Гарольдом  идем  прогуляться.  Если  кто-нибудь  спросит
меня, скажи, что я буду через час.
   - Слушаю, ваша светлость, - ответил вахтенный.
   Они сошли на пустынную набережную.
   Когда они шли по талому снегу булыжной мостовой, Гарри  думал,  а  не
ведется ли сейчас за ними слежка.
   Они дошли до конца набережной, и герцог, не  видя  никакого  экипажа,
подумал, что женщина не сдержала слово.
   Но тут же он заметил какую-то повозку на другой стороне дороги. Гарри
тоже увидел ее, и они молча направились к ней.
   В старый крытый экипаж была впряжена  тощая  лошаденка  с  торчавшими
ребрами. Кучер скорчился на  козлах,  словно  задремал,  безразличный  к
тому, сможет ли он что-нибудь подзаработать или нет.
   Когда они приблизились к экипажу, его дверца открылась,  хотя  никого
рядом не было видно.
   Герцог шагнул вперед, чтобы  заглянуть  в  экипаж,  и  услышал  вдруг
резкий голос:
   - Быстро! Садитесь быстро!
   Это был приказ. Герцог повиновался, и вслед за ним в  экипаж  вскочил
Гарри, захлопнув за собой дверцу.
   Лошадь сразу тронулась с места, - За вами никто не шел?
   Женщина спросила шепотом, будто боясь, что ее могут услышать.
   - Не думаю, - ответил герцог. - Кажется, никого не было.
   Женщина повернулась назад и  встала  коленями  на  сиденье,  глядя  в
маленькое заднее окошечко экипажа.
   Стекло  потрескалось  в  нескольких  местах,  но   женщина   все-таки
вглядывалась в него, и через несколько секунд, облегченно вздохнув,  она
вновь уселась на сиденье.
   Герцог сказал:
   - Позвольте представить моего друга  сэра  Гарольда  Нантона.  Вчера,
после того как вы ушли, я вспомнил, что вы не назвали мне вашего имени.
   - Сейчас это не важно, - сказала женщина тем же холодным, отчужденным
голосом, который запомнился ему, д - Может быть,  вы  скажете,  куда  мы
едем? - спросил герцог.
   - В этом  тоже  нет  необходимости.  -  ответила  она.  -  Если  ваша
светлость наберется терпения, все объяснится со временем.
   По ее тону герцог донял, что она не хочет говорить с ним.
   Устроившись поудобнее, насколько это  было  возможно,  в  углу  плохо
обитого экипажа на слишком жестких рессорах, он погрузился в молчание.
   Герцог хотел бы знать, что думает сидящий напротив него на  маленьком
сиденье Гарри.
   Он был уверен, что тот пытается разглядеть их спутницу, вглядываясь в
потемки экипажа.
   Улицы, по которым они ехали, были освещены очень слабо, и,  хотя  они
проезжали по мосту Галата, герцог не смог  запомнить  каких-либо  других
ориентиров или рассмотреть женщину, сидящую с ними.
   Она не  говорила  ничего,  но  он  сильно,  почти  физически,  причем
совершенно удивительным образом ощущал ее присутствие.
   Будто какие-то энергетические вибрации исходили от нее,  и  герцог  с
какой-то необычной  интуицией  чувствовал,  что  она  настроена  к  нему
враждебно.
   Все это было довольно странно.
   В какой-то момент он ощутил себя как на войне, лицом к лицу с врагом,
когда каждая минута может оказаться последней.
   Они ехали примерно минут двадцать пять, и когда экипаж стал замедлять
ход, женщина заговорила.
   - Побудьте здесь секунду, - сказала она, - я выйду и посмотрю, нет ли
кого-нибудь поблизости. Если никого не будет, я пойду  вперед  и  открою
дверь  дома.  Быстро  пройдите  по  короткому  проходу   к   двери.   Не
задерживайтесь и не вглядывайтесь.
   Она не стала дожидаться ответа, поскольку экипаж остановился, открыла
дверцу и вышла из него.
   Сквозь грязное окошко они увидели, как она взглянула направо и налево
и пошла вперед.
   - Пошли за ней! - сказал герцог. - Бог знает,  во  что  мы  позволили
втянуть себя!
   - Должен признать,  что  меня  все  это  несколько  настораживает,  -
заметил Гарри.
   Они пошли по небольшому проходу, как сказала женщина, и услышали, как
отъехал экипаж.
   Герцога вдруг осенило, что им трудно будет добраться до яхты, но  ему
ничего не оставалось, как только войти в узки" проход, за которым  ждала
их женщина.
   Она закрыла дверь, и они оказались в полной темноте.
   - Оставайтесь здесь! - скомандовала она. - Когда я  открою  следующую
дверь впереди, станет достаточно светло, чтобы вы увидели, куда идти.
   С этими словами она отошла, и через несколько секунд Появился  слабый
свет, указавший им дорогу.
   Герцог пошел вперед и очутился в комнате,  расположенной,  видимо,  с
задней стороны дома. К его удивлению, она была освещена  двумя  свечами,
стоявшими на полу.
   В комнате совершенно не  было  мебели,  стояли  лишь  два  деревянных
ящика, на которых, будто отдавая дань комфорту, лежали два грубых мешка.
   Со стен отслаивалась краска, а окна были заколочены досками.
   Герцог огляделся вокруг, затем вопросительно посмотрел на женщину.
   - - Пожалуйста, садитесь, - сказала она. - Я скажу князю, что вы  уже
здесь.
   В дальнем конце комнаты была другая  дверь,  и  она  вошла  в  нее  и
закрыла за собой.
   Герцог сел на один из деревянных ящиков, Гарри - на другой.
   - Как ты думаешь, что все это значит? - шепотом спросил Гарри.
   - Бог знает, - ответил герцог.
   - Мне кажется, что этот дом не жилой, - сказал Гарри чуть громче.
   - Пожалуй, это так, - согласился герцог.
   Дверь, за которой скрылась женщина,  снова  открылась,  и  в  комнату
вошли двое мужчин.
   Герцог с изумлением смотрел на них.
   Оба они сильно обросли бородой и были в грязных лохмотьях, какие  они
видели на нищих на улицах.
   У герцога мелькнула мысль, что их с Гарри обманом завлекли в западню.
Но тут заговорил один из мужчин.
   - Добрый вечер, ваша светлость!
   Герцог внимательно глядел на него.
   - Не вы ли?..
   - Да, я - Иван Керенский.
   Герцог хотел было подняться, чтобы  приветствовать  его,  но,  к  его
глубокому изумлению, князь вынул  из-под  своих  лохмотьев  револьвер  и
направил на него.
   - Я просил вашу светлость прийти сюда, - сурово сказал  он,  -  чтобы
потребовать от вас содействия, в котором нуждаюсь  и  не  могу  получить
иным способом.
   - Потребовать? - спросил герцог. - Неужели, о чем бы вы  ни  пожелали
просить меня, нельзя исполнить разумным и цивилизованным образом?
   - Сомневаюсь,  что  при  других  обстоятельствах  вы  стали  бы  меня
слушать, - с горечью в голосе ответил князь.
   - В этой ситуации у меня,  конечно,  нет  иного  выхода,  как  только
выслушать, что вам от меня надо, - сказал герцог.
   Он говорил холодно и спокойно, но был тем не менее сильно поражен  не
только поведением князя, но и его внешностью.
   Неужели  перед  ним  был  тот  обходительный,  элегантный,   красивый
мужчина, дипломат до мозга костей и кончиков пальцев, которого он знал в
Санкт-Петербурге?
   Князь, все еще держа револьвер, приблизился к герцогу, в то время как
пришедший с ним мужчина, выглядевший  не  менее  подозрительно,  остался
стоять в дверях вместе с женщиной.
   - Мы требуем от вас, ваша светлость,  -  сказал  князь,  -  чтобы  вы
переправили сокровище, о котором я упоминал в письме, и нас  в  Каир  на
вашей яхте. Это - единственный  возможный  для  нас  способ  побега.  Мы
находимся на грани голодной смерти, и единственный  шанс  выжить  -  это
заставит" вас исполнить наше требование.
   - И что это за сокровище? - спросил герцог.
   Несколько секунд князь молчал, и герцог понял,  что  тот  обдумывает,
сказать ему правду или нет.
   Наконец он ответил:
   - Сокровище, которое мы скрываем здесь и ради которого требуем вашего
содействия, это - Великий князь Алексис!
   Ему сполна удалось ошеломить герцога.
   - Великий князь Алексис! - воскликнул герцог. - Но  ведь  он  же  был
казнен большевиками!
   - Они намеревались сделать это, - мрачно сказал  князь,  -  с  самого
начала революции.
   - Вы хотите сказать, что все эти годы смогли сохранить в безопасности
его императорское высочество?
   Князь Иван утвердительно кивнул.
   - Нам помогло то, что во время  революции  Великий  князь  был  не  в
Санкт-Петербурге, а по пути на юг России. Мы не сразу  узнали  о  победе
большевиков и об их намерении убить всю царскую семью.
   Он помолчал, прежде чем смог продолжить неровным голосом,  в  котором
еще слышалась боль:
   -  Только  когда  наши  друзья  известили  нас  о  том,  что  царь  и
императрица убиты и что Великий князь также числится мертвым, мы  поняли
всю опасность, которая грозит ему.
   - Я понимаю ваше положение, - тихо сказал герцог.
   - С тех пор мы скрываем Великого князя, - продолжал князь. -  "Мы"  -
это, кроме меня, его племянник князь Александр Саронов...
   Он указал на другого мужчину и добавил:
   - И его дочь ее светлость княжна Милица.
   Герцог взглянул на женщину, стоявшую в тени у задней двери.  Свет  от
свечей едва достигал ее, и она показалась ему такой же таинственной, как
и тогда, когда пришла на яхту прошлым вечером.
   Он снова посмотрел на князя Ивана, продолжавшего свое повествование:
   - Месяц за месяцем, год за  годом  мы  продвигались  вдоль  побережья
Черного моря, поджидая случая, чтобы бежать из России. Вместе с  тем  мы
боялись оставить свой народ, который не питал любви к  революции  и  был
готов помогать нам с пропитанием, что поддерживало в нас жизнь.
   Он взглянул на князя Александра, как бы желая получить  подтверждение
своим словам, и продолжал:
   - Месяц назад мы узнали, что большевистская агентура  напала  на  наш
след, и нам удалось найти судно, доставившее нас в  Константинополь.  На
это ушли последние наши рубли.
   - А теперь вы хотите переправиться в Каир? -  спросил  герцог,  когда
князь закончил свой рассказ.
   - Там в банке у меня есть немного денег, - отвечал князь,  -  и  есть
друзья, которые могут помочь мне найти какую-нибудь работу. Александр же
намеревается вступить в Иностранный легион.
   - Это разумно, - сказал герцог, - но вы могли бы попросить  меня,  не
угрожая мне револьвером.
   - Чтобы вы отказались от своего обещания  подобно  вашему  королю?  -
огрызнулся князь.
   Герцог понял, с какой горькой обидой  князь  относился  к  тому,  как
король Георг V сначала обещал царской  семье  убежище  в  Англии,  когда
началась революция в России, а затем изменил свое решение.
   На заседании  английского  кабинета  министров  было  решено  послать
императору и императрице приглашение  приехать  в  Англию  вместе  с  их
детьми.
   Российский император и императрица просили позволения  присоединиться
к их кузену и кузине, королю Георгу и королеве Марии, и в течение двух с
половиной лет войны Россия была верной союзницей Англии.
   Но  как  только  приглашение  было  послано,  король  Георг  V   стал
раскаиваться в своем шаге.
   Его  секретарь  лорд   Стамфордхем   написал   российскому   министру
иностранных дел об озабоченности  короля  относительно  высказываний  по
этому  вопросу,  которые  прозвучали  со  стороны  лейбористских  членов
Парламента в палате общин.
   Король стал думать об иных путях  решения  возникших  разногласий,  и
через  несколько  дней  российское  министерство  иностранных  дел  было
информировано о том, что возражения против прибытия в Англию  императора
и  императрицы  России  были  настолько  сильны,  что  присланное  ранее
приглашение отзывается.
   Герцог, как и многие  английские  аристократы  того  времени,  считал
чрезвычайно  подлым  подобное  поведение  Англии.  которое  должно  было
вызвать глубокую обиду русских аристократов.
   - Нет, - сказал князь Иван, - я не могу вам довериться. Вы пообещаете
помочь, а потом, оказавшись в безопасности на своей  яхте,  не  захотите
связываться с нами и бросите нас на произвол судьбы.
   - Если вы не верите моим словам, что я  хочу  помочь  вам,  -  сказал
герцог, - каким же образом вы решили бежать?
   - Княжна, - отвечал князь Иван, -  видела  вашу  яхту  и  предложила,
чтобы я держал вас здесь в качестве заложника,  пока  Великий  князь  не
окажется на борту, а затем мы отпустим  вас.  Но  имейте  в  виду,  ваше
сердце будет под прицелом моего револьвера до  тех  пор,  пока  яхта  не
выйдет из турецких вод.
   - Чрезвычайно разумный план! - признал герцог. - Но вы говорите,  что
за  вами  следят,  поэтому  согласитесь,  если   большевистские   агенты
наблюдают за яхтой, то они заметят, как на ее  борт  поднимаются  чужие,
нищенски одетые люди.
   Наступило молчание, и герцог увидел, что его слова убедили князя.  Он
продолжил:
   - Кроме того, пройдет какое-то время, пока мое  письмо,  которое  вы,
очевидно, заставите меня написать, будет доставлено  капитану,  а  любой
стрелок будет снимать каждую из своих жертв по мере того, как они  будут
появляться на палубе.
   Князь тяжело вздохнул, опустил свой револьвер и, взглянув на  княжну,
сказал:
   -  Я  говорил  вам,  что  это  безнадежная   идея.   Какая   разница,
перестреляют они нас здесь или на причале? Мы  все  равно  пойманы,  как
крысы в ловушке!
   Она издала звук, похожий на приглушенное рыдание, после  чего  герцог
сказал:
   - Теперь послушайте меня!
   Русские обернулись к нему, и он понял, что  завоевал  их  внимание  и
доверие.
   - Я полностью готов, - сказал он, - помочь Великому князю. Прежде чем
мы обсудим, как нам быть дальше, я  хотел  бы  сказать,  что  лично  как
англичанин глубоко осуждаю то, как обошелся король Георг с императором и
императрицей!
   - Это не возвратит им  жизни  и  не  сотрет  из  памяти  того,  какая
страшная смерть была им уготована, - сказала княжна Милица.
   - Согласен, - ответил герцог, - но для них мы  уже  ничего  не  можем
сделать. Но насколько это  в  человеческих  силах,  я  хотел  бы  спасти
Великого князя и  вас.  Однако  для  достижения  нашей  цели  мы  должны
проявить исключительное благоразумие.
   Князь приблизился к герцогу, "княжна же осталась на своем месте.
   - Мне нужно все тщательно взвесить, - сказал герцог. -  Пока  же  мне
лучше нанять автомобиль (думаю, что это возможно), и я объявлю, что  еду
прокатиться.
   Он говорил не спеша, словно планировал каждый свой шаг.  Гарри  видел
его таким не раз, когда он разрабатывал  очередную  военную  кампанию  в
пустыне.
   - Нет ли здесь поблизости леса? - неожиданно спросил он.
   - Да, - ответил князь, - есть  небольшой  лесок  невдалеке  от  этого
дома. Через него проходит дорога, которая ответвляется от  шоссе,  и  ее
вплотную обступают деревья.
   - Отлично! - воскликнул герцог. - Вам надо будет только доставить его
императорское высочество к этому лесу.
   - Он очень болен, - тихо произнесла княжна. - Его нельзя перемещать.
   - Нам придется сделать это, - резко возразил князь Иван.
   Она вновь погрузилась в молчание, и герцог продолжил:
   - Я привезу в автомобиле моих друзей, среди них будут две женщины.  Я
высажу и оставлю их прогуливаться в городе.
   На обратном пути я заберу вас в автомобиле. Когда я привезу вас  всех
на яхту, то любой, наблюдающий за нами,  увидит,  что  с  яхты  отъехали
пятеро и столько же возвратились. Будем надеяться, они не  заметят,  что
женщин стало на одну меньше.
   Князь ожидал дальнейших разъяснений, и герцог сказал:
   - Я привезу с собой в автомобиле фуражку для  Великого  князя,  такую
же, какую я всегда надеваю на яхте,  и  пальто,  чтобы  укрыть  его.  Он
займет в автомобиле место моего друга сэра Гарольда Нантона, которого вы
видите здесь. Княжну мы обеспечим шляпой, шарфом и пальто,  и  если  она
быстро взойдет на яхту, ее примут за одну  из  моих  гостий.  Я  привезу
одежду и для вас, и для князя Александра.
   Все слушали с напряженным вниманием, и герцог продолжал:
   - Гарри тоже будет с гостями, а затем все они возвратятся на яхту  на
лодке. Вы, все четверо, уже будете в безопасности на  яхте,  прежде  чем
Гарри с  остальными  моими  гостями  заберутся  на  борт  по  веревочной
лестнице со стороны яхты, обращенной к морю. С берега  их  трудно  будет
заметить, а если даже кто-либо и увидит их,  то  уже  ничего  не  успеет
сделать!
   Он взглянул на Гарри, прежде чем добавить:
   - Если в  кого-либо  из  моих  гостей,  британских  подданных,  будут
стрелять, я уверяю вас, что это вызовет международный  скандал,  -  Идея
превосходная, ваша светлость,  -  сказал  князь,  -  но  для  этого  нам
придется отпустить вас, поверив, что вы вернетесь.
   - Я могу лишь дать вам мое слово, - ответил герцог, - что буду с вами
завтра утром, скажем, около  одиннадцати  часов.  Думаю,  что,  действуя
слишком рано или слишком поздно, можно привлечь больше внимания,  чем  в
самое оживленное время дня.
   Князь Иван кивнул, и герцог поднялся на ноги.
   - А теперь, - сказал он, - я хотел бы встретиться с  Великим  князем.
Мне почему-то  кажется,  что,  несмотря  на  скептицизм  вас  троих,  он
доверится мне.
   Он двинулся к двери, которую загораживала княжна.
   В первый момент она не двинулась с места, и герцогу  показалось,  что
она не хочет позволить ему увидеть ее отца.:
   Но когда их взгляды встретились, она сдалась и отошла 9 сторону.
   Герцог открыл дверь и вошел в комнату, которая оказалась почти  такой
же большой, как и первая, и такой же пустой. На полу на  куче  мешков  и
соломы лежал пожилой мужчина.
   Трудно было узнать в нем Великого  князя,  которого  герцог  видел  в
последний раз на балу в Зимнем дворце, где он был во всем великолепии, в
блестящем мундире фельдмаршала, сверкавшем орденами.
   Внушительный, более чем двухметрового роста,  он  привлекал  всеобщее
внимание не только  восхищавшихся  им  женщин,  но  и  мужчин,  которыми
командовал.
   Теперь же он выглядел каким-то иссохшим, весь поседел, на осунувшемся
лице заострились высокие скулы. Но  в  нем  все  еще  сохранились  следы
привлекательности, и в отличие от своих молодых сограждан  он  внушал  к
себе уважение и держался с достоинством, невзирая на лохмотья и  тряпье,
на котором лежал.
   Герцог приблизился к нему и протянул руку.
   .. - Я помню вас, ваша светлость, - проговорил он слабым  голосом,  -
правда, встречались мы при совершенно иных  обстоятельствах.  ;,  -  Да,
ваше императорское высочество, - согласился герцог. - У меня есть  план,
о котором я рассказал князю Ивану и  вашей  дочери,  и  он  поможет  нам
доставить вас на борт моей яхты и перевезти в безопасное место.
   Рука Великого князя была очень холодной, словно над ним  уже  нависла
тень смерти, но отвечал он с теплотой в голосе.
   - Благодарю вас, - сказал он. - Я беспокоюсь, не о  себе,  а  о  моей
дочери. Она молода, а наши страдания в эти последние три года были почти
невыносимыми.
   - Я могу понять ваши чувства, - ответил герцог, -  но  я  верю,  ваше
императорское  высочество,  что  худшее  теперь  позади,  и  вы   должны
поверить, что я смогу поскорее увезти вас отсюда.
   Герцог знал, как для русских важно, что ответит Великий князь.
   - Я доверяю вам, Бакминстер, - сказал он,  -  не  только  мою  жизнь,
которая не так важна, но и жизни этих трех молодых людей.
   Герцог склонил голову, как это подобает перед  членами  императорской
семьи.
   Глаза Великого князя закрылись, видимо, от  чрезмерной  усталости,  и
герцог повернулся и вышел в первую комнату.
   - Его императорское высочество доверяет мне, - сказал он после  того,
как княжна закрыла дверь, - надеюсь, что вы последуете его примеру.
   - Хочется верить, что вы не предадите нас, - сказал князь.  -  Но  вы
должны понимать, что одно неосторожное слово, один намек на то,  где  мы
находимся, и завтра, если вы приедете забрать нас, мы все будем мертвы!
   Герцог ничего не ответил. Он лишь  прошел  к  деревянному  ящику,  на
котором сидел Гарри.
   По поручению герцога, покидая яхту, Гарри взял с собой пакет. Он  был
завернут в коричневую бумагу, и теперь герцог поднял его с пола.
   - Отправляясь на встречу с вами, ваше высочество, - сказал  он  князю
Ивану, -  я  вспомнил,  что  по  русскому  обычаю  гость  всегда  должен
приходить с подарком к хозяину дома.
   То, что я принес, может  вам  понравиться,  и  надеюсь,  что  вы  это
примете.
   Князь на секунду на