ка  только  слухи,  дорогая,  -  сказал
граф. - Я слышал обрывки донесений, которые доставляют Великому Магистру  во
дворец. Но еще несколько часов мы не будем знать, правдивы они или нет.
   -  А  что  делает  Великий  Магистр?  -  раздраженно  спросила   графиня,
недолюбливающая, как и многие другие, Фердинанда фон Гомпеша.
   По виду графа Малдука было видно, что отвечать на этот вопрос супруги ему
явно не хотелось.
   - Ты обязан рассказать мне все, - настаивала графиня.
   - Многие из известных жителей города и представители знати  собрались  на
совет, на котором  выразили  свою  неуверенность  в  том,  что  силы  Ордена
способны нас защитить.  Резолюцию  совета  они  намерены  передать  Великому
Магистру и призвать его принять условия Бонапарта.
   - Нет! Только не это! - возмутилась графиня. - Надо  совершенно  потерять
стыд, чтобы решиться на такой поступок! Он опозорит Мальту  в  глазах  всего
мира! Ты не можешь... Ты обязан заявить, что не желаешь иметь ничего  общего
с этой резолюцией!
   - Я обязан делать то, что подсказывает  мне  совесть,  -  с  достоинством
заявил граф.
   Он погладил руку жены, пытаясь ее утешить, и сказал:
   - Я вернулся лишь для того,  чтобы  сообщить  вам,  что  происходит.  Сию
минуту я ухожу, чтобы быть в курсе всех последних событий и сделать  все  от
меня зависящее для блага Мальты.
   - Будь мужественным, дорогой! Будем надеяться на лучшее! -  напутствовала
мужа графиня.
   - Какие тут могут быть надежды? - с  горечью  спросил  граф.  -  Говорят,
пороха для пушек недостаточно, да и тот отсырел, а пушки слишком устарели.
   У графини вырвался крик ужаса.
   - Улицы полны людей, - продолжал граф,  -  проклинающих  и  французов,  и
Великого Магистра и молящих всех святых спасти  остров!  Мне  сообщили,  что
французские рыцари Ордена отказались стрелять в соотечественников.
   - Этого следовало ожидать, - заметила Корделия.
   Когда граф покинул дом, его супруга не выдержала и разрыдалась.  Корделия
тоже с трудом сдерживала слезы. Но  она  понимала,  что  в  данной  ситуации
падать духом или поддаваться панике, подобно людям на улице, бессмысленно.
   "Ради Дэвида я должна быть мужественной", - сказала она себе.
   Ей нестерпимо было думать, что и Марк мог посчитать ее трусихой.
   - Не начать ли нам рвать простыни на бинты? - предложила она  графине.  -
Скоро наверняка появятся раненые, и их понадобится перевязывать. Возможно, и
в госпитале запасы бинтов недостаточны.
   Графине ее предложение пришлось по душе, потому что она  была  рада  хоть
чем-то занять время.
   Она принесла несколько полотняных простынь, которые они сначала рвали  на
полосы, а затем аккуратно скатывали и складывали в корзинки,  чтобы  удобнее
было воспользоваться ими при первой необходимости.
   Час проходил за часом, но граф не появлялся, и наконец графиня  настояла,
чтобы девушка легла спать.
   - Сейчас уже поздно, и мы уже ничего не можем сделать, леди  Корделия,  -
сказала  она,  -  а  завтра,  если  понадобится  наша  помощь,  то  от  нас,
невыспавшихся и уставших, будет мало проку.
   "Действительно, надо хоть немного отдохнуть.  Кто  знает,  что  ждет  нас
завтра", - подумала Корделия и, поддавшись  уговорам  графини,  поднялась  в
свою спальню.
   Дневные переживания немедленно сказались, и девушка, неожиданно для себя,
быстро заснула.

***

   Ее разбудили солнечные лучи, упавшие  на  подушку.  Корделия  оделась  и,
осторожно ступая, чтобы никого не разбудить в доме, спустилась вниз.
   Подходя к прихожей, она услышала  стук  в  дверь.  Дом  графа  обслуживал
небольшой штат прислуги, и  приходилось  обходиться  без  сторожа.  В  столь
ранний час прислуга еще спала, и, когда в дверь  снова  постучали,  Корделия
отодвинула засов на двери и повернула ключ массивного замка, хотя  понимала,
что графиня посчитает ее поведение предосудительным.
   За дверью стоял слуга ее брата Джузеппе Велла. Сердце Корделии екнуло  от
недоброго предчувствия. Она открыла дверь пошире, и слуга вошел в прихожую.
   - Откуда вы? - шепотом спросила она. - Что-нибудь случилось с милордом?
   - Я пришел к вам, как только смог, госпожа, - сказал Велла.
   - Что случилось?
   По скорбному выражению на лице слуги Корделия сразу догадалась,  с  каким
известием он пришел.
   - Господин.., умер!
   Корделия молча, дрожащими руками открыла дверь гостиной  и  вошла.  Не  в
силах устоять на ногах, она опустилась в кресло.
   После паузы она сделала над собой усилие и тихо попросила:
   - Расскажите мне, как это.., произошло.
   - Господин был очень храбрым, - начал Велла, понизив голос.  -  Вместе  с
двумя овернскими  рыцарями  он  атаковал  французов  на  подъемном  мосту  у
Порт-де-Бомбс.
   Слуга перевел дыхание и продолжил свой печальный рассказ:
   - Я был с ним, госпожа, и все видел. Солдаты испугались и не хотели  идти
в атакуй а господин призывал их сражаться и оказать сопротивление врагу.
   Перед глазами Корделии ясно предстала картина: Дэвид с  горящими  глазами
призывает солдат быть смелыми и решительными  и  храбро  ведет  их  в  атаку
против французов.
   - Шлюпки с французскими солдатами подплыли совсем близко к Порт-де-Бомбс.
Ими командовал, как я понял, сам генерал Мармон.
   Корделия без его дальнейших слов поняла, что произошло.
   - Началась перестрелка, - продолжал Джузеппе Велла.  -  Генералу  удалось
захватить штандарт Ордена.
   Корделия слушала его молча, боясь пропустить хоть  слово  из  рассказа  о
последних минутах жизни брата.
   - Тогда-то господин и бросился на него со шпагой. Слуга, взглянув  на  ее
застывшее, словно окаменевшее, лицо, умолк.
   - Дальше, дальше что было? - едва слышно  спросила  Корделия.  -  Я  хочу
знать все.., до мельчайших подробностей.
   - Генерал поднял шпагу, чтобы защититься, но в это время один из солдат в
шлюпке выстрелил в господина и попал ему в  грудь.  Господин  пошатнулся  и,
падая, крикнул:
   "За Христа и за Орден!"
   Корделия почувствовала, что слезы выступили  на  глазах,  и  нетерпеливым
жестом смахнула их.
   - Где он сейчас, Велла?
   - Мне пришлось ждать до ночи, госпожа, чтобы найти кого-нибудь в подмогу.
Мы перенесли тело господина в храм Святого Иоанна.
   - Можете  проводить  меня  туда?  -  спросила  Корделия.  Джузеппе  Велла
согласно кивнул, и она встала.  Схватив  из  шкафа,  стоявшего  в  прихожей,
первую попавшуюся накидку, Корделия поспешила за слугой.
   Накидка оказалась широкой и длинной, путалась под ногами и  мешала  идти,
но Корделии было не до этого. Она накинула на голову капюшон  и  постаралась
не отставать от Джузеппе Велла.
   Они торопливо зашагали к храму при бледном свете утренней зари.
   Улицы, прилегавшие к дому графа Малдука, были пусты,  но  чем  ближе  они
подходили к густонаселенной части города, тем  чаще  им  попадались  группки
встревоженных людей, собиравшиеся на перекрестках улиц.
   - Вчера, госпожа, - сказал Велла, - церкви были  переполнены  напуганными
людьми, молящими, чтобы произошло чудо.
   - Мне понятны их страхи, -  пробормотала  Корделия,  погруженная  в  свои
мрачные мысли.
   - Коридоры и залы дворца Магистра кишели  рыцарями,  -  продолжал  Велла,
стараясь хоть как-то отвлечь молодую  леди,  -  и  повсюду  шумно  обсуждали
поступавшие туда слухи. Никто толком не знает, достоверные ли они.
   - Как я поняла, французские рыцари отказались сражаться.
   - Сдается  мне,  что  это  правда,  госпожа.  Немало  мальтийских  солдат
погибло, но ходят слухи, что некоторые побросали свое оружие и сбежали.
   Корделия вздохнула, но промолчала. Сейчас ее не занимали военные события,
происходящие на острове. Ее единственный брат, ее любимый Дэвид  мертв.  Она
еще до конца не осознала эту страшную потерю.
   Путь до храма был  недолгим,  но  девушке  показалось,  будто  он  длился
несколько часов.
   Наконец она увидела две колокольни, возвышавшиеся над порталом  храма,  и
они вошли в неф.
   В храме пахло ладаном, а у алтаря  слабо  мерцали  многочисленные  свечи.
Корделия прошла мимо украшенных  драгоценными  камнями  плит,  под  которыми
покоился  прах  знаменитых  рыцарей  Ордена,  и  у  самого  алтаря   увидела
неподвижное тело мужчины.
   Еще не дойдя до него, она сразу узнала Дэвида.
   Джузеппе Велла положил его лицом к  алтарю,  руки  юноши  сжимали  шпагу,
покоившуюся на груди.
   Бледный утренний свет проникал сквозь цветные витражи  окон  и  падал  на
чудесные золотистые волосы Дэвида, делая их похожими на нимб.
   Корделия опустилась перед застывшим телом брата на колени.
   Вглядываясь в его лицо, она не могла поверить, что он мертв.
   Лицо сохранило восторженное выражение. Он, казалось, спал глубоким сном.
   Улыбка застыла на его губах, и если бы Корделия  могла  заглянуть  в  его
глаза, то увидела бы, в  чем  она  не  сомневалась,  свет  одухотворенности,
которым они всегда зажигались, когда он говорил о своей вере.
   Она долго смотрела на него, потрясенная и раздавленная горем.
   Слова заупокойной молитвы сами  собой  полились  с  ее  губ,  и  Корделия
подумала, что Дэвид не исчезнет бесследно,  что  память  о  нем  будет  жить
вечно.
   Ее  брат  занял  свое  место   среди   рыцарей,   чье   присутствие   она
почувствовала, когда впервые побывала в храме, и теперь он был  с  ними,  со
своей верой,  с  которой  жил  и  во  имя  которой  умер,  верой,  такой  же
непоколебимой, как и вера давно почивших рыцарей.
   Мечта Дэвида осуществилась, и душа его могла быть спокойной и довольной.
   Корделия нежно прикоснулась к руке брата, и ей показалось  странным,  что
она холодная, как мрамор. Она вглядывалась в красивое,  молодое,  родное  ей
лицо и не верила, что он уже никогда не откроет глаза.
   Девушка посмотрела на крест, украшавший алтарь. "Смерти нет,  -  подумала
она, - есть только вечная жизнь, и Дэвид жив потому, что остался верен своим
клятвам".
   Джузеппе Велла подошел и тронул ее за плечо.
   - Нам надо идти, госпожа, - сказал он. - Скоро  совсем  рассветет,  и  на
улицах будет небезопасно.
   Корделия поднялась с колен и бросила  прощальный  взгляд  на  брата.  Она
покидала его, оставляя среди рыцарей, сражавшихся и умерших, как  и  он,  за
Христа и святого Иоанна.
   Обратный путь  они  проделали  в  молчании.  Время  от  времени  Корделия
замечала вдалеке французских солдат, и Велла поспешно сворачивал  в  боковые
узкие улочки, чтобы их не заметили.
   Впереди  уже  показался  дом  графа,  когда   Корделия   остановилась   и
повернулась к слуге.
   - Джузеппе, - сказала она решительно, - мы должны  предупредить  капитана
Стэнтона о том, что здесь французы. Слуга удивленно посмотрел на нее.
   - Но его нет на острове, госпожа.
   - Знаю, - ответила Корделия, - он покинул  остров  вчера  утром.  Капитан
намеревался перехватить пиратское судно, которое везет груз в Тунис. Капитан
Стэнтон предположил, что это не займет много времени. Но если он вернется, а
французы будут еще на острове, то  они  конфискуют  его  корабль  или  могут
открыть по нему огонь!
   Джузеппе Велла выслушал ее внимательно и сказал:
   - Может, и  такое  случиться,  госпожа,  что  они  захватят  капитана.  Я
попытаюсь разузнать в гавани, в каком направлении они отплыли.
   - А можете ли вы достать лодку, чтобы еще в море предупредить его о  том,
что случилось на Мальте? Велла с минуту подумал и сказал:
   - Это будет стоить денег, госпожа.
   - Об этом не беспокойтесь, - ответила Корделия. - У  меня  есть  довольно
большая сумма денег да еще драгоценности.
   Поскольку Велла молчал, девушка решительно сказала:
   - Найди самую лучшую лодку, Джузеппе, потому что я намерена отправиться с
вами!
   - Вы, госпожа? Но это же очень опасно!
   - Это меня не волнует, - поторопилась заверить его  Корделия.  -  Главное
для нас - предупредить капитана Стэнтона. Что бы ни случилось, он не  должен
возвращаться на Мальту, пока ее не покинут французы.  А  если  они  захватят
остров, то возвращаться ему будет еще опаснее.
   Велла понимающе кивнул.
   Корделия вслух обдумывала план дальнейших действий.
   - Сейчас я вернусь в дом, - сказала она, - вряд  ли  кто-нибудь  там  уже
проснулся. Я отдам все свои  деньги  и  драгоценности,  которые  надо  будет
продать. Сделав это, разузнайте в гавани все, что касается маршрута плавания
капитана Стэнтона, затем возвращайтесь сюда,  я  буду  ждать.  Надеюсь,  вам
удастся все подготовить к нашему путешествию.
   - Все сделаю, как вы пожелаете, госпожа. По тому, как Велла произнес  эти
слова, Корделия почувствовала, что может доверять ему.

***

   Корделия  покинула  дом  графа  незадолго  до  полуночи,  когда  все  его
обитатели  крепко  спали,  утомленные  треволнениями,  выпавшими   на   долю
обитателей острова.
   Вечером, сидя в своем любимом кресле в гостиной, граф признался жене, что
совершенно вымотан спорами, не утихающими во дворце  Магистра,  и  попытками
представителей мальтийской общины склонить  Великого  Магистра  к  их  точке
зрения на ситуацию на Мальте.
   Фон Гомпеш находился в полном смятении, соглашаясь с одними  аргументами,
отвергая  другие,  и  в  конце  концов   не   отважился   принять   никакого
определенного решения.
   Он бездействовал, когда надо было быть решительным, и слухи  о  том,  что
мальтийские рыцари сдали остров французам,  с  каждым  часом  находили  себе
подтверждение.
   В городе уже в открытую говорили о случаях дезертирства и неповиновения в
армии, о нападениях на  рыцарей  Ордена,  которые  кончались  убийством  или
тяжелыми ранениями, о стычках, происходящих на  улицах,  когда  разъяренные,
обезумевшие люди нападали друг на друга с кинжалами и дубинками.
   Наконец на башнях форта Святого Эльма и форта  Рикасоли  были  подняты  в
знак капитуляции белые флаги,  а  фон  Гомпеш  готовился  принять  эмиссаров
Наполеона в зале совета.
   Без лишних слов было  подписано  перемирие  на  двадцать  четыре  часа  с
условием,  что  Великий  Магистр  пошлет   полномочных   представителей   на
переговоры о сдаче острова.
   - Среди этих представителей - четыре мальтийца, - ответил граф на  вопрос
своей жены о составе делегации,  -  и  они  уже  отправились  на  баркасе  к
"Ориенту".
   Рассказав все, что он знал, граф удалился в спальню, и Корделия  заявила,
что последует его примеру.
   Ей было тяжело делиться  своим  горем  даже  с  этими  добрыми  людьми  и
хотелось побыть в одиночестве.
   Графиня с большим сочувствием отнеслась к ее  потере  и  от  души  жалела
Дэвида, но Корделии было трудно говорить с ней об этом.
   Она решила быть мужественной  и  не  поддаваться  слезам  и  отчаянию,  а
постараться сделать все возможное, чтобы спасти Марка.
   Ее охватывало  безумное  отчаяние  при  мысли,  что  она  могла  потерять
возлюбленного, как потеряла любимого брата.
   То, что она слепо доверилась Джузеппе Велла, казалось странным,  как  она
позже призналась себе, но  в  ту  минуту  девушка  не  сомневалась,  что  он
выполнит все, о чем она его просила.
   Она без колебаний  отдала  ему  все  деньги  и  фамильные  драгоценности,
стоившие целое состояние.
   Среди  драгоценностей  было  редкое  по   красоте   жемчужное   ожерелье,
принадлежавшее ее матери, две броши и браслет с бриллиантами, доставшиеся ей
по наследству.
   Даже учитывая тот факт, что торговцы попали  в  трудное  положение  из-за
вторжения французов, не было причины  сомневаться,  что  они  высоко  оценят
прекрасные бриллианты и дадут за них хорошие деньги.
   Джузеппе Велла обещал  прийти  за  ней  вскоре  после  полуночи,  поэтому
Корделия, не дожидаясь, когда церковные  колокола  пробьют  двенадцать  раз,
осторожно вышла из спальни и спустилась вниз.
   Она надела ботинки для верховой езды и закуталась в темную накидку, чтобы
не привлекать ничьего внимания.
   Стук в дверь, означавший приход верного слуги, был почти неслышным.
   Корделия немедленно открыла дверь, и они  молча  вышли  на  улицу,  боясь
потревожить спящих в доме. Соблюдая все меры  предосторожности,  они  быстро
удалились от дома графа.
   Девушка оставила на столике в гостиной письмо, в котором извинилась перед
хозяевами дома за свое внезапное исчезновение и объяснила,  что  направилась
искать Марка, не упомянув, однако,  где  он  находился,  из-за  боязни,  что
письмо могло попасть в руки французов и ее  с  Джузеппе  могли  схватить  по
дороге.
   Город в тревоге замер, везде было темно, и Корделии казалось, что повсюду
таится опасность. В конце улицы их ждали две небольшие, но  крепкие  лошади.
Их прозвали "берберами", потому что на остров они были завезены из  Северной
Африки, и мальтийцы, оценив их выносливость, предпочитали в  дальнюю  дорогу
отправляться именно на них.
   Лошадей держал за узды маленький  оборванный  мальчик,  который,  получив
несколько монет за свои услуги, тут же скрылся в темноте. Корделия  и  Велла
пустили лошадей в галоп по освещенным  светом  полной  луны  улицам  спящего
города.
   - Вы достали лодку? - спросила Корделия, когда они приближались к окраине
города.
   - У моего двоюродного брата есть рыбачий баркас, госпожа, на юге острова.
Он предупредил, чтобы мы как можно быстрее добрались  до  него,  потому  что
выйти в море он хочет еще до восхода солнца.
   Корделия догадалась, что  такая  поспешность  вызвана  желанием  избежать
встречи с французскими кораблями.
   Но поскольку  большинство  французских  кораблей  стояли  на  якоре  близ
Ла-Валетты, то у южного берега острова, по ее  предположениям,  море  должно
было быть свободно от их кораблей.
   Они беспрепятственно выбрались из города и теперь во  весь  опор  скакали
среди виноградников и оливковых рощ.
   Корделия слышала от графа, что рыцари за время своего правления на Мальте
много  сделали  для  внедрения  новых  и  развития  старых  ремесел,  однако
большинство населения по-прежнему занималось в основном земледелием.
   Корделия не отставала от Джузеппе, который выбирал  путь  среди  садов  и
рощ, избегая открытых пространств полей и пологих холмов из известняка.
   Они  миновали  несколько  небольших  деревень,  погруженных  в  тревожную
тишину. Корделия невольно подумала, что большая часть коз и других  домашних
животных, которых выращивали местные жители,  скоро  будут  зарезаны,  чтобы
пополнить провиант для французских кораблей.
   Повсюду,  куда  приходила  война,  трудолюбивые  крестьяне  и  бережливые
фермеры несли убытки или разорялись, а уж там, куда приходили наполеоновские
армии, безжалостно истреблялось все, что давала земля.
   Они продвигались быстро. Велла уверенно скакал по  хорошо  известной  ему
дороге, а Корделии оставалось лишь следовать за ним.
   Ее радовало, что,  будучи  отличной  наездницей,  она  без  устали  могла
провести долгое время в седле.
   Наконец, когда звезды померкли и луны уже не было видно  на  посветлевшем
небе, она увидела впереди море.
   Избегая оборонительных сооружений, где они могли  бы  попасть  в  засаду,
Корделия и Джузеппе скакали по узким, извилистым тропам,  пока  не  достигли
побережья.
   Мальтийские рыбаки всегда пользовались для укрытия  природными  пещерами,
образованными в прибрежных известковых  скалах,  и  не  успели  они  немного
проскакать по гальке небольшой отмели,  как  Корделия  заметила  нос  лодки,
наполовину скрытой в неглубокой расщелине.
   Навстречу им вышел мужчина, и  Велла  представил  ей  своего  двоюродного
брата, коренастого, крепко  сбитого,  очень  похожего  на  самого  Джузеппе,
одетого, как обычно одеваются мальтийские моряки, манера  говорить  которого
была намного вежливее и приятнее, чем можно было ожидать, судя по его виду.
   Мужчины несколько минут  говорили  о  чем-то,  отойдя  в  сторону,  затем
Джузеппе передал брату деньги. Велла подал знак Корделии, что можно садиться
в лодку.
   Из тени, падавшей  от  скалы,  неожиданно  появился  мальчик  и  увел  их
лошадей.
   Корделии с небольшим узелком в руке, в  который  она  ул