на младшую дочь.  Если  Меридан
рассчитывает получить в жены красавицу вроде Эстер, он будет разочарован.
   Трудно представить, чтобы две сестры были так несхожи между собой. Эстер,
с  ее  золотыми  локонами,  голубыми  глазами  и  бело-розовой  кожей,  была
воплощением  чисто  английской  красоты.  В  отличие  от  нее  Люсинда  была
темноволосой, темноглазой  и  совершенно  невыразительной.  Белая  кружевная
косынка, небрежно наброшенная на плечи, подчеркивала  нездоровый  желтоватый
цвет ее лица. На фоне старенького розового платья, когда-то  принадлежавшего
Эстер, ее руки были неприлично загорелыми. Леди Белвиль подумала,  что  если
вместо Эстер Меридан  получит  Люсинду,  то  так  ему  и  надо,  но  тут  же
устыдилась этой мысли. В конце концов, Люсинда тоже была ее дочерью.
   - Я думаю, - сказал сэр Эдвард, - что мы должны объяснить лорду Меридану,
что Эстер уже помолвлена, и если он захочет...
   - Да полно, папа! - вмешалась Люсинда.  -  Неужели  после  того,  как  он
обращался  с  тобой  подобным  образом,  ты  обязан  давать   ему   какие-то
объяснения? Он выиграл твои деньги, будем полагать, честно,  но  ты  же  сам
говорил, что он тебя поддразнивал и вынудил рисковать гораздо  большим,  чем
ты мог себе позволить. И, наконец, он просто-напросто оскорбил тебя, прислав
не что иное, как ультиматум.
   Она  остановилась  и,  удостоверившись,  что  отец  внимательно  слушает,
продолжила:
   - Могу поспорить, что лорд Меридан отлично знает, как тяжело  тебе  будет
достать деньги, если ты вообще сможешь это сделать. А поскольку он  согласен
жениться на первой же девушке, о которой  он  услышал,  он  готов  пойти  на
уступки. Не думаю, что он был бы к тебе  снисходительным,  не  будь  у  тебя
дочери, ради которой можно было бы пойти на сделку.
   - Да, это правда, - пробормотал сэр Эдвард, - нельзя ведь  отрицать,  что
Меридан очень тяжелый и жесткий человек.
   - А теперь сядь, - сказала Люсинда, - и напиши, что  ты  будешь  счастлив
видеть его своим зятем.
   - Черт побери, даже не подумаю написать это! - воскликнул сэр Эдвард.
   - Ну хорошо, напиши так, как ты считаешь нужным, - сказала Люсинда. -  Но
дай ему ясно понять, что в этом случае погашаются твои долги и  что  брачный
контракт должен быть составлен с наибольшей для нас выгодой.
   - Ты хочешь сказать, что собираешься принять это предложение?  -  спросил
сэр Эдвард.
   - Конечно, - ответила Люсинда. - Сообщи ему, что свадьба состоится  здесь
и  все  будет  подготовлено  к  28   апреля.   Поскольку   ожидается   много
родственников, а наш дом слишком мал, напиши ему, что мы будем ждать его  не
ранее начала церемонии.
   - Он на это не пойдет! - сказал сэр Эдвард.
   - Готова поспорить, что он согласится! - запротестовала Люсинда.
   - Люсинда! - воскликнула леди Белвиль.
   - Извини, мама, - сказала Люсинда с улыбкой, - но я, как и папа, игрок.
   Леди Белвиль  прикрыла  глаза,  как  бы  пытаясь  отгородиться  от  всего
происходящего.
   - Неужели ты думаешь, что тебя примут в свете, если ты будешь вести  себя
подобным образом? - еле слышно произнесла она.
   - Смею заверить, что, когда стану графиней Меридан, - ответила Люсинда, -
все будут терпеть мои эксцентричные выходки.
   Сэр Эдвард замер от удивления, а потом расхохотался.
   - Вот те на! Уж если кто и сможет справиться с Мериданом, так это  только
ты, Люсинда! Ты всегда была маленьким чертенком.
   - Мне кажется, у нас остается мало времени до  свадьбы,  -  сказала  леди
Белвиль, смирившись с неизбежным, - и Люсинде следует поучиться вести  себя,
как подобает  светской  даме.  Все  эти  годы  я  пыталась  сделать  из  нее
что-нибудь путное, но мне так и не удалось.
   - Чепуха! -  возразила  Люсинда.  -  Ты,  мама,  была  слишком  поглощена
поисками хорошего мужа для Эстер, чтобы обращать внимание  на  меня.  Теперь
Эстер выйдет замуж за провинциального помещика, а я окажусь  среди  знати  в
Сент-Джеймском дворце.
   - Все это ужасно! - со стоном произнесла леди Белвиль. - Эта  сделка  мне
отвратительна. Я никогда не пошла бы  на  такое,  если  бы  не  ваши  долги,
Эдвард!
   - Я полностью с вами согласен, родная.  Я  во  всем  виноват.  -  У  сэра
Эдварда был несчастный вид. - Но кто  знает,  все  еще  может  обернуться  к
лучшему.
   - Подумай, папа. Ты, может быть, никогда не нашел бы мне мужа, -  сказала
Люсинда. - Тебе следует написать письмо как можно скорее, пока лорд  Меридан
не передумал.
   Сэр Эдвард внимательно посмотрел на нее.
   - Ты ведь знаешь, что верховой еще ждет, - добавила Люсинда.
   - Боже мой! Неужели этот человек не даст нам  хоть  немного  времени  все
обдумать? - спросила леди Белвиль.
   - А зачем? - удивилась Люсинда. - В конце концов, он  совершенно  уверен,
что мы примем предложение.
   Люсинда медленно шла по саду к конюшням. Был теплый  апрельский  день,  и
солнце сверкало и отражалось  от  поверхности  маленького  пруда,  заросшего
водяными лилиями. Когда Люсинда была маленькой, она часто  пыталась  поймать
одну  из  золотых  рыбок,  плававших  и  игравших  между  большими  зелеными
листьями. Теперь рыбок в пруду уже не было, и она впервые заметила, что пруд
зарос  по  краям  сорняками  и  мхом  и  весь  сад  казался  неухоженным   и
заброшенным. Она окинула взглядом яблони, которые давно никто  не  подрезал,
теплицы с разбитыми стеклами, тропинки, заросшие чертополохом,  и  подумала,
что бедный Джарвис, главный садовник, был уже слишком стар и у него  никогда
не было достаточно  помощников,  чтобы  содержать  это  место  в  надлежащем
порядке.
   Все время одна и та же проблема, подумала Люсинда, - деньги, а вернее, их
отсутствие.
   Сколько раз она слышала, как отец возмущался:
   - Кровопийцы! Они только и думают, как выжать из меня деньги,  -  и  черт
меня побери, если они их получат!
   - Но, дорогой, многие из них  были  очень  терпеливы,  -  нежно  пыталась
урезонить его жена, с первого взгляда узнавая  на  счетах  имена  постоянных
кредиторов.
   - Нельзя выжать кровь из камня! - кричал сэр Эдвард, хватал счета, комкал
их и бросал в камин.
   Эти долги вовсе не были следствием расточительности. Люсинда знала, что в
целом ее отец был очень осторожен и расходовал деньги крайне экономно,  лишь
изредка поддаваясь искушению сесть за карточный стол. Вся беда заключалась в
том, что он просто был не в состоянии содержать огромную усадьбу, в  которой
жили еще ее деды и прадеды.
   Тем не  менее  сэр  Эдвард  никак  не  мог  представить  себе  жизнь  без
привычного количества слуг - дворецкого и двух лакеев, начищавших  фамильное
серебро и прислуживавших за столом гостям из числа местных  дворян,  которые
без  конца  наведывались  к  ним,  уверенные,  что  их  ждет  теплый  прием,
превосходная кухня и отличное вино.
   Леди Белвиль в свою очередь уверяла, что на кухне никак  нельзя  обойтись
без кухарки, двух помощниц и судомойки, а содержание  такого  большого  дома
требовало наличия не менее трех горничных.
   Они также держали дорогих породистых лошадей - не только для  экипажей  и
фаэтона, которым сэр Эдвард так лихо управлял, но также для охоты,  верховых
прогулок и даже для участия в местных скачках.
   Естественно, что при таком образе жизни денег все  время  катастрофически
не хватало, причем, как заметила  Люсинда,  экономить  приходилось  за  счет
содержания сада, починки крыши, ремонта комнат для прислуги, а также за счет
ее самой. Она пыталась вспомнить,  когда  ей  в  последний  раз  шили  новое
платье, а не перешивали одно из старых платьев Эстер.  Люсинда  поморщилась,
вспомнив, - как костлявые  пальцы  деревенских  портних  затягивали  на  ней
корсаж, подкорачивали  юбку  и  пытались  придать  нарядный  вид  старенькой
кружевной косынке, давно утратившей свежесть.
   Она не очень интересовалась нарядами, тем не менее, по мере того как  она
взрослела,  ей  становилось  понятно,  почему  окружающие  бросали  на   нее
удивленные взгляды, узнав, что она - сестра Эстер. Никто открыто не говорил,
что она слишком проста и  непривлекательна  и  что  кажется  невероятным  ее
родство с золотоволосой красавицей.  Однако  она  часто  ловила  критические
взгляды, направленные на нее, и слышала, как люди  изумленно  и  недоверчиво
восклицали: "Это сестра Эстер?!"
   Смешно было бы  уверять,  будто  ее  не  задевало  такое  отношение.  Она
старалась не думать об  этом,  что  временами  было  очень  трудно.  Она  не
испытывала чувства ревности  по  отношению  к  Эстер,  она  искренне  любила
сестру. Тем не менее в глубине души она считала Эстер ужасной занудой. У них
было так мало общего,  и  если  бы  не  Нат,  Люсинда  чувствовала  бы  себя
невыносимо одинокой. Именно к Нату она сейчас и направлялась, как делала это
всякий раз, когда ей хотелось поговорить с кем-нибудь по душам.
   Сад заканчивался  высокой  кирпичной  стеной  времен  Елизаветы.  Люсинда
открыла ржавую железную калитку и увидела перед собой конюшни.  Несмотря  на
то, что постройки были старыми и  обветшалыми,  содержащиеся  в  них  лошади
имели лоснящийся, ухоженный вид.
   Люсинда  заглянула  в  дверь  и  увидела  Джо,  который  чистил  уздечки,
украшенные их фамильным серебряным гербом. Он  тихонько  что-то  насвистывал
сквозь зубы. Его огромные руки двигались спокойно и  уверенно,  а  шерстяная
безрукавка, надетая прямо на голое тело, обнажала сильные мускулистые плечи.
Глядя на его мощное, крепкое тело,  было  понятно,  почему  местные  сквайры
ставили на него немало  денег  всякий  раз,  когда  он  принимал  участие  в
кулачных боях.
   - Доброе утро, мисс Люсинда, - улыбнулся Джо.  У  него  не  хватало  двух
верхних передних зубов, а нижняя губа была совсем разбита.
   - Где Нат? - спросила Люсинда.
   - Я думаю, он чистит Чайку, - ответил Джо.
   Люсинда кивнула, как будто она и не рассчитывала найти его  в  каком-либо
другом месте. Чайка была любимицей Ната, и он свято верил, что она  выиграет
скачки и эта победа поможет заполнить  пустующие  места  в  конюшнях  новыми
обитателями. Люсинда отправилась дальше и наконец обнаружила  Ната,  который
действительно был занят тем, что начищал Чайку до тех пор, пока ее шерсть не
начала ослепительно сверкать на солнце.
   Нат был маленьким, сморщенным человечком лет шестидесяти.
   - Доброе утро, мисс Люсинда! - Нат почтительно поклонился и снова, взял в
руки щетку.
   Кобыла слегка взбрыкнула, желая проявить характер, и Нат забормотал: "Ну,
ну, моя хорошая..."
   - Она прекрасно выглядит, - сказала Люсинда.
   - Хо-хо! Если она не выиграет скачки в следующем  месяце,  то  будет,  по
крайней мере, самой красивой кобылой в этих соревнованиях!
   У Люсинды мелькнула мысль о том, как было бы  ужасно,  если  бы  пришлось
объявить Нату, что он уволен, а Чайка будет  продана.  Смог  ли  бы  он  это
перенести? - подумала она и решила, что ни за  какие  сокровища  в  мире  не
отважилась бы взглянуть ему в глаза, если бы произошло самое худшее.
   - Нат, я хочу кое-что показать тебе, - застенчиво сказала она и протянула
ему руку, которую до этого держала за спиной.
   Сколько леди Белвиль ни запрещала ей, Люсинда все равно ездила верхом без
перчаток, и ее руки были покрыты шоколадным загаром.
   Это были тонкие, прекрасной формы аристократические руки, но трудно  было
заметить эту красоту в их теперешнем состоянии.
   Нат  издал  слабое  восклицание,  а  его  лицо  выразило  изумление.  Его
проницательный птичий взгляд был прикован к огромному  кольцу,  надетому  на
средний палец ее руки. Огромный бриллиант, окруженный более мелкими камнями,
сверкал и переливался, освещая темноту конюшни.
   - Его доставили вчера, - сказала Люсинда, - а вместе с ним  прислали  еще
ожерелье, браслет  и  серьги,  -  наверное,  фамильные  драгоценности.  Мама
говорит, что мне еще рано носить серьги.
   - Это, верно, стоит кучу денег, -  сказал  Нат,  не  отрывая  взгляда  от
кольца. - На него можно было бы купить отличную лошадь.
   Люсинда рассмеялась.
   - Навряд ли я смогла бы носить лошадь на пальце, -  сказала  она.  -  Это
обручальное кольцо,  Нат.  Я  говорила  тебе,  что  выхожу  замуж  за  графа
Меридана? Вчера "Лондон Газетт" напечатала объявление о помолвке.
   - В самом деле? - кисло спросил Нат. - Надеюсь, вы будете счастливы, мисс
Люсинда. Нам будет вас не хватать.
   - Мне тоже будет тебя не хватать, Нат, - ответила Люсинда.
   Она прошла за ним в подсобку, где хранились  седла,  присела  на  краешек
скамейки и принялась наблюдать, как он  методично  убирает  щетки,  которыми
чистил Чайку.
   - И когда же мы увидим этого джентльмена? - спросил Нат.
   Его голос прозвучал резко, и Люсинда почувствовала, что он неспокоен.
   - Ты уже видел его, - мягко сказала она.
   - Да ну? - изумленно воскликнул Нат, повернувшись к ней. -  Что-то  я  не
припомню, чтобы он гостил у вашего отца.
   - Нет, он никогда не бывал у нас, - ответила Люсинда.  -  Думаю,  что  он
посчитал бы нас недостаточно важными персонами, если на то пошло.  Ты  лучше
вспомни, как ты брал меня на кулачные  бои  в  Колни-Хет,  -  помнишь,  года
полтора тому назад?
   - Еще бы мне не помнить! - сказал Нат. - Вы  изводили  меня,  пока  я  не
согласился взять вас с собой, хотя и был против. Нам еще повезло, что миледи
не было дома и никто из знакомых не видел нас там.
   - Я же говорила тебе, что она не узнает, - сказала Люсинда. -  Я  никогда
не видела, чтобы кто-нибудь переживал так, как ты.
   - А как мне было не переживать? - проговорил Нат. - Я не должен был брать
вас собой, и вы знаете это не хуже меня.
   - Ну, главное, что мы туда попали, - ответила Люсинда. - И я бы ни за что
на свете не хотела пропустить эту поездку!
   - Да, в тот раз там были отменные бойцы, - удовлетворенно отметил Нат.  -
Не всегда удается подобрать двух таких равных по силе боксеров. Они  провели
пятнадцать раундов подряд без единого нокаута.
   - Да, это было здорово, - согласилась Люсинда. -  Но  я  хочу,  чтобы  ты
вспомнил,  как  мы  с  нашей  старой  тележкой  встали  на  пути  роскошного
черно-желтого экипажа и как джентльмен, сидящий в экипаже, обругал нас.
   - Ну, еще бы,  я  отлично  это  помню,  -  сказал  Нат.  -  Он  мастерски
ругался... Я люблю, когда мужчина умеет крепко выражаться. Хотя он не должен
был этого делать в присутствии леди.
   - Ему и в голову не пришло, что я леди, - ответила Люсинда. - Помнишь, он
кричал: "Эй, ты, убирайся к чертям со своим ребенком!"
   - Точно, он именно так и сказал, - ответил Нат. - Вспыльчивый малый, судя
по всему. Правда, я не столько обращал внимание на него, как на его  лошадей
- лучшей пары гнедых я никогда не видел.
   - А я обратила внимание  на  него,  -  сказала  Люсинда.  -  У  него  был
устрашающий вид, и тем не менее в нем было что-то приковывающее  внимание  -
манера держаться, одежда, даже то, как он правил лошадьми.
   - Да, надо сказать, он умел с ними обращаться, - нехотя признал Нат.
   - Он занял наше место, - продолжала Люсинда. - Хотя на  новом  месте  нам
тоже было все видно, но совсем  не  так  хорошо,  как  там,  откуда  он  нас
прогнал.
   - Эти господа считают, что им все дозволено, - сказал Нат. - Если бы  вас
не было со мной, я бы сказал ему, что я о нем думаю. Мы имели  полное  право
стоять там, где нам хочется.
   - Нам ничего не оставалось делать, как уступить, - сказала Люсинда. - Так
вот, Нат... этот джентльмен и был граф Меридан.
   - Тот самый, за которого вы выходите замуж? - изумленно воскликнул Нат.
   Люсинда кивнула.
   - Черт меня подери! - снова воскликнул Нат и закашлялся, смутившись,  что
выругался при ней.
   -  Я  часто  думала,  Нат,  -  продолжала  Люсинда,  -  какой  тогда  был
замечательный и интересный день.
   - Нам вообще не следовало туда ездить, - сердито сказал Нат.
   Они замолчали, и Нат отвернулся и  стал  вытаскивать  седло,  которое  он
собирался чинить.
   Люсинда молча наблюдала за ним,  чувствуя,  что  он  обдумывает  новости,
которые она ему сообщила. Она очень хотела бы узнать, какие  мысли  прячутся
за непроницаемым взглядом выцветших голубых глаз, которые, казалось, видят и
замечают больше, чем дано другим людям.
   Она вдохнула запах кожи, сена и лошадей,  зная,  что  он  навсегда  будет
неразрывно  связан  с  ее  воспоминаниями  о  детстве.  Ведь  именно  в  эту
заставленную седлами комнатушку она прибегала всякий раз со своими печалями,
проблемами и неприятностями. Она приходила сюда,  когда  мать  сердилась  на
нее, что случалось нередко. Она  приходила  сюда,  когда  ее  наказывали  за
что-нибудь или когда величественный и самодовольный вид Эстер приводил ее  в
отчаяние. Она приходила сюда и тогда, когда была счастлива или когда  хотела
о чем-нибудь спросить, потому что ей казалось, будто Нат, обладавший здравым
смыслом и житейской  мудростью  простого  человека,  знал  о  жизни  гораздо
больше, чем ее мать, отец или гувернантки.
   - Нат, - медленно произнесла она, - ответь мне на один вопрос. Когда тебе
приходилось драться с более сильным соперником, тебе было страшно?
   - Я всегда дрался с более  сильными  соперниками,  -  ответил  Нат,  -  и
несмотря на мой маленький вес,  я  почти  всегда  выигрывал.  Главное,  мисс
Люсинда, это тактика - тактика и расчет. Хотя соперники были  крупнее  меня,
они не учитывали, что я могу быстрее двигаться. Я наносил молниеносный  удар
и отскакивал прежде, чем они могли ответить мне.
   - А почему тебя зовут Нат? - спросила Люсинда. - Это такое прозвище?
   Нат отрицательно покачал головой.
   - Нет, - ответил Нат. - При крещении мне дали имя Натаниэль - язык  можно
сломать! Когда я мальчиком поступил сюда, на конюшню, все стали  звать  меня
Натом - Натом я и остался.
   - Ты не ответил на мой вопрос, - сказала Люсинда, облокотившись на стол и
подперев подбородок рукой. При этом движении бриллиант на ее пальце сверкнул
холодным, недобрым блеском.
   - О том, было ли страшно? - спросил  Нат.  -  Видите  ли,  мисс  Люсинда,
каждый человек испытывает страх, выходя на ринг перед боем, - было бы  ложью
отрицать это. Хотя все равно он будет отрицать, потому что  никто  не  любит
признаваться в своих слабостях. Но  этот  страх  смешан  с  каким-то  другим
чувством, возбуждением,  что  ли,  когда  замирает  сердце  и  перехватывает
дыхание. Ты волнуешься, но  в  глубине  души  уверен,  что  если  тебе  хоть
чуть-чуть улыбнется удача, ты выиграешь.
   - Ты уверен в этом? - спросила Люсинда.
   - Совершенно уверен, - ответил Нат. - Нужно лишь быть настоящим бойцом.
   Он поднял глаза и встретил ее встревоженный, молящий взгляд.
   - А что значит быть настоящим бойцом? - спросила Люсинда.
   - Это значит не терять силы духа, - ответил  Нат.  -  Вы  можете  научить
парня драться, вы можете как следует натренировать его, вы можете  выставить
его на ринге против  гораздо  более  слабого  соперника,  но  он  все  равно
проиграет, если у него не хватит силы духа. Сила духа и мужество - это самое
главное. Мужество, состоящее из оптимизма, веры и, быть может,  немножко  из
суеверия.
   Люсинда вздохнула.
   - У тебя всегда было достаточно мужества, Нат.
   - О да! - ответил Нат просто. - Я всегда держал хвост трубой и верил, что
буду победителем. И действительно, редко кому удавалось меня побить.
   - И у Джо тоже есть мужество, - продолжала Люсинда,  -  недаром  он  твой
сын.
   - Я думаю, что все люди, которые чего-либо стоят, обладают  мужеством,  -
сказал Нат. - И у вас оно всегда было, мисс  Люсинда.  Иногда,  правда,  это
проявлялось в излишнем озорстве и непослушании.
   - Я рада это слышать, - тихо сказала Люсинда, - потому что у  меня  такое
предчувствие, будто мне понадобится все мое  мужество  и,  может  быть,  еще
больше.
   Не сказав больше ни слова, она вышла из комнаты.
   - Черт побери! - пробормотал Нат. - Разрази его гром, если он ее  обидит,
убью его собственными руками!
   Граф Меридан, не имея ни малейшего представления о том, что он  вызвал  в
ком-т