жное   побережье
Атлантики.
   В конце концов граф сдался.
   Но всю  дорогу  до  церкви  он  ворчал  и  подвел  дочь  к  алтарю  с
недовольной гримасой на лице.
   Молодые были обвенчаны в соборе Сент-Джордж, а после свадьбы уехали в
Нью-Йорк.
   Вопреки всяческим опасениям, брак оказался  на  редкость  счастливым.
Англичане увидели в Вандехольте чрезвычайно умного, достойного человека,
чего они, откровенно говоря, не ожидали.
   Отец Дейла, датчанин, иммигрировавший в Америку, познакомился  там  с
очаровательной дочерью посла Венгрии.
   Так же как и леди Мюриэл, она без памяти влюбилась, и никакие уговоры
и угрозы не смогли заставить ее вернуться  на  родину  и  там  подыскать
удовлетворяющую всех партию.
   Дейл Вандехольт соединил в себе красоту матери и ум отца.
   Он родился в пути и это обстоятельство расценивал как некое знамение,
указывающее ему, что свои жизненный путь он должен проложить сам.
   Дейл и Мюриэл нежно и страстно любили друг  друга,  но  помимо  этого
было в их отношениях нечто поразительное, чего нельзя объяснить словами.
   Дейл стремился быть таким, каким она хотела видеть его, и,  возможно,
именно поэтому он так быстро вскарабкался вверх по лестнице успеха.
   Казалось, все, чего касается  его  рука,  на  глазах  превращается  в
золото.
   И когда на принадлежащей ему земле в Техасе была найдена  нефть,  его
жена от души рассмеялась.
   - Теперь у тебя есть все, милый мой, тебе действительно больше нечего
просить у Бога.
   - Всего этого я добился только благодаря  тебе,  -  серьезно  ответил
Дейл. - Ты хотела, чтобы я стал преуспевающим  человеком,  -  и  я  лишь
старался им быть.
   Он поцеловал ее,  и  этим  поцелуем  красноречивее,  нежели  словами,
выразил свою любовь и признательность.
   Ведь она всегда верила в него, вдохновляя на покорение  новых  вершин
или, если перевести на язык американцев, - покорение новых небоскребов.
   Единственным облачком на ясном небосводе их семейной жизни  было  то,
что после рождения дочери врачи запретили Мюриэл иметь еще детей, а Дейл
так мечтал о сыновьях!
   Осознав реальность данного факта, он  всю  свою  родительскую  любовь
отдавал дочери.
   Но счастье этого святого семейства - увы! - оказалось недолговечным.
   Когда Орине исполнилось десять лет, скоропостижно ушла из жизни  леди
Мюриэл.
   Она умерла от перитонита, с которым в то время не умели бороться.
   Сердце Дейла Вандехольта было разбито.
   Все, чего он достиг, поблекло, потеряло смысл.
   О, если б можно было вернуть его ненаглядную подругу при условии, что
он потеряет все  накопленное  за  целую  жизнь,  он  бы  ни  секунды  не
колебался!
   Вскоре отец Мюриэл, бывший тогда вовсе не старым  человеком,  прислал
Дейлу письмо, в котором, в частности, говорилось:

   Так как моя внучка осталась без материнской опеки, крайне необходимой
в ее возрасте, я считаю, что для ее же блага вы должны позволить  Орине,
обучаться в Англии, по крайней мере несколько месяцев в году.
   Я уверен, Мюриэл полностью согласилась бы  с  моими  доводами.  Кроме
того, в сложившейся ситуации на  мою  внучку  оказала  бы  благоприятное
воздействие встреча с  остальными  членами  нашей  семьи,  с  теми,  кто
вырастил и воспитал ее мать, Мюриэл.
   Вне всякого сомнения, Орина найдет здесь много друзей и, конечно  же,
перспективного жениха, когда придет время...

   Дейл прекрасно понял суть этого письма.
   Тесть вежливо намекал, что свадьба  его  дочери  с  американцем  была
явной ошибкой и он не желал бы подобной судьбы своей внучке.
   Неужели по прошествии стольких лет он все еще не  может  смириться  с
этим браком, даже несмотря на то что Мюриэл была бесконечно счастлива со
своим мужем, который год от года становился все богаче и богаче!
   Дейл Вандехольт был не просто умен, он отличался редкой тактичностью,
не позволявшей ему прекословить тестю.
   Все обдумав, он впервые осмыслил, чем его так притягивала Мюриэл.
   Она всего-навсего разительно  отличалась  от  хамоватых  американских
женщин с прокуренными голосами.
   Им  не  хватало  изысканности  и,  как  говаривал  граф,  "врожденной
пластичности", которую можно найти только в Англии.
   Собрав в  кулак  всю  свою  волю,  Дейл  отправил  Орину  к  дедушке,
поставив, однако, условие, что по крайней мере два  месяца  в  году  она
будет проводить с ним.
   Граф был на седьмом небе.
   Он очень тосковал без дочери и в то же время не мог ей простить столь
безрассудного замужества, негативно повлиявшего, как ему казалось, на ее
положение в обществе.
   Он надеялся, что внучка окажется умнее.
   А  Орине  нравилось  жить  в  большом  родовом  поместье  дедушки   в
Хантингдоншире.
   Прекрасный дом с древней  историей  хранил  сокровища,  приумножаемые
многими поколениями, - они были неотъемлемой частью истории ее семьи.
   Орина научилась с благоговением относиться к портретам своих предков,
висевшим на стенах.
   Художественное чутье  подсказывало  девочке,  что  антикварные  вещи,
которые она собиралась привезти из Нью-Йорка, были бы совсем не к  месту
в кирпичных стенах этой старинной постройки.
   Она вполне адекватно воспринимала мир по обе стороны Атлантики.
   Любила суету и  шум  Нью-Йорка,  где  отец  всегда  находил  для  нее
что-нибудь удивительное, но также по  душе  ей  пришлись  спокойствие  и
чинность англичан.
   Они были хорошо воспитаны и любезны, и жизнь в Англии текла по строго
определенному порядку, неторопливо и сдержанно.
   Она  наблюдала,  как  бабушка  принимает  гостей,  и  эта   церемония
напоминала ей сцены из балета.
   Она удивленно смотрела на слуг, подающих кушанья.
   Они никогда и ни в чем  не  ошибались,  как  будто  кто-то  невидимый
диктовал им, что и как надо делать.
   Гости тоже вели себя совершенно иначе, нежели развязные американцы.
   Там можно было громко переговариваться через стол и  болтать  друг  с
другом, энергично жестикулируя и не замечая никого вокруг.
   Здесь же беседовали в основном только с  соседями  по  столу,  причем
тихо, чтобы никого не потревожить.
   И Орине это нравилось.
   Но американских лошадей отца Орина все же любила больше.
   Они были резвее и жизнерадостнее английских.
   Она видела разницу в породах и выучке, но не решалась  заговорить  на
эту тему с дедом.
   Граф Кинлот был богатым человеком, однако Дейл Вандехольт послал дочь
в  Англию  с  огромным  банковским  счетом,  дабы   она   всегда   могла
рассчитывать на собственные средства.
   Дед настаивал, чтобы свой первый сезон внучка провела  в  Лондоне,  и
вскоре она была представлена ко двору своей бабушкой, графиней Кинлот.
   И началось!
   Орину стали приглашать на все балы и  званые  вечера,  она  сидела  в
королевской ложе во время традиционных королевских гонок, была  признана
самой красивой дебютанткой.
   Но ее успех определялся не одной лишь красотой; легенда  о  сказочном
богатстве ее отца, единственной наследницей которого она являлась,  тоже
играла немаловажную роль.
   В конце июня отец вызвал ее к себе, и Орина отправилась в Америку.
   На корабле ее сопровождали телохранители и личная прислуга.
   Ей была предоставлена самая комфортабельная каюта.
   Дейл  встречал  Орину   в   Нью-Йорке,   окруженный   фотографами   и
журналистами.
   К этому времени он подготовил для дочери  торжество,  какого  еще  не
знал Нью-Йорк.
   В ее честь был дан обед на  триста  человек,  не  количество  гостей,
которые приехали после обеда на бал, не смог бы сосчитать никто.
   Каждому  гостю  в  подарок   преподносилось   золотое   украшение   с
выгравированными на нем инициалами Орины.
   На празднике были задействованы целых три оркестра: самый известный и
дорогой  оркестр  Нью-Йорка;  цыганский,  специально   приглашенный   из
Венгрии; и музыканты, играющие в стиле кантри и прибывшие с собственного
ранчо Вандехольта.
   Все три ансамбля репетировали в течение года.
   Да, этот бал еще долго вспоминали в столице Нового Света.
   Ведь там можно было увидеть такие чудеса!
   Фонтан исторгал брызги дорогих духов; по озеру, специально созданному
в саду, плыли гондолы; полуночный фейерверк взрывал огнями темное небо.
   Это было самое фантастическое зрелище в жизни Орины.
   От него просто захватывало дух.
   В последующие месяцы  пребывания  в  Нью-Йорке  она  получила  больше
предложений руки и сердца, чем за предыдущие полгода в Лондоне.
   Но вскоре ей это надоело.
   - Давай уедем на ранчо, папа, - взмолилась она.
   - И оставим всех твоих воздыхателей здесь? - рассмеялся Дейл.
   - До чего же они все одинаковые! - с досадой ответила Орина. -  В  то
время как они затаив дыхание смотрят мне в  глаза,  в  уме  у  них  идет
подсчет, сколько денег ты заработал в прошлом году и как это повлияет на
их семейное благосостояние.
   Отец всплеснул руками.
   - Ну надо же быть такой циничной в восемнадцать лет! Я не могу в  это
поверить!
   - Я не циничная, - улыбнулась Орина, - я просто такая же  практичная,
как ты, папа.
   Лучше смотреть правде в  глаза,  чем  верить  в  детские  сказки  про
любовь, не так ли?
   К ее удивлению, отец не засмеялся, а серьезно посмотрел на девушку.
   - Знаешь,  дочка,  детские  сказки  про  любовь  не  всегда  являются
вымыслом. - Он говорил тихо, глаза его увлажнились. - Когда  я  встретил
твою мать, моя детская мечта сбылась.
   - Я знаю это, папа, - так же тихо ответила Орина. - Мама говорила,  -
что страстно полюбила тебя в тот самый миг, как увидела. Ты  покорил  ее
сердце. - Она сделала плавные движения руками, как бы рисуя  сердечко  в
воздухе. - Но, папа, мне кажется, это никогда не случится со мной.
   - Случится, обязательно случится, - заверил ее отец.  -  Однажды  это
произойдет с тобой, и я прошу тебя - обещай мне не выходить замуж,  пока
не убедишься, что действительно любишь этого человека и он любит тебя.
   Орина кивнула.
   - Я всегда сожалел, - продолжал Дейл, - что ты единственный ребенок в
нашей семье, но Бог и так дал мне  слишком  много,  поэтому  я  не  могу
просить большего. Однако и ты должна понимать, какая  ответственность  в
связи с этим ложится на твои плечи.
   - Я понимаю, - пролепетала Орина.
   Дейл пристально посмотрел на нее.
   - Если ты это уже поняла, скажи честно, не пугает ли это тебя?
   - Конечно, нет! - торопливо ответила девушка.
   Больше она ничего не сказала.
   Дейл Вандехольт был достаточно  деликатен,  чтобы  не  настаивать  на
продолжении разговора.
   Они  укатили  вдвоем  на  ранчо,  и  впервые  со  дня  смерти  Мюриэл
безутешный вдовец был счастлив.
   Они катались на лошадях и допоздна болтали обо всем на свете.
   Однажды вечером после ужина Дейл стал рассказывать дочери о планах на
будущее, о своем бизнесе, о  необходимости  приобщать  к  нему  молодых,
энергичных людей.
   Он верил, что найдутся люди с  чувством  собственного  достоинства  и
справедливости, присущим ему самому.
   Это был очень душевный разговор, который сблизил и подружил их.
   Постепенно у Дейла вошло в привычку делиться с Ориной своими  планами
и секретами.
   А она с необычайным интересом и  волнением  слушала  его,  изумляясь,
какими сетями опутывает ее отец Америку.
   - Это великая страна, - говорил он. - У нее колоссальные возможности,
нужны лишь первоклассные мозги и работящие руки.
   - Значит, Америке повезло, что у нее есть  ты,  папа!  -  воскликнула
Орина.
   - Я вообще-то кое-чего достиг и горжусь этим, - без ложной скромности
заявил Дейл, - - но здесь достаточно места для любого.  Просто  надо  не
завидовать чужим успехам, а направлять свои знания и  способности  туда,
где они нужнее всего. Страна испытывает  потребность  в  людях,  которые
озабочены не только собственным благополучием, но  и  процветанием  всей
нации.
   Потом он показал Орине схему строительства новой железной дороги.
   Осуществление этого проекта находилось пока на начальной стадии.
   Для  него  вводились  в  строй  заводы,  производящие   разные   виды
оборудования, практически во всех крупных городах.
   Для него направлялись люди в Европу, чтобы выведывать новые идеи.
   И не только идеи -  они  привозили  с  собой  энтузиастов,  мечтавших
воплотить свои замыслы в жизнь, но не имевших для этого средств.
   Так крутилась эта машина.
   - Папа, ты просто гений! - искренне восхитилась Орина  грандиозностью
его планов.
   - Совершенно справедливо. А тебе придется  стать  гением  в  будущем,
дорогая, - пророчески изрек отец.
   Дочь удивленно посмотрела на него.
   - Ты хочешь, чтобы я занялась всем этим, если с тобой вдруг - не  дай
Бог, конечно, - что-нибудь случится ?
   - Разумеется, - без тени,  улыбки  ответил  он.  -  Пойми,  это  твоя
судьба, и именно так все должно быть, дабы  не  получилось,  что  я  зря
прожил свою жизнь.
   Орина крепко обняла его.
   - Ты еще совсем молодой, папочка,  -  промурлыкала  она,  -  и  я  не
собираюсь забивать  себе  голову  печальными  мыслями.  Но  охотно  буду
пытаться понять все, что ты станешь втолковывать мне, и постараюсь точно
выполнять твои указания.
   Дейл Вандехольт поцеловал ее.
   - Наверное,  есть  некоторый  перебор,  моя  милая,  в  том,  что  ты
одновременно так  красива  и  так  умна.  Но  в  жизни  тебе  это  очень
пригодится, - заключил он.
   Они провели еще несколько дней на ранчо, после чего Дейл повез  Орину
осматривать его владения.
   Они  доехали  по  собственной  железной  дороге  до   Чикаго,   затем
попутешествовали по западу.
   Посетили Вашингтон и Майами.
   В Майами Дейл  продемонстрировал  дочери  свои  корабли  и  с  особой
гордостью яхту, которую уже почти достроили.
   Благодаря внушительным размерам она выглядела как  трансатлантический
лайнер; мощнейший мотор позволял обогнать любую яхту ж считанные минуты.
   И в этом не  было  ничего  удивительного,  ибо  Дейл  Вандехольт  был
одержим идеей владеть тем, чего еще никогда не было у других.
   И Орине это нравилось, причем гораздо больше, чем танцевать на балах,
которые давались в честь ее отца в каждом городе, куда они приезжали.
   Так прошел год, пришла пора возвращаться в Нью-Йорк.
   Перед отъездом Орине сужаемо захотелось вновь посетить ранчо.
   - Я просто хочу прогуляться на одной из твоих резвых  лошадок,  папа.
Они так отличаются  от  тех  кобыл  в  центральном  парке,  которые  еле
передвигают ноги.
   Отец засмеялся.
   - Ну ладно, милая,  мы  обязательно  туда  заедем,  хотя  тебе  может
показаться, что там сейчас прохладно.
   Орина снисходительно улыбнулась: отец сам показывал ей  установленную
на ранчо новую отопительную систему, когда они были там последний раз.
   Он заказал ее специально для дочери, чтобы  она  никогда  не  мерзла,
если ей захочется посетить эти места в холодное время года.
   Отец хотел, чтобы дом всегда был наполнен летним теплом.
   На ранчо они встретили Рождество.
   Дейл подарил Орине великолепное ожерелье  из  восточных  жемчужин,  а
также много иных драгоценностей, достойных самой королевы.
   Однако  Орине  больше  нравилось  скакать  на   буйных,   практически
необученных лошадях из конюшен отца.
   Время пролетело незаметно.
   До отъезда в Нью-Йорк оставался один день.
   Они решили под занавес покататься на лошадях.
   Погода стояла очень холодная, все вокруг серебрилось инеем.
   -  Думаю,  галоп  разогреет  нам  кровь!  -  весело  прокричал   Дейл
Вандехольт.
   - Вот увидишь, я обгоню тебя! - задиристо пообещала Орина.
   Обе лошади резко сорвались с места.
   Довольная собой, Орина думала о том, как ловко обогнала отца.
   Как  вдруг  позади  нее  раздался  истошный  крик,  от  которого  она
содрогнулась, а потом послышался дикий хруст, стоны и хрип лошади.
   Орина молниеносно развернула свою лошадь и поскакала к отцу.
   То, что она увидела, повергло ее в ужас.
   Сталлион, красивый жеребец, на котором мчался Дейл, поскользнулся  на
тонком льду и всей своей тяжестью придавил всадника.
   Пытаясь собраться с мыслями, Орина понеслась за помощью.
   Дейла Вандехольта доставили на ранчо.
   У него были множественные переломы и внутренние повреждения.
   Через несколько часов он умер, не приходя в сознание.
   Орине казалось, что рухнул весь мир.
   Ей хотелось только одного: просто сидеть в комнате отца на ранчо и не
думать ни о чем, вытравить из памяти страшные финальные сцены.
   Но это было невозможно.
   Друзья, родственники и управляющие обширных владений Дейла настаивали
на ее возвращении в Нью-Йорк.
   По  приезде  туда   она   запаниковала,   осознав,   какая   огромная
ответственность легла на ее плечи, с  каким  объемом  работы  необходимо
срочно справиться.
   В ее задачу входило не просто подписывать документы, а  руководить  и
отвечать на довольно сложные деловые вопросы.
   Мог ли Дейл Вандехольт даже на  какой-то  миг  представить,  что  так
нелепо оборвется его жизнь!
   У него уже были назначены многочисленные встречи с лучшими адвокатами
и лучшими советчиками по управлению имуществом.
   Компания, в которой по воле судьбы оказалась Орина,  была  сплоченным
мужским коллективом.
   Она оценивала этих людей тем же методом, к какому прибегал  отец,  то
есть тщательно изучала все их сильные и слабые стороны.
   И поняла, что всецело сможет положиться на них в будущем.
   Видя, как она поглощена работой, свет милосердно оставил ее в покое.
   Но по прошествии нескольких месяцев снова начал понемногу завоевывать
какую-то часть ее жизни.
   Вначале это были просто дружеские визиты. двух или трех человек -  из
тех, кто знал и любил ее мать.
   Они пытались стать настоящими друзьями "осиротевшего ребенка".
   Со временем число "друзей" все увеличивалось.
   Через полгода уже стало  невозможно  отказывать  людям  во  встречах,
прикрываясь желанием побыть одной.
   Череда бесконечных завтраков, обедов и ужинов постепенно  перерастала
в званые вечера.
   Орина понимала, что многие стремятся быть поближе не столько  к  ней,
сколько к ее деньгам.
   Она  была  самой  богатой  и  влиятельной  девушкой  в   американском
обществе.
   Мужчины наперебой предлагали ей руку и сердце при первой же встрече.
   В ответ на заявление, что она не собирается замуж  и  хочет  жить  по
своему разумению, Орина слышала одно и то же:
   - Я люблю тебя, и ты будешь моей!
   Возможно ли было, без конца выслушивая эту сакраментальную фразу,  не
стать циничной!
   Временами Орине казалось, что за ней охотятся.
   Она слышала голоса своих преследователей в  вое  ветра  за  окном,  в
скрипе ступенек и вздрагивала от звука открывающейся двери.
   "Я люблю тебя! Ты будешь моей! Я люблю тебя!"
   Иногда  в  голосе  проскальзывала  искренность,   но   гораздо   чаще
таинственный  шепот  любви  выдавал  желание  воздыхателя  завладеть  ее
деньгами, ее состоянием.
   И вот однажды ночью  Орина  сказала  себе:  пора  отринуть  всяческие
иллюзии, потому что никто никогда не полюбит ее просто так, бескорыстно,
а не ради ее имущества и капитала.
   С тех пор она  мысленно  возвращалась  в  Лондон,  к  своему  первому
сезону, когда началась охота за ней и на  вопрос  "Ты  выйдешь  за  меня
замуж?" ее внутренний голос отвечал протестом.
   Она пыталась как-то отгородиться от всего  этого  и,  посещая  приемы
один за другим, быстро скрывалась затем от своих поклонников.
   Но сегодня она очутилась один на один с самым упорным из них.
   Клинт Хантер следовал за ней повсюду еще  от  Лондона  и  грозился  в
случае отказа свести счеты с жизнью.
   - Так ты выйдешь за меня замуж? - сразу взял он быка за рога.
   Орина посмотрела на него так, будто видела впервые, подумав при этом,
что, даже если он будет умолять ее до конца своих дней,  она  все  равно
никогда не согласится.
   - Послушай, Клинт... - попыталась она объясниться в сотый раз.
   Вдруг он резко повернулся к ней, и девушка уловила фанатичный блеск в
его глазах.
   - Я знаю, что ты собираешься сказать, - вскричал он, - и не собираюсь
слушать!