! Отпустите его  и  делайте,  что  я
сказал!
   На секунду она  застыла,  глядя  прямо  на  него.  Колумб,  которого  она
прижимала к груди, яростно рычал.
   Потом, прежде чем мистер Каддингтон успел ей помешать,  она  выбежала  из
комнаты с тихим испуганным вскриком и взлетела по лестнице в  такой  панике,
что еще долгое время после того, как он ушел из дома, была бледна и дрожала.
   Убегая, она слышала, как он смеется.
   Это был смех человека, которому забавно, а  не  досадно,  потому  что  он
уверен, что в конце концов получит то, что хочет.

***

   За  каретой  мистера  Каддингтона,  запряженной   прекрасными   лошадьми,
поднимались тучи пыли.
   Карета ехала быстро,  но  все  же  ее  легко  обогнал  сверкающий  желтый
каррикль, которым правил сам мистер Каддингтон, в высокой конической  шляпе,
сдвинутой, как он полагал, по-модному лихо. С ним сидел  граф  в  элегантном
наряде светского щеголя.
   - Проклятье! - промолвил Клайд, подавшись вперед и провожая их  взглядом.
- Меня чинно везут с тобой тут, как будто я какая-то старая  дева,  когда  я
мог бы править фаэтоном или ехать верхом на приличном скакуне.
   - Но кто-то ведь должен был ехать со мной, - извиняющимся  тоном  сказала
Сильвина. - А мистер Каддингтон  настоял,  чтобы  Бесси  ехала  в  карете  с
багажом.
   - Он пытается продемонстрировать маркизу, чего можно добиться  с  помощью
денег, -  с  горечью  отозвался  Клайд  Блейн.  -  Но  он  всегда  останется
выскочкой, и ему это прекрасно известно.
   - Это для меня слабое утешение, - ответила Сильвина.
   У ее брата хватило совести смутиться.
   - Мне очень жаль, Силь, честно, жаль, что я тебя в  это  втянул.  Господь
свидетель, это не моих рук дело, но что мне оставалось в этой  ситуации?  По
крайней мере у Каддингтона есть деньги, и он готов их тратить.
   - Только тогда, когда ему это хочется, - заметила девушка. -  Сомневаюсь,
чтобы он был для тебя щедрым зятем.
   - О Боже, ну что за дела! - пожаловался ее брат. - Может, ты  и  считаешь
меня бесчувственным, Силь, но я тебя люблю. Только  ведь  если  я  попаду  в
Тауэр, ты умрешь с голода, как тебе прекрасно известно. А так ты по  крайней
мере будешь богатой и важной дамой.
   Сильвина промолчала, а он продолжил:
   - Говорят, Каддингтон наверняка будет в  следующем  списке  награжденных.
Можешь быть уверена, он еще станет пэром. Если Хоксбери уйдет в отставку или
Питт вернется к власти, он почти наверняка  станет  министром.  Все  в  один
голос  твердят,  что  он  необыкновенно  талантлив  и  делает  стремительную
карьеру.
   - Что-то в нем меня пугает, -  очень  тихо  проговорила  Сильвина.  -  Он
дурной и злобный человек, я это чувствую.  Я  поняла  это,  как  только  его
увидела.
   Ее брату было явно не по себе.
   - Многие женщины были бы рады заключить  столь  выгодный  брак.  Кого  ты
можешь встретить, пока мы живем на этих задворках? Я нашел несколько хороших
друзей с тех пор, как мы приехали в Лондон, и остались  еще  знакомые  отца,
которые приглашают меня к себе. Они  бы  и  тебя  позвали,  если  бы  ты  не
отказывалась от всех приглашений.
   - Как я могу куда-то идти, одетая, как говорит  мистер  Каддингтон,  в..,
обноски?
   - Он выразился излишне жестоко, - поспешно сказал Клайд. - Никогда ты  не
была в обносках, Силь,  и,  по-моему,  ты  всегда  кажешься  прехорошенькой.
Однако должен сказать, что твои обновы тебе очень к лицу. Они  действительно
на самом высшем уровне.
   - Заказывая их, я чувствовала себя  совершенно  униженной,  -  отозвалась
Сильвина. - Я все думала, что сказала бы мама, а мадам Бертен все  твердила:
"Мистер Каддингтон распорядился  денег  не  жалеть,  мисс".  И  было  что-то
унизительное в том, что она не называла меня "мадам". По-моему, я  не  могла
бы чувствовать себя хуже, если бы он покупал меня на невольничьем рынке.
   - Ума не приложу, почему он не настоит, чтобы жениться на тебе сейчас же,
и не покончит со всем этим.
   Девушка тихо ахнула.
   - Ради Бога, не внушай ему  таких  мыслей!  Он  говорит,  что  дожидается
какого-то особого события, но я не знаю, чего именно. Только меня преследует
чувство, что этот момент все ближе и ближе, и тогда мне хочется умереть.
   -  Ох,  Силь,  ну  вечно  ты  преувеличиваешь!  -  рассердился  Клайд.  -
Каддингтон тобой увлекся, это сразу видно. Больше того,  он  введет  тебя  в
светское общество, к которому мы принадлежали, пока жив был отец.
   - Может, тебе оно и нравится, - ответила Сильвина, - а мне - нет.
   - И почему же? Неестественно, чтобы женщина думала так, как  ты.  Что  ты
имеешь против светского общества, что так его осуждаешь?
   - Самонадеянно звучит, правда? - По лицу Сильвины  скользнула  мимолетная
улыбка. - Но если ты действительно хочешь знать мой ответ, я тебе  расскажу,
в чем дело. Это  случилось,  когда  мы  жили  в  Испании,  папа  был  первым
секретарем при лорде  Бате  в  нашем  посольстве  в  Мадриде.  Мама  впервые
призналась мне, что больна. У нее были боли, Клайд, страшные боли.
   Голос ее звучал напряженно.
   - Она не подавала вида при отце, - продолжала она, - но иногда я  видела,
как она бледнеет, дрожит и почти не может двигаться из-за мучительной боли.
   Сильвина замолчала, на глаза ее навернулись слезы. Через минуту она снова
заговорила:
   - Я, бывало, умоляла маму послать за врачом, и она наконец  мне  сказала,
что уже была у врача, и он ничем не может ей помочь. Она принимала  какое-то
лекарство, которое он дал ей, чтобы справляться с болью, и, делая над  собой
невероятное усилие, мужественно спускалась вниз, чтобы ехать в свет, и  пока
была с папой, все улыбалась и шутила.
   Девушка прикрыла глаза, как будто для того, чтобы не видеть эту картину.
   - Знаешь, - через секунду добавила она, - все говорили, что она  -  самое
ценное  достояние  Британии  на  континенте,  но   никто   не   видел,   как
растрачивается ее здоровье.
   - Я об этом понятия не имел, - признался Клайд.
   - Тебя почти все время не было дома, - объяснила Сильвина, -  сначала  ты
был в школе, потом - в Оксфорде. Я же  была  всего  лишь  ребенком...  Но  я
старалась как  можно  больше  быть  с  мамой,  и  при  мне  она  никогда  не
притворялась. - Вздохнув, она продолжила:
   - Боли стали намного сильнее, когда мы вернулись в Англию. Папа  старался
быть  все  время  на  виду  в  обществе,  с  тем,  чтобы,  если  освободится
какая-нибудь дипломатическая  должность,  ее  предложили  бы  ему.  Помнишь,
сколько гостей мама принимала в нашем доме на Керзон-стрит? Но приступы боли
становились все тяжелее. Пару раз даже папа  заподозрил  что-то  неладное  и
умолял ее, чтобы она не переутомлялась.
   Голос Сильвины дрогнул, но она нашла в себе силы продолжить рассказ.
   - По-моему, мама понимала, что умирает, но была твердо намерена  помогать
отцу. Я часто думаю, что только после ее смерти он понял, как много она  для
него значила.
   - Потом его назначили в Париж, - сказал Клайд. - Мне так жаль, что  я  не
смог быть с папой, может, я смог бы помешать..
   - Никто не смог бы ему помешать, - прервала его Сильвина. - Ты не  должен
винить себя. Без  мамы  ему  было  одиноко  и  тоскливо,  а  та  француженка
влюбилась в него. Она не оставляла его в  покое.  Она  была  очень  красива,
Клайд, мне не приходилось видеть женщин красивее  ее,  и  мне  кажется,  она
по-своему  сделала  папу  счастливее.  Но  она  была  слишком  популярна   и
прекрасна, и у нее не могло не быть других поклонников. Бедный наш  папочка,
он, может, и был хорошим дипломатом, но стрелял всегда отвратительно.
   - Видела бы ты, как писали  о  нем  в  Министерство  иностранных  дел,  -
заметил Клайд. - В каждом отзыве только и говорится снова и снова, насколько
он выдающийся дипломат Трагично, что ему пришлось умереть.
   - Ты должен занять его место, - мягко проговорила Сильвина.
   - Если мне ничего не помешает, - отозвался тот. Она положила руку ему  на
рукав и прижалась щекой к его плечу.
   - Я помогу тебе. Клянусь, что помогу Я знаю, папа бы так гордился  тобой,
и  мама  так  любила  тебя...  Я  постараюсь  быть   любезной   с   мистером
Каддингтоном, я буду.., стараться изо всех сил, Клайд.
   - Тогда все будет в полном порядке. Если ты сделаешь  это,  Силь,  у  нас
больше не будет проблем, я уверен в  этом.  Будь  модницей,  если  он  этого
хочет. Он страшно горд тем, что матушка была племянницей герцога: я  слышал,
как он хвастался этим перед приятелями. Он хочет показывать тебя в обществе,
хочет, чтобы ему завидовали. Может,  это  замужество  и  не  окажется  таким
плохим, как ты опасаешься. Сильвина с трудом сглотнула.
   - Я буду..,  стараться,  -  прошептала  она.  -  Обещаю  тебе..,  я  буду
стараться.
   Она сказала себе, что, когда они приедут в Алтон-Парк,  самое  главное  -
это вести себя так, как ожидают от нее мистер Каддингтон и Клайд.
   Она будет мила со всеми, кроме маркиза. Но если она будет холодна с  ним,
будет держаться отчужденно, это не вызовет особого интереса у окружающих.
   Ни ее брат, ни человек, с которым она помолвлена, не знают о том, что она
встречалась с его светлостью, если не считать того раза, когда она приходила
в Министерство иностранных дел, чтобы ходатайствовать за графа.
   - Я ненавижу его, - шептало ее сердце, а лошади уже  поворачивали,  чтобы
въехать под высокую арку ворот Алтон-Парка.
   По обеим сторонам чугунных узорчатых ворот  с  позолоченными  украшениями
стояли каменные львы, удерживавшие в лапах щиты с гербом владельца.
   Они проехали по длинной аллее,  обсаженной  дубами,  ведущей  к  дому,  и
наконец перед ними оказался дом, необычайно красивый в лучах летнего солнца.
   Черные и белые лебеди плавали, изгибая шеи, по  глади  серебристых  озер,
окружающих здание; через протоки были перекинуты мостики. На  флагштоке  над
серыми башенками  и  крышей  трепетал  флаг  в  знак  присутствия  владельца
поместья, стая белых голубей кружила на фоне синего неба, слетая к блестящим
на солнце окнам с частными переплетами, а потом, трепеща крыльями,  умчалась
к пышной зелени леса, защищавшего дом с севера.
   Сильвина глубоко вздохнула. Все было так прекрасно - еще прекраснее,  чем
когда она была здесь в прошлый  раз.  Но  тут  в  ее  памяти  разом  всплыли
воспоминания последних дней, и острое чувство неприязни охватило ее.
   - Я ненавижу его, - прошептала она себе, как будто эти слова  были  неким
талисманом, который мог успокоить ее взволнованно трепещущее сердце.
   - Я ненавижу его, - снова повторяла она, выбираясь из кареты,  поднимаясь
по широким мраморным ступеням и входя в большой квадратный холл, где в нишах
помещались греческие статуи и расставлены были  необычайной  красоты  резные
позолоченные столы, специально изготовленные знаменитыми братьями Адаме  для
Алтон-Парка.
   Когда они вошли, мажордом поклонился им, а один из рослых лакеев принял у
Клайда шляпу и трость.
   Потом они медленно направились к двери в дальнем  конце  холла:  Сильвина
поняла, что она ведет в салон.
   Девушка успела мельком рассмотреть резную дубовую лестницу, поднимающуюся
ко второму этажу, и тут внезапно, когда она совсем этого не  ожидала,  такой
знакомый голос произнес у нее за спиной:
   - Разрешите приветствовать вас в Алтон-Парке.
   Почему-то от этого голоса у нее замерло сердце.
   Не поднимая глаз, она присела в реверансе, а Клайд сказал:
   - Добрый вечер, милорд. Мы с сестрой счастливы оказаться здесь.
   Девушка почувствовала, что маркиз взял ее руку  в  свою.  Он  с  вежливой
холодностью поднес ее к лицу, но хотя прикосновение его губ было решительным
и сильным, в этом общепринятом приветствии не было ничего, чем бы он выделял
ее из множества других женщин, с которыми ему приходилось общаться.
   "Все кончено, все миновало", - сказала себе Сильвина.
   Она только не могла понять, почему эта мысль так ее  угнетает,  а  сердце
бьется так сильно, что она тревожилась, как бы маркиз не услышал его стука.
   - Не пройдете ли в салон? - предложил Юстин Алтон.
   Девушка еще ни разу не подняла опущенного взгляда к его  лицу,  ей  видны
были только его сверкающие сапоги, когда он шел немного  впереди,  показывая
дорогу туда, где, как догадывалась Сильвина, их дожидались остальные.
   - Мистер Каддингтон и  граф  приехали  примерно  полчаса  тому  назад,  -
говорил  маркиз.  -  Мы  уже  тревожились:  не  задержала  ли  вас  в   пути
какая-нибудь неприятность.
   - К сожалению, наши лошади были не такими быстрыми,  -  сказал  Клайд.  -
Уверяю вас, милорд, я с большим удовольствием ехал бы верхом,  но,  конечно,
мне надо было составить компанию сестре.
   - Посмотрим, не найдем  ли  мы  завтра  для  вас  какого-нибудь  горячего
скакуна, - любезно заметил маркиз. - У меня в конюшне  есть  несколько  -  я
думаю, они вам понравятся.
   - Это было бы замечательно! - возбужденно отозвался Клайд; его горячность
напомнила Сильвине, что он еще недалеко  ушел  от  школьника,  радовавшегося
каждой минуте нежданной радости.
   "Я не подведу его",  -  сказала  себе  девушка,  гордо  подняв  голову  и
выпрямившись, чтобы казаться выше. Они вошли в салон.
   Это была великолепная комната,  шесть  огромных,  до  самого  пола,  окон
которой выходили на террасу.  Ее  обстановка  украсила  бы  любой  музей,  и
портреты предков маркиза работы кисти Ван Дейка и Хольбейна могли бы служить
предметом зависти любого коллекционера.
   Но взгляд Сильвины был прикован к женщине, которая стояла в дальнем конце
комнаты, разговаривая с мистером Каддингтоном и графом.
   Она  была  маленького  роста,  но  производила  впечатление   высокой   -
исключительно благодаря тому достоинству, с которым держалась. Когда-то она,
наверное, была очень красива; теперь же волосы ее совсем поседели, а на лицо
легли морщины.
   И тем не менее ее все равно окружала та не поддающаяся  определению  аура
красоты, которую никогда  не  теряет  прекрасная,  привлекательная  женщина,
какого бы возраста она ни достигла.
   Вдовствующая герцогиня, которая  теперь  одевалась  во  все  белое  и  не
расставалась со своими сказочными изумрудами, в середине  прошлого  столетия
была знаменитостью. Да и сейчас, хотя лишь немногие это знали, она  обладала
властью, с которой нельзя было не считаться. С пей советовались политические
деятели. Говорили, что мистер Питт и она  постоянно  переписываются.  Немало
членов Палаты лордов в годы ее молодости  клали  свое  сердце  к  ее  ногам.
Однако она предпочитала сельскую жизнь и приезжала в  Лондон  только  раз  в
году - на пару месяцев. Зато ее сад  во  "Вдовьем  поместье",  в  нескольких
милях к западу от Алтон-Парка, был одним из самых знаменитых во всей Англии.
   Ее зоркие глаза, ничуть не  утратившие  живости,  пристально  следили  за
Сильвиной, пересекавшей залу, и старой женщине явно понравилось то, что  она
увидела.
   Поэтому, когда гостья  сделала  реверанс,  герцогиня  подала  ей  руку  с
приветливостью, редко выпадавшей на долю  столь  юных  особ,  и  проговорила
грудным певучим голосом:
   - Счастлива познакомиться с вами, мисс Блейн.  Ваша  матушка  была  очень
близкой моей подругой, и, конечно, я с восхищением относилась к вашему отцу.
   Сильвина  подняла  глаза.  Впервые  со  времени  ее  отъезда  из  Лондона
напряженность в них сменил огонек искреннего интереса.
   - Вы знали мою матушку, мадам?
   - Да, конечно, дитя мое. Мне хотелось бы поговорить  с  вами  о  ней.  Но
позвольте мне сначала сказать вам, что я рада познакомиться  с  вами.  Очень
нехорошо с моей стороны, что я раньше не" позаботилась узнать, что  стало  с
вами и вашим братом после смерти отца.
   Говоря это, она повернулась к Клайду. Тот  склонился  в  поцелуе  над  ее
рукой, и на лице герцогини можно было прочесть явное одобрение его красоте и
манерам.
   - Этот первый ваш визит, - сказала герцогиня, -  не  будет  последним,  -
могу вам обещать. Мне совестно за то, что  он  произошел  так  поздно,  и  я
благодарна моему внуку за то, что сегодня вы здесь.
   Впервые Сильвина осмелилась взглянуть на маркиза. На  лице  его  читалась
доброта и спокойствие, подумала она, а не жестокость и беспощадность, как  в
министерстве иностранных дел. Здесь, в Алтон-Парке,  он  больше  походил  на
того человека, которого  она  встретила  в  лесу  и  по  ошибке  приняла  за
местного, ничем  не  примечательного  фермера.  Девушка  почувствовала,  что
краснеет при мысли о том, какой  непростительно  наивной  была,  но  тут  же
вспомнила, что теперь это не имеет значения.
   Она ненавидит маркиза. Он для нее  -  ничто.  Эпизод  в  лесу  остался  в
прошлом, и они оба никогда больше не упомянут о нем.
   - Могу я предложить вам рюмку вина, мисс Блейн? - спросил маркиз.
   Она не могла понять, почему даже сам  звук  его  голоса  повергает  ее  в
смущение.
   - Нет.., нет, спасибо, милорд, - быстро отозвалась она.
   - Мне кажется, следует выпить чего-нибудь после столь долгой  поездки,  -
настаивал он.
   Не желая показаться невежливой, она приняла из его рук хрустальную рюмку,
в которой, как ей показалось, была мадера.
   - Вы любите вино? - спросила вдовствующая герцогиня. - Или,  может  быть,
вы предпочли бы чашку шоколада? Мне  всегда  хочется  шоколада,  когда  меня
растрясет на этих отвратительных дорогах. Наши местные власти вечно  обещают
исправить главные проезжие дороги его величества, но  я  уверена,  что  если
работы и дальше будут вестись в таком темпе, то меня растрясет  даже  тогда,
когда меня повезут хоронить.
   Сильвина почувствовала, как маркиз берет у нее рюмку.
   - Как это глупо с моей стороны, - проговорил  он.  -  Я  сам  должен  был
сообразить насчет шоколада - или даже чая, если вы предпочтете.
   - Я уверен, что Сильвина выбрала бы чай,  -  вмешался  мистер  Каддингтон
тоном собственника. - Это единственная роскошь, которую она себе  позволяет,
и я уже решил для себя, что заведу для нее обширные запасы, во  что  бы  они
мне ни обошлись.
   - Значит, чаю, - негромко сказала герцогиня.
   Лакей поставил поднос, на котором стоял графин с вином, и поспешно вышел.
   - Мне бы не хотелось затруднять  вас,  мадам,  -  смущенно  обратилась  к
герцогине Сильвина.
   Но ответил ей маркиз:
   - Желания наших гостей, каковы бы они ни были, никогда нас не затрудняют,
- твердо произнес он. -  Могу  вас  заверить,  что  мы  обладаем  прямо-таки
волшебными возможностями предоставить им все, что требуется.
   Сильвина прекрасно поняла, что хочет сказать маркиз.  Но  как  он  смеет,
после всего, что сделал, напоминать ей о волшебной трапезе, за  которой  они
сидели наедине в маленьком греческом храме.
   Она бросила на него мгновенный взгляд, - как ей казалось,  презрительный.
На самом деле она выглядела такой юной и беззащитной!
   Девушка понятия не имела,  что  когда  маркиз  увидел  ее  в  холле,  его
охватило почти непреодолимое желание заключить ее в объятия и  сказать,  что
ей не надо бояться, что здесь никто не причинит ей зла, порукой  чему  будет
он сам.
   Сильвина показалась ему такой  хрупкой  и  беззащитной  в  бледно-голубом
дорожном плаще и модной  шляпке  с  высокой  тульей;  отделанной  маленькими
синими страусовыми перьями и лентами  того  же  цвета,  завязанными  под  ее
нежным подбородком.
   Девушка была элегантно и модно одетой, но маркиз  подумал,  что  в  своем
старомодном зеленом газовом платье она была еще милее.
   Однако он прекрасно понимал, что мистер Каддингтон внимательно  наблюдает
за ним. Нельзя было недооценивать острый ум этого человека, как бы он ни был
отвратителен маркизу.
   С трудом он отвел взгляд от Сильвины.
   - Еще рюмку вина? - спросил он у Клайда. - Не знаю, успею ли я  до  обеда
немного поводить вас по  саду.  Ведь  у  нас  сегодня  званый  обед,  мистер
Каддингтон, специально в вашу честь. Думаю, за столом будет человек тридцать
- им всем хочется с вами познакомиться, хотя некоторых вы, возможно, знаете.
Нам повезло с приятными соседями. Принц гос