ящего, визжит:
   - Пусть она падает, и мальчишка тоже умрет! Он не помешает моему сыну
стать наследником!
   Продолжая кричать, она приставила ружье к плечу и  стала  целиться  в
лодку.
   И тогда Пепита вновь обрела голос.
   - Остановитесь!  Остановитесь!  -  взывала  она  к  разуму  одичавшей
женщины. - Вы не можете совершить.., убийство! Это страшный грех!
   - Он умрет! Они оба умрут! - разъяренно ответила герцогиня.
   Истеричность, с которой она восклицала это, свидетельствовала о  том,
что несчастная сошла с ума.
   Пепита все еще отчаянно пыталась перетащить Жани через  край  обрыва,
но у нее не было сил поднять дрожавшего и плачущего ребенка, хотя она  и
пыталась удержать равновесие, отклоняясь назад.
   Даже  в  ходе  этой,  казалось,  безнадежной  борьбы  она  продолжала
сознавать, что герцогиня намерена убить  Рори  и  Торквила,  и  каким-то
образом нашла в себе силы безостановочно кричать:
   - Помогите... О Боже!.. Помогите им!
   В любой момент мог раздаться выстрел, и когда  у  Пепиты  до  предела
напряглись нервы, вдруг низкий голос позади них произнес:
   - Остановитесь, ваша светлость, и отдайте мне ружье!
   И опять, уже готовая нажать на курок, герцогиня повернула голову.
   - Уходи! - прорычала она. - Они должны умереть - и никто не остановит
меня!
   Внезапно Пепита поняла, что это  Гектор,  главный  лесничий,  который
брал Рори на рыбалку.
   Он потянулся за ружьем, чтобы взять его из рук герцогини.
   - Оставь меня! - бесновалась она. -  Как  смеешь  ты  вмешиваться!  Я
уволю тебя за твою наглость!
   - И все же я заберу ружье, - резко ответил Гектор.
   Лесничий вновь попытался отобрать ружье, но  герцогиня  поднялась  на
ноги и стала неистово сопротивляться.
   Она вцепилась в ружье мертвой хваткой, не желая отдавать его.
   Но вот под истошные крики Жани, усиливавшие суматоху, Гектору удалось
вывернуть ружье из рук герцогини, а та, продолжая бешено сопротивляться,
поскользнулась на траве и упала.
   Раздался  лишь  один  пронзительный,  душераздирающий  вопль,  и  она
исчезла за краем обрыва.
   Ужас происшедшего обрушился на Пепиту подобно свинцовой туче.
   В то же мгновение она почувствовала, как Гектор вытянул Жани наверх.
   И тут впервые в жизни она упала в обморок.
   Она была без сознания какое-то время, потому что пришла в себя,  лишь
когда сквозь окутавшую ее тьму до нее донесся крик Жани:
   - Проснитесь, тетя Пепита, проснитесь! Мне страшно!
   Ей пришлось приложить огромные усилия, чтобы сесть.
   Она  увидела,  что  они  с  Жани  остались  одни;  наверное,   Гектор
отправился за помощью.
   Она попыталась восстановить дыхание.
   Ей было очень  холодно  -  очевидно,  от  всего  пережитого;  ясность
мышления еще не вернулась к ней, и даже зрение было недостаточно четким.
   Она смогла, однако, обнять девочку и прижать ее к себе.
   - Я упала с обрыва! - произнесла Жани сквозь слезы. - Если бы  ты  не
удержала меня, я упала бы в море!
   - Но.., ты.., в безопасности. Одновременно Пепита мучительно  гадала,
что случилось с Рори и Торквилом.
   Теперь, когда все было кончено, она не  могла  вспомнить  точно,  что
произошло.
   Внезапно ее обуял страх, что герцогиня  успела  выстрелить  в  лодку,
прежде чем появился Гектор и отнял у нее ружье.
   Затем она поняла, герцогиня не успела сделать этого.
   Она свалилась с обрыва, и теперь надо как-то отвести Жани  обратно  в
замок, чтобы ребенок не узнал о происшедшей трагедии.
   - Я упала с утеса, - повторила Жани. -  Я  испугалась,  очень,  очень
испугалась!
   - Теперь все хорошо, - сказала Пепита слабым голосом.
   Она знала, что должна встать и идти в замок, но не могла двигаться.
   Девушка приложила руку  ко  лбу;  на  нем  выступили  капельки  пота,
несмотря на ощущение холода.
   И вдруг она увидела вдали человека, бежавшего к ним.
   Ее сердце застучало еще до того, как она смогла  узнать  его,  -  она
инстинктивно поняла, кто спешит к ней.
   Жани, как будто понимая, что единственный человек,  способный  помочь
им, - Торквил, высвободилась из рук Пепиты со словами:
   - Вон дядя Торквил. Я пойду расскажу ему, как я испугалась.
   Малышка устремилась к нему, и Пепита вновь сказала себе,  что  должна
встать.
   Но она по-прежнему не могла двигаться и лишь  смотрела,  как  Торквил
подхватил Жани на руки и целовал ее.
   Потом, с девочкой на руках, он уже медленнее подошел  к  ней,  и  она
осознала, что Бог спас его и Рори.

***

   Пепита лежала на кровати и, глядя на  хлопочущую  вокруг  нее  миссис
Сазэрленд, вспоминала, как все изменилось  для  нее  в  тот  миг,  когда
Торквил прибежал к ним.
   Она перестала бороться со своей слабостью, к тому  же  благодаря  его
присутствию ужас происшедшего,  казалось,  отступил,  и  постепенно  она
стала дышать нормально.
   Он опустился на колени рядом с ней и, взяв ее руку, поцеловал.
   - Я видел, как все это произошло, дорогая, - произнес он. - Ты спасла
не только Жани, но также меня и Рори.
   - Это.., сделал... Гектор, - тихо возразила Пепита.
   Но Торквил не слушал ее.
   - Я хочу, чтобы ты вернулась в замок, пока я займусь герцогиней.
   - Она.., погибла?
   - Да, она погибла, - кивнул Торквил.
   Он поставил Пепиту на ноги и понес ее по тропинке через лес, пока она
не сказала ему, что может идти сама.
   Жани побежала вперед поискать Рори, которого Торквил послал в замок.
   Он поручил ему передать Шергюсу, слугам и всем, кого встретит,  чтобы
они поднимались на вершину утеса, а также привели  лодку  на  то  место,
куда упала герцогиня.
   Лишь оставшись наедине с Пепитой, он промолвил:
   - Мое сокровище!
   Как ужасно, что тебе пришлось пережить все это!
   И она сердцем почувствовала, как  сильно  он  страдал  от  того,  что
произошло.
   - Она.., она хотела, чтобы Рори.., погиб! - прошептала Пепита.
   - И.., ты мог.., погибнуть тоже!
   - Она была сумасшедшая, хотя мы не понимали этого, - сказал  Торквил.
- Всем остальным людям необходимо представить это как случайное падение.
   Это прозвучало как приказ, и Пепита спросила:
   - Ты скажешь герцогу.., правду? Торквил кивнул.
   - Он будет знать обо всем и, конечно, Гектор - больше никто, а  ружье
будет брошено в море, и никаких свидетельств происшедшего не останется.
   Пепита согласилась.
   Она уже шла самостоятельно, но рука Торквила все еще поддерживала ее,
и она чувствовала, пока он с ней, все прочее не имеет значения.
   - Ты должна забыть об этом, моя  дорогая,  -  сказал  он,  когда  они
увидели замок. - А теперь я должен оставить тебя, надо найти  Гектора  и
убедить его, что это был несчастный случай.
   - Да.., конечно, - кивнула Пепита.
   Только дойдя до своей спальни, она  почувствовала,  что  может  вновь
потерять сознание.
   Миссис Сазэрленд раздела ее, как ребенка,  затем  облачила  в  ночную
рубашку и помогла улечься в постель.
   - Где.., дети? - с беспокойством спросила Пепита.
   - Не волнуйтесь, мисс, с ними все в порядке,  я  присмотрю  за  ними,
пока вы отдыхаете.
   Девушка закрыла глаза, пытаясь представить Торквила, прижимающего  ее
к себе, и забыть весь ужас случившегося.
   Но  невозможно,  думала  она,  когда-либо  стереть   из   памяти   то
напряжение, в котором она пребывала, не зная, живы ли Рори и  Торквил  в
то время, как она не могла вытащить Жани через край обрыва.
   А этот безумный голос  герцогини  и  ее  вопль,  когда  она  потеряла
равновесие и упала в волны, бьющие о скалы внизу!
   Разве об этом забудешь?
   "Как она  могла  замыслить  столь..,  дьявольское,  столь  злодейское
убийство?" - не могла успокоиться Пепита.
   Теперь ясно, что  именно  ненависть,  разлагавшая  ее  сущность,  как
раковая опухоль клетки, постепенно привела ее к безумию.
   "Ненависть столь же губительна, как любое другое  оружие",  -  думала
Пепита и снова невольно вспомнила, что шотландцы ничего не забывают.
   И по мере того как слабость  проходила,  а  разум  просветлялся,  она
поняла, что теперь, когда детям больше не грозит  опасность  со  стороны
герцогини, она должна покинуть замок.
   Невозможно оставаться здесь, любя Торквила и зная, что любовь  к  ней
погубит его так же верно, как погубила бы герцогиня, если 6  ей  удалось
потопить лодку, в которой он плыл с Рори.
   Теперь герцог будет нуждаться в нем  еще  больше,  чем  тогда,  когда
Торквил занял место изгнанного им сына.
   Пройдет много времени, прежде чем Рори достаточно повзрослеет,  чтобы
стать таким же помощником.
   "Если Торквил женится на мне, это погубит его!" - мысленно  повторяла
Пепита.
   Она не могла больше сдерживать слезы, и они струились по щекам.
   Она плакала от любви, которой должна пожертвовать ради  блага  самого
дорогого в мире человека; единственным выходом является ее исчезновение.
   Она даже не сможет проститься с ним,  чтобы  не  оказаться  слабой  и
нерешительной.
   "Я должна исчезнуть и отправиться туда,  где  он  никогда  не  найдет
меня, - рассуждала она. -Истинная  любовь  не  может  быть  эгоистичной,
сосредоточенной на себе самой".
   И пусть неотвратимость разлуки пронзает  сердце  болью,  а  страдания
подобны чудовищной пытке, она должна прежде всего думать о нем.
   Вспомнив  тотчас  прекрасное  лицо,  руки,   обнимавшие   ее,   губы,
приникавшие к ее губам,  она  зарыдала,  и  ей  казалось,  будто  каждая
слезинка это капля ее крови.
   "Чем скорее я исчезну, тем лучше, - пыталась она  заглушить  рыдания,
ведь каждый день отсрочки сделает расставание тяжелее как для  Торквила,
так и для меня".
   В течение нескольких дней он будет занят  похоронами  герцогини,  ему
придется помогать герцогу принимать не только Мак-Нэирнов,  но  также  и
Мак-Донаванов.
   "Это будет подходящее время, для того  чтобы  уехать,  -  всхлипывала
Пепита, - никто не обратит на меня внимания".
   Пожалуй, самым разумным будет вернуться в маленькую деревню, где  она
и Дениза жили вместе с отцом вплоть до его смерти.
   По крайней мере обитатели знают ее.
   Кроме того, там, наверное, все еще живут  доктор,  викарий  и  многие
представители торгового сословия, хорошо знавшие ее отца.
   Они войдут в ее положение и помогут продержаться, пока она не  найдет
работу, которая даст ей средства к существованию.
   "Мне придется попросить помощи у кого-то в замке", - подумала  она  и
решила, что единственный человек, которому она могла  бы  довериться,  -
миссис Сазэрленд.
   Она не сомневалась, что домоправительница сохранит ее тайну и одолжит
сумму, достаточную, чтобы доехать от Эдинбурга до Лондона на поезде.
   И  тут  у  нее  возникла  мысль,  что,  возможно,  путешествие  морем
обойдется дешевле, хотя она не была в этом абсолютно уверена.
   Но если это действительно так, она сможет добраться  до  Эдинбурга  в
рыбацкой лодке, а там пересесть на судно, отправляющееся на Юг.
   Ей никогда  еще  не  приходилось  принимать  самостоятельно  подобные
решения, но теперь жизнь вынуждает ее быть разумной и решительной  и  ни
на кого не полагаться.
   От мысли о будущем, в котором не будет Торквила, она вновь заплакала,
стыдясь собственной беспомощности.
   Было уже довольно поздно, когда миссис Сазэрленд вошла  в  спальню  с
ужином.
   Пепита торопливо вытерла глаза и села, опершись спиной на подушки.
   Она выглядела измученной и слишком бледной, но уже не такой слабой.
   -  Я  задержалась,  мисс.  Весь  замок  в  ужасном   расстройстве   и
беспорядке,  но  я  принесла  вам  немного  поесть,  -  говорила  миссис
Сазэрленд, направляясь к кровати.
   Она поставила поднос на столик.
   - Они увидели ее светлость в море, но уже ничего нельзя было сделать,
чтобы спасти ее. На ее лице были страшные кровоподтеки от удара о скалы!
   Пепита содрогнулась, представив это жуткое зрелище.
   Между тем миссис Сазэрленд продолжала:
   - Мистер Торквил помогает его светлости, и вам не надо беспокоиться о
детях. Они уже в постели. Все эти происшествия их крайне утомили.
   - Я думала, они придут ко мне сказать доброй ночи, - заметила Пепита.
   - Они хотели, но я им не позволила, - заявила миссис Сазэрленд. - Вам
хватает переживаний за один день!  Вы  выглядите  изможденной  от  всего
этого! А теперь кушайте ваш суп, пока он горячий, и вы почувствуете себя
лучше.
   Пепита пыталась последовать ее совету,  тем  более  что  ей  принесли
великолепное рыбное блюдо, но смогла съесть лишь несколько ложек.
   Она снова легла, мучительно размышляя над своим планом.
   В эту минуту она так сильно тосковала по Торквилу, что  ей  казалось,
он должен почувствовать, как отчаянно она нуждается в нем.
   Потом вновь явилась миссис Сазэрленд, чтобы унести поднос.
   Когда она спросила Пепиту, не нужно ли ей  еще  чего-нибудь,  девушка
произнесла неуверенно:
   - Мне нужна ваша помощь, миссис Сазэрленд.
   - Конечно, мисс. Что я могу сделать для вас?
   - Я.., я должна.., уехать, - пролепетала Пепита, - но так как.., я не
хочу.., расстраивать детей.., не  хочу,  чтобы  они  подумали,  будто  я
оставляю их... я должна уехать тайно... и никто не должен знать об этом,
пока я.., не уеду.
   Миссис Сазэрленд несколько секунд смотрела на  нее  с  удивлением,  а
затем сказала:
   - Что заставляет вас уехать, если дети так любят вас?  Я  думала,  вы
счастливы здесь.
   - Очень.., счастлива!
   - молвила Пепита прерывающимся голосом. - И в то  же  время,  как  вы
понимаете,  поскольку  я  англичанка,  мне  лучше  уехать  в   интересах
детей-шотландцев.
   - Это верно, - согласилась миссис Сазэрленд.
   - И все-таки мы очень полюбили  вас.  Теперь,  узнав  вас,  мы  можем
понять, почему лорд Алистер женился на вашей сестре и нашел  счастье  на
другой земле.
   - Благодарю вас, - кивнула Пепита.  -  Я  всегда  буду  помнить  ваши
добрые слова, миссис Сазэрленд, но я знаю, что мне надо уехать.
   - У вас есть куда уехать, мисс?
   Пепита не могла солгать, и, слегка вздохнув, она призналась:
   - Нет, я еще должна найти место.., но это  будет..,  трудно  сделать,
потому что у меня.., нет денег.
   Она увидела изумление на лице миссис Сазэрленд и поспешила добавить:
   - Может быть.., вы смогли бы одолжить мне на дорогу до  Юга..,  я  бы
вернула вам потом... Я не хочу просить его светлость об этом,  поскольку
он может нечаянно проговориться детям, что я оставляю их.
   - Они будут очень скучать по вас, - заметила миссис Сазэрленд.
   - Дети быстро забывают, - ответила Пепита. - У них  будет  так  много
новых, интересных занятий здесь, что им не  придется  долго  скучать  по
мне.
   - Я слышала, - осторожно  произнесла  миссис  Сазэрленд,  -  что  его
светлость желает найти воспитателя для его малой светлости.
   - Будет не..,  трудно  также  найти  гувернантку  для  леди  Жани,  -
добавила Пепита.
   - Это правда, - согласилась миссис Сазэрленд. -  И  все-таки  она  не
будет их тетей. Как мы всегда говорим: "Родная кровь - не вода!"
   -  Я  должна  уехать!  -  сказала  решительно  Пепита.   -   Поэтому,
пожалуйста... помогите мне.., и обещайте, что не скажете ни слова никому
в замке.
   - Я обещаю, если вы просите, но как вы сможете уехать без того, чтобы
кто-нибудь не знал об этом?
   И тогда Пепита поведала миссис Сазэрленд о  своей  идее  относительно
судна, которое доставит ее в Эдинбург.
   - Я порасспрошу, кто может направиться туда, мисс, - пообещала миссис
Сазэрленд. - Сама-то я никогда не уезжала далеко от замка, но в поместье
есть  люди,  бывавшие  и  на  Севере  и  на  Юге,  хотя  я  никогда   не
интересовалась, как они добирались туда.
   Пепита коротко рассмеялась, но в смехе этом слышались слезы.
   - Здесь малый мир, существующий сам по себе, миссис Сазэрленд,  и  вы
счастливы, потому что принадлежите ему.
   Говоря это, она думала, что единственное, чего она желала бы,  -  это
остаться здесь с Торквилом и жить в его замке, забыв обо всем на свете.
   За недолгое время пребывания в Шотландии она постигла, каким  образом
люди могут довольствоваться лишь своими  заботами,  охотой  и  близостью
членов клана, сплотившихся вокруг своего вождя, и быть  счастливыми,  не
завидуя внешнему миру.
   Здесь у каждого столько дел, и с ними легко справляться,  потому  что
рядом кровные братья, которые живут  теми  же  интересами,  стремятся  к
одной цели и чувствуют радость от этой общности, чего Пепита не находила
в Англии.
   Если б она была шотландкой из клана Мак-Нэирнов, она стала  бы  одной
из них, и они проявляли бы и участие и позаботились о ней.
   Тогда она не испытывала бы чувство одиночества, и огромный мир не был
бы для нее чуждым пространством, в котором ей не к кому обратиться.
   Она вспомнила, как  Рори  сказал,  повторяя  слова  отца,  что  вождь
является отцом клана, и именно отцом для своих людей был герцог.
   Когда-нибудь Рори займет его место,  и  он  будет  принадлежать  этим
людям, как они будут принадлежать ему.
   "Шотландцы так счастливы, очень счастливы", - завидовала им Пепита.
   Но, как голос судьбы, в ее памяти снова всплыло, что они  "ничего  не
забывают".
   Девушка чувствовала неимоверную усталость, но никак не  могла  уснуть
после ухода миссис Сазэрленд.
   Она знала лишь одно: она должна уехать, и все, что  дорого  ей,  все,
что она любит, нужно оставить.
   Мысль о разлуке с Торквилом разрывала ей сердце.
   А сколько еще боли принесет ей разлука с Рори и Жани!
   Они были ее единственными оставшимися родственниками, и она настолько
ощущала их частью себя, что расставание с ними было подобно утрате рук.
   От трепетного пламени в камине возникали странные  тени;  они  словно
безумные метались по большой комнате, и ей  казалось,  будто  они  полны
призраков, явившихся  из  прошлого,  чтобы  поведать  ей  о  мужчинах  и
женщинах, некогда спавших здесь и страдавших, как страдает она.
   Но они по крайней мере принадлежали к клану владельцев замка и знали:
где бы они ни оказались, хоть на краю земли, там всегда будет кто-нибудь
из их рода, чтобы принять их и протянуть руку помощи.
   "Есть ли кто на свете более одинокий, чем я?" -  с  жалостью  к  себе
вопрошала Пепита.
   И горькие слезы вновь подступили к глазам, от чего комната  вместе  с
пляшущими тенями поплыла перед ней, вызывая головокружение.
   И тут она услышала, как открывается дверь.
   Сначала она подумала, что это Жани идет к ней из соседней комнаты.
   Но затем поняла - открывается дверь в коридоре, и поразилась,  увидев
вошедшего.
   Торквил закрыл за собой дверь и подошел к ее кровати.
   - Почему.., ты..,  здесь..,  что..,  случилось?  Она  говорила  тихим
голосом, боясь, что произошло нечто страшное.
   - Я должен был увидеть тебя, моя любовь, - признался он.
   - Я чувствовал, что нужен тебе, и подумал - может быть, зря - что  ты
несчастна сейчас.
   Пепита замерла от изумления.
   Конечно, он обладает интуицией, так же как она; интуиция подсказывает
ему то, чего не чувствуют другие.
   Он стоял, глядя на нее, озаренную светом камина, затем  сел  на  край
кровати и взял ее руку.
   - Ты так прекрасна! - молвил он нежно. -Я пытался представить,  какой
длины твои волосы. Теперь я вижу их.
   Она покраснела и, опустив глаза, тихо произнесла:
   - Тебе.., нельзя быть.., здесь.
   - Мы всегда должны быть вместе, - не слушая ее, продолжал он. - Я  не
мог заснуть. Когда я  почувствовал,  что  ты  зовешь  меня,  мое  сердце
откликнулось на твой зов.
   Пепита умоляюще смотрела на него, и  он  заметил  следы  слез  на  ее
щеках.
   Очень осторожно, словно боясь испугать ее, он наклонился к ней, и его
губы коснулись ее губ.
   Он  поцеловал  ее  нежно,  прикоснувшись  к  ней  словно  к  огромной
драгоценности.
   Поцелуй этот был не таким, - как прежние; он так  растрогал  ее,  что
слезы сами собой наполнили глаза и потекли по щекам.
   Торквил целовал ее, пока  сердце  не  начало  биться,  как  в  минуты
прошлых встреч, и, когда его поцелуи стали более  жадными  и  властными,
она почувствовала, как возвращается к  жизни  ее  тело,  возно