битатели.
   Лорена думала сейчас, что ее  интересует  и  то  и  другое,  и  надеялась
только, что грумы уже проснулись.
   Проходя под аркой, ведущей в конюшни, она увидела  лошадей  в  стойлах  и
конюхов с ведрами и охапками сена.
   Она остановила одного из них.
   - Доброе утро! Его  светлость  сказал,  что  я  могу  совершить  верховую
прогулку. Может кто-нибудь оседлать мне лошадь?
   - Конечно, мэм, - отвечал мальчик. Он поставил ведро и вошел  в  открытую
дверь. Лорена последовала за ним.
   Многочисленные стойла, заполненные животными, поражали чистотой.  Проходя
мимо, Лорена пристально вглядывалась  в  лошадей.  Одна  казалась  ей  лучше
другой.
   - Доброе утро! - сказал почтительный голос у нее за спиной.
   Обернувшись, Лорена увидела пожилого грума.
   - Покататься желаете, мэм?
   - Да, если можно, - отвечала Лорена.
   - Вам оседлать какую-нибудь кобылку посмирнее?
   - Не слишком смирную! - попросила девушка.
   - У меня как раз найдется подходящая, - сказал грум, улыбаясь. - Вот та.
   Он  вошел  в  одно  из  стойл,  рядом  с  которым  другой   грум   седлал
великолепного жеребца.
   - Это для его светлости, мэм. Я так думаю,  вы  с  ним  поедете,  раз  вы
поднялись чуть свет.
   - Я не знала, что его светлость так рано выезжает, - сказала Лорена. -  Я
бы очень хотела поехать с ним, если только я ему не помешаю.
   - Да кто ему может помешать, мэм! Его  светлость  всегда  уже  на  ногах,
когда никто еще в доме не просыпался.
   Он усмехнулся.
   - То-то его светлость удивится, когда увидит, какая вы ранняя пташка!
   "Грум прав", - подумала Лорена, когда несколько минут  спустя  она  вышла
вслед за юношей, ведшим лошадь герцога.
   Он, уже готовый к прогулке, дожидался во дворе конюшни,  и  Лорена  сразу
обратила внимание на то,  как  элегантно  он  выглядел  в  бриджах,  высоких
сапогах и во фраке, явно скроенном рукой искусного мастера. Цилиндр его  был
сдвинут слегка набок, в руке он держал хлыст.
   Герцог не скрыл своего удивления при виде Лорены.
   - Как вы рано проснулись, мисс Бенсон! - воскликнул он.
   - Я думала, что я единственная, кто захочет покататься перед завтраком, -
ответила она. - Если вы  предпочитаете  находиться  в  одиночестве,  я  могу
поехать одна.
   - Было бы в высшей степени неучтиво  заставлять  вас  совершать  прогулку
одной, да еще в незнакомом месте! - возразил герцог. - Мы поедем вместе, и я
только надеюсь, после того, что вы мне говорили, что вы найдете  мою  лошадь
не слишком смирной.
   - Мне будет очень неловко, если она окажется слишком  горячей  и  сбросит
меня, - отвечала Лорена с улыбкой.
   Герцог сел на своего жеребца.
   - Это нам предстоит доказать, - сказал он, и они тронулись рядом.
   Пересекая мост через ручей, впадающий в озеро, герцог  поинтересовался  у
своей спутницы:
   - Все в порядке?
   - Я только что подумала, - ответила Лорена, -  что  мне  все  это  просто
снится. Я еду на великолепной лошади, я в гостях в самом великолепном  доме,
какой я только могла себе представить! Остается надеяться,  что  пробуждение
не наступит слишком скоро.
   Герцог засмеялся.
   - И я тоже надеюсь. Но в вашем сне должен фигурировать еще  кто-то,  кого
вы забыли упомянуть.
   Лорена сначала не поняла, что он имеет в виду, но потом  догадалась  и  с
улыбкой ответила:
   - Если вы имеете в виду себя, - сказала она, - то  вы  тоже  великолепны!
Мистер Гиллингэм назвал вас прекрасным принцем, и я уверена, вы сами знаете,
что так оно и есть.
   Она  говорила  так  естественно,   без   малейшего   следа   фальши   или
подобострастия, что  герцог  подумал  не  без  иронии,  что  к  такого  рода
комплиментам он не привык; он даже усомнился,  был  ли  это  на  самом  деле
комплимент.
   Он  тут  же  заметил,  что  Лорена  уже   больше   не   думает   о   нем,
сосредоточившись целиком на своей лошади,  и,  видимо,  жаждет  пуститься  в
галоп, как только они окажутся за пределами парка.
   "Она решительно непредсказуема", - сказал Элстон сам себе, следуя за юной
всадницей на своем великолепном жеребце.

Глава 4

   По дороге в церковь герцог поймал себя на том, что снова думает о Лорене.
   Церковь находилась недалеко от дворца, и по традиции он ездил туда  зимой
в маленькой карете, запряженной  единственной  лошадью,  а  летом  в  легкой
двухместной коляске, как это всегда делали его родители.
   Элстон был уверен, что, если бы он решил поехать в церковь на автомобиле,
среди старых слуг поднялся бы ропот негодования.
   В построенном Робертом Адамом дворце не было домашней  часовни,  как  это
было принято в других богатых поместьях того периода, потому что в парке уже
стояла прекрасная церковь  в  норманнском  стиле  Пышные  надгробия  под  ее
древними сводами были памятниками истории старинного рода Еще отец нынешнего
герцога принял решение, предписывавшее всем домочадцам посещать  церковь  по
воскресеньям. Служба должна была начинаться в половине восьмого утра,  чтобы
не нарушать распорядка остального дня.
   В соответствии с этим правилом в отстоявшую на четверть  мили  от  дворца
церковь тянулась утром длинная вереница прислуги. Ее возглавляли дворецкий и
миссис Кингстон, за которыми по старшинству следовали все прочие, вплоть  до
самого младшего из слуг по возрасту и рангу, чьей обязанностью было  чистить
столовые ножи.
   Герцог обычно приезжал за две-три минуты до начала и крайне  раздражался,
если по недосмотру его камердинера или по оплошности  кучера  ему  случалось
задержаться  хотя  бы  ненадолго.   Он   во   всем   предпочитал   соблюдать
пунктуальность.
   Когда  его  коляска  переезжала  мост,  он  пожалел,  что  был   вынужден
отказаться сегодня утром от верховой прогулки и лишиться общества Лорены,  с
которой они вместе накануне так приятно провели время.
   Герцог был уверен, что она бы не отказалась прокатиться еще раз на  одной
из его лошадей.
   Их первая поездка доставила девушке  такое  удовольствие,  что  глаза  ее
сверкали, как звезды, а все  лицо  светилось,  как  у  ребенка,  получившего
неожиданный подарок.
   Вчера они проскакали по окрестностям около часа, когда герцог сказал:
   - Уже почти половина седьмого. Вы не проголодались?
   - Пожалуй, что да! - ответила Лорена. - Вчера за ужином я не  могла  есть
от возбуждения, хотя все было очень вкусно, - чистосердечно прибавила она.
   - В таком случае вам полагается солидный завтрак.  Следуйте  за  мной,  -
повелительным тоном произнес герцог.
   Он тронул коня, прежде  чем  она  успела  что-нибудь  ответить,  и  через
несколько минут они оказались перед старым и  очень  симпатичным  фермерским
домиком.
   Выстроенный из красного кирпича и корабельного леса, он стоял  здесь  уже
не одно столетие. Ромбовидные стекла в свинцовых переплетах окон  составляли
одно целое с остроконечной крышей и причудливыми каминными трубами.
   Несмотря на его живописный вид,  это  был  все-таки  типичный  фермерский
домик, с курами и петухами, клюющими зерно во дворе, коровами и  телятами  в
поле неподалеку, а в пруду, отделенном от дома полем желтых лютиков, плавали
десятки жирных белых уток.
   -  Это  самая  очаровательная  ферма,  какую  я  когда-нибудь  видела!  -
воскликнула Лорена. - Она словно сошла с картинки...
   Когда работник взял их лошадей, они вошли в просторную с  каменным  полом
кухню, где к балкам низкого потолка были подвешены копченые окорока.
   Им навстречу, вытирая руки о передник, поспешила хозяйка дома.
   - Доброе утро, ваша  светлость,  -  сказала  она,  низко  приседая  перед
герцогом. - Как я рада видеть вас! Когда я услышала,  что  вы  приехали,  то
понадеялась, что вы завернете к нам.
   - Я не только соскучился по вашим превосходным завтракам, миссис Суоллоу,
- ответил герцог, - но и привел  к  вам  гостью,  которой,  я  уверен,  ваша
яичница с ветчиной понравится так же, как и мне.
   - Добро пожаловать, - обратилась миссис Суоллоу к Лорене.
   Она пригласила их в комнату, которую назвала "покоем". Эту  убранную  без
особых излишеств комнату украшало пианино и развешенные по стенам  в  рамках
вышитые шерстью по канве тексты нравоучительного характера.
   Из окна, выступающего из фасада  наружу,  открывался  прекрасный  вид  на
зеленую долину и холмы вдали.
   Лорена не могла удержаться от восторженного возгласа.
   - Я всегда говорил, что виды здесь лучше, чем у меня в  Миере,  -  сказал
герцог.
   - Они прелестны! - сказала Лорена. - Как и все в ваших владениях.
   - Вот это то, что мне нравится  слышать,  -  кивнул  герцог  с  довольным
видом.
   Он сел за круглый стол у окна,  покрытый  белоснежной  скатертью.  Миссис
Суоллоу принялась расставлять на нем всякую домашнюю снедь: горячий,  только
что из печи, хлеб с хрустящей корочкой, золотистое сливочное масло,  сотовый
мед из ульев, которые Лорена могла видеть из окна, и несколько минут  спустя
внесла огромное блюдо яичницы с ветчиной.
   - Нам повезло, ваша светлость, что  окорок  как  раз  поспел,  -  сказала
миссис Суоллоу.
   - Надеюсь, у вас найдется еще один для моей кухни. Вы сами знаете, миссис
Суоллоу,  что  во  всей  округе  не  найдется  никого,  кто  бы   так   умел
заготавливать окорока, как вы.
   - Этот рецепт достался мне от прабабушки, - ответила  миссис  Суоллоу.  -
Рада слышать, что вашей светлости они по вкусу.
   - И даже очень, - еще раз похвалил герцог.
   Предвидя его следующий заказ, миссис Суоллоу внесла блюдо  с  только  что
нарезанной холодной ветчиной.
   Съев несколько ломтиков, Лорена подумала, что она в жизни ничего лучше не
пробовала.
   Потом она съела еще кусочек теплого хлеба с маслом  и  медом,  и,  только
намазывая себе второй, она заметила, что герцог смотрит на нее с улыбкой.
   - Боюсь, что я пожадничала, - смущенно призналась она.
   - Я рад,  что  вы  еще  настолько  молоды,  чтобы  наслаждаться  простыми
удовольствиями вроде завтрака на ферме, - сказал герцог.
   - Он восхитителен! Вы всегда сюда заходите, когда ездите кататься?
   - Когда я один.
   - Но вы взяли меня с собой.
   - Я же сказал, что я был  уверен,  вам  понравится  деревенский  завтрак.
Большинство дам, из тех, кто гостит в Миере, предпочли бы только чашку кофе.
   - Надеюсь, что я никогда им не уподоблюсь.
   - А вы думаете, что такое могло бы случиться? - с  любопытством  взглянул
на нее герцог.
   - Я думаю, что, если я останусь у дяди Хьюго и тети Китти, они потребуют,
чтобы я вела светский образ жизни, но на самом деле.., я  полагаю,  что  они
отошлют меня куда-нибудь..,  к  другим  родственникам,  -  неохотно  сказала
Лорена.
   Было заметно, что  эта  мысль  беспокоила  ее.  После  непродолжительного
молчания герцог сказал.
   - Ваша тетя очень любит Лондон. Разве вам не хотелось бы жить в столице?
   - Я не могу сказать "нет", потому что я совсем не знаю этой жизни, но мне
хотелось бы жить за городом.., ездить верхом.., быть может, иметь  несколько
настоящих друзей. , а не толпы случайных знакомых Лорена говорила медленно и
серьезно, как будто взвешивая каждое свое слово.
   Прежде чем герцог успел ответить, она выглянула в окно и сказала:
   - Мне кажется, фермеры очень счастливые люди, потому что  каждый  из  них
должен чувствовать себя богом.
   - Богом? - удивленно повторил герцог. - Что вы хотите этим сказать?
   Лорена слабо улыбнулась, словно извиняясь за что-то.
   - Мне пришло в голову, когда я увидела всех этих телят, ягнят,  цыплят  и
поросят, что фермеры постоянно порождают новую жизнь. Каждый год у  животных
рождается  новое  потомство,  и  это  должно  давать  их  хозяевам   чувство
всемогущества.
   Герцог засмеялся.
   - Я никогда не слышал  ничего  подобного.  Вы  действительно  чрезвычайно
оригинальны.
   Лорена быстро взглянула на него, как будто опасаясь, не  сказала  ли  она
что-нибудь не то.
   Не дожидаясь ее вопроса, герцог пояснил:
   - Оригинальность - это то, чего многим не хватает.  Я  удивляюсь  только,
откуда эти идеи у вас берутся?
   - Из головы, - сказала Лорена с обезоруживающей улыбкой.
   - Вы их с кем-нибудь обсуждали раньше?
   - Мало с кем. Девочки в пансионе больше говорили о том, как они проводили
каникулы, а поскольку я домой  не  ездила,  я  не  могла  принимать  в  этих
разговорах участия. Или они говорили о том,  что  они  будут  делать,  когда
выйдут из пансиона, а я не имела представления,  что  со  мной  станется,  и
поэтому только выслушивала их, - грустно призналась она.
   - Не хотите ли вы сказать, что разговариваете сами с собой?
   - Нет, - улыбнулась Лорена. - Я думаю про себя и сочиняю разные  истории,
но мне никогда и присниться не могло, что я увижу  такой  великолепный  дом,
как ваш, и все его сокровища. Миер - это сказка!
   - Вы еще не все видели.
   - Быть может, у меня не будет времени. , увидеть остальное.
   Облачко грусти снова легло на ее милое личико.  Она  слегка  вздохнула  и
добавила:
   - Я надеюсь, что дядя Хьюго не уедет, пока я.., не увижу всего.
   - Позвольте мне успокоить вас. Насколько мне  известно,  ваш  дядя  готов
задержаться в Миере по крайней мере на неделю, - сказал герцог.
   - Я на это и рассчитывала! - радостно воскликнула Лорена. -  О  благодарю
вас, ваша светлость! Благодарю вас за то, что вы пригласили меня!
   - Если я скажу, что мне это очень приятно, мои слова прозвучат  банально,
не более как простая вежливость, но в данном случае это истина.
   Лорена улыбнулась ему так,  словно  он  преподнес  ей  какой-то  чудесный
подарок, и намазала себе маслом еще кусочек хлеба.
   "Она непосредственна и естественна, как ребенок", - подумал герцог,  пока
его экипаж приближался к церкви.

***

   Он вспомнил, как вчера  по  дороге  домой,  когда  перед  ними  открылась
панорама Миера, Лорена сказала:
   - Нам действительно уже пора вернуться? Я бы хотела.., скакать  дальше  и
дальше, много часов подряд.
   - У вас еще есть время впереди.
   - Да, я знаю, - ответила Лорена. - Но все равно,  я  бы  хотела..,  чтобы
время остановилось. Что-то в ее голосе заставило его спросить:
   - Мне кажется, вы даете мне понять, что у вас были какие-то опасения  или
робость по отношению к тем, с кем вам предстояло здесь встретиться?
   "Такое чувство у молодой девушки было бы вполне понятно, - подумал он,  -
и разве не этого все мы от нее ожидали?"
   И все же она вела себя совсем не так, как предсказывал Арчи Карнфорт.
   - Мама всегда говорила,  что  застенчивость  -  это  проявление  эгоизма:
человек думает о себе вместо того, чтобы думать о других, - сказала Лорена.
   - Но все же, - продолжал настаивать герцог,  -  вы  испытывали  некоторую
застенчивость сразу после приезда?
   - Какое-то смущение у меня было,  -  призналась  Лорена.  -  Но  когда  я
увидела.., вас, я забыла обо всем.
   - А почему именно меня? - спросил герцог.
   - Потому что вы  оказались  таким,  каким  я  воображала  себе  владельца
сказочного дворца. Ведь  мистер  Гиллингэм  говорил  мне,  что  Миер  -  это
сказочное место.
   - Я рад, что не разочаровал вас.
   - Нет, нет, вы были именно таким, как я ожидала, и все остальное  тоже  -
сверкающие  драгоценностями  красавицы  с  лебединой  грацией  в  движениях,
множество цветов, великолепный ужин, коллекция  превосходной  живописи  -  я
никогда этого не забуду! -  Ее  лицо  светилось  от  восхищения,  когда  она
перечисляла все это.
   Вспоминая теперь ее слова, герцог подумал, что ей все  окружающее  должно
было казаться картиной, и Элстон понял, что ни он сам, ни его гости не  были
для нее обычными людьми.
   Как  ребенок,  зачарованный  идущим  на  сцене  спектаклем,  Лорена  была
поглощена всем, что она видела и слышала, не воспринимая это как реальность,
частью которой она сама являлась.
   Герцог не мог сказать, почему он думал именно так, но ему  казалось,  что
каким-то таинственным образом он мог читать ее мысли и переживать  ощущения,
которые Лорена пыталась выразить словами.

***

   Он не заметил, как экипаж  уже  оказался  у  церкви.  Священник  в  белом
стихаре ожидал герцога у  входа,  чтобы  проводить  его  к  огромной  резной
скамье, находившейся вблизи алтаря Элстон вышел из экипажа  и  протянул  ему
руку.
   - Доброе утро!
   - Доброе утро, ваша светлость! Для нас большая  честь  возносить  молитвы
нашему господу вместе с вами.
   Это  официальное  приветствие  всегда  звучало  в  подобных  случаях.  Не
дожидаясь ответа, священник пошел впереди, а герцог последовал за  церковным
служителем по проходу  между  скамьями,  заполненными  челядью  из  Миера  и
немногочисленными деревенскими жителями.
   Поскольку он только что думал о Лорене, то даже не удивился, увидев ее на
передней скамье.
   Опускаясь на бархатные  подушки  кресла,  украшенного  фамильным  гербом,
герцог увидел, что Лорена, закинув голову, рассматривала  прекрасный  витраж
над алтарем.
   На ней было легкое муслиновое платье, потому что, несмотря на ранний час,
было уже довольно жарко.  Волосы  девушки  прикрывала  шляпка  с  отогнутыми
полями, в которой она приехала. Эта шляпка походила на нимб и  придавала  ей
очень юный вид.
   На герцога девушка даже не взглянула. "Интересно,  заметила  ли  она  мое
присутствие", - подумал он, и ему  снова  пришло  в  голову,  насколько  она
непредсказуема.
   Он не мог себе вообразить, чтобы любая другая женщина, оказавшись рядом с
ним даже в святом месте, не  стала  бы  бросать  на  него  многозначительные
взгляды, подчеркивая всем своим видом не только  собственную  женственность,
но и личный к нему интерес.
   Служба началась, и зазвучал  орган,  принесенный  в  дар  церкви  матерью
герцога. С ролью органиста прекрасно справлялся один из местных жителей.
   Хор состоял главным образом из школьников, для которых  посещение  церкви
было обязательным. Псалмы и гимны в их исполнении звучали лучше,  чем  можно
было ожидать в такой маленькой деревенской церкви.
   Мать герцога, которая была очень музыкальна,  немало  потрудилась,  чтобы
мальчики  получали  хорошую  подготовку,  для  чего  был  специально   нанят
хормейстер.
   "Поскольку Лорена была в пансионе при католическом монастыре,  -  подумал
герцог, - ей, наверно, сложно разбираться в протестантском молитвеннике".
   Но у нее, казалось, не возникало никаких затруднений,  и  он  решил,  что
она, должно быть, посещала церковь при английском посольстве в Риме.
   Во время пения псалмов и гимнов он слышал  ее  чистый  нежный  голос,  от
которого его мать, без сомнения, пришла бы в восторг.
   Служба была краткой, опять-таки в  силу  традиции,  потому  что  покойный
герцог настаивал, чтобы проповедь длилась не больше десяти минут.  Если  она
затягивалась, он начинал скучать, посматривать на часы и покидал церковь, не
дожидаясь окончания службы. Поэтому священник  старался  точно  уложиться  в
отведенное ему время.
   Герцог заметил, что Лорена слушала проповедь очень внимательно, ни на что
не отвлекаясь и не проявляя никакого беспокойства.
   Больше всего герцог не мог терпеть  женщин,  которые  не  могли  спокойно
сидеть на месте, и привычка Дейзи  Хеллингфорд  играть  своими  жемчугами  и
перебирать кольца на пальцах бесконечно раздражала его.
   - Неужели вы не понимаете, - спросил он ее однажды, - что,  делая  лишние
движения, вы растрачиваете свою энергию? Это очень вредно, я на  днях  читал
об этом статью одного врача.
   - У меня достаточно энергии для вас, дорогой Элстон, - отвечала Дейзи,  -
а иногда даже остается и излишек.
   Намек был слишком прозрачен, и герцог больше не осуждал  ее  суетливость,
но она начинала раздражать его все больше и больше.
   Появился поднос для пожертвований, и герцог заметил, что Лорена  положила
туда шиллинг.
   Приняв пожертвования, священник благословил свою паству.
   Ненадолго преклонив колени у алтаря, он  снова  подошел  к  герцогу.  Его
светлость обычно покидал церковь раньше других.
   Элстон наклонился к Лорене и впервые заговорил с ней.
   - Вы вернетесь со мной