из своего дома.
   Вместо этого она сказала:
   - Если нам грозит опасность, я хочу быть с тобой. Думаю,  что  мама  тоже
желала бы этого.
   Отец улыбнулся ей, но глаза его были печальны, как всегда, когда он думал
о жене.
   Он встал из-за стола, подошел к окну и взглянул на залитый солнцем сад:
   - Нам нужно решить, -  сказал  он,  -  что  для  нас  лучше:  уехать  или
остаться.
   - Куда же мы можем поехать? - спросила Зоя.
   - Вот в этом-то и проблема, - ответил Валлон. - А ты что думаешь, Жак?
   Не было ничего удивительного в том, что  Валлон  обсуждал  свои  планы  с
человеком, который был всего лишь слугой. На самом деле Жак в  доме  Баллона
занимал совершенно особое положение.
   Актер-неудачник, он случайно встретил Пьера Валлона и  посвятил  ему  всю
свою жизнь. У него было очень несчастливое детство. Он  выступал  в  цирках,
иногда получал маленькие роли в театре, но никто не проявлял к нему никакого
интереса и не нуждался в его услугах.
   Однажды, будучи без работы, Жак пошел в Оперу и увидел там за дирижерским
пультом великого Баллона. С этого момента,  рассказывал  он  Зое,  для  него
началась новая жизнь. Жак поступил  на  службу  к  композитору  и  стал  его
преданным слугой.
   Жак служил у них уже около десяти лет,  и  теперь  невозможно  было  себе
представить, что бы они без него делали.
   Кроме всего прочего, Жак обладал удивительной способностью к  языкам.  Он
говорил по-немецки, потому что жил в Вене, по-арабски, потому что побывал  с
цирком в Египте, а теперь на удивление хорошо овладел русским.
   В жизни Жак играл выбранную им роль гораздо убедительнее, чем  на  сцене.
Зоя знала: кто бы ни занял Москву, Жак сумеет найти с ними общий язык.
   - Думаю, трудно будет достать еду, если владельцы лавок уехали и  закрыли
их, - вслух сказала Зоя.
   - Я сделал хорошие запасы, мадемуазель, - ответил Жак.
   Зоя улыбнулась. Она знала: если за дело возьмется  Жак,  им  не  придется
голодать.
   - Я вынужден настаивать на том, - произнес Валлон, удивив  Зою  властными
нотками в голосе, - чтобы ты ни под каким предлогом не покидала дом.
   - Папа, ты говоришь это серьезно? - спросила Зоя. Она вспомнила,  как  до
поездки в Санкт-Петербург расстраивалась, когда  из-за  преследований  князя
Бориса вынуждена была оставаться узницей в собственном доме.
   - Да, я говорю совершенно серьезно, - подтвердил Валлон.
   Мужчины посмотрели друг на друга. Они хорошо  понимали,  что  практически
пустой город будет представлять большое искушение  для  русских  солдат,  не
говоря уже о французах, которые сражаются за много миль от своей родины.
   Грабеж на войне всегда считался одним  из  "развлечений".  Баллон  и  Жак
понимали, что грабежи остановить  никто  не  сможет  и  что  женщина,  любая
женщина, незамедлительно привлечет внимание солдат,  разлученных  со  своими
женами и любимыми.
   - Ты будешь сидеть  дома,  -  повторил  Баллон  и,  не  желая  продолжать
разговор, вышел из комнаты.
   - С вашей стороны неразумно было вернуться сейчас в Москву,  мадемуазель,
- сказал Зое Жак. - Маэстро расстроился, а когда он расстроен, он  не  может
работать.
   Зоя взглянула на закрывшуюся за отцом дверь и сказала;
   - Мне пришлось приехать, Жак. Только не рассказывай об этом отцу, но  все
решили, что Наполеон идет на  Санкт-Петербург,  возненавидели  французов,  и
княгиня захотела избавиться от меня.
   Жак пожал плечами.
   - Это война, мадемуазель, а на войне всякое может случиться.
   Зоя подошла к окну.
   Ей показалось, что она слышит гром  пушек,  но  на  самом  деле  сражение
происходило слишком далеко от их дома. В своем воображении она слышала звуки
разрывающихся снарядов, стоны и крики раненых, ощущала запах крови и пороха.
   Зоя никогда не видела сражений, но  инстинктивно  ощущала  их  ужас.  Она
отвернулась от окна и направилась в маленький салон в передней части дома.
   В четыре часа дня внезапно наступила тишина, и девушка поняла, что  битва
закончилась.
   Было, однако, неизвестно, кто победил.
   Зоя находилась в гостиной одна. На душе у нее было  тревожно,  ее  мучило
предчувствие беды.
   Девушка отправилась искать Жака. Найдя его в кухне  за  чисткой  серебра,
она сказала:
   - Я знаю,  что  пушки  замолчали.  Битва  закончилась!  Ах,  Жак,  узнай,
пожалуйста, что же там произошло!
   - Маэстро скоро вернется, - ответил Жак.
   - Он сейчас со своим оркестром, - умоляла его Зоя. -  Я  не  могу  ждать,
пока он вернется. Жак, пожалуйста, спроси, может быть, кто-нибудь знает, чем
закончилась битва.
   - Мне не хочется оставлять женщин одних в доме, - сказал он, - но раз  вы
так просите, мадемуазель, я постараюсь  что-нибудь  разузнать.  Закройте  за
мной дверь на засов и никому, кроме маэстро и меня, не открывайте!
   - Ну, конечно, не открою, - пообещала Зоя.
   Однако ей было странно слышать такие указания от Жака.
   Зоя пошла к Мари, но разговор не клеился, потому что мысли ее были заняты
только исходом битвы и она страстно желала узнать, что же там произошло.
   Прошло почти два часа, прежде чем вернулся Жак. Услышав стук в дверь, Зоя
сбежала вниз по лестнице, посмотрела в боковое окошко и  увидела  Жака.  Она
отодвинула засов и открыла дверь. Жак вошел в маленький холл. Он улыбался, и
Зоя сразу догадалась, что у него хорошие новости.
   - Что там произошло? Что тебе удалось узнать? Слова опережали друг друга.
   - Говорят, это великая победа, мадемуазель!
   - Кто победил? Русские?
   - Конечно! Они всегда говорили, что Кутузов не пустит французов в Москву.
   - Значит, нам не о чем больше беспокоиться! - воскликнула Зоя и  побежала
наверх сообщить радостную новость Мари.
   Когда вернулся домой отец, вид у него был совсем  не  такой  довольный  и
радостный, как ожидала Зоя.
   - Потери ужасные, - сказал он. - Некоторых раненых доставили в город,  но
за ними практически некому ухаживать.
   - Но ведь не все уехали из города, папа! - воскликнула Зоя.
   - По улицам бродят только бедняки и бездомные,  -  ответил  Баллон.  -  А
знаешь, сколько человек из оркестра пришли сегодня на репетицию?
   - Сколько?
   - Шесть!
   Он швырнул ноты на стол и сказал:
   - Оркестра больше нет! Я никому не нужен!
   - Ах.., папа!
   Услышав в его голосе страдание, Зоя подошла к отцу и обняла его.
   - Ты всегда будешь нужен, - уверяла она. - Если не в России, то в  других
странах. Ты и сам это прекрасно знаешь!
   - Все было так хорошо, - прошептал Валлон. - Я думал,  что  здесь,  среди
соотечественников твоей матери, я буду ближе к ней.
   Он разговаривал сам с собой. Зоя прижалась к его щеке и сказала:
   - Где бы ты ни был, я знаю, мама всегда будет с тобой! Вы ведь  были  так
близки, вы никогда не расстанетесь.
   Она почувствовала, как руки отца обняли ее  еще  крепче,  и  поняла,  что
сказала именно то, что он хотел услышать в эту минуту.  Потом,  не  в  силах
продолжать этот разговор, Валлон ушел в свою комнату - свое  прибежище  -  и
закрыл за собой дверь.
   Зоя отправилась искать Жака.
   - Жак, мне кажется, наступило время покинуть Россию, - сказала она.  -  А
папе придется создавать свой оркестр в другой стране.
   - Согласен с вами, мадемуазель, - ответил Жак. - Нам нужно только решить,
куда мы отправимся. И еще нужно уговорить вашего отца уехать из этой страны.
   - Это будет не так-то просто, - заметила Зоя,  -  но  я  поговорю  с  ним
сегодня же вечером после обеда.
   - Хорошо, мадемуазель. Вы поговорите с ним, а  я  приготовлю  сегодня  на
обед все его самые любимые блюда.
   "Да, хороший обед поднимет настроение, - подумала Зоя, - а  я  постараюсь
убедить отца, что его талант в другой стране будут ценить гораздо больше.  А
потом мы опять отправимся в свои странствования".
   Думая обо всем этом, Зоя вдруг поймала себя на мысли, что ей хотелось  бы
еще хоть раз увидеть герцога.
   Ей хотелось знать, известно ли ему, что она уехала  из  Санкт-Петербурга.
Может быть, он вернулся, чтобы попросить ее еще поиграть для него, и узнал о
ее отъезде.
   Ей даже не обязательно было закрывать глаза, чтобы  увидеть  перед  собой
его красивое лицо, серые как сталь глаза. Она помнила  выражение  его  лица,
когда он говорил о том, какие удивительные чувства испытал, слушая ее игру.
   - Он понял папину музыку, - тихо сказала Зоя, как бы уверяя себя  в  том,
что это правда.
   Воспоминание  о  том  мгновении,  когда  их  руки  встретились  и  что-то
таинственное, необъяснимое произошло между ними, было незабываемым.
   Зоя медленно поднималась  по  ступенькам,  раздумывая,  какое  платье  ей
надеть к обеду, который должен  был  стать  совершенно  особым  и,  как  она
чувствовала, очень важным. Отец любил, чтобы  Зоя  была  хорошо  одета,  как
раньше он требовал этого и от ее  матери.  Как  все  французы,  он  ценил  в
женщинах не только красоту, но и элегантность. Придя  в  свою  комнату,  Зоя
открыла шкаф и стала перебирать висевшие там платья.
   Там не было ни одного платья из тех, что она носила  в  Санкт-Петербурге.
Те платья измялись в сундуках, и Мари отнесла их в другую комнату,  где  она
должна была сначала погладить их, прежде чем повесить в шкаф в комнате Зои.
   Но в шкафу было несколько красивых платьев, которые она не брала с собой,
среди них одно, особенно любимое отцом.
   "Надену это платье", - решила Зоя и тут же подумала, понравилось  бы  это
платье герцогу, если бы он увидел ее в нем.
   "Герцог вряд ли вообще обратил бы внимание на мой туалет", - сказала себе
Зоя.
   Из рассказов княгини  она  знала,  что  красивые  женщины  вьются  вокруг
герцога не только в Санкт-Петербурге, но и в Лондоне, где он  и