л целовать  ее  мокрые  от
слез глаза, дрожащие губы.
   - Все это позади, - говорил он между поцелуями. - И вы спасены.
   Справившись с волнением, Саона продолжала свой печальный рассказ:
   - Потом солдаты бросились в церковь и начался грабеж. Монахини  бежали  в
лес. Нескольким молодым сестрам не удалось спастись. Я не знаю, что  с  ними
случилось.
   Андре, который догадывался об участи, постигшей  монахинь,  и  не  ожидал
услышать другого. Судя по рассказам,  Дессалин  никогда  не  упускал  случая
надругаться над святыней. Его приспешники, Туссен и  Кристоф,  были  добрыми
католиками и чтили священников, хотя бы и белых.
   - И дядя сказал вам перед смертью, где  спрятал  сокровища?  -  догадался
Андре.
   - Он доверил эту тайну мне одной, - кивнула Саона.
   - Но почему?
   - О том, как белые плантаторы и  их  родственники  выдавали  под  пытками
семейные тайны, ходило много слухов. Дядя  не  хотел,  чтобы  его  имущество
досталось злодеям. Он надеялся, что хоть мне удастся спастись. Должно  быть,
у него было такое предчувствие, - пояснила Саона.
   - Слава богу, дядя оказался прав, и вы выжили! - воскликнул Андре,  целуя
Саону с таким жаром и отчаянием, словно прощался с ней навсегда.
   - Монахини очень добры ко мне, - продолжала Саона. - Однако  в  монастыре
почти никто не знает, что я - белая. Настоятельница посвятила  в  эту  тайну
только двух из сестер.
   - Это она придумала подкрашивать вам ногти и выдавать вас за окторунку?
   - Она знала, как генерал Дессалин ненавидит белых. Это  был  единственный
выход обезопасить меня. Андре с удивлением смотрел на Саону.
   - Видите ли, монахини, к сожалению, не лишены человеческих  слабостей,  -
пояснила Саона. - Кто-то из сестер мог поддаться  соблазну  и  выдать  меня.
Ведь за голову белых у Дессалина полагается щедрое вознаграждение.
   Андре молча кивнул.
   - Матушка-настоятельница запретила мне открывать тайну даже  священникам.
Поэтому, когда они приезжают в нашу церковь, я прячусь.
   - Зачем? - не понял Андре.
   - Они причащают всех прихожан, в том числе, разумеется, и монахинь, А как
же я могу причащаться без  исповеди?  А  если  бы  я  стала  исповедоваться,
священник узнал бы мою тайну, - грустно сказала Саона.
   - Выходит, все  эти  годы  вы  были  лишены  даже  этого  утешения,  -  с
сочувствием сказал Андре, понимавший, как от этого страдала глубоко верующая
девушка.
   - Я слушала богослужение  из  своего  укрытия,  -  заметила  Саона.  -  А
оставаясь одна, я много молилась.
   - Поэтому-то я и решил, что вы - святая, - улыбнулся Андре. Ему  хотелось
отвлечь Саону от скорбных мыслей.
   - Если мне и приходилось лгать, то эта  ложь  никому  не  приносила  зла.
Никому нет дела до того, какого цвета на самом деле моя кожа.
   - Теперь мы должны как можно скорее вырваться  отсюда,  -  сказал  Андре,
целуя Саону. - Я не успокоюсь, пока не  привезу  вас  в  Англию.  Бог  даст,
когда-нибудь мы сможем обосноваться и во Франции, откуда идут наши корни.
   - Я говорила вам, что мой отец француз, -  сказала  Саона,  -  а  мама  -
англичанка.
   - Так вот, значит, в кого у вас такие светлые волосы, - догадался Андре.
   - Я очень похожа на маму, - заметила Саона. - Правда, я не  очень  хорошо
ее помню. Отец был убит в морском сражении, когда мне было пять лет. Получив
известие о его смерти, мама стала думать лишь о том, как бы ей встретиться с
ним на небесах. Она в полном смысле этого слова умерла от горя, пережив отца
всего на полгода.
   - Так ваш отец был моряк? - спросил Андре.
   - Да, мама и приехала на Гаити, чтобы быть поближе к мужу. Я родилась уже
здесь. После смерти отца у мамы  недостало  сил  уехать  отсюда.  Потом  она
скончалась... Так я и осталась здесь.
   В голосе Саоны опять послышались слезы. Очевидно, в  этот  день  ей  было
суждено поделиться с любимым всеми горькими переживаниями, которые свалились
на ее хрупкие плечи.
   - Папа дружил с графом де Вилларе. Когда ваш дядя узнал  о  кончине  моей
матери, он тут же сам поехал в Кап и привез меня сюда. Они с графиней  часто
говорили, что рады воспитывать дочь, о которой всегда так мечтали.
   Андре  беспокойно  взглянул  на  небо.  Солнце  стояло  высоко.  Близился
полдень.
   - Я хотел бы оставаться здесь весь день,  чтобы,  говорить  вам  о  своей
любви, - сказал он, - но мы должны поступать благоразумно. Мне  сейчас  надо
заняться подготовкой к отъезду.
   - А вы правда хотите взять меня с собой? - спросила Саона, как будто  она
не решалась надеяться на такое счастье.
   Андре долго целовал маленькую испуганную девушку, которая за эти три  дня
стала ему дороже жизни. Наконец он усилием воли остановился и отстранился.
   - Наденьте свой головной убор, моя дорогая, -  сказал  он.  -  Сейчас  мы
вернемся в дом, Томас приготовит нам краску, и вы снова станете окторункой.
   Саона послушно взяла покрывало, которое Андре повесил на  ветку  куста  с
цветами, напоминающими азалию, и привычными движениями стала  заматывать  на
голове тюрбан.
   Вскоре она вновь превратилась в красивую молодую монахиню, которую  Андре
знал до этого дня.
   Андре в открытую любовался ею.
   - Вы очень нравитесь мне в этом скромном наряде, в котором я  увидел  вас
впервые, - сказал он. - Но мне хотелось бы одевать  вас  в  шелк  и  бархат,
дарить вам драгоценности.
   Саркастически улыбнувшись, он добавил:
   - Впрочем, если я когда-нибудь смогу это делать, то лишь  благодаря  вам,
если вы покажете мне, где спрятан клад.
   - Я без труда укажу вам место, - ответила Саона. - Мы должны пойти туда в
сумерках и достать его.
   - А почему вы предлагаете доставать сокровища  в  сумерках?  -  не  понял
Андре. - Не лучше ли дождаться, пока стемнеет?
   - В темноте нам не  обойтись  без  свечей,  а  свет  в  церкви  привлечет
внимание, - объяснила девушка.
   - А что, сокровище спрятано в самом храме? - удивился Андре.
   Монахиня кивнула.
   - Да, граф спрятал его под пол, - просто ответила Саона.
   - Прекрасно! Мы обо  всем  договорились,  любимая,  -  решительно  сказал
Андре. - А теперь позвольте мне как можно скорее проводить вас в обитель.
   -  Да,  пора  идти,   -   с   явной   неохотой   согласилась   Саона.   -
Матушка-настоятельница  будет  волноваться,  если  заметит  мое  отсутствие.
Впрочем, она знает, что я много времени провожу в лесу.
   - Вы должны быть очень осторожной, - озабоченно напомнил Андре. - Ведь  и
на моем месте мог бы оказаться какой-нибудь мулат, кто знает, чем окончилась
бы такая встреча.
   - Когда я разговаривала с вами в церкви, я знала, что,  несмотря  на  все
мои страхи, вы не причините мне вреда.
   - Но кто вам это сказал? - воскликнул Андре.
   - Наверное, это говорила моя любовь, - тихо призналась Саона.
   Ни слова больше не говоря, молодые люди повернули к дому.
   Подходя к крыльцу, Андре издали  уловил  едкий  запах  краски:  очевидно,
Томас уже принялся за дело.
   Слуга встречал их у входа, широко улыбаясь.
   - Ах ты хитрец, - добродушно сказал Андре, обращаясь к слуге. - Откуда ты
узнал, что мадемуазель тоже загримирована?
   - Дамбалла же обещал вам найти Саону, - уклончиво ответил Томас.
   - Больше он все равно ничего не скажет, -  пояснил  Андре.  -  Теперь  до
конца своих дней я буду пытаться понять, что произошло: то ли  он  догадался
сам, то ли услышал какие-то деревенские пересуды, то ли действительно  узнал
вашу тайну от Дамбалла.
   - Это не так важно, - возразила Саона. -  Главное,  что  он  раскрыл  ваш
секрет передо мной.
   - Он не имел права этого делать, - сказал Андре со счастливой улыбкой,  -
но я ему безмерно благодарен...
   Томас аккуратно нарисовал коричневые полукружия на ногтях Саоны, а  потом
восстановил стершуюся краску и у хозяина.
   - Я никак не ожидал, что эта краска так просто сотрется.
   - Одно дерево - черная краска, другое делает черное белой. Белое дерево -
большая тайна, мало люди знает, - на своем тарабарском языке пояснил Томас.
   - Мне кажется, на Гаити слишком много секретов, -  заметил  Андре.  -  Уж
пожалуйста, Томас, если здесь поблизости  растет  дерево  с  белой  краской,
запаси ее побольше.
   Томас молча кивнул. Было похоже, что он и сам собирался пойти  на  поиски
нужного дерева.
   Отправляясь провожать Саону, Андре на минуту задержался.
   - Томас, мы втроем должны  как  можно  скорее  отправляться  в  Кап,  Нам
понадобится третья лошадь.
   - Достать нетрудно, - ответил Томас.
   - Лошадь нужна хорошая, - продолжал Андре. - Мне кажется, когда ты будешь
ее покупать, надо пожаловаться, что одна из наших лошадей  захромала.  Иначе
эта  покупка  может  показаться  подозрительной,  ведь  все  знают,  что  мы
находимся здесь вдвоем.
   Томас молча кивнул, и Андре, взяв за руку  Саону,  пошел  по  тропинке  к
лесу.
   По пути Саона много рассказывала о том,  как  жила  со  своими  приемными
родителями. Девушка говорила так увлеченно, так  красочно,  что  Андре  живо
представились немногие счастливые эпизоды ее детства. Он с особым  интересом
слушал то, что относилось к его родственникам, которых он так мало знал  при
жизни.
   Кузены Андре, по словам Саоны,  были  прекрасные  молодые  люди.  Старшие
братья помогали  отцу  в  управлении  имением,  а  младший  был  талантливым
художником.
   - Когда я предложила самим украсить  алтарь,  я  как  раз  думала  о  его
картинах, - заметила Саона.
   - Так это была ваша идея? - спросил Андре.
   - Я узнала, что сестра Тереза любит живопись и умеет писать красками.
   - Мне очень понравились ее работы, - признался Андре. -  Они  примитивны,
но в них есть какая-то особая выразительность.
   - В эти картины вложено много чувств, а это, по-моему, очень важно.
   Андре удивился, откуда столь молодая девушка, начисто лишенная жизненного
опыта, черпает свои мысли, которые казались ему такими мудрыми.
   Саона не  переставала  удивлять  его.  В  узком  мирке,  отгороженном  от
большого мира стенами монастыря, она смогла развить ум и душевные  качества,
как если бы кто-то занимался всерьез ее воспитанием.
   Перед расставанием молодые люди долго целовались в тени зарослей красного
жасмина.
   - Я вернусь часа в четыре, - пообещал Андре. - Я буду молиться,  пока  вы
не сочтете безопасным присоединиться ко мне.
   - Вы действительно будете молиться? - недоверчиво спросила Саона.
   - Мне надо за очень многое поблагодарить бога, - серьезно ответил  Андре.
- И потом в ближайшем будущем нам не обойтись без помощи небес.
   Саона тихонько вздохнула.
   - Я надеюсь, что наши молитвы дойдут до бога.
   - Если молится такой ангел, как вы, бог не сможет устоять,  -  с  улыбкой
ответил Андре и поспешил к поместью.

***

   Андре летел домой как  на  крыльях.  Он  еще  не  успел  осознать  своего
счастья.
   Пока ему сказочно везло. Он  без  приключений  добрался  до  поместья  де
Вилларе и в первые дни встретил девушку, с помощью  которой  найти  клад  не
составляло труда.
   Усилием воли он подавил мысли  о  Саоне-красавице,  в  будущем  Саоны  де
Вилларе.
   Оставалось  лишь  надеяться,  что  дядиного   сокровища   хватит,   чтобы
обеспечить их совместное будущее. Теперь Андре не допускал мысли,  что  клад
могли украсть дессалиновские мародеры: если бы это случилось,  Саона  должна
была бы об этом знать.
   Однако  поводов  для  беспокойства  хватало.  Андре  опасался,  что  клад
окажется слишком объемистым и тяжелым, он не  представлял,  как  сможет  его
незаметно вывезти из страны.
   Тяжелые мешки всегда привлекают внимание, и золото не тот  груз,  который
можно доставить незаметно, если, конечно, это не  пригоршня  монет.  Надежда
сменялась отчаянием.
   "Придется придумать, как замаскировать поклажу", - решил Андре.
   Впрочем, не  видя  клада,  трудно  было  что-либо  планировать,  и  Андре
отказался от бесплодных размышлений.
   Вернувшись в дом, он не застал  ни  Томаса,  ни  готового  обеда.  Только
теперь он заметил, как проголодался. Напряжение последних  часов  вызвало  у
него, как у многих здоровых и сильных людей, повышенный аппетит.
   Андре вышел в сад, нарвал апельсинов и бананов и, вернувшись в  дом,  сел
на свое излюбленное место на балконе. Теперь он мог предаться размышлениям о
своей любви.
   Прежде он отвергал любовь с первого взгляда, считая ее  выдумкой  поэтов.
Теперь он без  памяти  влюбился  именно  с  первого  взгляда,  был  любим  и
счастлив.
   Трудно передать, о чем думает страстно влюбленный молодой  человек  после
объяснения со своей избранницей.  Восхищение,  воспоминания  о  каждом  миге
встречи, слова, недосказанные и  прозвучавшие,  роились  в  его  голове,  не
вытесняя, впрочем, мыслей о том, что привело его в эти места.
   Наряду с восторгами в мыслях Андре жила тревога.  Будущее  представлялось
радостным, если... Если им удастся осуществить  задуманное  или,  пусть  без
клада, выбраться живыми с этого острова, где  средь  благословенной  природы
люди убивали друг друга с жестокостью, непонятной для нормального  человека,
оказавшегося случайным наблюдателем творящегося здесь кошмара.
   Андре не сразу заметил Томаса, который бесшумно  появился  на  балконе  и
вырос перед ним словно призрак.
   - Лошадь - есть, - деловито доложил он. - Хорошая. Недорогая.  Мсье  даст
денег, приведу к вечеру.
   - Чем скорее, тем лучше, - обрадовался Андре. - Я нашел, что искал, и нам
пора собираться в дорогу.
   - Куплю лошадь, потом дорога, - рассудительно заметил Томас.
   - Я скажу мадемуазель, чтобы она была готова к  завтрашнему  утру.  А  ты
знаешь дорогу до Кала? - спросил Андре.
   Томас молча кивнул. Он не любил тратить слова понапрасну.
   Потом слуга принес Андре фруктового сока, который охлаждал в  колодце,  и
предупредил, что с обедом придется подождать.
   Томас, привыкший делать любое дело тщательно, а следовательно, не слишком
быстро, подал хозяину еду перед самым его уходом.  Подкрепившись  на  славу,
Андре собрался в путь.
   Он не сразу решил, как ему быть: отправляться в  монастырь  на  коне  или
пешком. Если взять лошадь,  можно  было  перевезти  домой  часть  найденного
клада.  С  другой  стороны,  лошадь  пришлось  бы  оставить  неподалеку   от
монастыря, где она могла привлечь чье-либо внимание.
   В этих местах Андре почти никого не встречал.  Тем  не  менее  поблизости
было много маленьких деревушек. Их жители работали на полях -  каждая  семья
выбрала себе клочок земли из бывших владений де Вилларе.
   Кто-нибудь мог заметить незнакомого мужчину и заинтересоваться, кто  это,
зачем приехал. А теперь Андре в особенности не хотелось попадаться людям  на
глаза.
   "Лучше я пойду пешком, - решил наконец Андре. - А завтра чуть  рассветет,
мы отправимся в монастырь вместе с Томасом и привезем клад целиком".
   Андре подошел к церкви в начале шестого. Войдя через северный  вход,  как
всегда открытый, он преклонил колени.
   Но молитвы не шли ему в голову. Все еще стоя на  коленях,  Андре  оглядел
прохладное и сумеречное помещение церкви, воображая, сколько поколений людей
приходили сюда за несколько веков ее  существования  со  своими  печалями  и
радостями, чтобы воздать господу хвалу или попросить его помощи.
   Он с удивлением заметил, что ему  нечего  попросить  для  себя.  Все  его
заботы были обращены на Саону. Еще он беспокоился о матери.
   Собравшись с мыслями, Андре  своими  словами  изложил  молитву,  как  ему
самому показалось, смешную и наивную. Он  просил  бога  дать  этой  девушке,
столько лет прожившей в стенах его обители, немного счастья и покоя.
   "В конце концов, - рассуждал Андре, - это  было  бы  только  справедливо.
Ведь на ее долю  уже  выпало  столько  испытаний.  Не  случайно  иногда  она
говорила как умудренная опытом женщина. Постоянная  опасность  обострила  ее
восприятие и заставила рано повзрослеть".
   Он молился, чтобы они вместе вернулись  в  Англию  и  жили  там  долго  и
счастливо, а мать радовалась судьбе сына.
   Даже поднявшись с колен, Андре не вспомнил, что ни словом не  упомянул  в
своей молитве о состоянии, за которым пришел. Он уже не  просил,  чтобы  бог
сделал его богатым.
   Как это часто бывает, проснувшаяся в  сердце  любовь  сделала  его  более
возвышенным, затмила в его мыслях заботу о деньгах.  Познав  любовь,  высшую
ценность для человека, Андре  уже  не  мог  всерьез  просить  бога  о  таком
второстепенном предмете, как деньги.
   Он почувствовал всю неловкость и фальшь подобной  просьбы,  ведь  он  был
сильный и здоровый мужчина. Значит, он мог разрешить свои трудности сам.
   Когда Андре очнулся от своих мыслей, Саона  стояла  перед  ним,  улыбаясь
одними глазами.
   Андре не сказал ей ни слова, лишь нежно поцеловал руку девушки.
   Подбежав ко входу, Саона поспешно закрыла дверь церкви  на  засов.  Потом
она взяла Андре за руку и повела к заветному месту.
   Проходя мимо алтаря, оба на мгновение  преклонили  колени  перед  простым
деревянным крестом.
   Миновав алтарь, они направились в боковой придел. Саона подвела  Андре  в
самый отдаленный и  темный  угол,  в  котором  Андре  с  удивлением  заметил
грубоватый, вырезанный из дерева крест, украшенный цветами. Перед ним  слабо
теплилась большая свеча.
   Саона молча указала на квадратный камень  в  кладке  пола.  Сердце  Андре
подпрыгнуло от радости: он заметил, что на камень падает тень от креста.
   Саона принесла с собой лом, и Андре, пользуясь им, как рычагом, без труда
приподнял тяжелый камень.
   Под камнем была земля. Андре с сожалением подумал, что отверстие  не  так
велико, а следовательно, клад - весьма скромный.
   Девушка с ободряющей улыбкой подала ему лопатку,  и  он,  опустившись  на
колени, принялся раскапывать землю.
   На глубине в фут лопата ударилась обо что-то твердое.
   Андре руками разгреб землю и извлек небольшой кожаный мешок.
   Он не мог скрыть разочарование: в таком маленьком мешке могло поместиться
не более нескольких тысяч франков.
   Даже не развязав мешок, Андре спросил:
   - Как вы думаете, надо ли положить камень  на  место?  Саона  улыбнулась,
понимая его огорчение.
   - Копайте глубже, - сказала она. - Этот мешок - обманка.  Он  положен  на
случай,  если  о  месте  захоронения  сокровищ  станет  известно  мародерам.
Основной клад зарыт глубже.
   - Так там есть что-то еще? - Глаза Андре радостно заблестели.
   - Копайте - и увидите, - загадочно сказала Саона.
   Ее слова придали Андре новые силы. Он с энтузиазмом взялся за дело.  Куча
земли все росла.
   Он выкопал довольно глубокую  яму,  пока  лопата  снова  не  ударилась  о
твердый предмет. Опустив в яму руку почти по  плечо,  Андре  нащупал  другой
кожаный мешок.
   Он  был  не  намного  больше  первого,  и  на  лице  кладоискателя  снова
отразилось разочарование.
   Он вопросительно посмотрел на Саону в надежде, что  та  предложит  копать
еще глубже.
   - А теперь загляните внутрь, - сказала Саона. Мешок был не очень тяжелым.
Распутывая стягивающую его завязку, Андре готовил себя к  тому,  что  увидит
там луидоры.
   Открыв мешок, Андре посмотрел внутрь. Вначале он ничего не понял -  денег
там не было. Вдруг Андре радостно вскрикнул - он заметил,  что  мешок  полон
бриллиантов.
   - Бриллианты, - кивнула Саона. - Ваш дядя рассказал мне,  что  давно  уже
скупал камни. Он ведь готовился покинуть страну, а бриллианты было бы  легче
увезти, чем золотые монеты.
   - Бриллианты... - задумчиво повторил Андре.
   В мешке были и крупные камни. Попадались и камушки помельче, впрочем, они
казались маленькими лишь по сравнению с другими. Вообразив их в  кольце  или
серьгах, Андре удивился гигантскому размеру самых больших камней.
   Когда на бриллианты падал свет свечи, камни начинали сверкать,  словно  в
них самих скрывались в заточении искорки живого света.
   В этом мешке находилось целое состояние, которое обеспечило бы  Андре  на
долгие годы.
   Андре мысленно похвалил дядю за предусмотрительность. К  счастью,  он  не
стал копить  серебряные  мо