еред,  словно
боялась упустить из виду хоть что-нибудь. Она смотрела  вокруг  с  таким
восторгом, какого ему не доводилось наблюдать на протяжении многих лет.
   - Ты могла бы приехать сразу после смерти отца, - заметил он.
   - Но я же писала вам, - обернулась к нему Айна, -  миссис  Харвестер,
жившая на соседней вилле, пригласила меня пожить у нее. Я тогда  еще  не
кончила курс обучения, а преподаватели у меня  были  превосходные.  Я  и
подумала, что в тот момент не стоило уезжать из Ниццы.
   Лорд Уимонд удивленно посмотрел на племянницу:
   - Значит, тебе удалось получить неплохое образование?
   - Мне хотелось бы так думать. Жаль  только,  папа  нигде  подолгу  не
задерживался. Только  найдутся  подходящие  учителя  и  мы  приступим  к
занятиям, как приходится опять переезжать!
   - Как это похоже на Роланда, - заметил лорд Уимонд. - Ему  всегда  не
сиделось на одном  месте,  всегда  не  терпелось  отправиться  на  поиск
чего-то нового.
   Он подумал, похожа ли Айна на его брата, которого он очень любил.
   Лорд Уимонд вспоминал детство.  Именно  Роланд  постоянно  придумывал
новые забавы, новые приключения, и, конечно, новые проказы,  за  которые
их частенько строго наказывали.
   Роланд умел находить во всем что-нибудь интересное.
   Лорд Уимонд неожиданно почувствовал, что после того, как он  женился,
а Роланд уехал за границу, брат словно забрал  с  собой  радость  жизни,
которую никто другой не сумел восполнить.
   - Расскажи мне, как вы с отцом жили  все  эти  годы,  -  попросил  он
девушку.
   - Это не так-то просто.  Мы  занимались  столькими  вещами,  объехали
столько мест.  Мне  все  всегда  было  так  интересно.  И  мне  очень..,
недостает его.., ужасно.
   Лорд Уимонд заметил, как слегка задрожал ее голос, и задумался, будет
ли его сын когда-нибудь вот  так  вспоминать  о  нем.  У  него  возникло
чувство, которое трудно было выразить словами, что как отец  он  уделяет
Руперту слишком мало внимания.
   - Ваш дом очень большой? - переменила тему Айна.
   - Да, для Лондона это весьма большой дом, - ответил  лорд  Уимонд.  -
Твой отец подсмеивался над ним и называл мрачным и  старомодным.  Роланд
предпочитал жить в поместье.
   - Папа часто и много рассказывал мне об Уимонд-парке.  Он  любил  это
место, и мне казалось, что за границей он по-настоящему тосковал  только
о нем.
   - Тогда почему же он не возвращался домой? - спросил лорд Уимонд.
   Айна помолчала, потом задумчиво произнесла:
   - Возможно, потому, что после вашей женитьбы он уже  не  мог  жить  в
усадьбе. Ну и, кроме того, вы ведь  знаете,  папа  не  выносил  светское
общество.
   Она тихонько засмеялась.
   - Вечеринки, на которых он бывал, сильно отличались от  тех  приемов,
что, по его рассказам, устраивались во времена моего дедушки.
   Лорд Уимонд напряженно слушал. Теперь он, пожалуй, начинал  понимать,
почему после их с Люси свадьбы Роланд сразу уехал из Англии. Он пропадал
около года, потом неожиданно вернулся.
   С полгода пробыл в  Лондоне,  где  у  него  было  несколько  любовных
приключений, ни одно  из  которых,  однако,  не  затронуло  всерьез  его
сердца. Потом исчез снова.
   Лорд Уимонд тогда часто тревожился о брате.  Ему  казалось,  что  тот
слишком молодой для того, чтобы, отвергнув привычный образ жизни  своего
сословия,  окунуться  в  жизнь  богемы.  Но  спорить   с   братом   было
бессмысленно.
   И хотя лорд Уимонд увещевал брата при каждой встрече, Роланд  исчезал
все чаще и с каждым разом на все  более  долгое  время,  пока,  в  конце
концов, не покинул Англию уже навсегда. Случилось это  восемнадцать  лет
назад, сразу после рождения Айны.
   Лорд Уимонд помнил,  как  он  отправился  в  Италию,  чтобы  сообщить
Роланду о смерти их матери и передать, по ее просьбе, ее письмо младшему
сыну.
   Он  нашел  Роланда  в  очаровательной  студии,  устроенной  со  всеми
возможными удобствами, но расположенной в той части Рима,  которую  вряд
ли стали бы посещать светские люди.
   Лорда Уимонда сначала сильно смутил вид  узеньких  улиц,  по  которым
бегали ватаги горластых полуголых ребятишек,  а  матери,  не  стесняясь,
кормили младенцев грудью прямо на ступеньках перед входом в свои дома.
   Место было, конечно, живописное, но там дурно пахло,  и  лорд  Уимонд
вошел в дом, где обитал его брат, с твердым намерением  убедить  беглеца
вернуться в Англию.
   Или,  хотя  бы,  подыскать  себе  более  подходящий  район  на  время
пребывания в Риме.
   Но, войдя в уютный и вполне благоустроенный  дом,  Джордж,  к  своему
удивлению, понял: его младший брат счастлив.
   Когда хозяину доложили о прибытии брата, Роланд встретил  его  совсем
как в былые времена и заговорил без всяких предисловий:
   - Входи скорее и посмотри, Джордж!  Ты  когда-нибудь  видел  подобное
чудо? Или хотя бы что-нибудь столь же восхитительное?!
   Напыщенные слова приветствия, которые  Джордж  собирался  произнести,
замерли на его губах, когда Роланд, оторвавшись  от  мольберта,  схватил
брата за руку и повел через всю студию туда, где  на  возвышении  сидела
его модель.
   Это была девочка лет десяти, итальянка, но  с  примесью  мавританской
крови. Блестящие черные волосы рассыпались у нее  по  оголенным  плечам.
Лохмотья, в которые  она  была  одета,  лишь  наполовину  прикрывали  ее
тельце.
   Вокруг лежали цветы всевозможных оттенков.  Очевидно,  она  продавала
их, когда Роланд увидел ее и привел к себе в студию вместе  со  всем  ее
товаром.
   - Ты только взгляни, как камелии оттеняют цвет ее кожи! - восторженно
восклицал он. - Это фантастически прекрасно, но Бог знает,  смогу  ли  я
передать все это на холсте.
   Восторг и волнение брата заставили Джорджа  почувствовать  себя  так,
словно это он сам пытался уловить эту красоту, такую яркую и самобытную,
которая грозила исчезнуть, если он не поторопится.
   Это было  чувство,  которое  Роланд  всегда  вызывал  в  нем,  и  оно
сопровождало Джорджа все то время, что он провел в Риме.
   Уезжая домой, покидая Роланда и его жену с  ребенком,  он  знал,  что
теряет нечто драгоценное и безгранично много значившее для него.
   У лорда Уимонда было достаточно здравого смысла, чтобы понять:  семья
Роланда-художника не сможет вписаться в ту жизнь,  которую  вели  они  с
Люси.
   После той встречи он лишь изредка получал весточки от брата, да и то,
как правило, писала его  жена,  Луиза.  В  письмах  она  благодарила  за
подарки к Рождеству или поздравления по случаю дня рождения ее мужа.
   Годы шли, и лорд Уимонд стал как будто забывать, как много  для  него
значил Роланд.
   Но узнав о смерти брата,  он  испытал  такое  непередаваемое  чувство
потери, что на много недель погрузился в безысходную тоску.
   Его первым порывом при получении известия о смерти брата  было  ехать
на похороны в Ниццу.
   Но Люси со своей феноменальной практичностью ядовито заметила, что  к
тому времени, как письмо, извещавшее о смерти Роланда, добралось до них,
похороны уже состоялись. Все,  что  он  мог  бы  сделать,  это  положить
несколько цветков на могилу брата, и, конечно, это выглядело  бы  крайне
нелепо.
   - Кроме того, - добавила она резонно, - с чего  ты  взял,  будто  его
ребенок все еще там?  Должен  же  существовать  кто-нибудь,  кто  о  ней
заботится. Скорее всего ее  уже  куда-нибудь  увезли  из  пустой  виллы,
Франция достаточно велика.
   Заметив, что ее доводы не  слишком  убедили  лорда  Уимонда,  Люси  с
раздражением проговорила:
   - О, ради всех святых, Джордж! Ты же знаешь, каким непредсказуемым  и
непрактичным всегда был твой брат.
   Напиши своей племяннице, узнай, нуждается ли она в  твоей  поддержке.
Но что за сумасбродная идея вот так срываться с  места  неизвестно  чего
ради! В этом нет никакого смысла.
   Она была так настойчива, что в конце  концов  лорд  Уимонд  сдался  и
написал Айне. Так он узнал, что ее приютила миссис Харвестер,  и  как  и
предупреждала Люси, ему не стоило предпринимать столь долгую  поездку  в
Ниццу.
   Тем не менее он не мог избавиться от ощущения, что не сделал  чего-то
важного.,.
   - Отчего умер твой отец? Ведь он же был такой молодой, - спросил лорд
у Айны, - Мне кажется, он  надорвал  свое  сердце,  когда  они  с  мамой
поднимались в горы, в Турции. Я была еще слишком мала, и  они  оставляли
меня с кем-то из своих друзей.
   - Но почему в Турции? - удивился лорд Уимонд.
   - Там, куда они поднимались, очень красиво, насколько я  могу  судить
по папиным картинам. Очевидно, папа хотел сделать этюды на самой вершине
горы. Их застигла буря, и им пришлось провести там всю ночь. С  тех  пор
зимой у него обычно начинался тяжелый кашель, и он жаловался на  боль  в
груди.
   Айна грустно развела руками.
   - Я не представляю, почему еще у него могло быть слабое сердце, но мы
и не знали, насколько оно слабое, пока он.., не умер.
   И снова по ее тону лорд Уимонд понял, как тяжело ей говорить об отце.
Ему не хотелось растравлять ее горе, и он постарался перевести разговор:
   - Когда мы отправимся в Уимонд-парк, я покажу тебе те места, где мы с
твоим отцом играли детьми: наш домик в ветвях дерева, лодку на  озере  и
укромный уголок в одной из башен, куда никому, кроме нас двоих,  входить
не дозволялось.
   - Папа еще рассказывал мне о хижине в лесу,  где  вы  как-то  провели
целую ночь во время снежной бури.
   - Конечно, я  помню!  Какой  тогда  был  буран!  Утром  нас  Пришлось
откапывать.
   - Как  же  вам,  должно  быть,  было  хорошо  вместе!  -  восторженно
проговорила Айна. - Я всегда жалела, что у меня нет  такого  брата,  как
вы, дядя.
   - Тебе непременно надо познакомиться  с  Рупертом,  -  произнес  лорд
Уимонд, но сразу спохватился:
   - Конечно, он слишком молод для тебя.
   Джордж  Уимонд  в  который  раз  подумал  при   этом,   что   Руперт,
единственный ребенок, был лишен почти всех тех радостей, которые были  в
их с Роландом детстве, "Мне  хотелось  бы  иметь  несколько  сыновей,  -
подумал он про себя, - и дочь, такую, как Айна".
   Карета ехала уже по Парк-Лейн, и Айна с интересом рассматривала  парк
и большие, внушительные здания.
   Лорд Уимонд хотел  было  назвать  имена  их  знатных  владельцев,  но
почему-то подумал, что в этом нет никакого смысла.
   Это дитя, которое не имело ни малейшего  представления  о  лондонском
высшем обществе, вряд ли заинтересовалось бы  всеми  этими  маркизами  и
графами.
   Он только сказал:
   - Думаю, твоя тетя Люси окажется дома, когда мы приедем, но  среда  -
ее приемный день.
   - Неужели у нее приемы каждую среду? - заинтересовалась Айна.
   - Большинство светских дам раз в неделю принимают  у  себя  во  время
полуденного чая своих приятельниц, -  пояснил  лорд  Уимонд.  -  Так  уж
вышло, что твоя тетя весьма известна в обществе,  и  к  ней  приходят  с
визитами почти каждый день. Но в среду гостей особенно много.
   При этом Джордж подумал, что по средам  в  их  доме  всегда  толпится
народ, а в другие дни  недели  являются  бесчисленные  ухажеры  Люси,  в
надежде застать ее одну.
   Лорд Уимонд прекрасно знал, что во время чая мужьям полагалось играть
в бридж в клубе  со  своими  одногодками  или  развлекаться  беседами  и
сплетнями.
   Появляться дома до тех пор, пока не наступит  время  переодеваться  к
обеду, им не следовало.
   Лорд Уимонд решил не смущать Айну необходимостью сразу же знакомиться
со  множеством  чужих  людей,  и,  когда  карета  уже   приближалась   к
Уимонд-Хаусу, спросил племянницу:
   - Полагаю, ты хотела бы сначала пройти в отведенную  тебе  комнату  и
переодеться, прежде чем знакомиться со своей тетей?
   Айна как будто удивилась:
   - Да, конечно, дядя Джордж. Спасибо, что вы об этом подумали. Но  мне
все равно нужно дождаться приезда Ханны.
   - Давай, - предложил лорд  Уимонд,  -  пойдем  пока  в  мой  кабинет.
Посмотрим, нет ли там папок с эскизами твоего отца. По-моему, они стояли
на книжных полках.
   - С большим удовольствием, дядя Джордж, - обрадовалась  Айна.  Он  не
мог ошибиться, девушка была совершенно искренна. - Я ведь тоже  привезла
вам в подарок две  небольшие  папины  картины.  Остальные  я  отдала  на
хранение вместе с мебелью, - Как любезно с твоей стороны; было вспомнить
обо мне, Айна.
   В ответ девушка улыбнулась, и он почувствовал,  как  от  этой  улыбки
потеплело у него на сердце.
   "Мне нравится эта девчушка, - решил он про себя. - Надеюсь, мы сумеем
сделать ее счастливой".
   Но он отлично понимал, что встреча его племянницы с  Люси  может  все
осложнить.

***

   Когда ее гости, а их в этот день, по мнению Люси, было  даже  больше,
чем обычно, наконец, откланялись, она впервые за все это время вспомнила
о  муже  и  забеспокоилась,  куда  мог  подеваться   Джордж   со   своей
племянницей.
   Он отправился на вокзал  приблизительно  в  половине  четвертого.  До
отъезда, не останавливаясь, долго  кружил  по  гостиной,  пока  Люси  не
прикрикнула на него:
   - Ради всего святого,  Джордж,  сядьте  и  прекратите  метаться,  как
потревоженная наседка!
   "Ее муж промолчал, и немного погодя она опять обратилась к нему:
   - Из-за  чего,  собственно,  вы  так  нервничаете?  Из-за  того,  что
какая-то восемнадцатилетняя девчонка будет у нас жить?
   Но, боже правый, если ее  пребывание  здесь  создаст  неудобства  для
меня, то каким образом это может хоть в малейшей степени затронуть вас?
   - Мы должны постараться принять  дочь  Роланда  как  можно  лучше,  -
проговорил наконец лорд Уимонд.
   - Мы уже стараемся, - возмутилась Люси.  -  Но  это  мне,  а  не  вам
предстоит покупать ей платья, мне, а не вам придется учить  ее  правилам
хорошего тона, я, а не вы должны ввести ее в тот мир, о котором ей,  как
это ни прискорбно, ничего не известно.
   С язвительным смешком она добавила:
   - Скорее всего она ест рыбу ножом и говорит с иностранным акцентом.
   Лорд Уимонд рассердился не на шутку.
   - Вам не пристало говорить подобные вещи, Люси, - резко произнес  он.
- Вы могли недолюбливать моего брата, но никто  не  посмеет  утверждать,
будто он не был джентльменом, а его жена, смею  вас  заверить,  милейшая
женщина, происходила из очень достойной  семьи.  Поэтому,  какой  бы  ни
оказалась моя племянница, она, безусловно, леди!
   - Я говорю не об ее происхождении, а об ее манерах! - возразила Люси.
- Вы же прекрасно  знаете,  Джордж,  что  ее  отец  водил  дружбу  то  с
готтентотами, или  как  там  называются  эти  племена  в  Африке,  то  с
обитателями итальянских трущоб, которые он находил столь живописными.
   Лорд Уимонд с чувством неловкости припомнил людей, которых  он  видел
на улицах вблизи дома Роланда в Риме.
   Но он вспомнил и очарование Луизы, и восхитительные  блюда,  которыми
угощали его, когда он гостил у брата.
   Пусть они сильно отличались от привычной и  любимой  Люси  английской
пищи, но повар-итальянец, который одевался весьма экстравагантно  и,  на
взгляд Джорджа, держался слишком уж фамильярно со своими хозяевами,  был
куда лучше тех, кого можно было нанять в Англии.
   - Если ваша племянница опозорится  в  Чейле,  не  вздумайте  обвинять
меня! - заявила Люси. - Я полагаю, было бы куда разумнее отправить ее  к
вашей кузине Дороти, которая будет этому только рада.
   - Дороти нет сейчас в Лондоне.
   Лорд Уимонд говорил подчеркнуто спокойно. Он уже раз десять  отвергал
подобные предложения супруги.
   - Но должен же найтись кто-нибудь в Лондоне или, на  худой  конец,  в
деревне, кто мог бы принять девочку.  Ей-богу,  всегда  ведь  появляется
полно ваших Мондов, когда мы вовсе не желаем их видеть!
   Лорд Уимонд отошел к окну, - Я  не  стану  ничего  больше  обсуждать,
Люси, - твердо сказал он. - Мне это надоело. Айна будет жить у нас,  что
бы вы ни говорили. Я не собираюсь менять свое решение.
   С этими словами лорд Уимонд вышел  из  комнаты,  захлопнув  за  собой
дверь.
   Люси вздрогнула и подумала про себя, что  с  ее  стороны  было  глупо
пытаться переубедить Джорджа.
   Когда ее супруг принимал решение, ничто не могло  заставить  его  это
решение изменить. А для Люси гораздо важнее было  сейчас,  чтобы  он  не
заподозрил, что ее отношения с маркизом могут выйти за рамки.
   - Если я буду мила с девочкой, - рассуждала она, - Джордж  будет  так
доволен, что забудет о своих подозрениях.
   Он не заметит, что Ирвин значит  для  меня  больше,  чем  все  другие
поклонники.
   Подумав о маркизе, она буквально задохнулась от волнения. Она считала
часы до того момента, когда снова увидит его.
   - Я буду мила и любезна с Джорджем и с его  докучной  племянницей,  -
решила она. - Я подыщу ей какой-нибудь наряд и  попытаюсь  притвориться,
будто мне нравится таскать ее повсюду за собой, хотя, честно  говоря,  я
придушила бы ее собственными руками, будь на то моя воля!
   Почти инстинктивно Люси перевела взгляд на свое отражение  в  зеркале
над камином. Без всякого сомнения, она  выглядела  прекрасно.  Ее  новое
шелковое платье цвета сапфира придавало ее коже ослепительную белизну, а
глазам бездонную синеву.
   Ни у кого, ни у кого во всем Лондоне не было таких золотистых, словно
пронизанных солнцем волос.
   Люси надеялась когда-нибудь услышать от маркиза, как  он  восхищается
ее волосами.
   До сих пор он еще ни разу  не  сделал  ей  комплимента.  Но  ведь  он
поцеловал ее!
   Она почувствовала, как легкая дрожь пробежала по телу.
   Люси не сомневалась: в Чейле им непременно  представится  возможность
остаться наедине, и тогда он поцелует ее снова.
   Ее глаза, отраженные в зеркале, засияли, а на губах заиграла улыбка.
   Но тут объявили  о  приходе  первого  гостя,  и  Люси  закружилась  в
хлопотах хозяйки дома.
   Теперь было уже шесть, но ни Джордж, ни его племянница не появлялись.
   Может, поезд опоздал, а может, ей повезло, и девчонка упала в Ла-Манш
и утонула. Но это было слишком хорошо, чтобы на это надеяться.  Внезапно
ей пришло в  голову:  вдруг  (ну  может  же  такое  случиться)  девчонка
оказалась такой ужасающе неловкой  и  уродливой,  что  даже  сам  Джордж
постыдился привести ее в гостиную, где жена принимала гостей?
   Люси поджала губы.
   Если это так, ничто не заставит ее взять Айну  с  собой  в  Чейл  или
сопровождать ее куда бы там ни было.
   Как может она, воплощение самой  красоты,  самая  прекрасная  женщина
Англии, появляться в сопровождении какой-то придурковатой девчонки?
   Но тогда ведь ее не удастся сбыть с рук, выдав замуж, и  пока  Джордж
будет  проявлять  эту  нелепую  привязанность  к  умершему  брату,   его
племянница будет камнем висеть у них на шее, как?..
   Впрочем,  Люси  была  слаба  в  литературе  и  подобрать   подходящее
сравнение ей оказалось не под силу.
   Два лакея вошли в гостиную, чтобы убрать чайные приборы.
   - Вернулся ли его светлость? - резко спросила Люси.
   - Да, миледи.
   - Где он?
   - В кабинете, миледи.
   - Один?
   - Нет, с ним молодая леди, ваша светлость.
   Люси узнала, что хотела и, бросив последний взгляд на свое  отражение
в зеркале, вышла из гостиной и направилась вниз, в холл.
   С портретов в золотых рамах за ней наблюдали предки Джорджа. Все они,
по ее мнению, были не слишком привлекательной компанией.
   Надо сказать, что сам  Джордж  показался  ей  невероятно  симпатичным
молодым человеком, когда они с ним встретились впервые, да  и  его  брат
тоже. Но Роланд сразу  же  недвусмысленно  дал  ей  понять,  что  он  не
разделяет всеобщего восхищения. Именно поэтому Люси  и  невзлюбила  его.
Джордж очень много рассказывал ей о своем брате, да и все  говорили  ей,
что братья очень похожи. Естественно, Люси ожидала от Роланда такого  же
преклонения перед ее красотой, как и от его брата.
   Но Роланд всегда смотрел на нее критически, И она без слов, хотя  это
и казалось ей невероятным, поняла, что он не только не влюбился  в  нее,
но даже не восхищался ею.
   Не в силах поверить в его полное равнодушие, Люси как-то предложила:
   - Не сомневаюсь, вы хотели