являли  собой  пример  классической
простоты приготовления.
   Как и ожидала Сирилла, были  поданы  очень  популярная  турская  кровяная
колбаса; огромный лосось, пойманный в Луаре;  студень  из  куриной  печенки,
который очень нравился жителям Амбуаза; а также рагу из дичи  и  фрикасе  из
кролика в белом вине, ставшие любимыми блюдами в Бургундии.
   Белое вувре и красное бургундское, которые, как все уверяли Сириллу, были
изготовлены из винограда, произраставшего  в  поместье,  оказались  наиболее
тонкими винами во всей провинции и доставили огромное удовольствие гостям.
   Сирилла, которую насторожило отсутствие за столом жениха, надеялась,  что
она не является ни прямой, ни косвенной причиной того,  что  он  не  пожелал
принять участия в торжественном обеде.
   Именно Пьер де Бетюн  сообщил  ей,  что  госпожа  вдовствующая  герцогиня
желает,  чтобы  молодожены  пришли  к  ней,  как  только  у   них   появится
возможность. Как было известно Сирилле, герцогиня очень  опечалилась,  когда
выяснилось, что она не сможет присутствовать на свадьбе своего сына.
   - Я должна поправиться! Я должна поправиться! -  постоянно  твердила  она
себе с того дня, как была назначена дата венчания.
   Однако из-за жары и ее  изможденного  болезнью  вида  доктора  сошлись  в
единодушном мнении, что она не вынесет подобной нагрузки.
   Сирилла, которая после объявления  о  помолвке,  несколько  раз  навещала
герцогиню, увидела, как болезненно воспринимает ее будущая свекровь все, что
касается герцога. Поэтому она никогда в жизни не решилась бы расстроить  эту
немощную женщину сообщением о том, что  после  свадебной  церемонии  ее  сын
повел себя столь странным образом.
   - Спасибо, что зашла ко мне, - тихо проговорила герцогиня.
   - Будь у меня возможность, я бы уже давно  была  подле  вас,  -  ответила
Сирилла. - Мне казалось, что обед никогда не  кончится,  -  гости  никак  не
могли насытиться, как будто они никогда в жизни не ели. - Она рассмеялась  и
добавила:
   - Не удивлюсь, матушка, если узнаю, что они  в  предвкушении  празднества
постились целую неделю!
   - Кардинал уже уехал? - спросила герцогиня.
   - Его высокопреосвященство был вынужден вернуться в  Париж  сразу  же  по
окончании церемонии. Мне очень жаль, что вы не слышали его  речи:  обращение
было очень искренним и вдохновенным.
   - Я не сомневалась в этом.
   - И такой же была служба.
   Сирилле казалось, что свадебная месса неким особым  образом  благословила
ее брак. Даже несмотря на то, что ее  полностью  поглотило  происходившее  в
церкви действо, она сознавала, что стоявшего рядом с ней на коленях  мужчину
совершенно не трогает  этот  торжественный  и  впечатляющий  своей  красотой
обряд. Сирилла попыталась убедить себя,  будто  у  нее  слишком  разыгралось
воображение, однако она прекрасно понимала, что не ошиблась.
   - Ты должна вернуться к гостям,  моя  дорогая,  -  сказала  герцогиня.  -
Спасибо, что заглянула ко мне, и передай  Аристиду,  чтобы  он  пришел,  как
только у него появится возможность.
   - Да.., конечно.., матушка.
   Сирилла наклонилась и поцеловала свою свекровь в щеку. Сделав реверанс  и
прикоснувшись губами к руке герцогини, она вышла из комнаты.
   После ухода Сириллы герцогиня опять начала молиться, прося Господа помочь
этой красивой девочке дать ее сыну счастье, которого она так ему желала.
   Покинув герцогиню, Сирилла пошла по широкому  коридору,  который  вел  из
Южного крыла в другие помещения дома. Она была уверена,  что  теперь,  когда
почти все  гости  уже  разъехались,  никто  не  будет  возражать,  если  она
отправится в свою спальню и снимет огромную бриллиантовую  диадему,  которая
была ужасно тяжелой и, по всей видимости, предназначалась для более  крупной
женщины, чем она сама. Сирилла подумала, что  она  с  большим  удовольствием
надела бы традиционный флердоранж.
   Но герцогиня сказала ей, что невесты герцогов де Савинь  всегда  украшали
свои волосы именно этой диадемой. Атак как Сирилле очень хотелось  выполнить
все пожелания будущей свекрови, ей даже в голову  не  пришло  отказаться  от
этого украшения, что стало бы нарушением древней традиции.
   Однако она была непреклонна  в  своем  нежелании  надевать  на  себя  все
фамильные драгоценности: ожерелье, в котором каждый бриллиант был  величиной
с сантим, нитки изумительного жемчуга, который, казалось, светился  изнутри;
браслеты и массивные кольца.
   Она взглянула на простое золотое колечко,  которое  герцог  надел  ей  на
палец,  и  поняла,  что  эта  драгоценность  стоит  для  нее  дороже  целого
состояния.
   Когда настал момент произнести клятву, герцог взял ее руку в свою,  и  от
этого  прикосновения  она  ощутила  небывалый  трепет.  Разглядывая   из-под
опущенной вуали его лицо, она подумала, что,  как  и  ожидала,  он  оказался
таким же красивым и привлекательным, каким она его себе представляла.
   Кардинал соединил их руки, сказав при этом:
   - Соединяю вас в священном браке - во имя Отца и Сына и Святого Духа.
   Потом он благословил кусочки золота и  серебра  и  кольцо  и  передал  их
герцогу, который надел кольцо на пальчик Сириллы и произнес:
   - Этим кольцом я сочетаюсь с тобой; золото и серебро я  даю  тебе;  своим
телом я поклоняюсь тебе; всем своим богатством я одаряю тебя.
   Сирилла задрожала, когда услышала эти слова, сказанные низким голосом,  и
в глубине ее души возникла молитва, в которой она просила  помочь  ей  стать
достойной его и завоевать его любовь.
   И сейчас она напомнила себе, что, как только оставшиеся гости разъедутся,
они останутся вдвоем и смогут поговорить друг с другом.
   Дойдя до центральной части замка, она выглянула в окно и увидела,  что  у
дверей осталось всего три экипажа. Она собралась  было  направиться  в  свою
комнату, которая называлась "Спальней королевы" и соединялась  со  "Спальней
короля", где теперь жил герцог, но внезапно услышала голоса.
   Сирилла огляделась и увидела, что стоит возле Парадного зала,  где  гости
оставляли свои шали и накидки. Сообразив, что в зале находятся две дамы, она
спросила себя, будет ли вежливо с ее стороны зайти к ним и попрощаться.
   Секунду Сирилла колебалась, но тут одна из женщин сказала:
   - Да, герцог сильно изменился после той ужасной трагедии. Я слышала,  как
говорили, что он стал совсем другим.
   - А что же произошло? - раздался голос второй женщины.
   - Не может быть, чтобы вы не слышали об этом, - ответила первая,  -  хотя
нет, тогда  вы  были  совсем  ребенком.  Уверяю  вас,  это  оказалось  самой
настоящей сенсацией!
   - Так что же произошло?
   -  Возлюбленная  герцога,  женщина,  на  которой,  как  все  считали,  он
собирался жениться, была задушена!
   - Задушена? Кем?
   - Человеком по имени Астрид.
   - Но почему?
   - Из ревности!
   - А кем она была?
   - Балериной, и звали ее Зивана Межлански. В те времена, когда  герцог  по
уши влюбился в нее, она была очень хорошо известна  в  Париже,  создав  себе
довольно громкое имя на театральной сцене.
   - Так он, что, влюбился в балерину? Сомневаюсь, чтобы это обрадовало  его
мать!
   - В те годы Зивана Межлански была великолепной танцовщицей,  а  герцог  в
свои   двадцать   один,   естественно,    отличался    присущей    молодости
импульсивностью!
   - Вы сказали, что ее задушили?
   - Это было страшное преступление. Должно быть, герцог  ужасно  переживал,
но говорят... - Дама понизила голос, и  Сирилле  удалось  расслышать  только
конец фразы:
   - ., теперь женщины для него ничего не значат!
   Не вполне сознавая, что она делает, Сирилла стояла и слушала их разговор.
Она повернулась, чтобы уйти, но тут до нее донеслись слова  старшей  дамы  -
Где-то здесь, в доме, есть комната, своего  рода  Святилище,  в  котором  он
хранит все вещи той танцовщицы, даже пуанты. И всем, кроме  него,  запрещено
заходить туда.
   - Вы серьезно?
   - Абсолютно. Сначала это было предметом  всевозможных  пересудов,  но  со
временем, как всегда бывает с подобными сенсациями, об этом позабыли.
   - Должна заметить, - со смехом проговорила более молодая женщина,  -  что
по виду герцога никогда не скажешь, будто и он  обо  всем  забыл.  Создается
впечатление, что он еще  тоскует  по  своей  ушедшей  любви.  Я  никогда  не
представляла, чтобы такой  красивый  мужчина  был  столь  печален  на  своей
собственной свадьбе!
   - Я подумала о том же, - согласилась ее собеседница.  -  Ну  ладно,  пора
ехать. Мы, должно быть, последние.
   Сообразив, что, если женщины выйдут  из  зала,  они  увидят  ее,  Сирилла
вздрогнула. Приподняв немного юбку, она побежала  по  коридору.  Она  быстро
проскочила открытый участок и спряталась в своей спальне, уверенная, что  ее
не заметили.
   Закрыв за собой дверь, она подошла  к  изумительному  резному  туалетному
столику, на котором  стояло  поддерживаемое  двумя  купидонами  позолоченное
зеркало.
   Теперь она начинала понимать, однако ее удивило, что она оказалась  такой
тупой, не обратив внимания на совершенно очевидное.
   Почему до этого ей не приходило в голову,  спрашивала  она  себя,  что  в
нежелании герцога видеть ее до свадьбы и в том, что всеми приготовлениями  к
церемонии занималась его мать, было нечто странное?
   Она,  должно  быть,  страшно  глупа,  если  во  время  первой  встречи  с
герцогиней не догадалась,  как  страстно  та  мечтает  увидеть  своего  сына
женатым.  Герцогиня  показала  Сирилле  портреты  герцога,  на  которых  был
запечатлен чуть ли не каждый год его жизни с самого рождения. Неужели трудно
было понять, что больше всего на свете герцогиня хочет увидеть детей  своего
сына.
   Она несколько раз повторила Сирилле, что замок слишком велик  для  одного
ребенка.
   - Когда Аристид был маленьким, мне часто казалось, что ему очень  одиноко
в этом огромном особняке, - задумчиво говорила герцогиня. -  Мыс  его  отцом
делали все,  что  могли.  Приглашали  местных  мальчиков  заниматься  с  ним
уроками, у нас гостили дети знакомых. Но это совсем не то, что иметь братьев
и сестер.
   - Да, конечно, - согласилась с ней Сирилла.
   -  Возможно,  это..,  сделало  его..,  немного  замкнутым,  -  неуверенно
промолвила герцогиня. - Возможно, из-за  этого  он  не  так  общителен  и..,
эмоционален, как большинство французов.
   В тот момент Сирилла  не  придала  особого  значения  ее  словам.  Она  с
удовольствием разглядывала  портреты  мужчины,  которому  суждено  стать  ее
мужем. Ее до глубины души тронуло, что герцогиня подарила  ей  один  из  его
портретов.
   Сирилла по-своему объясняла  то,  как  выглядел  и  что  мог  чувствовать
герцог, и вот теперь...
   Она ощутила неуверенность; радость, которую она испытывала  с  того  дня,
когда в замок Монсо приехал кардинал и она  узнала,  что  выходит  замуж  за
герцога, померкла.

***

   Герцог  вошел  в  замок  через   распахнутую   стеклянную   дверь   и   с
удовлетворением отметил, что все гости уже уехали.
   Зная, что слуги убирают бальный и банкетный залы, он направился в  другое
крыло, где располагалась огромная  библиотека,  в  которой  любил  проводить
время его отец.
   Эта  комната  была  обставлена  не  только   книжными   шкафами,   но   и
великолепными комодами  и  письменными  столами  тончайшей  работы,  мягкими
диванами  и  глубокими  креслами.  Опустившись  в  одно  из  них,  герцог  с
облегчением подумал о том, что завтра он сможет вернуться в Париж.
   Он выполнил просьбу матери и всей душой надеялся, что она довольна.
   Покинув замок после своей встречи с матерью,  во  время  которой  он  дал
согласие жениться, о чем она  так  страстно  мечтала,  герцог  направился  в
город. Его не покидало ощущение, будто его заманили в ловушку.
   Даже несмотря на болезненный вид матери, он все равно  не  мог  поверить,
что она действительно так слаба, как пыталась показать. Когда  к  герцогу  в
его парижский особняк приехал кардинал,  у  него  возникли  подозрения,  что
именно кардинала следует благодарить за ту ситуацию,  в  которой  он  сейчас
оказался.
   -  Твоя  невеста  очень  красива,  мой  дорогой  мальчик,  -  сказал  его
высокопреосвященство.
   Губы герцога скривились в презрительной усмешке.
   Он был абсолютно уверен, что у него с кардиналом различные  представления
о красоте. К  тому  же  в  Париже  и  так  полно  красавиц,  тем  более  что
большинство из них бывает в его доме.
   Но оставался один вопрос, который вызвал у герцога любопытство.
   - Скажите, ваше высокопреосвященство, - спросил он, - почему  вы  выбрали
для меня невесту именно из семьи де Монсо? Мне казалось, что гораздо  больше
подойдет дочь герцога де Фуко-Флери.  Несколько  веков  назад  между  нашими
семьями уже был заключен один брак.
   - Единственная оставшаяся не  замужем  дочь  герцога  уже  помолвлена,  -
ответил кардинал.
   - Серьезно? Тогда дайте подумать, кто еще в этой невежественной провинции
подошел бы мне. Да там навалом достаточно известных фамилий, на  которых  вы
вполне могли бы остановить свой выбор!
   Презрение, звучавшее в голосе герцога, заставило кардинала  выложить  ему
всю правду.
   - О помолвке дочери виконта де  Буланкура  было  сообщено  в  газетах  за
неделю до моего визита к нему, - сказал он. - А  маркиз  д'Урвилль  встретил
мое  предложение  категорическим  отказом,  заявив,   что   он   с   большим
удовольствием увидит свою дочь мертвой, чем твоей женой!
   Если его высокопреосвященство надеялся, что эти слова  шокируют  герцога,
то он жестоко просчитался. Тот просто закинул голову и весело  расхохотался.
Казалось, он на мгновение даже позабыл о своей напускной томности и циничном
равнодушии.
   - Молодец д'Урвилль! - воскликнул герцог. - Он хоть, по крайней мере, был
честен. Думаю, что граф де Монсо испытывает точно такие же  чувства,  однако
герцогский титул оказался слишком лакомым кусочком, чтобы у него хватило сил
отказаться.
   - Напротив, - проговорил кардинал. - Ни моему другу графу  де  Монсо,  ни
его дочери ничего не  известно  о  том,  какова  твоя  репутация.  -  Герцог
скептически взглянул на него, поэтому кардинал добавил:
   - Это действительно так, уверяю тебя. Граф живет настоящим отшельником, а
его дочь не имеет ни  малейшего  представления  о  мире,  который  лежит  за
пределами их деревушки.
   - Это просто замечательно! - усмехнулся герцог. - Наверняка  его  дочь  -
обычная тупая девчонка, мысли которой заняты только огородом. Да и воняет от
нее, по всей видимости, как от самой настоящей грязнули!
   Кровь бросилась  кардиналу  в  голову,  его  охватило  страстное  желание
нарушить  все  христианские  законы  и  одним  ударом  кулака   смести   эту
отвратительную  ухмылку  с  лица  герцога.  Но  внутренний  голос,   который
многократно выручал его в трудных ситуациях, и на этот раз подсказал  мудрую
мысль: сидеть и не двигаться.
   Пусть герцог своими глазами увидит, что представляет собой  Сирилла.  Как
же, "тупая девчонка"! Вскоре он убедится в своей ошибке!

***

   Вспомнив, что он пропустил обед, герцог ощутил голод и жажду.  Он  встал,
дернул за шнурок звонка и опять вернулся в свое кресло.
   Вошедший в комнату слуга несказанно удивился, увидев герцога.
   - Вы звонили, господин герцог?
   - Я хочу есть, и принеси бутылку лучшего вина.
   Слуга поспешил выполнять приказание. Герцог обвел глазами  библиотеку,  и
ему вспомнилось одно событие, которое произошло именно в этой комнате. В тот
день отец сидел за столом, а мать - на диване.
   Как бы сквозь годы герцогу слышался  свой  голос,  когда  он  рассказывал
родителям о девушке, которую встретил в Париже.
   - Она так красива, мама! Она прекрасна! Она - балерина, но на самом  деле
она дочь русского дворянина.
   - Тогда почему она выступает в театре? - не  поворачивая  головы  спросил
отец.
   - Только потому, что обладает уникальным талантом и ее родители разрешили
ей танцевать в труппе Русского Императорского балета. Как тебе  известно,  в
России танцовщики имеют несколько иной статус, чем у нас.
   - Она действительно так красива? - поинтересовалась мать.
   - Мне очень хотелось бы, чтобы ты увидела ее, мама. Можно, я  привезу  ее
сюда? Сейчас она очень занята, они репетируют новый балет, но, возможно, мне
удастся уговорить ее приехать в Савинь на субботу и воскресенье.
   Герцогиня почти не колеблясь ответила:
   - Конечно, мой дорогой Аристид. Мы всегда рады твоим друзьям.
   Он предполагал, что между ним  и  родителями  возникнет  спор  по  поводу
приглашения, однако он получил то, что желал, и, поцеловав мать,  выбежал  в
сад.
   Каждый цветок, каждое неуловимое движение листвы,  слабо  колышащейся  на
ветру, напоминало ему о Зиване. Ему казалось, что  на  земле  не  существует
другой женщины,  обладающей  такой  непередаваемой  грацией  и  очарованием,
способными околдовывать его.
   - Она пленила не только мое сердце, но и воображение, - сказал он себе.
   Лишь  построенный  из   серого   камня   величественный   замок   Савинь,
принадлежавший его предкам,  да  два  озера,  в  которых  отражались  шпили,
башенки и украшавшие крышу статуи, могли служить достойным  обрамлением  для
ее красоты.
   - О Боже, я счастлив! - воскликнул он, когда Зивана и его дом  слились  в
его воображении в единое целое. Он подумал, что еще ни одному мужчине так не
везло.
   Его воспоминания были прерваны слугами, которые внесли огромные подносы и
принялись расставлять блюда на столе.  Однако  сейчас  голод  уже  не  мучил
герцога.
   - Налей вина, - сказал он, - и передай госпоже герцогине, что я хотел  бы
видеть ее.
   Слуга поклонился. Герцог залпом осушил стакан. Он  предполагал,  что  чем
быстрее он выполнит свои обязанности, тем скорее у него появится возможность
вернуться к избранному им и хорошо знакомому образу жизни.
   Внезапно он сообразил, что даже не имеет представления, как выглядит  его
невеста. Когда он вчера приехал в замок, мать сказала ему, что среди  прочих
подарков графа есть ее портрет, но тогда у  герцога  не  было  ни  малейшего
желания разглядывать его.
   - Какая разница, как она выглядит? - спросил он себя. - Завтра  же  утром
меня здесь не будет.
   Только одна женщина имела для него значение, но она...
   Его губы плотно сжались, на лицо набежала тень. Он отпил еще один большой
глоток из своего стакана.
   Переживания прошлого очертили темные круги под глазами,  а  лицо  герцога
приобрело выражение циничного презрения, отчего стало казаться злым.
   Он поднялся и внезапно увидел себя в зеркале, висевшем на противоположной
стене. Ухмыльнувшись своему отражению, он поднял стакан.
   - За потомство! - глумливо проговорил он. - За будущего герцога и за  его
имя, которому я придам еще большую славу!
   Он не успел поднести стакан к губам, так как дверь позади него открылась.
Немного помедлив, он повернулся - и решил, что ошибся, потому что перед  ним
стояла не жена, которую он ожидал  увидеть,  а  молоденькая  девушка,  почти
девочка.
   Она продолжала смотреть на него, а  он  недоверчиво  разглядывал  светлые
волосы, в которых,  казалось,  запутался  солнечный  лучик;  синие  глаза  и
нежную, жемчужно-белую кожу, которая казалась прозрачной.
   На мгновение их глаза встретились. И тут  Сирилла,  поддавшись  какому-то
непонятному порыву, двинулась к герцогу.
   Будучи большим знатоком женской красоты, герцог сразу же обратил внимание
на грацию ее стройного тела, на  изящный  изгиб  шейки,  на  гордый  поворот
головы.
   Она присела в глубоком реверансе.
   - Монсеньер! - проговорила она. - Мне  очень  хотелось  бы  поговорить  с
вами!
   Герцог изумленно уставился на нее.
   - Как.., как ты назвала меня?
   Ее щеки покрыл легкий румянец, и она ответила:
   - Мои.., монсеньер.
   - Это обращение скорее применимо к  высшему  духовенству  или  к  принцам
королевской крови.
   - Я знаю.., но именно этим словом.., я всегда  называла  вас..,  в  своих
мыслях.
   - Всегда? - переспросил он.
   - С тех