вышла в парк. Сразу за дверью  начиналась  живая
изгородь, окружавшая дворец сзади. Кусты  были  в  цвету,  в  воздухе  стоял
сладкий аромат.
   Тора набросила шаль на голову,  чтобы  лицо  оставалось  в  тени  на  тот
случай,  если   кто-нибудь   из   охранников   все-таки   заметит   ее.   Но
предосторожность оказалась излишней. Около задних  ворот  дворца  охраны  не
было.
   Все сидели  в  караульном  помещении,  хотя  считалось,  что  они  должны
использоваться только тогда, когда зимой с гор сползали тяжелые снежные тучи
или когда осенью дождь хлестал безжалостным потоком.
   Но Тора рассчитала правильно: охранники норовили  оставить  свой  пост  в
любой момент, когда им не грозило быть уличенными в нерадивости.
   Через незашторенное окно караульной было видно, что солдаты дремлют, сидя
за столом, на котором горела керосиновая лампа. Тора тихо выскользнула через
неплотно прикрытые ворота и вышла на дорогу, которая вела к городу.
   Она держалась в тени дворцовой стены, пока ворота не скрылись из виду,  а
потом поспешила к развилке, откуда в  одну  сторону  дорога  направлялась  к
городу, а в другую  -  туда,  куда  и  предстояло  ехать  Торе.  Эта  дорога
пересекала долину, а  потом  поднималась  вверх,  к  перевалу,  от  которого
начинался путь в Солону.
   Только достигнув развилки, Тора  заметила,  как  отчаянно  бьется  у  нее
сердце.  Ей  все  еще  не  верилось,  что   удалось   без   помех   покинуть
великокняжеский дворец.
   Дорога в этот ранний час казалась совершенно пустынной,  и  это  было  на
руку беглянке, которой совсем не хотелось привлекать к себе внимание.
   Ей пришлось подождать всего  минут  пять,  хотя  и  этот  срок  показался
девушке мучительно долгим. Вскоре на  дорогу  выехала  деревенская  повозка,
запряженная парой резвых лошадок.
   Тора поняла, что это едет тот самый "надежный человек", о котором говорил
профессор.
   Лошади остановились, и она увидела, что возница - пожилой человек,  виски
которого уже тронула седина. Хотя он был одет лучше,  чем  обычно  одевались
крестьяне в их краях, Тора  почему-то  не  сомневалась,  что  он  и  вправду
крестьянин.
   Незнакомец помог ей забраться в повозку, и Тора уселась рядом  с  ним  на
жестком сиденье. Он только коротко приветствовал  девушку  и,  не  Произнеся
больше ни слова, тронул лошадей. В повозке лежали  какие-то  свертки,  стоял
бочонок вина. По-видимому, ее владелец был возчик.
   Возчики разъезжали по всему княжеству, доставляя с ферм в город кур, яйца
и другие продукты, а из города привозили одежду, безделушки и ленты для  тех
крестьян, кто мог себе позволить такие покупки.
   Когда Тора была еще маленькая, одна из  горничных,  деревенская  девушка,
рассказывала ей, что приезд возчика каждые  три  недели  был  для  небольшой
деревушки у подножия гор настоящим  событием.  Встречать  его  выходили  все
жители.
   - Мне казалось, что красивее тех лент,  которые  он  привозил  для  наших
уборов, на свете просто быть не может,  ваше  высочество,  -  призналась  ей
горничная. - А моя мама копила монетки, чтобы купить разноцветные нитки  для
вышивки, которой мы украшали свои фартуки и блузки!
   Тора еще раз с восхищением подумала,  как  умно  профессор  все  устроил.
Безусловно, закрытый экипаж привлек бы  к  себе  гораздо  больше  любопытных
взглядов, чем повозка простого возчика, которые то  и  дело  встречались  На
дорогах княжества. Если ее начнут искать, никому и в голову не  придет,  что
она уехала в одной из таких повозок.
   Накануне вечером Тора написала записку отцу:

   Вы не могли не знать, папа, что я всегда мечтала выйти замуж за человека,
которого полюблю, - поэтому мне очень трудно смириться с тем, что  я  должна
стать женой короля только потому, что это выгодно для Радослава.
   Я понимаю, что мое положение требует от меня подобной жертвы, но мне надо
свыкнуться с этой мыслью. Думаю, для меня лучше побыть у  друзей,  вдали  от
всего, что для меня так привычно и с чем, когда придет время, мне будет  так
трудно расстаться.
   Пожалуйста, не тревожьтесь обо мне и скажите мама, что меня  сопровождают
надежные добродетельные люди и что обо мне хорошо заботятся.
   Я, обещаю вернуться раньше, чем вы успеете по-настоящему соскучиться,  но
повторяю, мне необходимо время подумать.
   Остаюсь ваша искренне любящая и, как всегда, послушная дочь,
   Тора.

   Вложив письмо в конверт, Тора написала его и положила  на  стол  в  своей
гостиной. Она надеялась, что письмо попадет в руки отца не раньше полудня.
   К тому времени она будет уже на пути туда, где никому не придет в  голову
ее искать.
   Тора была уверена, что ее мать решит, будто она отправилась к кому-нибудь
из своих прежних учителей. А трое или четверо из них теперь  жили  в  разных
концах княжества, довольно далеко и от дворца, и друг от  друга.  Даже  если
родители станут разыскивать ее, она успеет вернуться к тому  времени,  когда
выяснится, что ее нигде нет.
   Они с профессором решили, что поездка займет всего три дня. Эту ночь  они
переночуют в "Трех колоколах", а следующую - во дворце короля Солоны.  Никто
не должен был узнать, где она проведет эти дни.
   Конечно, Тора никогда в жизни не бывала на постоялом  дворе,  и  ей  было
очень любопытно узнать, какими окажутся "Три колокола".
   И в Радославе, и за  его  пределами  существовало  множество  гостиниц  и
постоялых дворов. Княжне приходилось  читать  страшные  истории  о  хозяевах
гостиниц, которые грабили и даже убивали своих постояльцев...  Но  она  была
уверена, что может доверять выбору профессора.
   В книгах она читала  и  в  кофейнях,  в  которых  собирались  подвыпившие
студенты, и о виноградниках  в  Баварии  и  Австрии,  где  влюбленные  могли
слушать музыку и, сидя в увитых виноградными лозами беседках,  пить  местное
вино...
   Иногда Тора давала волю фантазии и представляла саму  себя  за  маленьким
столиком напротив мужчины, который  говорил  ей  о  своей  любви  под  пение
скрипок в сиянии звезд...
   А порой в своих грезах она кружилась в вальсе под музыку Иоганна  Штрауса
с красивым темноволосым незнакомцем, который сжимал ее в объятиях... И когда
музыка смолкала, их руки, их сердца и мысли оказывались соединены так тесно,
как если бы они двое были одним существом.
   "Вот о чем я мечтала", - снова сказала себе Тора, с болью  сознавая,  что
она великая княжна и ее мечтам не дано исполниться.
   Она уже танцевала на дворцовом балу. Это  было  волнующее  событие,  хотя
других кавалеров, кроме пожилых придворных  и  двух  сыновей  советников  ее
отца, у нее не было. Все-таки Тора наслаждалась и  первым  взрослым  бальным
нарядом, и прекрасной музыкой,  и  великолепной  бальной  залой,  украшенной
сияющими люстрами и морем цветов.
   Живописная толпа мужчин в парадных мундирах и женщин в пышных  кринолинах
произвела на нее глубокое впечатление.
   Тогда Тора еще не знала, что кринолин вот-вот отойдет в прошлое.  Ему  на
смену пришли турнюры. Уже на следующий год новые наряды княжны заставляли ее
чувствовать себя так, словно она стоит на носу корабля,  который  плывет  по
волнам к далекому горизонту. К сожалению, ей редко приходилось надевать  эти
нарядные туалеты.
   Родители Торы не спешили начинать вывозить дочь. Ее светский дебют должен
был состояться  через  месяц.  Теперь  намерение  короля  жениться  на  ней,
заставляло девушку думать, что за первым  выходом  в  свет  сразу  последуют
свадебные торжества.
   До этого мать составляла  список  подходящих  женихов  из  всех  соседних
королевств, намереваясь пригласить всех старших  сыновей  монарших  семейств
погостить у них во дворце. В их числе были кронпринцы  Богемии,  Хорватии  и
Далмации, Тироля и Венгрии...
   - Они не женаты, - говорила ее мать, просматривая свой список, -  и  были
бы оскорблены" если бы мы не пригласили их. Надеюсь, милое мое дитя, что  за
этим последует ответное приглашение.  Тебе  будет  полезно  познакомиться  с
другими дворами! Многие коронованные  особы  состоят  с  нами  в  родстве  -
ближнем или дальнем.
   Все это звучало так заманчиво, а король Радел в один момент все испортил.
Через две недели он явится в Радослав и увезет Тору в свою Салону.
   "Я его ненавижу, ненавижу!" - мысленно  воскликнула  она,  сама  ужасаясь
силе этого чувства.
   Стараясь отвлечься от мыслей о  будущем,  Тора  попыталась  поговорить  с
возчиком о тех местах,  мимо  которых  они  проезжали.  Однако  он  оказался
человеком замкнутым и молчаливым. А может, он просто привык к своим одиноким
поездкам и разучился вести беседы.  Как  бы  то  ни  было,  он  не  проявлял
никакого интереса к попыткам Торы разговорить его.
   Тогда она стала молча любоваться щедрой  и  прекрасной  природой.  Долины
были  усыпаны  цветами,  кое-где  их  прорезали  ручьи  и   речки,   которые
серебрились в солнечных лучах. Виноградники и поля пшеницы, которая  еще  не
начала поспевать, волновались вокруг.
   В полдень они остановились, и возчик вручил Торе пакет, сказав,  что  его
приготовил профессор. В пакете оказались свежие булочки с ветчиной и сыром и
маленькие шоколадные кексы. Это  лакомство  Симонида  пекла  специально  для
профессора, который очень любил такие кексики. Там  же  оказалась  небольшая
бутылка лимонада.
   Торе показалось, что вежливость требует пригласить  возчика  разделить  с
ней трапезу. Но, когда она предложила ему поесть вместе  с  ней,  он  только
покачал головой и уселся в стороне. Раскурив трубку, он задумчиво глядел  на
небольшую речку, где плескалась рыба.
   А Тора смотрела на горы, которые отделяли ее от той  страны,  которой  ей
предстояло править, если она выйдет замуж за  короля.  Ей  вспомнилось,  как
часто она сравнивала вершины гор и  свои  собственные  стремления.  Она  так
надеялась, что они осуществятся!
   "Мне необходимо узнать много такого, о чем я пока не  знаю",  -  подумала
она.
   Однако ей хватило честности признаться себе,  что  она  всегда  связывала
свои стремления  с  любимым  человеком,  который  станет  ее  проводником  и
учителем в сложной взрослой жизни.
   Как только Тора поела, возчик выбил свою резную трубку о ствол  дерева  и
уселся на свое место. Ему, видимо,  не  терпелось  продолжить  путь,  и  она
поспешила вернуться в повозку.
   - Спасибо, что вы разрешили мне ненадолго остановиться. Мне только  жаль,
что вы не захотели поесть вместе со мной.
   - Я ем по вечерам, - ответил возчик.
   - Одни?
   - С женой. Она хорошо готовит.
   Впервые его голос смягчился.
   Повозка ехала полями, где работали много мужчин и женщин, и Тора  гадала,
кто из них по вечерам радостно спешит домой  к  мужу  или  жене.  Многим  ли
удалось найти ту любовь, к которой так стремилась она, уверенная в том,  что
только это чувство дарит подлинное счастье людям, как бедным, так и богатым.
   Но  она  быстро  поняла,  что  ее  размышления  нелепы.  Простые  люди  в
Радославе, как и в  любой  стране,  вступали  в  брак  по  соглашению  между
семьями. У девушки с богатым приданым было больше возможностей выбрать  себе
и мужа с  хорошим  достатком.  Однако  люди  в  Радославе  выглядели  такими
счастливыми, что Торе почему-то казалось, что большинство из них женились по
любви, а не по воле родителей.
   Возможно ли это? И что будет с ней самой?
   Девушка так глубоко задумалась, что не  заметила,  как  они  подъехали  к
подножию гор.
   Она много слышала о том, как красив перевал  по  дороге  от  Радослава  к
Солоне, и сейчас убедилась в  том,  что  эти  восторженные  отзывы  не  были
преувеличением.
   Миллионы лет назад сильнейшее землетрясение раскололо горы, открыв проход
от Радославской долины к огромной плодородной равнине, которая  теперь  была
территорией Солоны. Крутые склоны гор поросли густым  лесом,  многочисленные
водопады питали горные реки, сбегавшие в долину.
   Окружающий пейзаж был даже прекраснее, чем его  представляла  себе  Тора.
Однако не успела она  погрузиться  в  созерцание  этих  красот,  как  лошади
свернули с перевала и по другой дороге, которая была проложена  прямо  через
густой лес, стали подниматься к постоялому двору "Три колокола".
   Постоялый двор занимал довольно большое здание под высокой крышей.  Перед
главным входом стояли небольшие белые столики  со  стульями  вокруг  них,  а
сбоку располагались беседки, как раз такие, какими  Тора  представляла  себе
те, что служили приютом влюбленным в Австрии. Людей вокруг не было видно.
   Зная, что  ей  придется  дожидаться  приезда  профессора,  Тора  поспешно
сказала возчику:
   - Может быть, вы высадите меня прямо  здесь?  Я  пока  не  хочу  заходить
внутрь.
   Возчик, казалось, ничуть не удивился, молча кивнул и остановил лошадей.
   Тора поднялась со своего  места,  ожидая,  что  возчик  слезет  первым  и
поможет ей спуститься, но он остался сидеть, держа в  руках  вожжи.  Кое-как
она слезла на землю, хотела поблагодарить своего молчаливого провожатого, "о
не успела: тот поправил шляпу, кивнул ей на прощание и уехал.
   Тора была так поражена, что какое-то время  растерянно  смотрела  возчику
вслед. Ей вдруг показалось, что он бросил ее на произвол судьбы. Оставшись в
полном одиночестве, она снова почувствовала тревогу. Однако, напомнив  себе,
что профессор должен вот-вот приехать, она постаралась успокоиться.
   Профессор Серджович заранее сообщил хозяину постоялого двора  вымышленное
имя своей молодой спутницы, но Торе было неловко идти к  нему  и  объяснять,
что она приехала одна, а ее спутники  прибудут  позднее.  Осмотревшись,  она
попыталась найти такое место, чтобы ее не было видно со  стороны  постоялого
двора, но сама она могла бы наблюдать за всеми, кто будет подъезжать по  той
дороге, по которой ее привез возчик.
   У стены постоялого двора стояли деревянные скамьи.  Перед  некоторыми  из
них располагались столы, перед другими - нет. Они показались девушке гораздо
более скромными, чем белые столики под деревьями в беседках.  Наверное,  эти
скамьи предназначались для посетителей победнее.
   Еще раз осмотревшись. Тора подумала, что, сидя на  этой  скамье,  она  не
привлечет к себе внимания. Но тут она заметила еще одну  скамью  у  дальнего
угла здания, почти скрытую кустами готовой распуститься сирени. Направившись
к ней, княжна с радостью обнаружила, что здесь ее не  будет  видно  из  окон
постоялого двора, а сама  она  не  пропустит  никого,  кто  приедет  в  "Три
колокола".
   Становилось жарко. Тора сняла с плеч  шаль,  постелила  ее  на  скамью  и
уселась, наслаждаясь тишиной и покоем.
   Вокруг  ворковали  голуби.  Некоторые  из  них  ходили  вокруг  столиков,
подбирая с земли крошки.
   Кусты укрывали Тору своей тенью, и она подумала, что это  к  лучшему:  ее
мать страшно рассердилась бы, если бы перед самым приездом короля плебейский
загар  осквернил  белизну  кожи  княжны.  Тору  с  детства   убеждали,   что
аристократов должна отличать белая кожа и, конечно, нежные руки, не  знающие
тяжелого  труда.  Однако  великая  княжна  втайне  завидовала   крестьянским
девочкам, которые бегали по самому солнцепеку  с  непокрытыми  головами.  Их
золотистый загар казался ей  гораздо  красивее,  чем  болезненная  бледность
придворных дам.
   Не в состоянии думать ни о чем, кроме своего будущего, Тора, как  всегда,
начала фантазировать, представляя себе, что убежит из дома,  станет  простой
крестьянкой и будет жить в крытом красной черепицей домике, похожем на те, в
которых жили большинство жителей Радослава. Летом  будет  работать  в  поле,
прясть или ткать...
   Она целиком погрузилась в эту вымышленную историю, тихо напевая  одну  из
народных песен, которую профессор включил в свою сюиту. Из  этого  состояния
ее вывел чей-то громкий голос. Вздрогнув, она  испуганно  огляделась,  звуки
доносились из открытого окна постоялого  двора,  расположенного  прямо  над,
головой княжны.
   -  Почему  ты  так  поздно?  -  громко  спросил  какой-то  мужской  голос
по-солонски.
   В свое время мать Торы настояла, чтобы дочь выучила языки всех  стран,  с
которыми граничило Радославское княжество.
   -  Пусть  другие  довольствуются  французским,  итальянским,  немецким  и
английским, - презрительно говорила она. - Мне кажется оскорбительным, когда
к нам в гости приезжают люди, которые не говорят на  нашем  языке.  И  я  не
допущу, чтобы мои дети не владели языками наших соседей!
   Тора легко  научилась  говорить  по-солонски.  Этот  язык  был  близок  к
венгерскому, которым она владела прекрасно, а кроме того, в нем  было  много
слов, общих с языками других соседних стран. Она сразу подумала, что  только
язык и будет общим у нее с пожилым королем Солоны: она говорит на его языке,
а он, должно быть, знает ее язык.
   - Извините, ваше высочество, -  произнес  другой  мужской  голос.  -  Мне
понадобилось время, чтобы собрать всех наших друзей. Вы же понимаете, мы  не
хотели, чтобы нас заметили.
   Обращение "ваше высочество" заставило Тору вздрогнуть,  но  она  поспешно
сказала себе, что в Солоне наверняка немало князей, как и во всех балканских
странах.
   Княжеский титул получали все члены монаршей  семьи.  А  когда  у  мужчины
рождались дети, они тоже становились князьями  и  княжнами.  Однажды  кто-то
очень позабавил Тору, сказав ей, что в России  больше  миллиона  князей.  Но
сейчас она почему-то подумала, что в  разговоре  на  постоялом  дворе  может
участвовать принц Велкан. Впрочем, вспомнив, что он  уже  несколько  лет  не
появлялся в Солоне, она решила, что это маловероятно.
   Было  слышно,  как  в  комнате  передвигают   стулья.   По-видимому,   их
расставляли вокруг стола.
   Потом снова заговорил первый голос:
   - А где Тит?
   - Мне не удалось с ним связаться, ваше высочество, - ответил кто-то.
   - Какого черта! Я же сказал, что хочу, чтобы пришли все! -  рявкнул  тот,
кого величали княжеским титулом.
   Ответом ему было молчание. Спустя несколько секунд князь проворчал:
   - Ладно, я увижу Тита  сегодня  или  завтра  и  предупрежу  его,  что  мы
собираемся у старого монастыря.
   - Извините меня, - пробормотал тот, к кому он обращался раньше.
   - Остальные все здесь, - продолжил князь. - Надо еще  раз  обсудить  наши
планы. Я слышал, что король решил снова жениться. Этому мы  должны  помешать
любой ценой!
   Теперь Тора, затаив дыхание, ловила каждое слово, которое  доносилось  из
окна.
   Собеседники князя одобрительно загудели. Потом князь заговорил снова:
   - Чем раньше мы нанесем удар, тем лучше! Я, конечно, займусь  королем,  а
тебе, Лука, надо принять командование армией. Это будет не  так  уж  трудно:
несколько полков отправлены на учения.
   - Среди офицеров много недовольных, - ответил Лука. - Я  разговаривал  по
крайней  мере  с  дюжиной  тех,  кто  готов  безоговорочно  поддержать  ваше
высочество.
   - Прекрасные новости! Ты, Франц, возьмешь на себя полицию. Тут трудностей
быть не должно.
   - Надеюсь, - отозвался тот, кого назвали Францем. - Но  ваше  высочество,
нельзя забывать, что те, кто постарше, всегда были верны трону.
   - Знаю! - резко отозвался князь. - Расстреливай немедленно  каждого,  кто
попытается встать тебе поперек дороги. Нам  удастся  подавить  сопротивление
только в том случае, если мы будем действовать стремительно и  не  дадим  им
времени опомниться.
   - Да, конечно, ваше высочество, - согласился Франц.
   - И я надеюсь на тебя, Живко. Ты должен расставить своих людей так, чтобы
никакого восстания на рыночной  площади  не  было.  Поведение  толпы  бывает
непредсказуемым, я полагаю, немало людей  захочет  поддержать  короля.  Хотя
одному Богу известно, зачем им это!
   Эти слова были встречены омерзительным хохотом. Когда смех  затих,  князь
добавил:
   - Я постарался все предусмотреть. У каждого из нас должно хватить  людей.
Все они получили приказ расстреливать на месте тех, кто  попытается  оказать
сопротивление.  Все  должно  произойти  быстро  и  тихо.  Пусть  утром  люди
проснутс