нием отнеслись к моим словам, и я даже испугалась,  что  папа
заподозрит неладное.
   - Я нахожу все это недостойным, - уныло сказал Сильваниус.
   - Я не вижу, в чем вы можете себя укорять, - возразила Эльфа. -  В  конце
концов вас интересовало только поместье Магнус Крофт, и вы его получили.
   - И вдобавок своенравную жену! - добавил он.
   - Я предупреждала вас, что я не из самых кротких девушек.
   - Но вы пообещали мне, что сделаете все, чтобы стать мне хорошей женой, -
сказал он и увидел, как искры сверкнули в ее глазах, но не понял, что бы это
значило.
   - Я действительно сделаю все, что смогу, - сказала она  задумчиво,  -  но
вам придется рассказать мне подробно, какой я, по вашему мнению, должна быть
на ваших приемах в качестве  хозяйки.  И,  по  правде  сказать,  мне  всегда
хотелось быть приглашенной на один из них. Говорят, они гораздо  интереснее,
чем те, что бывают в нашем доме.
   - Что вы хотите знать о моих приемах? - резко спросил герцог.
   - Только то, что шокировало мою маму и что  означает,  что  они  проходят
весьма весело! Герцог рассмеялся.
   - Какое разочарование! Если вы вновь  будете  мне  пересказывать  сплетни
стареющих матрон, я вынужден буду  сообщить  вам,  что  большинство  жителей
провинции - стары, помпезны, скучны и крайне глупы!
   Герцог неожиданно рассмеялся, прежде чем сказать:
   - Я полагаю, Эльфа, что, если это то, что нас ждет  в  провинции,  -  нам
лучше развлекаться в Лондоне. Она ничего не ответила, и он спросил:
   - О чем вы думаете?
   - Я лишь подумала, что, раз уж вы называете меня по имени, мне тоже  надо
знать, как вас зовут.
   - Генри Фредерик Сильваниус, - ответил он, - но, так же как и  вас,  меня
все зовут по последнему имени.
   Он заметил, что после этих слов Эльфа странно посмотрела на него.
   - Сильваниус! - воскликнула она.
   - Да. А что в этом плохого?
   - Это имя духа деревьев.
   - Вы знаете это?
   - Ну конечно! Ведь деревья значат для меня  так  много,  а  Сильваниус  -
очень важное божество, и я весьма почитаю его.
   Она говорила так вдохновенно, что герцог с удивлением посмотрел на нее.
   - Должен признаться, я никогда не думал об этом  всерьез.  Вообще-то  моя
первая гувернантка учила меня древней мифологии, но,  учась  в  Оксфорде,  я
считал древнегреческий слишком сложным языком.
   - Как вы могли? Я всегда мечтала выучить его, но  папа  считал,  что  для
женщины   он   совершенно   необязателен.   Вообще-то   Сильваниус   -   бог
древнеримского пантеона,  но  большинство  их  богов  были  заимствованы  из
Древней Греции.
   Удивление Эльфы его невежеством было настолько очевидным, что он  холодно
сказал:
   - Возможно, вы сможете отдаться этому увлечению после замужества.
   -  Я  всегда  мечтала  о  двух  вещах,  -   ответила   она,   -   выучить
древнегреческий и путешествовать.
   - В Грецию, я полагаю?
   - И туда, конечно. Но больше всего мне хотелось  бы  поехать  на  Кавказ,
где, как мне кажется, деревья самые высокие и красивые в мире.
   Она говорила так мечтательно и увлеченно, что, казалось, забыла, где и  с
кем находится.
   - Я думаю, что в ближайшее время  вряд  ли  удается  посетить  Кавказ,  -
сказал герцог, - но, если вы настолько любите леса, я  могу  предложить  вам
Австрию и, конечно, Черный лес.
   Эльфа издала какой-то испуганный возглас, а затем, словно  вернувшись  на
землю, сказала:
   - Я уверена, что эти места будут скучны для вашей светлости, но  надеюсь,
что в вашем поместье деревья ничуть не хуже, чем у нас.
   - Мне не приходило в голову сравнивать наши леса, но, конечно, я  уверен,
что мои более красивые.
   Она улыбнулась" и он снова имел возможность полюбоваться ямочками  на  ее
щеках.
   - Впредь я буду думать, прежде чем сказать вам, правы вы или нет.
   - Если вы тактичная женщина, каковую я только и  вижу  в  качестве  своей
жены, вы, конечно, будете говорить, что я прав, даже когда  будете  считать,
что это не так, - с усмешкой сказал Сильваниус.
   - Мне не кажется, что вы действительно этого хотите.  Вы  представляетесь
мне настоящим  мужчиной,  которого  не  пугают  споры,  препятствия  и  даже
сражения, чтобы отстоять свою точку зрения.
   Пораженный герцог уставился на нее.
   - Что заставляет вас так думать?
   Ей показалось, что она и так уже слишком  много  сказала  и  даже  выдала
секрет. Поэтому она быстро ответила:
   - Мне просто.., так кажется.
   - Теперь вы говорите не  правду.  Что  вы  обо  мне  слышали  такое,  что
заставило вас думать именно так? - настаивал герцог.
   - Я не слышала.., ничего особенного.
   - Но, а все-таки, что же вы слышали? На ее лице  отразилось  сомнение,  и
ему показалось, что она размышляет,  можно  ли  ему  доверять  или  нет.  Он
потребовал:
   - Скажите мне. Эльфа. Я желаю это знать. Она посмотрела  на  него  своими
ясными детскими глазами. Но в этих глазах была такая глубокая мысль, что  он
понял, как далеко ушло ее сознание от детства.
   - Могу ли я.., сказать, - ответила она через минуту, - что мне подсказала
это моя душа?
   - Вы хотите сказать, что вы понимаете меня душой?
   - Да, я знаю.., какой вы! - загадочно ответила Эльфа.
   - Откуда?
   - Иногда я очень хорошо понимаю.., людей. Я не могу этого объяснить.., но
я никогда не ошибаюсь. Герцог был заинтригован.
   - Что же вы знаете обо мне?
   - Пока ничего особенного. Все  мои  знания  приходят  мне  в  голову  как
озарения. Это так, и я ничего не могу поделать с этим.
   Герцог подумал, что это очень странная беседа, с кем бы она ни велась, не
говоря уже о молодой девушке, которую он видит всего второй раз в жизни.
   - Мне кажется, - сказал он, - нам следует вернуться в дом. Мы  достаточно
долго гуляли, чтобы я успел сделать вам предложение, а вы ответили  на  него
согласием.
   - Кажется, я разболталась. Но я обязательно запишу ваши последние слова в
свой дневник.
   - Вы действительно ведете дневник?
   - Нет.., не совсем дневник.
   - А что же?
   - Я иногда пишу стихи, - задумчиво сказала она, -  и  записываю  мысли  и
изречения, которые мне кажутся.., интересными.
   - Полагаю, что это именно то, чем, как полагают люди, занимаются эльфы, -
заметил герцог.
   Он рассмеялся, удивляясь нелепости своих слов.
   - Я не писал стихов с восемнадцати лет, когда впервые влюбился.
   - Какая она была?
   - Она играла Джульетту в заезжей труппе в Оксфорде, и мне  казалось,  что
она самая прекрасная женщина, какую мне когда-либо доводилось  встречать.  Я
целую неделю каждый вечер ходил на все спектакли, прежде чем решился зайти в
ее гримерную.
   - И что же произошло затем?
   - То, что неизбежно происходит  в  жизни,  -  ответил  герцог.  -  Я  был
разочарован.
   - Почему?
   - Она была очень опытной актрисой, но ей уже  было  под  сорок,  что  без
грима сразу бросалось в глаза.
   - И вы порвали свои стихи, хотя так и не смогли их изгнать из сердца.
   Герцог чуть было не спросил ее,  откуда  она  это  знает,  но  сдержался,
решив, что и так слишком раскрылся.
   - Я уже забыл, насколько глуп был тогда. Вскоре я утопил в вине все  свои
печали.
   Во время своего рассказа Сильваниус видел по выражению ее лица,  что  она
не верит ему. И сам не понимал, почему это задело его.
   Они вернулись в дом через террасу.
   Герцог с герцогиней ждали их в гостиной. Эльфа была уверена,  что  вплоть
до их с Линчестером возвращения родители отчаянно ссорились.
   Она  прекрасно   знала   причину   этой   ссоры,   о   чем   красноречиво
свидетельствовало глубокое разочарование  в  глазах  отца  после  того,  как
герцог сообщил ее родителям о том, что их младшая дочь  дала  свое  согласие
стать его женой.
   - В выходные я устраиваю прием. Затем мне необходимо вернуться в  Лондон,
но, надеюсь, вскоре мы увидимся вновь.
   - Предпочитаете ли вы, чтобы объявление в газеты дал я? - спросил  герцог
Норталертон. - Или вы сделаете это сами?
   - Я был бы благодарен вам, если бы вы смогли взять это на себя, - ответил
Сильваниус. - При следующей встрече мы могли бы выбрать наиболее  подходящую
дату для свадьбы и обсудить ее детали.
   Говоря это, он подумал, что чем раньше его лесники смогут освоить  Магнус
Крофт, тем лучше. Его главный лесничий уже много раз жаловался ему, что  там
развелось  огромное   количество   птиц   и   зверей,   которых   необходимо
отстреливать, "Сороки, куницы и белки повсюду,  ваша  светлость!  Я  никогда
ничего подобного не видел!" - повторял он многократно  в  прошлый  охотничий
сезон.
   В связи с этим герцогу пришло в голову, что он должен жениться как  можно
скорее! А чего ждать?
   Реальность заключалась в том, что ему хотелось  завладеть  поместьем  как
можно скорее.
   Он уже направлялся к дверям, когда неожиданно остановился и сказал:
   - Мне вдруг подумалось, что если мы собираемся праздновать свадьбу  не  в
городе, то, по-моему, было бы лучше это сделать летом, когда  сады  выглядят
прекраснее всего.
   Говоря  это,  он  знал,  что  герцогиня  поддержит  его,  и,  прежде  чем
кто-нибудь успел вымолвить слово, она радостно воскликнула:
   - Ну конечно же! И розы мне кажутся более подходящим фоном  для  свадьбы,
чем, например, лилии.
   - Можно и летом, - согласился ее муж. - Но люди могут  подумать,  что  мы
слишком торопимся.
   Он внимательно посмотрел на герцога Линчестера и добавил:
   - Мне кажется, вы хотели бы начать охотиться  в  Магнус  Крофт  уже  этой
осенью.
   - Эта мысль тоже приходила мне в голову, - согласился герцог Линчестер.
   Герцог Норталертон рассмеялся, и  в  этот  момент  всем  показалось,  что
хорошее настроение вновь вернулось к нему.
   - Если меня пригласят, я хотел бы увидеть, как вы управляетесь на  охоте.
Мне  всегда  казалось,  что  птицы  улетают  раньше,  чем  охотник  успевает
прицелиться, или летают слишком высоко, чтобы достать их из ружья.
   - Я, несомненно, постараюсь настрелять их  как  можно  больше,  -  сказал
герцог. - А что, если назначить свадьбу на  начало  июля?  К  этому  времени
большинство людей уезжает из Лондона в свои поместья.
   Эльфа, глядя на сосредоточенное выражение лица матери, подумала, что та в
это время подсчитывает, какие цветы распустятся в это время.
   - Последняя неделя июня подходит больше, - сказала она.
   - Очень хорошо, - согласился герцог Линчестер. - Я уверен,  что  к  этому
времени мы успеем  закончить  все  приготовления  к  церемонии,  и  я  готов
полностью доверить это вам.
   При этом он одарил герцогиню обворожительным благодарным взглядом.
   Стоя в стороне и не участвуя  в  общем  разговоре,  Эльфа  подумала,  что
единственный человек, мнение которого никого не интересует, - это невеста. А
она могла бы лучше других рассказать Линчестеру, насколько заброшен и  полон
дичью и зверьем Магнус Крофт.
   Она очень любила леса этого поместья и их обитателей. Часто  она  скакала
там на лошади в полном одиночестве, хотя это  было  нелегко  устроить  из-за
строгих правил отца, восхищаясь красивыми  птичками  и  резвыми  зверушками,
которых, как она знала, охотники называют "добычей".
   Она не хотела, чтобы зверей и птиц убивали.
   Эльфа знала, что люди разоряют птичьи гнезда и поедают  яйца  и  ни  одна
птица не может чувствовать себя безопасно, даже когда поет в небе над Магнус
Крофт.
   В то время когда герцогиня прикидывала время  распускания  цветов.  Эльфа
подсчитывала, сколько времени ей осталось наслаждаться  нетронутой  дикостью
девственного леса.
   "Я поскачу туда завтра утром, - подумала она,  -  пока  папа  спит  и  не
сможет дать указание не отпускать меня одну".
   Тут она заметила, что герцог Линчестер уже уходит и отец провожает его  к
дверям.
   Она знала, что ей надо сопровождать их, и шла сзади,  думая,  что  больше
похожа на подружку невесты, сопровождающую новобрачных.
   Когда они  подошли  к  дверям,  оба  герцога  остановились,  и  Линчестер
поцеловал ей руку.
   - До свидания. Эльфа. Надеюсь вскоре увидеть вас.
   Эльфа съязвила:
   - Думаю, это  неизбежно,  ваша  светлость.  В  ее  глазах  было  какое-то
странное выражение,  и  герцог  задумался,  для  кого,  по  ее  мнению,  это
неизбежно: для него или для нее.

***

   Через несколько минут, сидя в карете, он оглянулся и увидел ее в  зеленом
платье, стоящую  позади  своих  родителей.  Он  подумал,  что  она  выглядит
неуместно на фоне серых камней замка.
   "Она принадлежит лесу", - подумал он, тут же  высмеяв  себя  за  излишнюю
впечатлительность.
   Ему пришло в голову,  что  Эльфа  весьма  ловко  умеет  привлечь  к  себе
внимание, хотя на первый взгляд  она  и  не  может  соперничать  красотой  с
сестрой.
   Он обнаружил, что вновь обдумывает все, о чем они говорили друг с другом.
   В конце концов, чем глубже он проникал сквозь налет мистицизма в ее душу,
тем сильнее укреплялся в мысли,  что  она  говорила  искренне,  не  стараясь
произвести впечатление, а выражая то, что лежит у нее на сердце.
   "Очень странно, - думал он, - что такие обычные и неинтересные люди,  как
супруги Норталертон, произвели на свет столь необычного ребенка".
   Потом он вспомнил: Эльфа рассказывала, что ее считают "чэнджелингом".
   "Такого просто не бывает", - подумал он.
   В то же время он понял, что эта мысль  прочно  засела  у  него  в  мозгу,
вызывая в памяти светлые сказки детства.
   "Думаю, что уже вскоре после нашего более близкого знакомства я обнаружу,
что ее идеи банальны, а она обычна, как и все остальные люди", - подумал  он
с усмешкой.
   Но сейчас он вынужден был признать, что  все,  что  делала  или  говорила
Эльфа, было весьма необычным.
   Затем у него возникло странное необъяснимое чувство, что он входит в мир,
который не понимает, в который не верит, у которого в  действительности  нет
материальной оболочки.
   Он с раздражением признал, что для Эльфы этот мир существует.
   Но где и как - он не мог объяснить.

Глава 4

   Эльфа медленно вышла из спальни, спускаясь в холл, где, как она знала, ее
будет ждать отец.
   Она размышляла о том, заметит  ли  он,  что  ее  свадебное  платье  столь
необычно. Но, ввиду того что он так горько переживал, что не Каролину  будет
сопровождать под венец. Эльфа решила; что вряд ли отец вообще обратит на нее
внимание.
   Когда она отправилась с матерью  в  Лондон  покупать  свадебный  наряд  и
приданое, то решила, что будет покупать только вещи, которые ей идут,  а  не
те, что положены по этикету невесте.
   Она очень тщательно продумала,  какое  впечатление  должна  произвести  в
качестве жены герцога.
   Эльфа была уверена, что друзья герцога Линчестера будут удивлены, что  из
двух сестер он не выбрал ту, которая была известной красавицей.
   Эльфа  опасалась,  что  их  критика  может  навлечь  на  голову  Каролины
неприятности:  отцу  может  прийти  в  голову   попытаться   найти   другого
претендента на ее руку.
   Он был настолько расстроен, что герцог Линчестер сделал Предложение ей, а
не его любимой Каролине, что постоянно находился в  раздраженном  состоянии,
которое распространялось и на стартую дочь.
   Это особенно мешало Эдварду Далкирку продолжать свои ухаживания, но Эльфа
была уверена, что она найдет способ помочь им.
   Эльфа также хотела бы предотвратить вероятные разговоры о том, что она не
подходит на роль герцогини и от Сильваниуса Линчестера ожидали выбора совсем
другой жены.
   В то же время  ей  надо  было  очень  осторожно  манипулировать  матерью.
Поэтому в первую же их поездку в Лондон за покупками нарядов к  свадьбе  она
предложила герцогине:
   - Вы знаете, мама,  многочисленные  томительные  примерки  надоедят  вам.
Почему бы вам не отправиться в лондонский ботанический сад  посмотреть,  что
нового там высадили? Мне кажется, что сейчас там должны  проходить  выставки
цветов, которые, я уверена, будут вам намного интереснее.
   Герцогиня быстро  и  с  нескрываемым  удовольствием  согласилась,  бросив
дочери на прощание совет, чтобы она не ходила по магазинам одна, а  взяла  с
собой старшую служанку.
   Ясно, что Эльфа отвергла все наряды, выбранные матерью накануне, и купила
совершенно другие, которые, по ее мнению, подходили ей по покрою и цвету.
   Сначала  самым  непреодолимым  препятствием  казалось  свадебное  платье,
потому что она не собиралась выходить замуж в белом, который, она знала,  ей
не шел.
   К счастью, среди магазинов, куда они заходили, попался  один,  в  котором
работала портниха, сумевшая понять, что именно хочет Эльфа. К  тому  же  она
некоторое время обучалась в Париже у самого Фредерика Ворта.
   У него она научилась делать  платья,  которые  были  не  просто  красивой
оболочкой для клиенток" а подчеркивали их индивидуальность.  Таким  образом,
они с Эльфой придумали платье, в котором она выглядела просто великолепно. В
то же время оно полностью подходило к необычной внешности Эльфы.

***

   Два дня назад она сказала герцогу на одном из приемов, который давался  в
их честь:
   - Вы не хотите сделать мне подарок?
   - Конечно! - воскликнул он. - Но если вы  просите  об  изумрудном  колье,
подходящем к вашему кольцу, то вы найдете великолепный экземпляр в коллекции
фамильных драгоценностей Линчестеров. Эльфа отрицательно  покачала  головой.
Она была удивлена его внимательностью, когда он запомнил ее слова о том, что
она равнодушна к бриллиантам, находя их слишком холодными.
   Когда  герцог  подарил  ей  кольцо  с  огромным  изумрудом,   обрамленным
бриллиантами, которое сверкало удивительным мистическим  светом,  она  долго
разглядывала его, прежде чем спросила:
   - Как вы узнали, что этот камень я люблю больше остальных?
   - Я не настолько туп, как вы полагаете, - ответил он.
   Эльфа посмотрела на него снизу вверх, и Сильваниус впервые  заметил,  что
ее глаза светятся не только золотым светом, но и зеленым.
   - Этот цвет имеет.., большое значение для меня.., и для вас.
   - Я рад, что меня тоже упомянули, - сказал он с раздражением,  -  хотя  и
последним.
   Она рассмеялась в ответ и стала носить это  кольцо,  хотя  и  знала,  что
большинство женщин завидуют ей не потому, что камень  прекрасен,  а  потому,
что он очень дорогой.
   Наконец она ответила на его вопрос:
   - Я не прошу о чем-то дорогом, лишь о букете, с которым я пойду к алтарю.
   Герцог был еще больше удивлен, когда она объяснила:
   - Папа уже заказал садовникам самые лучшие белые гвоздики, белые розы  и,
конечно, лилии. Я  с  ними  буду  выглядеть  у  алтаря  нелепо,  можете  мне
поверить.
   - А что вы хотите вместо них?
   - Не думайте, что я не уважаю местные обычаи, но не могли бы вы  подарить
мне букет зеленых орхидей? В ваших оранжереях они, верно, найдутся.
   - Если их там нет, - пожал плечами Сильваниус, - я закажу в Лондоне.
   - Благодарю вас, - тихо сказала Эльфа. Хотя он и подумал, что это  весьма
странный выбор цветов для букета невесты, но ничего не сказал.

***

   Теперь, спускаясь с букетом зеленоватых орхидей, она  остановилась  перед
последним пролетом лестницы, ведущей в холл.
   Она увидела отца, с нетерпением ожидающего ее внизу.
   Эльфа бросила взгляд на свое отражение в огромном зеркале. Она совсем  не
похожа была на обычную невесту. Ее платье,  свидетельствующее,  вне  всякого
сомнения, о парижском шике, казалось серебряным. Усыпанное бриллиантами, как
каплями воды, оно сверкало при каждом движении.
   Она казалась нимфой, вышедшей из глубины волшебного  пруда,  чтобы  своим
видом поразить простых смертных.
   Ее вуаль была из очень тонкого  серебряного  тюля,  модель  которой  Ворт
несколько лет назад предложил для императрицы Евгении.
   Вместо герцогской короны, которую ей предложила надеть мать, голову Эльфы
украшал венок  из  серебряных  цветов,  в  чашечке  каждого  покачивался  на
тоненькой проволочке бриллиант.
   После продолжавшихся несколько недель споров Эльфа выиграла  сражение  за
то, чтобы у нее не было традиционных "подружек невесты".
   - Каролина гораздо выше  меня,  -  говорила  она