Он прошел через комнату прочь от графини, затем остановился и вновь обернулся к ней. Платье соскользнуло с одного плеча Рене, а резкие движения открывали взору очертания стройных бедер.
     Она была прекрасна и соблазнительна, и они оба это знали. И тем не менее на мгновение герцогу показалось, будто он видит перед собой совершенно другое лицо - сверкающие гневом голубые глаза, сердито подрагивающий рот. Это лицо словно встало между ним и женщиной, что сейчас сидела в шезлонге в другом конце комнаты. Это другое лицо было в обрамлении золотистых локонов, с белоснежной кожей - такой нежной и тонкой, что она казалась полупрозрачной.
     Неожиданно герцог сделал для себя открытие: кожа Рене, вся в легких оспинках, пожалуй, самое уязвимое в ее внешности. И хотя графине было всего двадцать четыре, в уголках ее глаз уже залегла сеть мелких морщинок - сказывались бессонные ночи и пристрастие к крепкому вину, у которое Рене каждый вечер кубками пила на дворцовых банкетах.
     На мгновение ему даже стало не по себе при мысли, что ее жадные губы ждут его поцелуя. Но затем духота и пьянящие ароматы, которым была наполнена ее опочивальня, взяли над ним верх. Де Сальвуар понял, что ему не избежать того, что должно сейчас произойти. Да и какой смысл?
     Он продолжал стоять, глядя на Рене. Она же тем временем медленно поднялась с шезлонга. Откинув назад шелестящий шелк платья, быстро повернулась, открыв его взору стройное тело. Герцог почувствовал, как ее руки обвили его за шею, наклоняя его голову ниже, почувствовал, как ее губы жадно ищут его рот, услышал, как она прошептала:
     - Ну почему мы тянем время? К чему все эти пустые разговоры? О Жарнак, Жарнак! Мне так недоставало тебя!..

Глава 3

     В другом крыле дворца Шина не могла сомкнуть глаз.
     Мучимая бессонницей, она то и дело ворочалась с боку на бок, хотя и лежала сейчас в такой мягкой и удобной постели, в какой еще ни разу не приходилось спать за всю свою жизнь.
     Мысли беспрестанно лезли в голову, не давая уснуть. Но самое сильное чувство, которое ей сейчас не давало покоя - и Шина отлично это понимала, - был страх.
     Нет, она еще до приезда сюда знала, что в этом огромном дворце она ровным счетом ничего не значит, что ей следует всего опасаться. Она заранее знала, что в присутствии короля и королевы ей будет не по себе. Чего она никак не могла представить - что ее охватит чувство полного провала и она будет вынуждена вернуться к тем, кто отправил ее сюда, и честно признаться, что она не справилась в порученным ей делом, что выполнить его не представлялось возможным, что ей было нечего сказать, потому что все здесь оказалось совершенно не таким, как она себе представляла.
     Шина заранее представляла себе Марию Стюарт ребенком. Оказалось же, что перед ней молодая женщина, причем весьма образованная и начитанная.
     - Кажется, пора заканчивать уроки, - сказала ей Мария Стюарт. - Я уже и так хорошо разбираюсь в латыни, греческом, итальянском и испанском. Когда я потребовала, чтобы от меня убрали мадам де Паруа, то полагала, что мне никого не дадут взамен. Тем более пришлют замену из Шотландии.
     - Не думаю, чтобы ваши советники поставили своей целью навязать вам новую наставницу, - робко возразила Шина. - Меня скорее отправили затем, чтобы вы не скучали.
     - А кто сказал, что мне скучно? - произнесла Мария Стюарт с легкой усталостью в голосе, но тотчас добавила со своей знаменитой улыбкой:
     - Нет, все-таки хорошо, что вас прислали ко мне. Новое лицо - это всегда своего рода приятный сюрприз... Что ж, я хочу, чтобы вы познакомились и с остальными.
     - Нет, нет, - испуганно запротестовала Шина. - Не сейчас, прошу вас, сударыня. Давайте немного побудем наедине. Мне надо вам так много всего рассказать, так много, так много!
     - О Шотландии? - удивилась Мария, и Шине показалось, будто она уловила в ее голосе нотки скуки. - Меня предупреждали, что вы прибудете сюда для того, чтобы произносить длинные речи. Нет-нет, уверяю вас, мне хватит тех писем, что вы привезли с собой от моих вельмож. Иногда на чтение одного такого послания уходит целый час, и все они, словно сговорившись, пишут о том, что мне совершенно непонятно - о реформаторах, о распрях среди кланов, о тоскливых заседаниях и скучных спорах. О, только не это, я умру со скуки! Давайте забудем о них! На свете есть немало куда более интересных вещей. Вы умеете играть в пелл-мелл? Это наша любимая игра.
     Шина почувствовала, как у нее внутри все похолодело.
     Что же она сообщит отцу, который будет с нетерпением ждать ее отчета о выполненном поручении? Что она напишет ему о том, какую позицию занимает Мария Стюарт в разногласиях, что сейчас раздирают Шотландию? Да и как объяснить этой веселой, беззаботной девушке весь тот ужас, все те лишения, что выпали на долю ее подданных? Как страдают они, причем не только из-за происков Англии, но большей частью вследствие той кошмарной нищеты, что держит ее суровую родину в своих цепких лапах? Как голодная смерть косит детей, уносит в могилу женщин - их умерло уже больше, нежели погибло на полях сражения мужчин.
     - Полагаю, вы умеете ездить верхом? - щебетала между тем Мария Стюарт. - Мы непременно должны уговорить короля, чтобы он выделил вам одну из своих лошадей. В конюшне Шато де Турне полно великолепных скакунов.
     Шина что-то негромко пробормотала себе под нос.
     - Его Величество говорит, что я езжу верхом так же грациозно, как и танцую, - похвасталась юная королева. - Однажды, когда он мне это сказал, я заметила, как лицо Ее Величества вспыхнуло гневом. Королева ужасно ревнива. Она не выносит, когда король говорит комплименты кому-то еще.
     - Возможно, у Ее Величества достаточно оснований для ревности? - осмелилась предположить Шина.
     - О, до нее никому нет дела! - воскликнула Мария Стюарт. - Королева такая.., и когда она посылает за мной, я всегда стараюсь найти предлог, чтобы избежать визита в ее покои. Увы, это не всегда удается, тем более что мадам герцогиня настаивает, чтобы я неизменно была учтива с Ее Величеством.
     - Герцогиня де Валентинуа права, - начала было Шина, но тотчас поняла, что занимает сторону женщины, которую ей следовало бы считать своим злейшим врагом.
     Возникло некоторое замешательство, которое затем повторялось не один раз, прежде чем Шина покинула Марию Стюарт и вернулась к себе, где застала горничную и Мэгги за распаковыванием вещей.
     - Вы видели Ее маленькое Величество? - с нетерпением спросила Мэгги, как только Шина вошла в комнату.
     Шина кивнула.
     - Да, Мэгги, видела, - ответила она. - Она такая хорошенькая, но уже не ребенок. И вообще мы здесь не нужны.
     - А, будет вам, мистрисс Шина, не успели еще переступить порог, как уже спешите делать выводы. Не поверю, чтобы наша королева, проведя столько лет в изгнании, не научилась прятать свои истинные чувства. Вряд ли она станет докладывать первому встречному, что у нее на сердце. Как ей с первого взгляда понять, кто вы ей - друг или враг? И видит Бог, в Шотландии у нее хватает и тех, и других!
     - По крайней мере ей известно, что я прибыла сюда с дружескими намерениями.
     - Друзья тоже бывают разные! - пробормотала под нос Мэгги. - Не забывайте, что в Шотландии немало и тех, кто вечно строил козни против ее матери, нашей бедняжки королевы. Не кажется ли вам, что ее величество отлично понимает, что, как только придет время, они восстанут и против нее тоже?
     - Ты прав! - воскликнула Шина, почувствовав, как у нее отлегло о г сердца. - Возможно, завтра все покажется гораздо лучше и проще. А пока я так устала, что у меня голова идет кругом, и я не в состоянии разобраться в собственных мыслях!
     - Разумеется, - со знанием дела отозвалась верная Мэгги.
     И в этот самый момент Шина почувствовала, как предательские слезы катятся вниз по се щекам. Нет, путешествие было долгим. Чего стоило только их прибытие в Брест, где выяснилось, что там их никто не встречает! А затем встреча с герцогом, его учтивые манеры, его готовность сопровождать их, ощущение собственной незначительности и, что еще унизительнее, понимание, насколько беден и неэлегантен ее наряд. Но вершиной всех бедствий и унижений стало открытие, что их любимая маленькая королева, к которой она прибыла в качестве наставницы, отнюдь не беспомощная малышка и, что самое главное, не тоскует по родине.
     Шина ожидала, что при развращенном французском дворе Ее Величество будет чувствовать себя неуютно, что ей здесь будет грустно и одиноко. Однако, к своему великому удивлению, Шина обнаружила во дворце элегантную молодую женщину, отлично владеющую собой и, кстати, намного старше той, кого прислали ей в наставницы, - в общем, красавицу, образованную и с безупречными манерами и, что самое главное, умеющую тонко разбираться во всех хитросплетениях дворцовых интриг, чего никак не скажешь о ней самой.
     Такой удар еще как-то надо пережить. Зарывшись лицом в плечо верной Мэгги, Шина разрыдалась.
     - Давай вернемся домой! Мы здесь никому не нужны!
     Давай вернемся домой!
     - Ну-ну, будет вам, моя милая, - утешала ее Мэгги.
     Она прижала Шину к своей теплой груди, дождалась, пока поток слез слегка поиссяк, после чего принесла Шине стакан воды, в который капнула, как она любила выразиться, "успокоительного средства".
     Не успела Шина сделать и пары глотков, как ею тотчас овладела сонливость. Она попыталась было что-то возразить, но Мэгги раздела ее и помогла лечь в постель.
     - Но мне следует переодеться к обеду, - бормотала сонная Шина. - Меня будут ждать.
     - Утро вечера мудренее. У тебя завтра еще будет вдоволь времени, - тихо произнесла Мэгги.
     Теплые простыни пахли лавандой. Постель предварительно нагрели грелкой. Шина почувствовала, как ее усталое тело в полном изнеможении погружается в мягкую пуховую перину.
     - Мне вставать через пять минут, - сообщила она Мэгги, но не успели слова слететь с ее губ, как ее сморил сон.
     Мэгги нашла горничную и попросила ее передать молодой королеве, что Шина очень утомлена после длительного путешествия и поэтому не сможет сегодня спуститься вниз к обеду. Горничная пообещала передать это лакею, и Мэгги, видя, что Шина спит сном младенца, тихонько задернула полог на ее кровати и неслышно вышла в свою комнату.

***

     Шина проснулась, словно ее кто-то внезапно разбудил.
     Нет что-то не так. В опочивальне темно, огонь в камине едва тлеет. Должно быть, уже утро, решила она. Ей стало стыдно от того, что в первый же день своего приезда во дворец она оказалась не на высоте. Однако поздно, уже ничего не поделаешь, и самое мудрое, что она сейчас может сделать, это постараться снова уснуть.
     Но как, если сон как рукой сняло. Вместо этого Шину снова начали одолевать тревожные мысли, и она беспокойно ворочалась с боку на бок. В памяти всплыли обрывки разговора с Марией Стюарт, всплыло выражение лица юной королевы, когда Шина заговорила с ней о Шотландии. А каким презрительным тоном - или это ей только показалось? - герцог попросил герцогиню де Валентинуа выделить ей несколько приличных платьев.
     - Зачем только я сюда приехала, - прошептала Шина, лежа одна в темной опочивальне, и у нее заныло сердце. Как слепы ее соотечественники, что отправили ее сюда! Какие замыслы они вечно строят относительно юной королевы, даже не подозревая о том, что Мария уже не та малютка, которую когда-то внесли на борт корабля, державшего курс во Францию, где ее жизни ничто не угрожало.
     - Ну как я им все это расскажу? Они ведь ничего не поймут! Не поверят мне!
     И все-таки она немного вздремнула. Когда Шина снова открыла глаза, сквозь занавески уже пробивался свет. Бледный золотистый свет утренней зари. Шина чувствовала себя на толстой перине и мягких подушках словно в плену. Она встала, пересекла комнату, подошла к высокому и узкому - до самого пола - окну и распахнула его настежь.
     Она выглянула во двор, за которым простирались окружавшие дворец сады. Снизу донеслось цоканье копыт, и Шина, вытянув шею, увидела великолепного белого жеребца. Судя по роскошной сбруе и покрытому бархатом седлу, он принадлежал какой-то важной особе.
     Неужели это король встал так рано, удивилась девушка, по солнцу определив, что еще нет и шести часов утра. На ступеньках внизу появилась знакомая фигура.
     Герцогиня де Валентинуа! Шина услышала ее голос, низкий, музыкальный, и разобрала слова приветствия, обращенные как к конюхам, так и к лошади. В следующее мгновение герцогиня вскочила в седло с грацией и гибкостью юной девушки, легко и непринужденно наступив ногой на услужливо подставленные руки опустившегося на одно колено пажа.
     Сопровождаемая одним лишь конюхом, она пересекла мощеный двор, повернув свое прекрасное лицо навстречу солнцу, словно впитывая его тепло и нежный свет.
     Шина проводила герцогиню удивленным взглядом. Как смогла столь рано подняться эта уже немолодая женщина, наверняка задержавшаяся допоздна на ужине с королем? Еще одна загадка этого странного дворца в чужой стране. В ее представлении распущенная французская знать только тем и занималась, что веселилась напропалую все ночи. Пьянство, разврат, азартные игры... А потом эти гуляки валялись допоздна в постелях, слишком усталые для того, чтобы вставать с рассветом, как простолюдины.
     Все это определенно никак не относилось к герцогине де Валентинуа. Чувствуя, что уснуть ей уже не удастся, и понимая, что выходить из комнаты еще слишком рано, Шина поспешно оделась. Устроившись у стоявшего в углу небольшого секретера, девушка принялась писать письмо отцу.
     "Напишу, как только приеду", - пообещала она ему. Но о чем рассказывать? О том, каким трудным выдалось путешествие? Как страдала от морской болезни Мэгги? О том, что ее никто не встретил на набережной в порту?
     Шина изложила все это на бумаге и остановилась. Что же писать дальше? Нужно ли писать о герцоге и ее неприязни к нему? О первых впечатлениях от мадам де Валентинуа?
     Можно ли передать словами выражение лица короля, когда в комнату вошла герцогиня? Оно словно осветилось неким внутренним светом, и он буквально на глазах у Шины сделался совершенно другим человеком.
     - И наконец, Мария Стюарт, королева Шотландии! Что написать о ней?
     По булыжнику двора снова зацокали копыта, и Шина, обрадовавшись появившемуся предлогу, поднялась и подошла к окну. Она выглянула наружу, ожидая увидеть вернувшуюся с прогулки герцогиню, но увидела короля, собравшегося вскочить на великолепного вороного жеребца, и четырех сопровождающих его придворных.
     - Куда уехала герцогиня де Валентинуа? - спросил король у одного из конюхов.
     Получив ответ, он тут же умчался куда-то на своем вороном скакуне. Однако в Париже далеко не все спят допоздна!
     Похоже, представление Шины о том, как идет жизнь в этом огромном роскошном дворце, оказалось ошибочным.
     Шина вернулась к секретеру, но через некоторое время услышала, как в дверь тихонько постучали. Девушка открыла дверь, полагая, что к ней пришла Мэгги, однако вместо служанки увидела пажа с запиской на серебряном подносе.
     Развернув записку, Шина в первую очередь взглянула на подпись - Гюстав де Клод - и сразу же вспомнила одного из молодых придворных, сопровождавших ее от Бреста до Парижа.
     "Я видел вас у окна, - писал он, - и знаю, что вы не спите. Не будет ли вам угодно встретиться со мной в саду?
     Мне бы хотелось о многом с вами поговорить, пока все еще спят".
     Шина заколебалась. Гулять по саду с мужчиной, которого едва знаешь, вероятно, неприлично. Окружающими это может быть встречено с неодобрением. И в то же время ее мучило любопытство. У нее накопилось много вопросов и ей не терпелось получить на них ответы от кого-нибудь. От кого угодно.
     Паж по-прежнему стоял, выжидательно и почтительно глядя на Шину.
     - Ждете ответа?
     - Я здесь для того, сударыня, чтобы проводить вас в сад, - ответил юноша и коротко поклонился, что вызвало у Шины улыбку, потому что жест слуги был точным подражанием жеста господина.
     Она вдруг почувствовала себя юной и веселой. Все огорчения и волнения минувшей ночи забылись.
     - Я приду на несколько минут, - сказала Шина, обращаясь не столько к пажу, сколько к самой себе. Затем девушка взяла шаль и накинула ее себе на плечи. - Покажите, где ждет меня граф.
     - Я проведу вас к нему прямо сейчас, сударыня, - пообещал юный слуга.
     Они прошли по длинному, петляющему лабиринту коридоров и лестниц, и Шина уже начала думать, что никогда не найдет дорогу назад, но внезапно все кончилось, и боковая дверь открылась даже не во двор, а непосредственно в сад с террасой и лужайкой, на которой мелодично журчал фонтан.
     Шина никого не увидела, но паж повел ее по извилистой, обсаженной кустами лаванды дорожке, между двумя стоящими на страже кипарисами, к укрытой от посторонних взглядов клумбе.
     Граф сидел на мраморной скамье возле крохотного искусственного пруда. Увидев Шину, он живо вскочил на ноги, шагнул ей навстречу, взял за руку и поднес ее к своим губам.
     - Я не смел надеяться, что вы придете! - тихо произнес он.
     Шина улыбнулась.
     - Весьма любезно с вашей стороны. Мне было одиноко и немного не по себе. Мне ужасно хотелось поговорить с кем-нибудь.
     - А я хотел поговорить с вами. Это было невозможно раньше, когда рядом находились мои друзья. Но теперь все по-другому. Вы такая милая! С той минуты, когда я увидел вас, я не могу думать ни о чем другом!
     Тон, которым были произнесены эти слова, заставил Шину смутиться. Она опустила глаза и только теперь заметила, что граф все еще держит ее за руку.
     - О, как вы обворожительны! - улыбнулся граф. - Сядьте же и позвольте мне полюбоваться вашей красотой.
     - Пожалуйста, перестаньте! Вы не должны говорить мне комплименты!
     - Почему же, сударыня? - искренне удивился юноша.
     - Я не привыкла к ним, - ответила Шина. - В Шотландии ни один джентльмен не станет говорить такое при столь непродолжительном знакомстве. Кроме того, я пришла сюда только потому, что хочу обсудить с вами серьезные дела.
     Гюстав рассмеялся.
     - Как можно быть такой серьезной! Да и зачем вам говорить о каких-то делах? Мы молоды, мы здесь одни и я люблю вас!
     - Пожалуйста.., пожалуйста.., не надо! - смущенно промолвила Шина, чувствуя, что ее охватывает паника. Пожалуй, ей все-таки не следовало покидать комнату.
     Девушка попыталась подняться, но граф уже завладел обеими ее руками и теперь покрывал их горячими страстными поцелуями.
     - Вы восхитительны, - негромко приговаривал он. - Как я могу обсуждать с вами какие-то дела, когда меня сжигает огонь любви. Я не могу думать ни о чем другом, кроме вас! Кроме ваших ручек, ваших губок, ваших глазок...
     Граф наклонился к ней, и Шину охватил настоящий страх.
     Какой же глупостью было принять его приглашение! Собравшись с силами, она вырвала руки из сжимавших тисков его пальцев. Затем подобрала юбки и обратилась в бегство, оставив у ног графа свою шаль. Его голос заставлял ее бежать еще быстрее.
     Пробегая через сад, между кипарисами, Шина пересекла террасу и оказалась у дверей дворца, через которые ее вывел паж. Во внутреннюю часть здания вели несколько коридоров.
     Времени на раздумья не оставалось, и она, боясь, что граф последует за ней, свернула налево. То, что она сделала неверный выбор, стало ясно уже через несколько секунд.
     Коридор расширялся, переходя в просторный зал. Заметив открытую дверь, за которой лежал уже знакомый ей двор, Шина поняла, что нужно возвращаться обратно.
     Девушка в нерешительности остановилась и в этот момент какой-то мужчина, появившийся из другого коридора, пересек зал и направился прямо к ней. Шина попыталась повернуть назад, но он остановил ее.
     - Мистрисс Маккрэгган! Что вы здесь делаете?
     Девушка подняла глаза и увидела перед собой мрачное, неулыбчивое лицо герцога де Сальвуара. И как же ее угораздило предстать перед ним в таком виде - с растрепанными волосами, раскрасневшейся от бега, с дрожащ