чувствовала и мы не можем присоединиться к ним. - Он  помолчал  немного  и
добавил: - Люсинда, вы твердо уверены, что не передумаете?
   - Действительно, Люсинда, езжайте, - уговаривал ее Чарльз. - Не  имею  ни
малейшего представления, из-за чего весь сыр-бор! Это явно в духе Себастьяна
- все усложнять. А вы поезжайте в оперу и наслаждайтесь. Я сам  отвезу  вас,
уверен, все дело не займет больше четверти часа.
   Люсинда покачала головой.
   - Нет,  Чарльз,  -  ответила  она.  -  Спасибо  вам,  но  думаю,  что  вы
действительно нужны Себастьяну. И я ни капли не переживаю.
   - Жаль, что никто не увидит это платье, - сказал Чарльз.
   - Надену его в другой раз, - ответила Люсинда.
   Видя, что лорд Меридан уже направился в библиотеку, она протянула Чарльзу
руку.
   - Не представляю, из-за чего волнение, - понизив голос, произнес  Чарльз,
- но как бы то ни было, я полагаю, что сегодня  вы  выиграли  самое  главное
сражение.
   - Надеюсь, - прошептала Люсинда.
   - Себастьян всегда терпеть не мог сцен, -  задумчиво  сказал  Чарльз.  Он
искоса взглянул на Люсинду. - Вы знали об этом? Или догадывались?
   - Догадывалась, - ответила Люсинда.
   - Не знаю, то ли вы очень умная женщина, то ли вы сам дьявол, - сказал ей
Чарльз.
   Поднимаясь по лестнице,  Люсинда  не  переставала  смеяться.  На  верхней
ступеньке она внезапно  остановилась.  Потом,  пройдя  через  гостиную,  она
подошла к маленькой дверце, почти незаметной за колоннами.
   Однажды, когда лорд Меридан был в  отъезде,  Люсинда  решила  обследовать
дом. Именно тогда  она  и  обнаружила  эту  дверцу.  Она  попросила  ключ  у
экономки, и та объяснила  ей,  что  горничным  не  разрешается  пользоваться
лестницей,  которая  идет  за  дверцей.  Действительно,  за  дверью  Люсинда
обнаружила потайной ход, ведущий на первый этаж. Люсинда спустилась  вниз  и
оказалась в небольшой, очень милой комнатке, которая сначала  показалась  ей
дамской туалетной. Но более тщательный осмотр показал, что она ошибается.  В
комнате, за книжными шкафами, находилась  потайная  дверь,  открывающаяся  в
библиотеку. Позже Люсинда разобралась, что при постройке дома  живший  в  то
время лорд Меридан  велел  соорудить  эту  лестницу,  чтобы  соединить  свою
спальню и гостиную и избежать обхода по главной лестнице.
   Люсинде не было известно, считает ли нынешний владелец дома эту  лестницу
удобной, но зато ей удалось выяснить, что отсюда можно  было  услышать,  что
говорилось  в  библиотеке.  Осторожно  двигаясь   по   комнате,   освещенной
последними  лучами  заходящего  солнца,  она  подошла  к  потайной  двери  в
библиотеку и услышала, как Чарльз громко говорил:
   - Ради всего святого, Себастьян, объясни,  в  чем  дело!  Зачем  вся  эта
комедия? За тобой, что ли, гонятся кредиторы? Тебя  вызвали  на  дуэль?  Это
может быть единственная причина, почему ты испортил Люсинде вечер и  оставил
бедняжку наверху в одиночестве. И потому  мы  тут  вдвоем  проводим  военный
совет...
   - Когда приедут остальные, я все  объясню,  -  многозначительно  произнес
лорд Меридан.
   - Тогда ответь мне на один-единственный вопрос, - попросил Чарльз,  -  от
кого это письмо? Из-за чего весь переполох?
   Поколебавшись, лорд Меридан ответил:
   - Ты помнишь Ивонну де Бозоль?
   - Эту актрису?! - воскликнул Чарльз. - Как я могу забыть ее! Я стоптал не
одну пару сапог, мотаясь в течение двух месяцев по  Парижу,  когда  увивался
вокруг нее! Неужели ты хочешь сказать, что после столь долгого молчания  она
написала тебе?
   - Дело не в письме, - ответил лорд Меридан. - Она в беде.
   - Что с ней? - поинтересовался Чарльз.
   - Она в плену у Бонапарта, - сообщил лорд Меридан, - а мы - ты, Чарльз, и
я - должны вызволить ее!
   У стоявшей за  дверью  Люсинды  вырвался  тихий  стон.  Себастьяну  может
угрожать опасность! Ее  сердце  замерло  при  этой  мысли  и  перед  глазами
заплясали слова: "Опасность, опасность! "
   Уингсклер подобрал вожжи. Черные лошади сдали назад, замерли на мгновение
и рванули вперед, громко стуча копытами по  дороге.  Люсинда  почувствовала,
как теплый ветерок ласкает ей щеки.
   Она  взглянула  на  Кингсклера,  сидевшего  перед   ней   и   невозмутимо
смотревшего на дорогу. Люсинда понимала,  что,  несмотря  на  молчание,  его
охватывает не меньшее возбуждение. Это была скачка наперегонки со  временем,
и они оба не имели права проиграть.
   Около полутора часов ушло у Люсинды  на  то,  чтобы  вызвать  Кингсклера,
собрать багаж и проскользнуть незамеченной через заднюю дверь конюшни.
   Там, в потайной комнате, она задержалась только для того, чтобы  выяснить
все подробности замышляемого предприятия.
   - Моя яхта стоит в Брайтхелмстоуне, - говорил лорд Меридан. -  Мы  сможем
добраться туда на рассвете и отплыть под прикрытием тумана.
   - Мой дорогой Себастьян, ты же не сунешься прямо в лапы военных  кораблей
Бонапарта? - дружески увещевал его Чарльз.
   - Я не так глуп, как ты считаешь, - холодно заметил лорд  Меридан.  -  Мы
поплывем на запад и будем двигаться вдоль побережья Нормандии, прижимаясь  к
берегу.
   - Довольно разумно, - согласился Чарльз. - Но  как  же  мы  доберемся  до
конечной точки?
   - Мы составим план, когда перейдем границу. Полагаю, вчетвером мы  сможем
что-нибудь придумать.
   - А как ты намереваешься до  рассвета  добраться  до  Брайтхелмстоуна?  -
поинтересовался  Чарльз.  Люсинда  представила,  как  он  бросил  взгляд  на
каминные часы.
   - Мы сменим лошадей в Меридане, - услышала она ответ  мужа.  -  Пока  что
рекорд принадлежит принцу - он скакал до Брайтхелмстоуна четыре с  половиной
часа! У нас появляется возможность обставить его!  Можно  записать  пари  на
тысячу гиней в книге у Уайта!
   - Как мы поедем? - спросил Чарльз.
   - Мы поскачем верхом, а остальные - в моей двуколке. Пока они приедут,  у
нас будет время поднять матросов и подготовиться к отплытию.
   После этих слов Люсинда  побежала  наверх.  Сэр  Энтони  Хоуксли  и  лорд
Куртней еще не появились,  что  давало  Люсинде  небольшое  преимущество  во
времени. Она позвонила горничной и послала служанку, прибиравшую комнату, за
Кингсклером.
   Люсинда молила Бога, чтобы Кингсклер оказался на  месте,  и  когда  через
несколько минут ей сообщили, что он ждет  ее  в  будуаре,  она  вздохнула  с
огромным облегчением. Она уже успела переодеться, сменив  свое  великолепное
вышитое  платье  на  изумрудно-зеленое.  Сверху  она   накинула   отделанную
серебряным шнуром дорожную пелерину из дорогого бархата в тон платья. Туалет
дополняла шляпка с пером.
   Люсинда выглядела  так,  будто  собиралась  проехаться  по  Парку,  а  не
отправиться в опасное путешествие к побережью.
   - Мы должны прибыть в Брайтхелмстоун раньше  его  светлости,  -  понизила
голос Люсинда. - Вы знаете, что он с полковником Холстедом поскачет верхом?
   - Как раз перед уходом  из  конюшни  я  получил  приказание,  -  медленно
произнес Кингсклер.
   - Два других джентльмена  последуют  за  его  светлостью  в  двуколке,  -
продолжала Люсинда, - но мы должны их обогнать. Вы знаете,  где  стоит  яхта
его светлости?
   - Да, миледи, знаю, - ответил Кингсклер.
   - Тогда доставьте меня туда раньше  всех,  -  приказала  Люсинда.  -  Это
возможно? - с тревогой спросила она.
   К ее облегчению, на лице Кингсклера появилась улыбка.
   - Сделаем, миледи.
   Казалось, прошла целая  вечность,  пока  пришли  лакеи  и  сообщили,  что
коляска готова. Горничная приказала им  снести  багаж  по  черной  лестнице.
Люсинда последовала за ними. Она спускалась по узким каменным ступеням,  так
не похожим на широкие, застланные  коврами  лестницы,  по  которым  привыкла
ступать. По вымощенным каменными плитами коридорам она добралась до  крытого
перехода, по которому они с Чарльзом шли в день ее свадьбы.  Переход  вел  в
конюшню,  где  уже  ждал  Кингсклер.  Лошади  нетерпеливо  били  копытами  и
встряхивали головами, будто знали, какой путь им предстоит.
   Багаж закрепили в задней части коляски, где обычно стояли лакеи, так  что
нашлось место для тяжелого чемодана и кожаной шляпной коробки.
   Люсинда перехватила взгляд Кингсклера и догадалась, что он с  нетерпением
ждет, когда же будет покончено  с  этими  дамскими  пустяками,  но  Люсинда,
только недавно осознавшая важность красивого туалета, не могла  пожертвовать
своим внешним видом даже в таком опасном путешествии.
   Наконец они тронулись в путь, постепенно ускоряя скачку по пустым  улицам
города. Они  пересекли  Темзу  и  выехали  на  открытую  дорогу.  Небо  было
безоблачным. Путь им освещала полная  луна,  и  дорога  казалась  серебряной
лентой, блеск которой делал ненужными фонари на коляске.
   - Никто на конюшне не сообщит его светлости о нашем отъезде?  -  тревожно
спросила Люсинда Кингсклера.
   - Если кто и скажет, миледи, они знают, что по возвращении я с них  шкуру
спущу, - ответил Кингсклер таким суровым голосом, что Люсинде стало понятно:
ничто не заставит конюших ослушаться его. Она также была уверена,  что  лорд
Меридан не только не будет задавать вопросы, но даже  и  не  вспомнит  о  ее
существовании. Ну а если же он все-таки спросит, то горничная  ответит,  что
Люсинда спит.
   - Где мы сменим  лошадей?  -  поинтересовалась  Люсинда,  когда  они  уже
проехали несколько миль.
   - В Меридане, миледи.
   - В Меридане? - удивилась она. - Но это  неразумно!  Лорду  Меридану  все
станет известно!
   - Не в Меридан-холле, миледи, - поправил ее Кингсклер,  -  а  в  деревне.
Владелец почтовой станции - мой двоюродный брат. Мы всегда сможем  разыскать
у него пару свежих лошадей. Там мы и выясним, обгоняем ли мы остальных. Куда
бы лорд Меридан ни направлялся, он обязательно проедет мимо станции.
   Люсинда вздохнула и поудобнее устроилась на сиденье.
   Поездка показалась бы Люсинде приятной, если  бы  она  не  была  охвачена
беспокойством. Она никогда не думала, что лошади могут так быстро бежать,  и
сознание,  что  эти  лошади  принадлежат   ей,   доставляло   непередаваемое
наслаждение. Она вспомнила Сэра Галахада,  купленного  ею  в  день  свадьбы.
Сейчас он находился в  Меридане,  и  Люсинде  захотелось  проведать  его  на
обратном пути. На обратном пути?.. - эхом отозвались слова. На этот  вопрос,
достаточно серьезный, ответить в настоящий момент было невозможно.
   Несмотря на то, что  последние  две  недели  все  внимание  Люсинды  было
поглощено туалетами и заботами, связанными с ее новым положением в обществе,
до нее доходили слухи о том, что Наполеон Бонапарт планирует  вторгнуться  в
Англию. Одни говорили, что около тысячи французских кораблей в Кале и Булони
стоят в ожидании попутного ветра, чтобы направиться в Дувр. Другие - что все
это  болтовня,  что  Бонапарт  намеренно  распространяет  ложные  слухи  для
устрашения англичан, которых он  хотел  вынудить  оттянуть  часть  флота  со
Средиземного моря. Трудно было понять, что же тут правда.
   Люсинда слышала, что вдоль побережья были сложены костры и солдаты  несли
непрерывную службу,  всегда  готовые  подать  сигнал  при  первом  появлении
французов.
   Затея лорда Меридана спасти  во  Франции  женщину,  находящуюся  в  самом
центре боевых действий, была безумной. Но Люсинде было известно, что спорить
бесполезно. Она еще не очень хорошо знала своего мужа,  но  была  уверена  в
одном: он был достаточно независимым, чтобы принимать решения и не менять их
в дальнейшем, кто бы ни пытался его отговорить. Да и кто бы осмелился?
   Она уже встречалась с сэром Энтони Хоуксли, приятным, воспитанным молодым
человеком, страстно любившим приключения. Участие  в  афере  лорда  Меридана
было для него настоящим подарком. То же  можно  было  сказать  и  про  лорда
Куртнея, еще более беспечного, чем его приятель сэр  Энтони.  Они  оба  были
настоящими денди, но при этом не считали возможным проводить все свое  время
у портных  или  за  столами  для  игры  в  фаро.  Они  охотились,  стреляли,
выставляли своих  лошадей  на  скачках  и  были  достаточно  искусны,  чтобы
решиться вызвать на дуэль не понравившегося им  человека  и  предложить  ему
драться на кулаках, а не стреляться!
   Действительно, вздыхала Люсинда, только такие люди  могут  быть  друзьями
лорда Меридана - люди, которые, в отличие от слоняющихся по  Сент-Джеймскому
дворцу, будут в случае опасности вести себя по-мужски.
   Можно  было  только  восхищаться  отважившейся  перебраться  через  канал
четверкой храбрецов и любить одного из них  до  такой  степени,  что  сердце
замирало при мысли о нем.
   Но отвагой  не  победить  вооруженных  солдат,  охраняющих  побережье,  а
напускная храбрость исчезнет, как только они ступят на французский берег.
   - Это сумасшествие... - отстукивали по дороге лошадиные копыта...
   - Но я люблю его... -  казалось,  отвечали  колеса  двуколки,  выбрасывая
гравий и тучи пыли.
   Люсинда обернулась и взглянула  на  убегавшую  вдаль  дорогу.  Интересно,
подумала она, не видно ли двух всадников и коляски?
   - Какая лошадь у его светлости? - спросила она Кингсклера.
   - Его любимый жеребец, миледи. Его зовут Черный Мальчик,  но  он  не  так
черен,  как  эти  две  красавицы  с  белыми  щетками  на  ногах.  У  милорда
замечательный конь, но его будет немного задерживать полковник  Холстед.  Он
скачет на единственной подходящей для Черного Мальчика лошади -  это  гнедой
жеребец Вулкан. Полагаю, ваша светлость знает Вулкана?
   - Я знаю их обоих,  -  ответила  Люсинда,  вспомнив,  сколько  часов  она
провела в конюшне в свои первые дни в Лондоне, когда ей было так одиноко  на
Беркли-сквер, что облегчение она испытывала только в окружении лошадей.
   - Нам нужно ехать быстрее, - закричала она, охваченная внезапным ужасом.
   - Так и сделаем, миледи, не извольте  беспокоиться,  -  спокойно  ответил
Кингсклер.
   - Сколько времени у нас в запасе? - спросила Люсинда.
   - Достаточно, миледи, - ответил Кингсклер. - Когда конюхи уже приготовили
Черного Мальчика, я осмотрел  его  и  сказал,  что  подпруга  плохая,  и  им
пришлось заново его седлать.
   - А подпруга действительно была плохая? - поинтересовалась Люсинда.
   Если бы глаза Кингсклера не были устремлены на дорогу,  Люсинда  заметила
бы, как один глаз хитро подмигнул.
   -  Ну,  знаете,  миледи,  возможно,  нож  у  меня  в  руке  соскочил,   -
чувствовалось, что Кингсклер колеблется.
   Люсинда рассмеялась.
   - Какой вы бессовестный, Кингсклер! Вы расставляете препятствия  на  пути
его светлости!
   - Это у нас препятствия, миледи, - ответил Кингсклер. - Эти два  чемодана
вашей светлости на закорках. Я чувствую, как они тянут нас назад. Может,  мы
оставим их у моего брата в "Собаке и Утке"?
   - Ни в коем случае, Кингсклер, - сказала Люсинда. - У меня должны быть  с
собой платья. Вы же не хотите, чтобы я краснела перед дамами во Франции?
   - Во Франции? Так вот куда вы направляетесь, миледи? - изумленно произнес
Кингсклер.
   - Да, именно туда, - ответила Люсинда.  -  Его  светлость  тоже  едет  во
Францию спасать... своего друга.
   Поколебавшись, она продолжила:
   - Если с нами что-нибудь случится, ну, если мы вдруг не  вернемся,  прошу
вас, Кингсклер, отправьте моих лошадей к Нату и попросите его присмотреть за
ними.
   - Хорошо, миледи, я все сделаю, но вы  вернетесь.  Его  светлости  всегда
сопутствует удача.
   При  этих  словах  у  Люсинды  полегчало  на  душе.  Кингсклер  прав,  он
преуспевает во всех своих делах - в игре, скачках, охоте. Нет  такого  дела,
которое бы ему не удавалось. Ее гордость за него сменилась отчаянием.  Разве
может она представлять интерес для такого человека? Как она могла  надеяться
завоевать его любовь? Тут ей пришли на ум  слова  Красавчика  Браммеля:  "Не
робейте!"
   "Я завоюю его любовь!" - подумала  Люсинда  и,  взглянув  на  Кингсклера,
крикнула:
   - Быстрее, Кингсклер, быстрее! Мы должны быть там раньше их!
   До Меридана они доехали всего за два с половиной часа. Это была маленькая
деревушка в трех  милях  от  главной  дороги.  Рядом  располагались  зеленые
пастбища, а вдали до самого горизонта простирались девственные леса.
   Лошади, блестящие от пота и с клочьями пены на губах, стремительно внесли
их на двор станции "Собака и Утка".
   - Конюха сюда! Быстро!
   Столь зычный голос Кингсклера мог разбудить мертвого. Через пару минут из
конюшни выбежали, протирая на ходу заспанные глаза, два человека.
   - Замените лошадей! И поторопитесь! - приказал Кингсклер.  -  Пойду-ка  я
посмотрю, что у вас есть в конюшне! Мне не нужен ваш хлам!
   - Кто тут смеет говорить, что я держу хлам? - послышался  сердитый  голос
от двери гостиницы. - О, это ты,  кузен!  -  воскликнул  мужчина  совершенно
другим тоном. - Мне следовало бы помнить, что никто, кроме тебя, не  устроит
такой переполох в такую рань.
   - Мне нужны твои лучшие лошади, Барт! -  воскликнул  Кингсклер  и  обошел
коляску, чтобы помочь Люсинде сойти.
   Она вбежала в гостиницу и увидела, что по  лестнице  спускается  хозяйка.
Женщина была одета в красный фланелевый халат и несла в  руке  свечу.  Всего
несколько минут ушло у Люсинды, чтобы смыть с себя дорожную пыль, а на столе
уже ждала чашка горячего шоколада, заботливо приготовленная хозяйкой.  Крики
конюхов "Тпру! ", "Стоять! ", "Сдай  назад!  ",  впрягавших  новых  лошадей,
доносились до Люсинды. Едва она успела допить шоколад, как вошел Кингсклер и
объявил:
   - Все готово, миледи!
   Она выбежала во двор и, не дожидаясь помощи, залезла в коляску.
   Новые лошади не шли ни в какое сравнение  со  старыми,  однако  они  были
сильны и свежи и немедленно взяли в галоп. Кингсклер не стал возвращаться по
старой дороге. Он направил лошадей по узкому проселку,  ведущему  на  юг,  и
Люсинда догадалась, что таким образом они выедут на главную  дорогу  намного
ближе к побережью.
   Проехав полмили, Кингсклер вытянул влево руку:
   - Вот Меридан-холл, миледи.
   Люсинда повернула голову.
   За кирпичной стеной она увидела парк, который заканчивался исключительной
красоты особняком, и все это - на фоне леса.  В  бледном  свете  луны  серые
камни, из которых был сложен дом, казались серебряными, а окна сверкали, как
драгоценные украшения. Перед  домом  был  виден  огромный  пруд,  окруженный
ожерельем террас.
   Больше ничего она рассмотреть не успела.  Они  пронеслись  мимо  железных
ворот, и дом исчез из виду.
   "Как прекрасно!" - подумала Люсинда.
   Внезапно у нее возникло ощущение, что она уже все это видела. Но потом ей
стало понятно,  что  необыкновенная  красота  дома  делала  его  похожим  на
сказочный замок, который можно было увидеть только во сне.
   "Я могла бы быть здесь счастлива... - подумала Люсинда, - ...счастлива  с
Себастьяном... и нашими детьми".
   Эта мысль заставила ее затрепетать, и, боясь  опять  поддаться  отчаянию,
она сказала себе, что в один прекрасный день мечты обязательно станут явью.
   Они вновь оказались на главной дороге, лошади неслись галопом, и  Люсинда
вспомнила, что она так и не задала очень важный для нее вопрос:
   - Они нас не обогнали?
   - Нет, его светлость еще не проезжал мимо  "Собаки  и  Утки",  -  ответил
Кингсклер. - Мой кузен сказал, что может поклясться в этом.
   - А он услышал бы стук копыт?
   - Будьте  спокойны,  у  Барта  всегда  ушки  на  макушке,  -  заверил  ее
Кингсклер.  -  Вы,  должно  быть,  успели,  ваша  светлость,  заметить,  как
скоренько он вышел во двор, когда мы приехали. А ведь всего несколько  минут
назад он крепко спал, но все же услышал наших лошадей и успел надеть рубашку
и штаны раньше, чем мы подъехали.
   - Тогда он обязательно услышит его светлость, - успокоилась Люсинда.
   - Он бы наверняка услышал, если бы его светлость проезжал, но я  не  могу
поверить, миледи, чтобы даже Черный Мальчик мог скакать  быстрее  нас,  -  в
голосе Кингсклера слышалось удовлетворение. - Во всяком  случае,  на  первой
половине пути мы побили рекорд его королевского высочества.
   - За четыр