Джеральд стал медленно пить, не отводя глаз от Доминики.
   - Я думаю, мне многому предстоит вас научить, - сказал он после небольшой
паузы, - но вы быстро освоитесь. Женщины вообще легко  ко  всему  привыкают.
Мне кажется, мы с вами отлично поладим.
   Что-то в его голосе, в выражении его лица  заставило  Доминику  внутренне
содрогнуться. Она чувствовала  себя  так,  словно  рядом  с  ней  неожиданно
появилась кобра.
   Ей хотелось убежать, но она не смела тронуться с  места.  В  этот  момент
послышались шаги, она увидела,  что  к  ним  направляется  лорд  Хокстон,  и
почувствовала огромное облегчение.
   Она заметила, как Джеральд одним глотком допил виски и отдал пустой бокал
слуге, который тайком поспешно убрал его.
   Доминике было неприятно, что они обманывают хозяина дома за его спиной.
   Возможно, лорд Хокстон заметил происходившее, но не подал виду.  Доминика
заметила, что он переоделся в другую рубашку и завязал галстук. Он  был  без
сюртука, но манжеты рубашки были застегнуты золотыми запонками.
   - Доброе утро, Доминика! - произнес он ровным,  спокойным  тоном,  и  она
почувствовала, как ее страх сразу улетучился. Доброе утро, Джеральд! Я вижу,
ты купался.
   - Конечно, - ответил Джеральд. - Это очень помогает сохранить фигуру.
   - Тебе не мешало бы почаще ездить верхом, если тебе необходима физическая
нагрузка, - заметил лорд Хокстон. - Как я обнаружил, многие лошади в конюшне
застоялись.
   Племянник не  ответил,  а  лишь  обиженно  надулся.  Слуга  принес  лорду
Хокстону чай. Сделав несколько глотков, лорд Хокстон обратился к Доминике:
   - Не могу выразить, какое чувство удовлетворения я испытываю, когда  сижу
на своей веранде, смотрю на Свою долину и пью свой чай.
   - Я вас очень хорошо понимаю, - улыбнулась Доминика. - Но  самое  главное
во всем этом - это то, что вы пьете свой собственный чай.
   - Безусловно, потому что именно чай был основой  всего,  -  ответил  лорд
Хокстон. - Как вы спали?
   Доминика не хотела говорить правду, но и солгать она не могла.
   - Мне нужно было.., о многом подумать, -  извиняющимся  тоном  произнесла
она, - и, конечно же, я была взволнована сменой  обстановки..,  и  тем,  что
очутилась в этом чудесном  доме.  -  Желая  переменить  тему,  она  поспешно
добавила:
   - У вас прекрасный сад! Я никогда не видела таких великолепных цветов!
   - Это был прекрасный сад, - тихо  ответил  лорд  Хокстон  и  взглянул  на
Джеральда. - Нужно ли мне спрашивать, куда подевались садовники,  которых  я
так долго и старательно обучал?
   - Я не мог себе позволить держать их, - ответил Джеральд. - Да и  вообще,
кому нужен сад?
   - Мне, например, - решительно заявил лорд Хокстон.
   - Я видела, вы завезли сюда  много  цветов  из  других  стран,  -  быстро
вмешалась Доминика, - но поскольку я всю жизнь прожила на  Цейлоне,  здешние
цветы мне нравятся больше.
   - Орхидеи и магнолии, - улыбнулся лорд Хокстон.
   - И, конечно же, лотос.
   - Они растут - или росли - в искусственном  пруду,  который  я  вырыл  за
домом, - сказал лорд Хокстон. - Я покажу его вам,  но  будет  очень  обидно,
если лотосов там уже нет.
   -  Да,  конечно,  -  согласилась  Доминика.  -  И  моя   спальня   просто
восхитительна!
   - Комната "Белого Лотоса", - медленно проговорил лорд Хокстон, как бы про
себя. - Мне повезло найти резчика по дереву, который был настоящим мастером.
Я обязательно покажу вам спальни на втором этаже. "Пальмовая"  комната,  где
он скопировал пальму арека, на мой взгляд, совершенно уникальна.
   - Мне будет очень интересно! - воскликнула Доминика.
   -  Но  прежде,  чем  заняться  чем-либо  другом,  нам  следует  осмотреть
плантации, - сказал лорд Хокстон, глядя на  своего  племянника.  -  Я  хочу,
Джеральд, чтобы ты показал мне, какие новшества ты ввел за эти два года.
   - Я полагаю, вы найдете все в полном порядке, - заявил Джеральд.
   - Надеюсь, - ответил его дядя. - Пока  ты  будешь  одеваться,  я  прикажу
оседлать лошадей. Доминика может  составить  нам  компанию.  В  прошлом  она
немного ездила верхом, и я  надеюсь,  та  лошадь,  на  которой  я  проехался
сегодня утром, не покажется ей слишком горячей.
   Доминика с сомнением взглянула на него.
   - Мне.., не хотелось бы мешать вам.
   - Вы нам и не помешаете, - заверил ее лорд  Хокстон.  -  Идите  надевайте
амазонку. Мы купили одну очень легкую у мадам Фернандо, и сейчас самое время
обновить ее.
   Доминика одарила его радостной улыбкой и поспешила к себе в спальню.
   Когда лорд Хокстон упомянул о своем намерении  осмотреть  плантацию,  она
испугалась, что ее оставят дома. Теперь же, когда  он  сказал,  что  намерен
взять ее с собой, Доминика почувствовала, что ее сердце переполняет  восторг
при мысли, что скоро она увидит плантацию, так много значащую для него.
   Ей понадобилось лишь несколько минут, чтобы переодеться в легкую  розовую
хлопчатобумажную амазонку, отделанную белой тесьмой, и соломенную шляпку.
   Доминика  была  рада,  что  оделась  быстрее,  чем  Джеральд.  Когда  она
спустилась в холл, там был один лорд Хокстон.
   - Вы не побоитесь ехать верхом? - спросил он ее. - Могу вас заверить, что
та лошадь, на которой я ездил сегодня утром, очень смирное создание.
   - Я надеюсь, что не разучилась сидеть  в  седле,  хотя  последний  раз  я
ездила верхом пять лет назад, - с некоторой тревогой ответила Доминика.
   - Мне кажется, подобные навыки не забываются, -  попытался  успокоить  ее
лорд Хокстон.
   Они вышли из дома и  увидели,  что  лошади  уже  оседланы.  Лорд  Хокстон
подсадил Доминику в седло. Когда его  руки  обняли  ее  за  талию,  Доминика
испытала странное ощущение, которому никак не могла найти названия. Ей очень
хотелось проявить себя хорошей наездницей, чтобы он гордился ею.
   Она подобрала поводья, и лорд Хокстон одобрительно улыбнулся.
   - Вижу, вы не забыли, как это делается.
   - Я надеюсь, что не опозорюсь.
   - Я уверен, что этого никогда не случится. Сидя в седле  и  глядя  сверху
вниз на стоявшего рядом лорда Хокстона, она впервые заметила, какие  у  него
необыкновенно синие глаза. Она решила, что они кажутся особенно яркими из-за
того, что его кожа уже начала покрываться загаром.
   Их взгляды встретились, и лорд Хокстон быстро отвел глаза в сторону.
   - Не нужно подтянуть  стремена?  -  спросил  он,  но  Доминика  не  сразу
сообразила, о чем он говорит.
   - Да.., да, все в порядке, - ответила она. Лорд  Хокстон  сел  на  другую
лошадь.
   - Пожалуй, мы можем отправляться, а Джеральд догонит нас.
   - А он знает, куда именно ехать? - спросила Доминика.
   - Надо полагать.
   Они тронулись с места и выехали на  узкую  извилистую  тропинку,  ведущую
вниз в долину. Лорд Хокстон ехал очень медленно,  и  постепенно  к  Доминике
стала возвращаться былая уверенность, хотя ехать  на  большой  лошади  после
пони ей было несколько непривычно.
   Она  вспомнила,  как  когда-то  давно  ей  хотелось  принять  участие   в
соревнованиях среди детей, которые ежегодно устраивали в  Коломбо,  но  отец
никогда не позволял ей, не уступая даже просьбам ее матери.
   - Ты можешь посидеть в числе зрителей, если тебе нечем больше заняться, -
недовольно говорил он.
   Он не разрешал им участвовать в состязаниях, хотя Доминика была  уверена,
что некоторые из них они с Фейт выиграли бы с легкостью.
   Теперь она размышляла о том, приносят  ли  пользу  подобные  ограничения.
Неужели они помогли им стать более достойными христианами?
   Почему религия всегда была такой  мрачной  и  суровой?  Почему  тот  Бог,
которому поклонялся ее отец, запрещал веселье и смех?
   Но она решительно выкинула из головы эти мысли, потому что  лорд  Хокстон
стал рассказывать ей, как выращивают чай.
   - Чай - это единственная культура, с  которой  можно  собирать  урожай  в
течение всего года, - говорил он, - за исключением разве что двух-трех дней,
на которые приходятся большие индусские праздники.
   Они еще не доехали до плантации, но девушка уже слышала голоса работавших
там кули.
   - Тамилы - очень шумные и зачастую сварливые люди, - сказал лорд Хокстон,
- но работники замечательные.
   Они подъехали ближе, и Доминика увидела, что у  каждой  сборщицы  чая  за
спиной висит огромная  бамбуковая  корзина,  которая  держится  на  веревке,
обмотанной вокруг лба.
   Женщины  были  одеты  в  яркие  разноцветные  сари,  их  головные   уборы
напоминали тюрбаны, а чтобы веревка  от  корзины  не  так  резала  лоб,  они
подкладывали под нее маленькие подушечки.
   Скрытые по пояс в зеленой листве, одетые в красные,  золотые,  зеленые  и
белые одежды, сборщицы чая выглядели очень живописно.
   Доминика завороженно смотрела, как женщины быстро и ловко обрывают чайные
побеги - два верхних листочка и почку, собирают их в горсть,  а  затем  едва
уловимым движением перебрасывают их за спину в корзину.
   - Наблюдают за работой  те  мужчины,  -  объяснил  лорд  Хокстон.  -  Они
называются кангани, или надсмотрщики.
   Он с улыбкой посмотрел в их сторону, и Доминика с  трудом  удержалась  от
смеха.
   Как правило, все они были одеты в длинные камзолы, наподобие тех, которые
несколько веков назад носили в Европе, на головах  у  них  были  тюрбаны,  а
прицепленный за ворот камзола зонтик - признак высокого ранга - висел у  них
на спине.
   - Четыре раза в день,  -  продолжал  лорд  Хокстон,  -  собранные  листья
тщательно взвешиваются,  и  в  маленькую  книжечку  методично  записывается,
сколько листьев сдала каждая сборщица чая. - Он с  гордостью  оглядел  своих
работничков. - Не было случая, чтобы  кто-то  вздумал  сжульничать.  Если  в
записях что-то не сходится, каждая работница знает, сколько  именно  листьев
она собрала, и эту цифру можно смело принять, как абсолютно точную.
   У всех людей, работавших на плантации, был довольный  и  веселый  вид,  и
многие из них обрадовались появлению лорда Хокстона.
   Их лица расплывались от восторга, когда он обращался к  ним,  и  Доминика
видела, что они искренне к нему привязаны.
   Когда чуть позже к ним  присоединился  Джеральд,  Доминика  не  могла  не
заметить, что к нему относятся совсем по-другому.
   Ему, по всей видимости, было очень жарко:  пот  градом  струился  по  его
лицу. Он слез с лошади и с явным намерением произвести впечатление  на  дядю
принялся расхаживать среди работниц, критикуя их и разговаривая с ними таким
тоном, что Доминика инстинктивно крепче сжала поводья в руках.
   Никто не отвечал ему, все молча продолжали  работать,  но  Доминика  была
уверена, что кули были недовольны его  грубыми  замечаниям,  и  высокомерным
видом, и начальственными замашками.
   Позже они смотрели,  как  взвешивают  чай  на  улице  рядом  со  складом,
который, как объяснил лорд Хокстон, первоначально был построен для  хранения
кофе.
   Доминике показалось, что время пролетело слишком быстро, и вскоре они уже
другой дорогой ехали к дому.
   Джеральд  долго  и  путанно  объяснял,  почему  урожай  чая  снизился  за
последний год. Он винил сборщиц, надсмотрщиков, погоду,  сами  растения,  но
только не себя.
   Лорд Хокстон говорил очень мало, но было  видно,  что  он  разочарован  и
огорчен тем, что плантация, которую он  оставил  в  прекрасном  состоянии  и
которая с каждым месяцем приносила все больший  урожай,  вместо  того  чтобы
процветать и давать доход, превратилась в убыточное предприятие.
   Не дождавшись от дяди ни слова Джеральд наконец умолк. Доминика была рада
ехать в тишине и осматривать округу.
   Она с удивлением обнаружила, что  джунгли,  покрывавшие  необрабатываемые
участки земли, оказались еще красивее, чем она предполагала.
   То здесь, то там встречались разнообразные виды бамбука, а в самой низине
росли щитовники, достигавшие в высоту более двадцати футов. Из густой  травы
выглядывали ярко-голубые цветы нелу, кроме магнолий можно было увидеть  мирт
и камелии. Доминика засмотрелась на прекрасный восковой  цветок  камелии,  и
лорд Хокстон, проследив за ее взглядом, спросил:
   - А вы знаете, что чайный куст - родственник камелии?
   - Нет, - удивилась Доминика, - но теперь, когда вы мне сказали,  я  вижу,
что они действительно похожи.
   - Подождите, я покажу вам нечто гораздо более красивое, - сказал он.
   Они проехали немного дальше, а затем он указал ей  на  дерево,  известное
под местным названием кати-имбул.
   Доминика однажды видела такое дерево в одном из садов Коломбо,  но  здесь
они во множестве росли в диком состоянии. Их ветви располагались под  прямым
углом к стволу, подобно реям на  мачтах;  деревья  и  земля  под  ними  были
усыпаны   ярко-красными   цветами,   по   форме   напоминающими    небольшие
колокольчики.
   Это было так красиво, что Доминике не хотелось уезжать, и  она  пообещала
себе, что бы ни случилось, приехать сюда еще раз в  самое  ближайшее  время,
пока цвет не облетел с деревьев.
   Наконец они добрались до дома, и,  помогая  ей  спешиться,  лорд  Хокстон
сказал:
   - Возможно, вам покажется, что мы вернулись слишком рано, но  здесь  люди
привыкли завтракать с рассветом, поэтому ленч обычно бывает в полдень.
   - Мне все равно, сколько сейчас времени, - улыбнулась Доминика, -  потому
что я очень хочу есть.
   Она действительно проголодалась,  потому  что  за  завтраком,  огорченная
речами Джеральда, почти что ничего не ела.
   Сейчас же она пыталась убедить  себя,  что  она  была  глупа  и  чересчур
придирчива. Он племянник лорда Хокстона, и она должна попытаться понять его.
   "Он так же, как и я, чувствует  себя  неловко..,  в  такой  ситуации",  -
решила она.
   Это было разумным объяснением, но в глубине  души  Доминика  приходила  в
ужас при мысли о том, что этот пьющий молодой человек будет играть  огромную
роль в ее жизни.
   После ленча лорд Хокстон настоял, чтобы Доминика отдохнула.
   - Нельзя делать слишком много в первый день, - сказал он. -  Вы  приехали
из Коломбо, расположенного на уровне моря, высоко в горы,  и  смена  климата
может отразиться  на  вашем  самочувствии.  Кроме  того,  нам  с  Джеральдом
предстоит долгая поездка верхом, а вы этого не выдержите.
   Она была разочарована,  но  не  могла  не  признать,  что  он  прав.  Она
направилась к себе и прилегла, собираясь почитать одну из книг, которые  уже
ждали ее по приезде, но быстро уснула.
   После  бессонной  ночи  она  проспала  довольно  долго  и,   проснувшись,
обнаружила, что уже шесть часов.
   - Вам следовало бы разбудить меня, - сказала она слуге, явившемуся на  ее
звонок.
   - Дюраи сказал, что вам надо спать, Нона,  -  ответил  он.  -  Вы  хотеть
ванна?
   - Да, благодарю  вас,  -  сказала  Доминика.  К  тому  времени,  как  она
закончила принимать ванну, было уже около семи, и пора было  одеваться.  Она
выбрала одно из прелестных вечерних платьев, которые мадам Фернандо включила
в ее приданое - бледно-желтое, цвета чубушника, с плотно облегающим лифом  и
с  глубоким  вырезом  на  груди  и  на  спине.  Платье  украшали   крохотные
рукава-фонарики из желтого газа,  таким  же  материалом  была  задрапирована
пышная юбка.
   Платье казалось слишком нарядным и слишком  декольтированным  для  тихого
семейного  вечера,  но  Доминике  так  хотелось  вызвать  восхищение   лорда
Хокстона!
   Немного смущаясь, она направилась в, гостиную. Это была большая  и  очень
красивая комната, заполненная  разными  сокровищами,  которые  были  искусно
сделаны руками местных мастеров. Доминике хотелось рассмотреть все получше.
   К ее глубокому разочарованию, в гостиной был один Джеральд. Он  держал  в
руках стакан с виски и, когда она вошла в комнату, бросил на  нее  тревожный
взгляд, словно опасаясь увидеть лорда Хокстона.
   - А, это вы, Доминика, - с облегчением воскликнул он. - Вы рано! Я еще не
успел переодеться к обеду.
   - Ваша поездка была приятной? - спросила девушка, подходя к нему.
   -  Отвратительной,  -  ответил  он.  -  Я  ощущал  себя  школьником,   не
выполнившим задания!
   В первый раз Доминика почувствовала к нему что-то вроде симпатии.
   - Его светлость очень сердился? - спросила она.
   - Я в немилости - вы сами это знаете! - отозвался Джеральд. - Но  давайте
не будем об этом. Можно найти занятие поинтереснее, чем каяться  и  посыпать
голову пеплом. - Он поставил стакан и неожиданно сказал:
   - Например, для  начала  вы  могли  бы  поцеловать  меня.  Мы  собираемся
пожениться, а до сих пор даже еще не познакомились как следует.
   С этими словами он схватил ее и резко притянул к себе.  Инстинктивно,  не
отдавая себе отчета, она тут же вырвалась из его рук.
   - Нет! - закричала она. - Нет! - Ее голос дрожал от страха.
   - Почему же нет? - спросил Джеральд. - Вы  что,  собираетесь  разыгрывать
недотрогу? В конце концов, вы же приехали сюда, чтобы стать моей женой!
   -  Да..,  я  знаю,  -  едва  дыша,  пробормотала  Доминика,  -   но   все
происходит.., слишком быстро. Мы лишь вчера встретились..,  и  даже  еще  не
успели ни разу как следует поговорить.
   - Это не моя вина! - сказал он.  -  А  теперь,  когда  у  меня  появилась
возможность разглядеть вас получше, должен сказать, что  вы  прехорошенькая!
Особенно  мне  нравится,  что  у  вас  такая  белая   кожа!   Это   приятное
разнообразие!
   Он снова схватил ее и впился поцелуем в обнаженное плечо.  Это  произошло
настолько быстро, что Доминика не успела  уклониться.  И  лишь  почувствовав
прикосновение его губ, она осознала, что он только что сказал.
   "Это приятное разнообразие!" Разнообразие..,  после  Ситы!  Той  девушки,
которая из-за него покончила с собой!
   Все ее тело содрогнулось от отвращения, когда она почувствовала на  своей
коже его горячие, жадные губы.
   - Нет! Нет! - снова закричала она, и в этот момент открылась  дверь  и  в
комнату вошел лорд Хокстон.
   Он уже переоделся  к  обеду  и,  хотя  наверняка  видел,  что  произошло,
совершенно невозмутимо произнес:
   - Джеральд, если ты не поторопишься, то опоздаешь.
   Джеральд отпустил Доминику, и на секунду ей показалось,  что  она  сейчас
упадет в обморок. Она вытянула вперед руки и  оперлась  о  спинку  стоявшего
рядом кресла.
   - Я не задержусь, - сказал Джеральд и вышел из гостиной.
   Доминика пыталась успокоиться. Она стояла спиной к лорду Хокстону. Помимо
огромного облегчения при его появлении она  также  испытывала  неловкость  и
смущение оттого, что он видел, как Джеральд целовал ее плечо.
   Что он мог подумать? Неужели он решит, что она сама могла позволить это?
   Затем она напомнила себе, что именно этого он от нее и ждет! Он привез ее
сюда, чтобы выдать замуж за своего племянника, и должен быть  рад,  что  они
начинают привыкать друг к другу и что Джеральд находит ее привлекательной.
   И тут же она снова вспомнила его горячие губы, его  дыхание,  пропитанное
алкоголем, то, как он грубо схватил ее и притянул к себе.
   "Я не могу.., сделать этого! - сказала она себе. - Я должна сказать лорду
Хокстону.., что я не могу быть женой Джеральда!"
   Доминика услышала, как он подошел к окну,  -  Взгляните,  какой  красивый
закат! - тихо сказал он.
   При звуке его голоса слова, готовые сорваться  с  ее  губ,  замерли.  Она
хотела сказать, что Джеральд ей отвратителен, что она не может позволить ему
дотрагиваться до себя, что не может оставаться здесь. Но тут, словно  кто-то
направил на нее обвиняющий перст,  она  вспомнила,  скольким  обязана  лорду
Хокстону!
   Одно ее приданое стоило целого состояния, к тому же он еще купил платья и
шляпки для ее сестер. Он был так добр и внимателен к ней в  дороге  и  делал
все, чтобы она чувствовала себя здесь, как дома.
   "Как я могу.., проявить такую неблагодарность? Как я могу объяснить,  что
хочу нарушить данное слово?" - спрашивала себя Доминика.
   Постепенно слабость, охватившая ее, когда Джеральд выпустил ее  из  своих
рук, стала проходить. Но она все  еще  ощущала  на  своем  обнаженном  плече
прикосновение его губ.
   Она чувствовала глубокое, безысходное отчаяние, но