ся  для  них  в  пустом
вагоне, но на этот раз у детей буквально слипались глаза от усталости  -
им было не до игр, и они сразу уснули.
   Пепита тоже  пыталась  вытянуться  поудобнее  на  сиденьях  с  другой
стороны вагона, но, хотя она тоже устала до изнеможения, ей трудно  было
заснуть.
   Когда же наконец удалось задремать на короткое время, она пробудилась
от шума поезда, ворвавшегося на какую-то станцию.
   Машинист так энергично управлялся с тормозами,  что  рывки  и  грохот
сталкивающихся вагонов показались ей настоящим крушением.
   После этого наступил долгий  период,  слившийся  для  Пепиты  в  одно
непрерывное движение все  дальше  и  дальше  в  неопределенное  будущее,
которое оставляло навсегда позади ее прошлое и  превращало  настоящее  в
иллюзорное царство, где нельзя ни о чем думать или  что-либо  делать,  а
можно лишь ехать, ехать и ехать.
   Она покупала еду для детей во время остановок, поскольку все припасы,
взятые в дорогу в корзинах для пикников, уже закончились.
   Она рассказывала детям сказки и старалась утихомирить их, когда вагон
стал наполняться пассажирами.
   Она смотрела в окно, когда у нее было время, и силилась осознать  тот
факт, что они переезжают,  по  сути  дела,  с  одного  конца  Британских
островов на другой.
   Она ощущала себя всего лишь куколкой на веревочках,  утратившей  свою
индивидуальность под воздействием все более навязчивого и упорного стука
вращающихся под ними колес.
   Жизнь превратилась в один нескончаемый грохот, и  когда  они  наконец
достигли Эдинбурга, ей с трудом верилось, что позади самая тяжелая часть
их путешествия.
   Однако, по словам мистера Кларенса, им  предстоял  еще  долгий  путь,
прежде чем они доберутся до  Стратнэирнского  замка  .
   Этот отрезок пути можно было преодолеть лишь с помощью экипажа.
   Вот здесь-то им и понадобятся деньги, которые дал мистер Кларенс.
   Когда они сошли с поезда, Пепита, опять же согласно  его  инструкции,
отправилась в станционный  отель,  где  дети  смогли  умыться  и  хорошо
позавтракать за столом впервые за несколько дней.
   Она спросила носильщика, где можно нанять экипаж, который доставил бы
ее к Стратнэирнскому замку.
   - Это не близко, ма'ам, - ответил носильщик. - Вам придется  провести
в пути две ночи и несколько раз менять лошадей.
   Он взглянул на нее и прибавил:
   - Это будет стоить вам немалых денег.
   - Я знаю, - спокойно произнесла  Пепита.  Носильщику  стоило  больших
усилий не только договориться об  экипаже  с  парой  лошадей,  способном
доставить ее к замку, но и выторговать у кучера относительно приемлемую,
с его точки зрения, плату за проезд.
   Пепита не могла оставаться равнодушной к трогательной  заботе  о  ней
носильщика, спорившего о цене с владельцем экипажа.
   В конце концов он сообщил ей об условиях, на которых они  сошлись,  и
она была крайне благодарна ему за участие в этом  предприятии,  так  как
даже при его заступничестве плата показалась ей довольно высокой.
   Девушка щедро вознаградила его за труды, и  они  выехали  из  города,
сразу же погрузившись в белую пелену, называемую там, как  ей  сообщили,
шотландским туманом.
   А она так мечтала увидеть красоты Шотландии!
   Когда же  они  оставили  позади  не  только  город,  но  и  последние
деревенские   строения,   Пепите   удалось   наконец   получить   первое
представление о природе Шотландии, оказавшейся совсем иной,  нежели  она
воображала.
   Ей казалось, что она узрит горы, огромные еловые леса  и  ниспадающие
каскадами прозрачные шотландские ручьи - бэны.
   Все это действительно появилось, но  несколько  позже,  местность  же
вокруг Эдинбурга удивительно напоминала Англию.
   Они провели первую ночь в маленькой аскетичной придорожной гостинице,
где постели были жесткие, зато  еда  -  вкусная  и  обильная,  и,  к  ее
несказанной радости, все было безукоризненно чистым.
   На следующий день они отправились в дальнейший путь.
   Дети,  однако,  выглядели  усталыми  и   капризничали:   им   надоело
путешествовать.
   В тот миг, когда  они  впервые  увидели  обширные  торфяные  пустоши,
поросшие вечнозеленым цветущим вереском, им захотелось сразу же побегать
и поиграть среди цветов, а также поискать рыбок в  маленьких  извилистых
ручейках.
   - У нас еще будет много  времени  для  этого,  когда  мы  приедем,  -
говорила им Пепита.
   - А я хочу побегать сейчас! - не соглашался Рори.
   - Я устал сидеть в повозке. У меня уже заболели ноги.
   Пепита ощущала то же самое.
   Она предложила им  устроиться  на  сиденье  боком,  вытянув  ноги,  и
глядеть сквозь опущенные окна, каждый со своей стороны.
   Довольные, Рори и Жани перекрикивались  через  весь  экипаж,  сообщая
друг другу об увиденном.
   Рори вскоре увидел  оленя,  а  Жани,  не  желая  отставать  от  него,
заприметила огромного орла.
   Это отвлекло их на какое-то время.
   Другой радостью были остановки для ленчей и обедов, во время  которых
они могли бегать, выискивая маленькие  ручьи  или  пытаясь  найти  ветку
необычного белого вереска .
   Во второй гостинице пища была простая, но вкусная,  а  ночной  отдых,
как показалось Пепите, сделал всех более покладистыми.
   Они отправились дальше.
   Девушка заметила, что при каждой смене  лошадей  они  оказывались  не
столь хорошими и выносливыми, как прежние.
   Во время  последнего,  довольно  продолжительного  перегона  она  уже
собиралась спросить кучера, где им лучше  остановиться  на  предвечерний
чаи, как ей неожиданно впервые открылось море.
   Позже, посмотрев вниз с вершины крутого подъема,  на  который  лошади
взобрались с немалыми усилиями, кучер крикнул, чтобы и Пепита  взглянула
туда.
   Тогда-то ее взору и предстал замок.
   Обращенный к морю, в лучах заходящего солнца, позолотившего его шпили
и башни, которые ностальгически живописал зять, замок обретал  сказочные
очертания и казался более легким, воздушным и менее  зловещим,  чем  она
представляла себе.
   Более  того,  от  просторных  пурпурно-лиловых  вересковых  пустошей,
подступающих к нему сзади, и голубого моря у его  подножия  он  выглядел
абсолютно нереальным, как будто явился из ее снов.
   - А вот и замок! - обернулась она к детям. - Туда мы и едем!
   В ее голосе слышались нотки возбуждения, заставившие обратить детские
взоры в ту сторону, куда был направлен ее указующий перст.
   - Это замок дедушки?
   - поинтересовалась Жани.
   - Здесь жил твой папа,  когда  был  мальчиком,  таким,  как  Рори,  -
ответила Пепита.
   Дети посерьезнели и неотрывно глядели на него, пока  лошади  начинали
спуск с противоположной стороны холма, на который взбирались медленно  и
трудно.
   - Долго мы пробудем в замке, тетя Пепита? - спросил Рори.
   Этот вопрос девушка тоже задавала себе и не находила на него ответа.
   Она лишь знала, что единственным человеком, который мог  бы  ответить
на него, является сам герцог.
   И тогда, не в силах превозмочь охватившую ее нервную дрожь, она стала
молиться:
   "Пожалуйста, Боже,  помоги  нам  остаться  здесь!  Пожалуйста,  Боже,
пожалуйста..."

Глава 2

   По мере того как лошади, перейдя на рысцу,  приближали  их  к  замку,
страх Пепиты с каждой минутой все возрастал.
   На предыдущей, последней,  остановке  вдруг  выяснилось,  что  у  нее
останется очень мало  денег,  если  вычесть  ту  щедрую  сумму,  которую
придется вручить сейчас кучеру за все путешествие в  экипаже,  -  Пепита
загодя положила ее в конверт.
   Вот чего она не ожидала, так это необходимости платить за лошадей при
каждой их смене на почтовых станциях.
   А по мере того как  она  оплачивала  счета  за  ночлег  и  питание  в
гостиницах, попадавшихся по дороге, те  пятьдесят  фунтов,  что  дал  ей
мистер Кларенс, превратились в жалкие гроши.
   Конечно, ей следовало предвидеть это.
   Ведь она никогда не умела расходовать деньги,  полагаясь  всецело  на
своего отца, а потом - на зятя.
   Теперь, когда путешествие близилось к завершению, она  стала  думать,
что поступила опрометчиво, не известив заранее герцога о своем приезде.
   Но она не сделала этого только из опасения, что он откажется  принять
своих внучат, а если поставить его перед свершившимся фактом, то  он  не
сможет игнорировать эту проблему.
   И все же такого страха она не испытывала никогда в жизни.
   И этот  страх  смешивался  с  негодованием:  почему  должны  страдать
невинные дети из-за недобрых родственников лорда Алистера?
   Если б у нее было  хоть  сколько-нибудь  денег,  она  сама  могла  бы
воспитывать и заботиться о них.
   Но разум ее возражал: это было бы невозможно,  так  как  Рори  должен
ходить в школу, а для того чтобы дать ему хорошее образование, как у его
отца,  потребовались  бы  не  только  деньги,   но   и   покровительство
влиятельных лиц.
   И вновь она с прежней болью ощутила  всю  несправедливость  наказания
лорда Алистера лишь за то, что он посмел искренне полюбить.
   Для герцога ни он,  ни  ее  сестра  не  существовали  вовсе,  и  это,
конечно, вынуждало их страдать.
   Но дети, усталые, капризные и голодные, существовали вполне  реально,
сейчас, в данную минуту.
   Пепита подправила волосы Жани  и  решила,  что  девочка  в  маленькой
шляпке с козырьком выглядит очень милой и хорошенькой.
   Рори был чересчур взъерошен, и Пепита приукрасила также и его,  хотя,
как все мальчишки, он не любил, чтобы над ним хлопотали.
   Причесав детей, она взглянула в окно экипажа:  лошади  сворачивали  в
огромные ворота из кованого железа; по обе  стороны  от  них  находились
сторожки, похожие на маленькие замки.
   Потом экипаж покатил по длинной подъездной аллее, окруженной пихтами.
   В конце ее возвышался замок, столь  прекрасный  и  внушительный,  что
Пепита замерла от восторга.
   Именно таким, ни с чем не сравнимым, представлялся ей замок,  который
должен принадлежать герцогу Стратнэирнскому.
   Ей был виден штандарт, развевающийся на самой высокой  башне,  и  она
знала, что по другую сторону  замка  простирается  -  вплоть  до  бывших
владений викингов - голубое, но бурное Северное море.
   Кучер остановил лошадей, и тут же открылась  огромная  дубовая  дверь
под портиком, обитая медными гвоздями.
   На ступенях появился человек в килте , с удивлением воззрившийся на незваных гостей.
   - Какой огромный замок! - произнес Рори,  и  в  голосе  его  слышался
благоговейный страх.
   Пепита и сама находилась  под  сильным  впечатлением,  но,  выйдя  из
экипажа, все-таки надеялась, что ее чувства не столь явно написаны на ее
лице.
   Человек в шотландской  юбке  -  как  она  предположила,  дворецкий  -
поклонился ей.
   - Добрый вечер, ма'ам?  -  сказал  он  более  вопросительным,  нежели
приветственным тоном.
   - Я хотела бы видеть герцога Стратнэирнского.
   Она подумала, что в ее голосе  слышна  легкая  дрожь,  однако  высоко
держала подбородок, стараясь выглядеть гордо и независимо.
   - Я не думаю, что его светлость ожидает вас, ма'ам.
   Дворецкий говорил с сильным шотландским акцентом, и дети разглядывали
его с нескрываемым любопытством.
   - Прошу вас сообщить его светлости, что я привезла к нему его внуков.
   Если в намерение Пепиты входило  поразить  дворецкого,  то  она,  без
сомнения, преуспела в этом.
   На какой-то миг он застыл, глядя на нее с изумлением  -  видимо,  ему
показалось, что он не так понял ее слова.
   Затем он вымолвил:
   - Вы хотите сказать, ма'ам, что это - дети лорда Алистера?
   - Да, именно так.
   Отвечая дворецкому, Пепита  наблюдала,  как  меняется  выражение  его
лица.
   Он посмотрел сначала на Рори, потом на Жани, и было видно, что  он  в
восторге от них.
   Кажется, она обрела союзника, подумала девушка.
   Она положила руку на плечо мальчика.
   - Это - Рори, а это - Жани.
   Как будто почувствовав освобождение от каких-то сковывавших  ее  чар,
Жани произнесла:
   - Я устала и хочу пить!
   - Этому горю мы быстро поможем, - пообещал дворецкий,  -  а  если  вы
устали, я лучше понесу вас по лестнице сам.
   Он подхватил Жани на руки, а она, нисколько не протестуя, прибавила:
   - Я слишком устала, чтобы идти.
   - Конечно, - усмехнулся дворецкий, - Англия ведь далеко отсюда.
   Он пошел вперед, и взору Пепиты предстала чудесная лестница из белого
камня, ведущая на второй этаж.
   Поднимаясь по ней вместе с Рори, она вспомнила, как зять говорил  ей,
что во всех знатных шотландских домах главные апартаменты расположены на
втором этаже.
   Лестница заканчивалась большой площадкой с камином, в котором  горело
большое бревно.
   Дворецкий поставил Жани на пол перед высокими двойными дверями.
   Затем он улыбнулся Пепите, как бы подбадривая ее, прежде чем  открыть
двери.
   Голосом, казавшимся неестественно громким, он объявил:
   - Граф Нэирнский и леди Жани, ваша светлость!
   Пепита удивилась, что он называет титулы  детей,  о  которых  она  не
задумывалась раньше, - ведь лорд Алистер не занял место своего брата.
   Она слабо припоминала,  как  кто-то  говорил  ей,  что  после  смерти
старшего сына герцога титул маркиза остается  без  владельца,  хотя  его
сыновья сохраняют свои обычные титулы.
   Она была так напугана, что внезапно помещение, в которое  они  вошли,
казалось, поплыло вокруг  нее,  и  она  в  первую  минуту  ощутила  лишь
вечернее солнце, вливавшееся через три высоких окна.
   Затем, очнувшись, она разглядела в дальнем конце большой комнаты  три
фигуры, сидящие в креслах перед мраморным камином.
   Когда же она взяла Жани за руку и повела ее вперед,  то  поняла,  что
среди них нельзя не выделить одного и не осознать, кем он является.
   Его стать, разворот плеч, посадка головы  удивительно  напоминали  ее
зятя.
   Но все остальное, что ей бросилось в глаза при взгляде на герцога,  с
его  седыми  волосами,  морщинистым  лицом  и  сжатыми  тонкими  губами,
говорило об истинном тиране, какого она и ожидала встретить.
   В абсолютной тишине она медленно шла с двумя детьми до конца комнаты,
которая показалась ей невероятно длинной.
   Наконец они приблизились к герцогу, и он резко вопросил:
   - Что вы делаете здесь и почему вы привели этих детей ко мне?
   Его голос был таким же  устрашающим,  как  и  его  внешность,  однако
девушка огромным усилием воли  заставила  себя  ответить  ему  тихо,  но
отчетливо:
   - Я привезла их к  вашей  светлости,  потому  что  им  некуда  больше
деться.
   - Что вы имеете в виду?
   - прогремел герцог.
   - Их отец и мать оба.., погибли.
   Она  заметила,  что  ее  слова  произвели  на   хозяина   впечатление
разорвавшейся бомбы: хотя выражение его лица не изменилось,  он  как  бы
окаменел.
   Повисла гнетущая тишина.
   И вдруг, словно испугавшись, Жани сказала:
   - Я устала! Я хочу домой!
   - Вот туда вы ее лучше и отвезите! - посоветовал  герцог  девушке.  -
Что касается меня, то у меня нет внуков!
   Пепита собралась с духом и гневно возразила:
   - Это не правда, ваша светлость! Они здесь! Они существуют!
   Вы жестоко обошлись с их отцом, и  он  чувствовал  себя  из-за  этого
очень несчастным, но я не могу поверить, что вы заставите страдать ни  в
чем не повинных детей.
   Ее экспансивная речь взбесила герцога.
   Его глаза потемнели, он свирепо нахмурился.
   - Уберите их отсюда! -  повелел  он.  -  Вы  привезли  их  без  моего
разрешения, и можете убираться туда, откуда приехали!
   Пепита была  столь  ошеломлена  подобной  яростью,  что  в  этот  миг
почувствовала комок, застрявший в гортани.
   Враждебность герцога, должно быть, передалась и детям, так  как  Рори
вложил свои пальчики в руку Пепиты и воскликнул:
   - Поедем домой! Они не хотят, чтобы мы остались!
   Пепита сжала ручку Рори, а Жани вдруг села на пол.
   - Я устала и хочу пить, - повторила она, - и я хочу к моему папе!
   Она расплакалась, и Пепита, оставив Рори, присела рядом с ней.
   - Не плачь, моя радость, -  утешала  она  малышку.  -  Я  думаю,  ваш
дедушка по крайней мере даст тебе воды, прежде чем выгонит нас в лес!
   Она взяла Жани на руки и посмотрела снизу на герцога,  возвышавшегося
над ней неприступной громадой.
   - Я была бы благодарна вам, ваша светлость, - молвила девушка, - если
бы детям дали что-нибудь попить и поесть, прежде  чем  их  вышвырнут  из
замка! Мы ехали из Корнуолла почти неделю.
   Наверное, было в ее требовании нечто  такое,  что  заставило  герцога
замешкаться с ответом.
   И  тогда  Рори,  как  будто  ему  надоел  спор  между  ними,   сказал
миролюбиво:
   - У папы тоже был спорран ,  такой  же,
как у вас!
   Он, казалось, забыл свой страх  перед  герцогом  и,  подойдя  к  нему
поближе, сообщил:
   - Папа говорил, что спорраны делают из выдры, но ваш не такой.
   Герцог, немного поколебавшись, объяснил, сохраняя ледяной тон:
   - У меня спорран вождя клана.
   - Папа говорил, что вождь - это  отец  клана  и  что  все  Мак-Нэирны
должны подчиняться своему вождю.
   - Это верно, - кивнул герцог.
   Пепита стояла неподвижно с Жани на руках.
   Девочка очень устала и мотала головкой, закрыв глаза.
   Пепита безгласно смотрела на герцога, и в конце  концов  он  произнес
так, будто каждое слово вытягивали из него клещами:
   - Пожалуй, вам придется остаться здесь на ночь. Торквил, проводи их к
миссис Сазэрленд.
   Потрясенная  всем  происходящим,  а  особенно  словесной  баталией  с
герцогом, Пепита не видела тех, кто сидел рядом с ним молча и неподвижно
все это время.
   Но вот из кресла поднялся молодой человек, и  она  отметила,  что  он
высок, красив и на нем  тоже  килт  из  тартана   Мак-Нэирнов.
   Он улыбнулся и протянул руки, чтобы взять у нее Жани.
   - Я думаю, девочка слишком тяжела для вас, - молвил он.  -  Я  отнесу
ее.
   Жани, уже пребывавшая в полусне, не противилась.
   Когда Пепита обернулась к Рори, она услышала, как он сказал герцогу:
   - Я хочу посмотреть клэймор  . Папа говорил, что у вас в замке много-много клэйморов. А у нас
дома не было ни одного.
   Герцог апатично ответил:
   - Ты увидишь один завтра.
   Он все еще говорил как бы нехотя, сквозь зубы.
   И в то же время Пепите показалось, что суровое выражение сошло с  его
лица.
   Она взяла Рори за руку и взглянула на герцога.
   - Я благодарна вашей светлости. - Она сделала реверанс.
   Он бросил на нее жесткий взгляд.
   Тем не менее девушка почувствовала такое облегчение, отвоевав хотя бы
временную передышку, что единственной ее мыслью  было  не  противостоять
ему больше в данный момент, а прежде всего найти пищу для детей и  отдых
для всех.
   Дворецкий оставался на  площадке  за  дверью  в  ожидании  результата
встречи: останутся гости здесь или нет.
   Пепита вынула из своей сумочки конверт с деньгами,  которыми  обещала
оплатить переезд из Эдинбурга, и протянула дворецкому.
   - Не будете ли вы так любезны поблагодарить кучера? А это то,  что  я
должна ему.
   Он радостно улыбнулся, поняв, что произошло.
   - Я распоряжусь, чтобы ваш багаж перенесли в ваши комнаты,  ма'ам,  -
сказал он.
   Торквил Мак-Нэирн с Жани на руках был уже  на  середине  лестницы,  и
Пепита поспешила за ним.
   Казалось, весть о их прибытии, распространившаяся среди слуг в замке,
стояла  в  ряду  чего-то  необычного,  ибо  не  успела  девушка  сделать
несколько шагов, как ей навстречу уже торопилась пожилая женщина.
   Черный сатиновый фартук и цепочка для ключей, свисавшая с  ее  пояса,
свидетельствовали о том, что она домоправительница.
   - У  меня  гостья  для  вас,  миссис  Сазэрленд,  -  сообщил  Торквил
Мак-Нэирн, - она очень устала и очень хочет пить.
   - Я слышала, прибыли детишки лорда  Али-стера,  -  промолвила  миссис
Сазэрленд, - но не могу поверить, что это правда.
   - Это правда, - заверил ее Торквил  Мак-Нэирн.  -  А  теперь,  миссис
Сазэрленд, надо их разместить.
   Миссис Сазэрленд посмотрела на Пепиту, и девушка протянула ей руку.
   - Моя фамилия Линфорд, - представилась она. - Я - тетя Рори и Жани.
   Миссис Сазэрленд присела в легком ревера