т.
   - Пожалуйста.., расскажите мне все.
   - Мы разработали этот план вместе с  твоим  дядей,  который,  кстати,
очень рад, что ты выходишь за меня замуж.
   - Бы.., совершенно уверены, что он не сердится?
   - Нисколько не сердится, - улыбнулся  герцог.  -  Ему  очень  приятно
породниться с английским герцогом.
   Ева засмеялась.
   - Так вот, мы договорились, что твой дядя зарегистрирует наш  брак  в
мэрии. В данный момент он уже там, так что  через  час  ты  будешь  моей
законной женой.
   Девушка затаила дыхание.
   - Благодаря своему  влиянию,  твой  дядя  убедит  мэра  не  объявлять
публично о нашей свадьбе, - рассказывал дальше герцог, - и все останется
в тайне до тех пор, пока мы не будем готовы послать сообщение о браке  в
английские газеты.
   Ева быстро кивнула, и герцог продолжал:
   - Сегодня вечером, в шесть часов, твой дядя заедет за тобой и отвезет
в дом одного из  своих  друзей,  у  которого  есть  собственная  домовая
церковь.
   Девушка крепко сжала его руку.
   - Нас обвенчает личный капеллан твоего дяди. И конечно, он никому  не
откроет того, что произошло.
   Ева недоуменно вскинула глаза.
   - Капеллан?
   - Твой дядя сказал мне, что после твоего рождения твоя мама  написала
своей матери, а твоей бабушке письмо, где  сообщила  ей,  что  поскольку
сама она воспитана католичкой, то и тебя окрестила в католическую  веру,
а потом, из любви к твоему отцу, еще и в протестантскую.
   - Ну, конечно! - вскрикнула девушка. - Мама говорила мне  это  как-то
давно. Но с тех пор я об этом даже не вспоминала,  потому  что  родители
всегда ходили в англиканскую церковь вблизи нашего дома.
   Помолчав, она добавила:
   - Мама так горячо любила папу, что всегда делала то, что он  хотел..,
и никогда не думала о себе.
   - Ты тоже будешь так поступать? - спросил герцог.
   - Л всегда буду делать то, что вы хотите.., потому что  мама  однажды
сказала, что любовь важнее всего другого...
   - Гораздо важнее! - согласился герцог. - И  эта  любовь,  которую  мы
чувствуем друг к другу, моя красавица-невеста, исходит от  Бога  и  выше
любого  ритуала  или  обряда.  И  я  глубоко  убежден,  что  это   самое
Божественное чувство.
   Он говорил очень торжественно, и Ева с волнением сказала:
   - Я никогда  не  надеялась,  что  найду  человека,  который  будет..,
думать, как думаю я.., чувствовать, как чувствую я.., и верить, как верю
я.
   - Но теперь ты нашла меня, - ответил герцог, - и когда мы  поженимся,
мы станем единым целым.
   - Как это будет.., чудесно - стать частью вас! - воскликнула девушка.
- И я всегда.., буду помнить,  что  вы..,  самая  важная  часть!  Герцог
улыбнулся.
   - Я очень хочу, чтобы ты так думала, но для меня в  мире  нет  ничего
важнее тебя!
   Он снова поцеловал Еву, и девушка поняла, что никогда ни на кого  его
не променяет.
   Они пообедали в тихом ресторанчике, говоря о себе и своих чувствах.
   Вернувшись домой, девушка сообщила Анри и Марии, что выходит замуж.
   Слуги возбужденно заахали, но обещали хранить все в полном секрете.
   - Сегодняшнюю ночь мы с мужем проведем здесь, - сказала им Ева,  -  а
завтра уедем в Венецию. Потом мы отправимся в Рим, а оттуда - в Неаполь,
где сядем на яхту, которую наймет мой муж, и  посетим  многие  места  на
Средиземном море.
   Рассказывая об этих планах, девушка  подумала,  как  прекрасно  будет
остаться наедине с герцогом.
   Конечно, Еве очень хотелось побывать во всех тех  местах,  о  которых
она  читала,  но  никогда  не  надеялась  увидеть.   Однако   все,   что
действительно имеет значение, - это быть с ним.
   - У нас будет очень долгий медовый месяц, моя драгоценная,  -  сказал
ей герцог. - И только перед самым возвращением в  Англию  мы  объявим  о
нашем браке, не сообщая точной даты, когда он  был  заключен.  Если  все
решат, что мы обвенчаны неделю или две, то это их дело, а не наше.
   Он улыбнулся девушке.
   - Тогда ты сможешь вернуться домой без траура, и никто  не  упрекнет,
что тебе следовало  дольше  подождать  после  смерти  отца,  прежде  чем
обзаводиться мужем.
   - Но я уверена, что папа.., хотел бы, что бы я вышла замуж за вас,  -
заметила Ева.
   - Конечно, - согласился герцог, - и он хотел бы, чтобы я заботился  о
тебе.
   -  Теперь  я..,  всегда  буду  чувствовать  себя  в  безопасности?  -
воскликнула Ева. - И мне никогда не придется больше бояться!..
   - Никогда! - решительно подтвердил герцог.

***

   Когда  герцог  отвез  Еву  домой,  девушка,  следуя  его   указаниям,
пообещала Анри и  Марии,  что  увеличит  их  жалованье,  и  поручила  им
присматривать за домом.
   Они и дальше должны вести хозяйство, а Ева будет  приезжать  в  Париж
так часто, как только сможет.
   Когда девушка поднималась по лестнице, спрашивая себя,  какое  платье
надеть на венчание, к дверям доставили коробку.
   В ней оказалось очень красивое свадебное платье от Фредерика Уорта.
   Глядя на это восхитительное творение  -  белое,  модное,  с  юбкой  в
серебряном тюле, украшенном бриллиантами, - Ева не могла  поверить,  что
оно действительно предназначено ей.
   Только когда девушка, чуть дыша от благоговейного страха, надела этот
несравненный наряд, Мария призналась, что, уходя, герцог забрал с  собой
одно из платьев Евы: вот так он узнал точный размер ее крошечной талии.
   Кроме платья в коробке лежала свадебная фата с венком из флердоранжа.
   Закрепив ее на волосах, Ева посмотрела в зеркало и поняла, что  хочет
только одного - чтобы герцог восхищался ею.
   А еще девушка знала, что, хотя это будет скромное и  тихое  венчание,
ни она, ни герцог никогда его не забудут.
   Вместе с дядей Ева поехала в огромный особняк на Елисейских полях.
   При виде герцога, ждущего  ее  в  крошечной  церкви,  сердце  девушки
бешено забилось.
   Во фраке, со всеми регалиями,  как  и  положено  во  Франции,  герцог
выглядел красиво и вместе с тем, очень по-английски.
   Дядя подвел свою племянницу к алтарю.
   Герцог взял руку девушки в свою, и служба началась.
   Она была очень короткой, потому что, хотя Ева  считалась  католичкой,
герцог был протестантом.
   Священник произнес слова по-латыни и по-французски, чтобы все поняли,
и когда Ева встала рядом с герцогом на  колени  для  благословения,  она
поняла, что Господь действительно благословил ее.
   Всю свою жизнь Ева будет благодарить Бога за то, что Он привел  ее  к
герцогу.
   Зная, что это доставит удовольствие графу,  герцог  согласился  после
венчания поехать в его дом.
   Там они выпили шампанское, а граф снова и снова повторял, как он рад,
что его племянница стала теперь герцогиней Кинкрейгской.
   - Я думал найти тебе мужа, моя дорогая, - сказал он Еве, - но обыщи я
всю Францию, едва ли бы мне удалось отыскать человека  более  уважаемого
или более очаровательного...
   Глубоко вдохнув, девушка ухватилась за руку мужа.
   Герцог был совершенно прав, говоря,  что  дядя  сочтет  своим  долгом
выдать ее замуж за какого-нибудь аристократа.
   Но теперь Ева спасена от этого.
   Прежде чем молодые отправились в  ждущий  их  домик,  граф  преподнес
своей племяннице подарок  -  очень  красивую  брошь  от  Оскара  Мазина,
знаменитого  ювелира,  который  создал  много   прелестных   вещей   для
императрицы. Среди  его  творений  значились  и  великолепные  ювелирные
украшения для куртизанок.
   Когда они вернулись на Сент-Оноре, герцог сказал:
   - Один свадебный подарок ты уже получила, а теперь,  моя  дорогая,  я
хочу вручить тебе мой.
   - Но у меня для тебя.., ничего нет! - вскричала девушка.
   - Ты можешь сделать мне подарок,  который  я  хочу  больше  всего  на
свете. Но об этом я расскажу тебе позже.
   Ева не совсем поняла, что имеет в виду герцог, но  под  его  взглядом
она зарделась.
   Муж поцеловал ее и сказал:
   - В замке Кинкрейг тебя ждут замечательные  фамильные  драгоценности,
но это нечто особое, нечто очень личное, что будет  принадлежать  только
тебе, и что, я надеюсь, ты всегда будешь носить.
   И с этими словами он вытащил из кармана бархатную коробочку.
   Герцог открыл ее, и девушка увидела необыкновенно изысканное  кольцо,
сделанное в форме сердца.
   В центре его сверкал бриллиант, окруженный бриллиантами поменьше.
   Когда они заискрились на свету, Ева поняла,  что  это  самая  большая
драгоценность в ее жизни.
   Она поцеловала мужа, а герцог обнял ее так крепко, что  стало  трудно
дышать.
   - Есть еще тысячи вещей, которые я хочу подарить тебе, - сказал он, -
но в нашем свадебном путешествии у нас будет много  времени  для  поиска
сокровищ, которые всегда будут напоминать нам о нашем счастье.
   - Тогда они будут действительно драгоценные! - тихо промолвила Ева.
   Герцог до говорился, чтобы им  прислали  ужин  из  "Пару",  куда  они
ходили вчера.
   Анри, с помощью молодого официанта, торжественно подавал кушанья.
   Как оказалось, герцог заказал именно те блюда,  что  понравились  Еве
больше всего, но в этот вечер девушка  не  могла  думать  о  еде  и  все
повторяла мысленно, как красив ее муж.
   По выражению его глаз Ева поняла, что герцог думает только о  ней.  И
то и дело в их беседе возникали паузы, и они разговаривали друг с другом
без слов.

***

   Намного позже той же ночью, когда они лежали в кровати,  которую  Ева
всегда считала слишком большой для одной своей маленькой персоны, герцог
спросил:
   - Ты не спишь, моя прелесть?
   - Как я могу заснуть.., когда я так счастлива?
   - Я сделал тебя счастливой?
   - Безумно, необыкновенно счастливой! И мне даже не верится, что я все
еще.., жива. Нет.., я должно быть сплю!
   - Ты очень даже жива,  -  промолвил  герцог,  -  а  спать  мы  будем,
дорогая, еще очень долго.



   Барбара КАРТЛЕНД
   ШОТЛАНДЦЫ НЕ ЗАБЫВАЮТ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Так иногда бывает - даже наследник гордого клана  шотландских  горцев
нарушает фамильный обет и женится не на той, на ком  обязан  жениться...
Так  иногда  бывает  -  нищая  сестра  "неподходящей  невесты"  и  новый
наследник клана по воле судьбы встречаются, чтобы полюбить друг друга...
И тогда начинается история, которую долго еще будут воспевать в балладах
земель Мак-Нэирнов. История  великой  страсти  юной  хрупкой  англичанки
Пепиты и бесстрашного лорда Торквила. Потому что нет и не будет жестоких
семейных клятв, покуда миром правит любовь!

От автора

   Впервые я посетила Шотландию в 1927 году и, как обычно, в воскресенье
пошла в церковь, местную кирку, - мрачное голое здание.
   Священник, одетый в черную сутану,  читал  проповедь,  продолжавшуюся
больше  часа,  в  которой  клеймил  беззакония  англичан,  начавшиеся  с
поместий Гленгэри и распространившиеся на всю нагорную Шотландию.
   Он так неистово и страстно обличал происходившее в  далекие  времена,
что  я  подумала,  будто  эти  ужасные  бесчинства  англичане  совершили
буквально вчера. И лишь узнав, что  все  это  началось  в  1785  году  и
прекратилось в 1854-м, я поняла: шотландцы никогда и ничего не  забывают
и не прощают.
   Постоянно действующая Гербовая коллегия Англии была основана  в  1555
году.
   Она  занимается  установлением  прав  граждан   на   древние   гербы,
восстановлением их происхождения  и  родословной  путем  генеалогических
исследований.
   Лорд Лайон, представитель  ее  Шотландского  отделения  в  Эдинбурге,
являлся одним из высших  сановников  государства  и  conseiller  du  roi
 в вопросах, касающихся  фамильных  гербов,
генеалогии и церемониала.

Глава 1

1884 год

   Пепита   Линфорд   окинула   взглядом   гостиную,   посреди   которой
громоздились упакованные ящики и валялся скатанный  ковер,  а  снятые  с
гвоздей картины были прислонены к стенам.
   Это зрелище внушало такую безысходность, что  девушка,  словно  желая
отстраниться от него и от гнетущих мыслей, вызванных им,  направилась  к
окну, выходившему в сад.
   Уже наступил сентябрь, но  все  еще  пышно  цвели  розы,  георгины  и
гладиолусы.
   За садом простиралась холмистая пустошь, а  дальше  виднелась  полоса
моря.
   Она ослепляла сейчас почти такой же яркой голубизной, как Средиземное
море.
   Однако Пепита знала, что внизу, под  недоступным  ее  взору  обрывом,
свирепые волны  Атлантики  бьются  о  подножие  отвесных  скал,  как  бы
преследуя единственную цель - разрушить их.
   Глядя вниз, девушка вновь вспомнила о том, что  эти  волны  отняли  у
нее, и с трудом превозмогла подступившие к горлу рыдания.
   Как раз в этот миг кто-то постучал в парадную дверь.
   Пепита прошла через небольшой холл и впустила визитера.
   Это  был  низкорослый,  седовласый,  опрятно  одетый   джентльмен   с
добродушным лицом.
   - Добрый день, мисс Линфорд! - улыбнувшись промолвил он.
   - Я ожидала вас, мистер Кларенс, - обрадовалась Пепита. -  Проходите,
пожалуйста. К сожалению, присесть можно  лишь  в  столовой,  только  там
остались стулья.
   Он последовал за ней в маленькую квадратную комнату с окнами в фасаде
дома; лорд Алистер Мак-Нэирн и  его  жена  использовали  ее  в  качестве
столовой.
   Эта комната была так же опустошена, как и гостиная, и  неупакованными
в ней остались всего несколько стульев с  прямыми  спинками  и  кожаными
сиденьями.
   Пепита опустилась на один из них и, пока мистер Кларенс  располагался
на другом, тревожно смотрела на  него  широко  раскрытыми  глазами,  как
будто заранее знала, что ей предстоит услышать.
   Мистер Кларенс положил на соседний стул кожаный портфель и,  открывая
его, промолвил:
   - Боюсь, мисс Аинфорд, я не принес вам хороших новостей.
   - Я так и думала, мистер Кларенс!
   Он вынул из портфеля гербовую бумагу и сосредоточенно глядел  на  нее
несколько  секунд,  как  бы  удивляясь  тому,  что  там  написано,  или,
возможно,  думая,  как  объяснить  ее  содержание  замершей  в  ожидании
девушке.
   Затем прокашлялся немного, словно принуждал себя начать, и объявил:
   - Сумма, полученная от скупщиков лошадей и мебели, составляет  триста
двадцать два фунта.
   Пепита обескураженно всплеснула руками.
   - И это все?
   - Это наибольшее, что я мог получить, мисс Линфорд, и уверяю  вас,  я
пытался сделать все возможное, чтобы увеличить эту сумму.
   - Вы очень добры, мистер Кларенс, и я чрезвычайно благодарна вам, но,
как вы знаете, триста двадцать два фунта не покроют долг моего зятя!
   - Я знаю это, мисс Линфорд, - кивнул мистер Кларенс, - но надеюсь, вы
получите еще сколько-нибудь от продажи трех картин, которые я  послал  в
салон Кристи в Лондоне.
   Пепита молчала, чувствуя, что, несмотря на оптимистичный тон  мистера
Кларенса, вряд ли удастся выручить много на аукционе за картины ее зятя,
купленные им скорее ради изображенного на этих  полотнах,  нежели  из-за
громкого имени их авторов.
   Ну что ж, рассудила тем не менее она, и малые деньги  хоть  чуть-чуть
помогут.
   Но ведь нужно было еще подумать и о детях.
   И тут ее охватило отчаяние пловца в бурном море, с трудом пытающегося
удержать голову над водой.
   Как будто уловив ее чувства, мистер Кларенс произнес умиротворяюще:
   - Я договорился с мистером Хили, скупщиком мебели, чтобы он не увозил
кровать хотя бы до пятницы. К тому времени, я уверен,  вы  решите,  куда
поедете с детьми.
   Пепита горестно вздохнула.
   - Нам некуда ехать, мистер Кларенс, кроме как в Шотландию!
   На этот раз задохнуться от изумления пришлось мистеру Кларенсу.
   Пораженный, он долго смотрел на нее молча и наконец сказал:
   - В Шотландию? Я не думал, что...
   - Поскольку вы были поверенным моего зятя и занимались его  делами  с
тех самых пор, как он приехал сюда, вам, конечно, известно,  что,  когда
он женился на моей сестре, его отец,  герцог,  удалил  его  от  себя  не
только, как говорится, без шиллинга в кармане, но  и  изгнал  из  своего
клана.
   - Лорд Алистер сам говорил мне об этом, пробормотал мистер Кларенс.
   - Это было жестоко и несправедливо, и хоть я  сама  не  шотландка,  я
знаю, что значил клан для моего зятя и как  глубока  была  его  душевная
рана, нанесенная этим приговором отца.
   Пепита умолкла.
   Она подумала  в  эту  минуту  о  том,  что  лишь  суровый,  жестокий,
непреклонный шотландец мог поступить со своим сыном  так,  как  поступил
герцог.
   Сейчас, по прошествии всех этих лет, ей казалось странным,  что  лорд
Алистер Мак-Нэирн решился променять на любовь к ее  сестре  все,  что  с
детства являлось для него самым близким и дорогим.
   Он был подвергнут безжалостному  наказанию  за  то,  что  женился  по
любви, а не в соответствии с традицией.
   Эту романтическую историю мистер Кларенс  слышал,  разумеется,  не  в
изложении Пепиты.
   Герцог  Стратнэирнский,  получивший  прозвище   "Король   Шотландии",
действительно вел себя как король, к тому же был известен  своей  жгучей
ненавистью к англичанам.
   Последние заронили искру этой ненависти и в сердца многих  шотландцев
еще во времена битвы при Калодене, а  шотландцы,  часто  говаривал  лорд
Алистер, "как слоны, не забывают ничего".
   Герцог, презрев вековые распри с кланом Мак-Донаванов,  граничащим  с
его владениями, предложил заключить родственный союз.
   И  вот,  объединенные  общей  ненавистью  к  англичанам,  оба   клана
порешили, что маркиз Юэн, старший сын герцога  Стратнэирнского,  женится
на дочери главы клана Мак-Донаванов Жанет.
   Их  свадьба   состоится   при   огромном   стечении   Мак-Нэирнов   и
Мак-Донаванов, которые прибудут со всей Шотландии.
   Но  вскоре  после  помолвки  маркизу  было  суждено  по  воле  случая
погибнуть во время охоты, и  тогда  герцог,  едва  дождавшись  окончания
традиционного непродолжительного траура,  заявил  своему  второму  сыну,
Алистеру, что он займет место своего брата.
   - После моей смерти ты будешь вождем клана, - сказал он, -  а  теперь
ты должен исполнить долг, предписанный твоим положением, - как готов был
сделать это твой брат, - жениться на Жанет Мак-Донаван.
   Лорд Алистер ужаснулся.
   Никогда в жизни он не помышлял о том, чтобы занять место отца и стать
вождем клана.
   Он проводил гораздо больше времени на  Юге  , чем его брат.
   Он считал, что в современном мире, когда на троне восседает  королева
Великобритании, когда межклановые войны и взаимные обиды ушли в прошлое,
ненависть его отца к англичанам архаична и неуместна.
   Однако герцог стоял на своем, и Алистер разрывался между собственными
устремлениями и преданностью отцу.
   И тут случилось непредвиденное - он влюбился.
   Пепита, будучи в то время  подростком,  заметила,  как  молодые  люди
впервые  взглянули  друг  на  друга,  -  словно  некие  магические  чары
соединили их незримыми нитями, - и запомнила это навсегда.
   Пепита и ее сестра, Дениза,  жили  со  своим  отцом,  сэром  Робертом
Линфордом.
   Он  ушел  в  отставку  из  Министерства  иностранных  дел  и  занялся
литературным трудом стал писать книгу о трех странах, где проходила  его
дипломатическая служба.
   Они поселились в живописной деревушке в  Хердфордшире,  к  северу  от
Лондона.
   Однажды, когда сестры сидели  в  саду,  со  стороны  дороги  раздался
грохот и скрежет колес.
   Они тотчас вскочили на ноги и, выбежав из ворот, увидели чрезвычайное
происшествие.
   Великолепный  фаэтон,  запряженный  парой   лошадей,   столкнулся   с
деревенской телегой, возникшей без всякого  предупреждения  из  бокового
проезда, поскольку возница, управлявший лошадью, ненароком задремал.
   Как выяснилось позднее,  лишь  благодаря  искусности  кучера  фаэтона
лошади не пострадали, хоть и оказались зажаты между оглоблями  телеги  и
были основательно перепуганы столкновением.
   Одно  колесо  экипажа  валялось  на  дороге,  а  сам  он   наполовину
погрузился в канаву.
   Телега же, сколоченная из прочного  материала,  не  получила  больших
повреждений, хоть парень, проснувшись, орал с перепугу не своим голосом.
   Лишь один-единственный молодой человек, очень  красивый  и  элегантно
одетый