л бы
тебе ровней и чье состояние можно было бы сравнить с твоим.
   - Вот это истинный ответ, - сказала Вада. -  И  все-таки,  мама,  молодые
люди считают за честь бывать на балах дебютанток - таких же, как я, девушек,
начинающих взрослую жизнь, и многие из них готовы сделать мне предложение.
   - Задумайся хотя бы на секунду: если ты примешь предложение одного из тех
неоперившихся юнцов, о которых сейчас говоришь, сможешь ли ты когда-нибудь с
уверенностью сказать, что он действительно интересовался тобой, а не  твоими
миллионами?
   Вада молчала, а мать продолжала говорить уже тише:
   - Я тебе и раньше объясняла, Вада, что  невозможно,  абсолютно  немыслимо
отделить человека от того, что он имеет. Как можно, например, спросить:
   "Ты полюбила бы меня, если бы я не был президентом - или принцем Уэльским
- или Карузо?"
   Миссис Хольц выдержала паузу.
   - Ты же понимаешь,  их  невозможно  представить  вне  того  окружения,  в
котором они тебе являются, без регалий, не  облаченными  в  мундиры.  То  же
самое касается и тебя.
   - Ты хочешь сказать, - произнесла Вада, - что ни один мужчина не  полюбит
меня такой, какая я есть?
   - Конечно, нет! - ответила миссис Хольц. Я надеюсь,  что  в  твоей  жизни
тебя будут любить многие, но ведь речь идет о  замужестве...  Можешь  ли  ты
быть уверена, что после нескольких  встреч  на  балах  или  приемах  мужчина
полюбит в тебе - тебя саму?
   - Ты имеешь в виду, что на меня смотрят сквозь золотую завесу? - спросила
Вада.
   - Именно так, - согласилась ее мать. - Это очень  удачное  сравнение.  Ты
окружена ореолом, сиянием и блеском - ты миллионерша, самая богатая  девушка
в Америке!
   Стало тихо. Затем миссис Хольц произнесла примирительно:
   - Я люблю тебя, Вада, и стараюсь сделать все  от  меня  зависящее,  чтобы
тебе было хорошо - и сейчас и в будущем.
   - Выдавая меня замуж за человека, которого я никогда не видела и которого
интересует только мое богатство, а не я сама? - спросила Вада, и в ее голосе
послышались нотки сарказма.
   - Верно, именно так! - подтвердила в ответ миссис Хольц. -  Поэтому  я  и
выбрала для тебя человека, который может дать кое-что взамен. А что  есть  у
американцев? Могут  ли  они  предложить  тебе  что-то  лучшее  или  хотя  бы
равноценное тому, что ты уже имеешь?
   Вада молчала, и ее мать продолжила:
   - Английский герцог даст тебе такое положение, выше которого в  мире  нет
ничего, кроме, конечно, королевского титула.
   - Удивляюсь, почему ты не подыскиваешь мне принца, - произнесла Вада.
   - Непременно бы это сделала, если бы хоть один  свободный  принц  был  на
примете, - в той же тональности и с той же интонацией ответила миссис Хольц.
- Но настоящие члены королевской  семьи,  если  они  действительно  достойны
своих высоких титулов, женятся или выходят  замуж  за  людей  своего  круга.
Другие же, называющие себя принцами, вроде некоторых итальянцев, обыкновенно
оказываются самозванцами.
   - Я знаю, мама, что ты очень тщательно, во всех  тонкостях  изучила  этот
вопрос,  -  сказала  Вада  таким  тоном,  что  фраза  вовсе  не   прозвучала
комплиментом.
   - Я пытаюсь во всем разобраться, - ответила миссис Хольц. - Я хочу, чтобы
мое единственное дитя получило от этого мира все самое лучшее, что он  может
ей дать. Я хочу, чтобы ты была счастлива, хотя ты, наверное, так не думаешь.
   Вада встала с банкетки и ближе подошла к дивану.
   - При  этом,  мама,  ты  почему-то  забываешь,  что  у  меня  могут  быть
собственные чувства. К тому же у меня есть сердце, и как  всякая  девушка  в
моем возрасте, я, конечно, хочу, чтобы меня взяли в  жены,  но  хочу  еще  и
влюбиться!
   Миссис Хольц вздохнула.
   - Только очень молодые особы могут быть такими  ненасытными  и  забыть  о
благодарности.
   - Что ты имеешь в виду? - поинтересовалась Вада.
   - Я имею в виду, - начала миссис  Хольц,  -  что  ты  требуешь  от  жизни
слишком много. Ничто не совершенно, и жизнь не обходится  без  отрицательных
эмоций, в ней всегда достаточно не слишком приятных моментов.
   Заметив, что дочь внимательно слушает, миссис Хольц сделала паузу.
   - Тебе многое дано,  и  ты  должна  быть  благодарна  за  это  судьбе,  -
продолжала она. - Счастливый дом, множество удобств, необыкновенная красота,
которая тебя окружает, огромное состояние... И тебе  этого  мало!  Ты  ждешь
любви чужого человека,  мужчины,  которого  никогда  не  видела,  ты  хочешь
сказочного романа, какие существуют только в книгах!
   - Да, но это же так естественно! - воскликнула Вада. - Так и должно быть!
   - Естественно то, что ты полюбишь своего мужа, а  он  тебя,  -  но  после
того, как вы поженитесь. Так обычно и бывает у миллионов супружеских  пар  -
всегда и везде.
   Вада молчала, не отвечая, а миссис Хольц тем временем продолжила:
   - Во Франции броки всегда устраивают, и, как я понимаю,  они  оказываются
чрезвычайно удачными. В Англии,  со  времен  норманнских  завоеваний,  браки
обычно  заключают  так,  чтобы  невеста  в  виде  приданого  могла  принести
земельный  надел,  который  присоединяется  к  земле  жениха   и   прекрасно
вписывается в его владения.
   - Или деньги, на которые можно прикупить землю, - тихо проговорила Вада.
   - На Востоке жених  и  невеста  никогда  не  встречаются  до  официальной
церемонии бракосочетания. - Миссис  Хольц  развивала  начатую  тему.  -  Все
устраивают свахи и сваты, астрологи и предсказатели судеб,  да  так,  что  в
Индии, например, разводов не бывает.
   - Давай вернемся к Англии, - сказала Вада. - Ты же  не  можешь  отрицать,
что в среде аристократов часто случаются скандалы, я сама о них читала.
   - Это не делает тебе чести. Ты не должна о них знать,  -  строго  сказала
миссис Хольц. - Я всегда старалась прятать от тебя  бульварные,  скандальные
газеты.
   - Но скандалы-то существуют, не так ли? - настаивала Вада.
   - Если они и возникают, то после замужества, - не сдавалась миссис Хольц.
- Я же не пытаюсь скрыть от тебя, что  ходит  масса  сплетен  об  увлечениях
принца Уэльского некими молоденькими красотками.
   На минуту миссис Хольц остановилась, затем продолжила:
   - Но с принцессой Александрой он всегда держит себя очень  осмотрительно,
и в официальном свете они предстают весьма счастливой парой.
   - Это как раз тот  самый  тип  брака,  который  ты  мне  рекомендуешь?  -
спросила Вада.
   - Я ничего подобного тебе не рекомендую, - холодно ответила  ей  мать.  -
Если ты поведешь себя со своим мужем умно, как я с твоим отцом, вряд  ли  он
будет засматриваться на чужих женщин.
   - А если такой грех все-таки случится? - настаивала Вала.
   Миссис Хольц вытянула перед собой  холеные  руки,  на  пальцах  сверкнуло
несколько бриллиантовых колец.
   - Я думаю, что с английским герцогом, даже если он  когда-нибудь  отойдет
от тебя, ты будешь обеспечена  надежнее,  чем  с  каким-нибудь  американцем,
который тебе вряд  ли  что-нибудь  оставит,  кроме  не  очень-то  счастливых
воспоминаний.
   - Ты хочешь сказать, что если я стану герцогиней и буду носить на  голове
корону, то это все компенсирует?
   - Да, это компенсирует многое, - ответила миссис Хольц. - По крайней мере
ты начнешь свою замужнюю жизнь, зная, что не испытаешь  неприятных  ощущений
всякий раз, когда он нежен с тобой, а  ты  подозреваешь,  что  он  только  и
думает, когда же попросить тебя выписать чек, взамен которого ты сама ничего
не получишь.
   - Все это так омерзительно, так ужасно! - в отчаянии воскликнула Вада.
   - Дорогая, ну поверь мне, ведь я желаю тебе добра: ты не будешь счастлива
в Америке, я в этом уверена.
   - Мне нравится Америка, я люблю Америку, это  моя  родина,  -  произнесла
Вада.
   - И кроме американок, нет в мире других  женщин,  которые  бы  так  легко
приспосабливались к  новым  условиям,  -  сказала  миссис  Хольц.  -  У  них
необыкновенная способность адаптироваться,  этого  нет  ни  в  одной  другой
стране.
   - Я не желаю ни к чему приспосабливаться, - надув губы, произнесла Вада.
   В ответ миссис Хольц промолчала, а ее дочь после короткой паузы сказала:
   - Не могу представить, чтобы  мой  отец  захотел  выдать  меня  замуж  за
иностранца, тем более за англичанина.
   - Вот тут ты не права, - ответила миссис Хольц. - Твой отец согласился, -
а он всегда со мной соглашался, - что, когда ты станешь достаточно взрослой,
мы вместе должны будем выбрать тебе мужа.
   Вада сделала нетерпеливое движение, но прерывать  не  стала,  и  ее  мать
продолжила:
   - Твой отец с самого начала знал, что его дочь не такая,  как  все  дети.
Вот почему ты воспитывалась в сельской тиши, вдали от  газетных  репортеров,
вульгарности и крикливой рекламы,  которые  окружают  детей  других  богатых
родителей.
   - Папа боялся, что меня могут похитить!
   - Да, действительно, - согласилась миссис  Хольц.  -  Могу  сказать,  что
поэтому тебя никогда не фотографировали. И с тебя не писали портреты.
   Миссис Хольц взглянула на дочь и чуть задумчиво добавила:
   - Мне бы очень хотелось иметь твой большой портрет, который бы запечатлел
тебя такой, какая ты  сейчас.  Пусть  даже  набросок,  сделанный  тем  умным
молодым человеком, чьи рисунки я обожаю. Как же его зовут?..
   - Чарльз Дана Гибсон, - машинально ответила Вада.
   - Да, да, Гибсон, - повторила миссис Хольц. - Я уверена, что тебя  бы  он
удостоил такой чести. Ты как раз в духе его героинь -  "Гибсонова  девочка",
как называют этот типаж.
   Вздохнув, миссис Хольц продолжила:
   - Твой отец никогда даже в мыслях не допускал, чтобы твои  фото  украшали
популярные журналы или мерзкие дешевые газеты,  которые  продают  на  каждом
углу.
   - Думаю, он сам назначал редакторов многих газет, - сказала Вада.
   - А почему бы и нет? Твой  отец  мог  все;  кроме  того,  он  сам  владел
несколькими газетами. Во всяком случае, отсутствие шумной рекламы  позволило
тебе спокойно жить; я всеми  силами  ограждала  тебя  от  пошлости,  которая
крутится рядом с американскими дебютантками.
   - У меня нет никакого желания бывать на нью-йоркских балах или общаться с
людьми, которые не хотят, чтобы я была среди  них.  -  Вада  произнесла  это
почти вызывающе.
   - Ну что ты! Они хотят видеть тебя в  своем  ГФУГУ,  -  возразила  миссис
Хольц, - но в Нью-Йорке нет таких пышных и блистательных развлечений,  какие
будут у тебя в Англии.
   - Когда я стану герцогиней?
   - Да, герцогиней, - с гордостью ответила мать.
   Помолчав, Вада сказала:
   - Мама, я хочу кое-что тебе предложить.  Позволь  мне  всего  год  пожить
обычной светской жизнью, встречаться с молодыми людьми, которых ты сама  мне
выберешь, - в Нью-Йорке или любом другом месте Америки. Если за это время  я
не встречу того, кого полюблю, я поеду в Англию.
   Миссис Хольц рассмеялась.
   - Но право же, Вада, как можно  быть  такой  наивной?  Неужели  ты  такая
глупенькая,  что  думаешь,  будто  английские  герцоги  станут  ждать,  пока
американская наследница соблаговолит отыскать их, - словно это грибы в лесу.
   И она снова разразилась смехом.
   - Моя дорогая, встретить герцога совсем  не  просто.  Их  всего-то  около
тридцати,  и  они  прекрасно  понимают,  сколь  привлекательно  их   высокое
положение!
   Вада взглянула на мать, но та продолжала:
   - Если бы я не училась вместе с матерью герцога  в  школе  во  Флоренции,
тебе  бы  никогда  не  представилась  такая  возможность,  но  наша   дружба
продолжается все эти долгие годы.
   Миссис Хольц выдержала паузу.
   - Когда вдовствующая герцогиня приезжала шесть лет назад в  Америку,  она
жила с нами на Лонг-Айленд. Тогда мы все и обсудили, правда, в общих чертах,
тем не менее хорошо представляя,  что  может  произойти,  когда  ты  станешь
взрослой.
   - Я помню герцогиню, - сказала Вада, - она внушала мне страх.
   - Герцогиня происходит из очень старинного английского рода, -  объяснила
миссис Хольц, - и поскольку  земли  ее  отца-маркиза  граничили  с  угодьями
герцога Грэнтама, было благоразумно решено соединить в браке обе эти семьи.
   - Она, должно быть, знала герцога с детства, - сказала Вада. - А ехать  в
Англию, чтобы выйти замуж за человека, которого раньше никогда не встречала,
- совсем другое дело.
   - Но вы встретитесь, и ты будешь помолвлена, - сказала миссис Хольц. -  О
скоропалительном замужестве или о чем-то подобном нет и речи.
   Ход собственной мысли ее удовлетворил.
   - Обещаю тебе, это будет самая блистательная  свадьба,  которую  запомнит
вся Америка.
   - Ты действительно думаешь, что мне это  может  понравиться?  -  спросила
Вада.
   - Всем нормальным девушкам  нравятся  их  свадьбы,  -  парировала  миссис
Хольц. - Такое событие будет впервые в твоей жизни, когда нет  ни  соперниц,
ни равных тебе. Ты невеста, и к тебе приковано всеобщее внимание.
   - Но  потом,  когда  свадьба  закончится,  останешься  наедине  со  своим
женихом. - Голос Вады прозвучал не очень счастливо.
   - В твоем случае - с женихом, достойным уважения. Ты с  ним  встречаешься
на равных: ты ему -  огромное  состояние,  он  тебе  -  положение  и  титул,
которому нет цены!
   В комнате воцарилось молчание. Затем Вада встала и нервно  направилась  к
фортепиано.
   Она взяла ноту, присела и заиграла вступительные такты  Свадебного  марша
Мендельсона. Затем  закрыла  крышку  инструмента,  поднялась  с  табурета  и
подошла к окну.
   - Иного пути нет, - тихо объяснила миссис  Хольц.  -  Обещаю  тебе,  если
последуешь  моему  совету,  ты  будешь   намного   счастливее,   чем   отдав
предпочтение любви - чувству обманчивому, вероломному и часто жестокому.
   Вада по-прежнему смотрела в окно.  Через  несколько  минут  миссис  Хольц
оживленно продолжила свои рассуждения:
   - Все уже устроено, и мисс Спарлинг согласилась тебя сопровождать до  тех
пор, пока не передаст с рук на руки матери герцога.
   - Нэнси Спарлинг? - переспросила Вада.
   - Да, дорогая. Ты помнишь ее? Это сестра  епископа  из  Нью-Йорка,  очень
обаятельная женщина. Она любит путешествовать и очень много  ездит.  Я  буду
совершенно спокойна, зная, что ты под ее присмотром.
   - Когда мы уезжаем? - тихо спросила Вада. Глаза миссис Хольц  победоносно
сверкнули она поняла, что ее  дочь  приняла  как  неизбежность  то,  что  ей
уготовано.
   - На следующей неделе.
   - На следующей неделе? - Вада отвернулась от окна. - Но это невозможно!
   - Почему? - поинтересовалась ее мать.
   - Ну хотя бы потому, что мне нужно обновить гардероб.
   - Я об этом уже подумала, -  сказала  миссис  Хольц.  -  Не  хочу,  чтобы
газетчики разузнали, что ты едешь в Европу, - они  легко  могут  заподозрить
скрытые мотивы твоей  поездки.  Поэтому  купишь  туалеты  и  все,  что  тебе
необходимо, в Париже.
   - Так, значит, я еду в Париж? - спросила Вада с  интересом,  которого  до
сих пор не было.
   - Да, я предусмотрела это для тебя, - сказала миссис Хольц, -  и  страшно
огорчена, что сама не могу с тобой  поехать.  Побывать  в  Париже  весной  -
сказочная мечта всех американок!
   На  ее  лице  появилась  улыбка,  вызванная  воспоминаниями;  затем   она
продолжила:
   - На наше счастье, Нэнси Спарлинг знает Париж так же  хорошо,  как  и  я,
если не лучше. Она там жила  несколько  месяцев  и  отвезет  тебя  к  лучшим
модельерам Франции - Уорту, Дусе или Руфу.
   - По крайней мере, это звучит заманчиво, - сказала Вада.
   - Я хочу, чтобы ты, когда приедешь в Англию, выглядела  нарядной  и  была
одета, как подобает девушке  твоего  положения  и  состояния,  -  продолжала
миссис Хольц. - Нигде в мире, кроме Парижа, ты не найдешь  такой  изысканной
одежды! Одно это, Вада, должно заставить тебя мечтать о поездке!
   - Очень хочется увидеть Париж. Я всегда мечтала побывать в  этом  городе.
Ты же знаешь, мама, как мне интересно новое французское  искусство  и  новые
идеи, которые, кажется, всегда исходят из французской столицы.
   - Я совсем не хочу, чтобы ты попусту тратила время на подобную ерунду!  -
резко возразила миссис Хольц. - Англичане верны традициям,  а  что  касается
искусства, там в каждом аристократическом доме  есть  превосходные  картины,
которым нет равных в мире.
   Вада ничего не ответила, но ее глаза засветились - впервые  за  время  их
разговора.
   - В любом случае одной недели в Париже тебе совершенно достаточно,  чтобы
купить все, что требуется, - продолжила миссис  Хольц.  -  Какие-то  туалеты
можно будет потом дослать, хотя  французы  сноровисты  и  расторопны  -  они
способны  сотворить  целое  приданое  вдвое  быстрее,  чем  требуется  иному
портному, чтобы сшить всего одно платье.
   - Хочу увидеть Париж весной! - тихо, будто самой себе сказала Вада.
   - Скоро тебе представится такая возможность, - ответила миссис Хольц. - И
запомни, Вада: в Париже ты должна вести себя, соблюдая правила приличия и ни
на секунду не забывая, что визит в этот  город  -  лишь  прелюдия  к  твоему
появлению в Англии.
   Миссис Хольц остановилась и взволнованно добавила:
   -  Я  очень  хочу,  чтобы  ты  была  не   только   самой   очаровательной
герцогиней-американкой, но и самой осмотрительной и благоразумной.
   - Постараюсь, мама, но мне хочется кое-что тебе сказать...
   - Я слушаю, - произнесла миссис Хольц.
   - Так вот, - начала Вада. - Если герцог и я не полюбим друг  друга,  если
почувствуем, что не созданы друг  для  друга,  тогда,  что  бы  ни  говорили
вокруг, я откажусь стать его женой.
   - Это настолько маловероятно, - надменно ответила миссис Хольц, -  что  я
даже  не  намерена   обсуждать   это   с   тобой!   Герцог   очаровательный,
интеллигентный,  прекрасно  воспитанный   англичанин.   Увидишь,   с   каким
настроением, с какой готовностью он тебя встретит, и  я  абсолютно  уверена:
вскоре вы оба обнаружите, что вас влечет друг к другу.
   - Надеюсь на это, мама, - тихо произнесла девушка.
   Она собиралась сказать что-то еще,  но  в  эту  минуту  в  комнату  вошла
горничная и направилась к дивану.
   - Миссис Хольц, пришла массажистка.
   - Спасибо, Джесси. Попроси Карлоса привезти сюда кресло-каталку и отвезти
меня в спальню.
   - Хорошо, миссис Хольц, - ответила горничная, выходя из гостиной.
   - Джесси не поедет с тобой в Европу, - сказала миссис Хольц дочери, когда
дверь закрылась. - Она совсем не вписывается в традиции английских слуг.
   - Ты считаешь, мама, что Джесси слишком фамильярна, потому  что  называет
тебя "миссис Хольц", а не "мадам", - заметила Вада с улыбкой. -  Но  это  же
знаменитая американская независимость!
   - Как раз то, что совсем не  поощряется  в  Старом  Свете,  -  парировала
миссис Хольц. - Поэтому ты и возьмешь с собой Чэрити.
   -  Прекрасно!  -  воскликнула  девушка.  -  С   удовольствием   предпочту
путешествовать с ней, чем с кем-нибудь другим, хотя ты хорошо знаешь,  мама,
что она часто обращается со мной, как с ребенком.
   - Она будет заботиться о тебе, - а это самое главное,  -  сказала  миссис
Хольц. - Чэрити - служанка старого закала: знает свое место и в то же  время
на нее можно положиться. Она много путешествовала со мной, и я буду  скучать
без нее, когда вы уедете. Чэрити умеет себя вести!
   - Она, конечно, не будет, как Джесси, судачить с  другими  служанками,  -
сказала Вада. - Не удивлюсь, если узнаю, что Джесси  продала  историю  своей
жизни одной из самых скандальных газет. Представляешь, как бы это звучало:
   "Моя жизнь во дворцах нефтяного короля" или "Тайны семьи Лофтуса Хольца и
ее замкнутость"!
   - Ну довольно, Вада, - остановила дочь миссис  Хольц.  -  Это  совсем  не
смешно.
   - Боюсь, что я близка к истине, - улыбнулась Вада.
   - Твой отец испытывал ужас перед журналистами, и я ощущаю то же самое,  -
произнесла миссис Хольц. - Тебе следует  быть  очень  осторожной:  никто  не
должен знать, что ты едешь в Европу, на каком  судне  отправляешься.  Каюты,
конечно, будут заказаны на  имя  Нэнси  Спарлинг.  И  никто  ни  за  что  не
догадается, что ее сопровождает богачка Эммелин Хольц.