-  дающей  работу  тысяче  человек,  среди  которых   были
плотники, каменщики, кузнецы, маляры и лесорубы.  Это  был  своего  рода
шедевр организационного мастерства, отлаженный замысловатый  механизм  с
вековыми традициями, которые свято соблюдались из поколения в поколение.
   Хотя Котильон был свидетелем всей многовековой истории Англии, его ни
в коем случае нельзя было назвать старомодным. В действительности он был
настолько современным и комфортабельным,  насколько  позволяли  средства
его владельцев. В парке были разбиты площадки для игры в поло, корты для
тенниса,  специальная  площадка  отводилась  под  катание  на  роликовых
коньках.
   На лужайке можно было поиграть в  гольф  или  крокет.  Для  тех,  кто
владел луком и  стрелами,  был  устроен  специальный  тир,  а  тем,  кто
предпочитал рыбную ловлю, предлагались снасти и чудесный пруд. Фазанов в
Котильоне водилось больше, чем где-либо, не говоря  уж  о  куропатках  и
диких утках, которых любил стрелять Дрого в свободное время.
   Даже  половины  всех  достопримечательностей  Котильона  хватило   бы
любому, чтобы развлекаться круглый год. Эмили любила пожаловаться  своим
гостям на скуку и простоту  деревенской  жизни,  что  было,  разумеется,
притворством.  Но  ее  светские  друзья  верили  ее  словам  и  выражали
сочувствие по поводу того, что ей так много времени приходится проводить
вдали от Лондона.
   Но друзья Эмили, все до одного, были из тех богатых блестящих знатных
бездельников, что проводят свое время, порхая с бала на бал, с вечеринки
на вечеринку, всегда готовые посмеяться над любой шуткой и посплетничать
друг о друге.
   Неискушенную  Корнелию  они  повергли  в  совершеннейший  ужас  своей
болтовней о непостижимых для нее вещах. Но в тех, кто знал их достаточно
хорошо, они не  вызывали  ничего,  кроме  презрения.  Джордж  Бедлингтон
терпеть не мог друзей Эмили и не считал нужным скрывать этого. Ему не  о
чем было говорить с хорошенькими  женщинами,  которые  бросали  на  него
нежные многообещающие взгляды, больше по привычке, нежели  по  сердечной
склонности, или с молодыми  людьми,  которые  время  от  времени  меняли
спальни в Котильоне, но никогда не бывали изгнаны  из  этого  замкнутого
элитарного кружка.
   Лили же, наоборот, всех их обожала. Эти люди вели жизнь, понятную ей,
- жизнь, которую она сама любила: изысканная роскошь, вышколенные слуги,
предугадывающие каждое желание господ, экипажи у дверей  в  любое  время
дня и ночи и даже - сенсация тех дней - автомобили.
   Здесь было все, что только можно приобрести за  деньги:  великолепные
приемы, каждый из  которых  по  пышности  затмевал  предыдущий,  наряды,
бриллианты, положение в обществе, место при дворе - Лили не  могла  жить
без этого, и когда она обнимала Эмили,  то  делала  это  с  неподдельным
обожанием.
   - Так это и есть Корнелия!
   Пока Лили представляла девушку, Эмили изучающе смотрела на  нее.  Она
не сомневалась, что Лили и Дрого  что-то  затеяли,  и  догадки  ее  были
недалеки от истины.  Невзрачная  девица,  решила  Эмили  про  себя.  Но,
конечно, темные очки придают ей весьма странный вид.
   Когда  Дрого  предупредил  герцогиню  о  приезде  своей  невесты,  та
удивилась, но выразила свое одобрение. Тем не менее  она  не  переставая
размышляла, что бы это все значило и в чем  кроется  причина  внезапного
решения ее сына.
   Эмили знала о том, что Дрого был влюблен в Лили с тех самых пор,  как
вернулся из-за границы.  В  первую  же  ночь  в  Котильоне,  когда  Лили
спустилась к ужину в  облаке  розового  шифона  и  сверкающем  колье  из
сапфиров на белоснежной шейке, Эмили бросила взгляд на лицо сына и с тех
пор внимательно наблюдала за развитием их романа. Информацию она черпала
от самого Дрого или из сплетен общих друзей.
   И вот теперь  Дрого  сделал  предложение  племяннице  Лили.  Все  это
казалось более чем странным, даже невзирая  на  тот  факт,  что  девушка
богата. Деньги, конечно, пригодятся всегда, но Дрого был не из тех,  кто
слишком печется о своих доходах и гоняется за богатыми наследницами.
   Нет, деньги не были настоящей причиной,  решила  Эмили  и  дала  себе
слово вытянуть из Лили всю правду рано или поздно. Но переговорить с ней
до обеда возможности не представлялось.
   Гости разбрелись по  своим  комнатам,  где  горничные  и  камердинеры
лихорадочно распаковывали объемистые саквояжи и картонки, которые  лакеи
заносили наверх. По всему  дому  разносился  хруст  разрываемой  бумаги,
дребезжание  вешалок,  хлопанье  непрерывно  открываемых  и  закрываемых
гардеробов.
   Корнелия поднялась в свою спальню и без  удовольствия  уставилась  на
наряд из белого газа, который Виолетта разложила на ее кровати.
   - Ненавижу это платье! - воскликнула наконец она.
   Виолетта с удивлением обернулась.
   - Я не слышала, как  вы  вошли,  мисс.  Сегодня  состоится  небольшая
вечеринка, а завтра ожидается парадный  обед  со  множеством  гостей.  Я
подумала, что вы предпочтете приберечь ваше лучшее  атласное  платье  на
завтрашний вечер.
   Корнелия, однако, уже позабыла об одежде и теперь  обходила  комнату,
разглядывая огромную кровать  в  алькове,  изящный  туалетный  столик  и
чудесный рабочий стол со стопкой почтовой бумаги, украшенной  герцогской
короной. Тут же были расставлены: золотая чернильница,  стаканчик  остро
заточенных карандашей и промокательная бумага, костяной нож с  золоченой
ручкой для разрезания  бумаги,  коробочка  с  конвертами,  другая  -  со
скрепками, точилка для карандашей и хрустальное пресс-папье,  украшенное
аметистом.
   Корнелия не подозревала, что так много разнообразных предметов  может
понадобиться только для того,  чтобы  написать  письмо,  или  что  может
возникнуть необходимость иметь три различных вида  минеральной  воды  на
столике около кровати, два ночника, коробку бисквитов, несколько  свежих
неразрезанных романов и тяжелые часы из ляпис-лазури.
   Несмотря на внушительные размеры, комната казалась  уютной.  На  полу
перед  камином  была  брошена  медвежья  шкура,  у  стены  стояла  софа,
застеленная кружевным  покрывалом,  два  мягких  кресла  и  обязательный
столик с лампой,  цветами  и  бесчисленными  "предметами  искусства"  из
оникса, серебра и розового кварца.
   Неожиданно Корнелии пришла в голову мысль, что однажды это все  будет
принадлежать ей, как хозяйке Котильона, и она испугалась. Как она сможет
управлять таким огромным домом, поддерживать все  в  привычном  порядке?
Она не знает даже, как подступиться к этому. Тут Корнелия вспомнила, что
герцог должен находиться в доме.
   Он показался  в  гостиной,  чтобы  приветствовать  прибывших  гостей.
Корнелия оказалась не первой, к кому он подошел, здороваясь. Он пожал ее
руку и поинтересовался, было ли их путешествие  приятным.  Корнелия  так
разволновалась,  увидев  его,  что  смогла  выдавить  из   себя   только
стандартный ответ, и герцог сразу  же  отвернулся,  приветствуя  Лили  и
Джорджа Бедлингтона.
   Теперь Корнелия выжидала  момент,  когда  она  вновь  сможет  увидеть
Роухэмптона, чтобы вручить ему заготовленный  подарок.  Это  была  всего
лишь книга, на которую Корнелия обратила свое внимание во время скитаний
по магазинам на Бонд-стрит и решила, что она должна понравиться герцогу.
Корнелия не сказала Лили, для каких целей она  приобрела  книгу.  Помимо
всего прочего, она стеснялась произносить имя герцога вслух.
   Корнелия вспомнила, что оставила книгу внизу в гостиной,  положив  ее
рядом с собой на софу, когда она сидела, а затем  в  суматохе  поднялась
наверх и забыла про нее.
   - Я кое-что оставила внизу, - сказала Корнелия Виолетте.
   - Могу я принести это вам, мисс?
   - Нет, продолжай распаковывать багаж.
   Я спущусь сама.
   Корнелия заторопилась вниз по широкой лестнице с резными балясинами в
виде геральдических символов, пересекла гулкий мраморный холл и вошла  в
гостиную. Комната, как она и ожидала, была безлюдной, а книга лежала  на
том самом месте, где Корнелия забыла ее,  около  атласного  подлокотника
софы.
   Корнелия взяла ее в руки и, обернувшись, заметила герцога, стоящего в
дверях. Тот с удивлением смотрел на нее.
   - Я услышал, как кто-то вошел в гостиную, -  сказал  он,  -  и  решил
взглянуть, кто бы это мог быть.
   Корнелии предоставился удобный случай. Они были одни  в  гостиной,  и
она могла вручить подарок, но в первый момент, растерявшись, не находила
подходящих слов.
   - Я.., забыла.., кое-что, - с трудом выдавила она.
   - Но теперь вы нашли, как я вижу, - заметил герцог.
   - Да.
   Корнелия приблизилась к нему и взглянула  прямо  в  лицо.  Выражение,
написанное на нем, было приветливым, но, подумалось Корнелии, усталым  и
взгляд - напряженным.
   - Это для вас, - внезапно произнесла она. - Книга.  Я  подумала,  что
вам должно понравиться.
   - Для меня? - Герцог взглянул изумленно, но затем  улыбнулся.  -  Это
очень любезно с вашей стороны. Про что же эта книга?
   - Про лошадей. Я подумала.., на обложке такая  же  лошадь,  как  ваши
гнедые, которыми вы правили в первый день.., я имею в  виду..,  когда  я
впервые вас увидела.., на Гросвенор-стрит.
   Рука  герцога,  листавшая  книгу,  на  секунду  замерла.  Он   поднял
удивленные глаза.
   - Какой первый день?
   - День, когда я приехала в Лондон, - пояснила Корнелия. - Когда мы  с
дядей Джорджем  ехали  с  вокзала,  я  заметила  вас.  Ваши  кони  очень
горячились, но вы великолепно справились с ними.
   Герцог отвел глаза в сторону и нахмурился.
   - Я не знал, что вы видели меня, - сказал он.
   Корнелия испугалась,  что  ляпнула  что-то  невпопад.  Голос  герцога
неожиданно стал жестким, а выражение лица замкнутым. Он захлопнул  книгу
и снова улыбнулся.
   - Возможно, на обложке Руфус или Руби, - сказал он. - Это имена  моих
гнедых. Спасибо, было очень любезно с вашей стороны подумать обо мне.  Я
тоже приготовил кое-что для вас, но преподнесу вам это после обеда.
   - О, спасибо. Что же это? Вы скажете мне или это будет сюрприз?
   - Думаю, сюрприз, - произнес герцог серьезно.
   Он снова открыл книгу и взглянул на одну из картинок.
   - Мне это нравится! - заметил он. - А вы что думаете о лошадях?
   - Я люблю их! - воскликнула Корнелия. - Понимаете, я всегда ухаживала
за ними. Бывало, мой отец говорил,  что  я  умею  обучать  необъезженных
жеребят так же хорошо, как и он сам.
   - У меня появилась мысль... - начал  герцог.  -  Да,  вы  уже  как-то
рассказывали мне, что ваш отец занимался  разведением  лошадей.  Так  вы
помогали ему?
   Корнелия утвердительно кивнула.
   - Завтра вы должны пойти взглянуть на мою конюшню.  И  возможно,  вам
захочется прокатиться верхом?
   - Это было бы замечательно! - восторженно вскричала Корнелия, а затем
протянула тревожно и разочарованно:
   - Но у меня нет подходящей одежды для верховой езды! Я  не  подумала,
что в Англии мне предоставится случай  поездить  верхом,  поэтому  я  не
взяла бриджи. К тому же тетя Лили вряд ли разрешила бы надеть их.
   - Вы могли бы надеть амазонку, - сказал герцог.
   - Ах, как было бы чудесно опять покататься на лошади,  -  с  надеждой
сказала Корнелия.
   - Мы посмотрим, что тут  можно  придумать,  -  отозвался  герцог,  но
как-то рассеянно.
   Молчание снова воцарилось меж них, и Роухэмптон закончил:
   - Спасибо за книгу. Увидимся за обедом,  а  потом  я  вручу  вам  мой
подарок.
   Он  выпроваживал  ее.  Корнелия  пробормотала  что-то   в   ответ   и
отправилась к себе. Войдя в спальню, она застыла у дверей, положив  руки
на громко бьющееся сердце.
   - Вы нашли то, что искали, мисс? - поинтересовалась Виолетта.
   - Да, Виолетта. Это была книга, которую я подарила его светлости.  Он
случайно  зашел  в  гостиную,  когда  я  искала  ее.  Он  был   доволен,
действительно доволен.
   - Я рада, мисс, что его светлость оценил ваш дар.
   Что-то сдержанное проскользнуло в тоне Виолетты.
   - Он сказал, что ему нравится моя книга. А я  так  боялась,  что  ему
будет неинтересно, но я была уверена, что он увлекается лошадьми.
   - Да, мисс. Но вам бы лучше поторопиться одеваться к обеду, не то  вы
опоздаете.
   - В чем дело, Виолетта? Ты, кажется, чем-то расстроена?
   - Нет, ничего, пустяки,  мисс.  -  Горничная  отвернулась,  но  затем
неожиданно вспыхнула:
   - Не отдавайте своего сердца, мисс, слишком легко.
   Держите его при себе как  можно  дольше.  Если  его  светлость  вдруг
обманет ваши ожидания, покинет вас.., вы будете страдать.
   - Его  светлость  не  покинет  меня,  Виолетта,  -  уверенно  заявила
Корнелия. - Ты не должна  предвзято  оценивать  всех  мужчин  по  своему
печальному опыту. Тебе просто не повезло. А я самая  везучая  девушка  в
целом мире и... Ах! Представляешь, он приготовил подарок для меня!
   Корнелия болтала без умолку все время, пока  переодевалась  к  обеду.
Она заметила, что ответы Виолетты были сдержанны и уклончивы, но думала,
что понимает, в чем дело.
   "У бедняжки предубеждение, -  сказала  она  себе,  -  потому  что  ее
бросили, и она думает, что все мужчины одинаковы. Но со мной  все  будет
не так - совсем, совсем не так!"
   Белый газ оказался на Корнелии еще хуже, чем когда лежал  разложенный
на кровати. Это был наряд того типа, что превращал Лили в ангела, но  на
Корнелии  смотрелся  аляповато  и  вычурно.  В  белом  платье   Корнелия
становилась совсем бледной и невзрачной. Она критически осмотрела себя в
зеркало, никак не понимая, что именно ее  не  устраивает  в  собственной
внешности.  Искусство  одеваться  по-прежнему  оставалось  загадкой  для
Корнелии. Она терпеливо сидела, пока Виолетта  поправляла  ее  прическу,
уложенную монсеньером Генри, и видела, что тут тоже что-то было не  так.
Перед глазами ее стояла изысканная аристократическая красота тети Лили.
   Внезапно она почувствовала почти отвращение к себе.
   - Ах, если бы я только могла пригласить его светлость в  Росарилл,  -
вздохнула Корнелия. - Там бы я могла быть с ним  самой  собой.  Здесь  я
чувствую себя такой беспомощной и неловкой.
   Я совсем не понимаю их шуток. Например, сегодня в  поезде  все  гости
потешались над человеком по имени  Гарри,  но  мне  он  показался  самым
обыкновенным.
   - Он друг герцогини, мисс. Горничные леди тоже рассказывали мне о нем
в поезде. Я все знаю о присутствующих здесь и об их  отношениях  друг  с
другом. Нет  таких  секретов,  которые  можно  уберечь  от  горничных  и
камердинеров.
   - Что ты имеешь  в  виду  под  другом?  -  спросила  Корнелия.  -  Он
собирается жениться на герцогине?
   - Они предпочитают иметь другие отношения, мисс,  -  едко  отозвалась
Виолетта. - Но, возможно, вы не поймете...
   Корнелия со стуком бросила на туалетный столик щетку для волос.
   - Виолетта! Уж не  хочешь  ли  ты  сказать,  что  он..,  любовник  ее
светлости?!
   - Это то, над чем все смеялись в поезде, - пожала плечами горничная.
   - Я не желаю никогда слышать о таких вещах! - воскликнула Корнелия. -
О нет! Конечно, это не может быть  правдой!  Как  это  вообще  возможно!
Такие люди,  как  герцогиня,  не  позволяют  себе  заниматься  подобными
вещами.
   - Нет, нет, конечно, нет, мисс, - торопливо проговорила  Виолетта.  -
Пожалуйста, забудьте, что я говорила.
   - Но все же.., ведь это объясняет то, о чем  говорила  тетя  Лили,  -
задумчиво продолжала Корнелия. - О, Виолетта! Это  ужасно.  Кроме  того,
герцогиня уже немолода...
   - Забудьте, мисс, - горничная выглядела сконфуженной.
   - Я не сержусь на тебя за то, что ты  тут  наговорила,  -  как  можно
мягче сказала Корнелия. - Я предпочитаю знать, о чем говорят окружающие,
потому что я совсем не понимаю этих людей. Возможно, это все правда,  но
это не укладывается у меня в голове. Я не могу себе  представить,  чтобы
герцогиня так поступала.
   - Нет, нет, конечно, нет, мисс, умоляю вас, забудьте мои слова!
   Но  Корнелия  поймала  себя  на  том,  что  за  обедом  наблюдает  за
герцогиней Роухэмптон. Та была немолода, но позволяла себе кокетничать.
   Она смеялась гораздо громче, чем ее гости, и часто прикасалась  рукой
к руке мужчины, сидящего рядом. Переведя взгляд в другую сторону  стола,
где сидела тетя Лили, Корнелия решила про себя, что  и  она  ведет  себя
недостаточно сдержанно и флиртует со своим соседом.  Мужчина  по  правую
руку от Лили имел приятную наружность, но был уже в возрасте, и Корнелия
подивилась,  почему  тетя  так  много  внимания  уделяет  именно  ему  и
совершенно не замечает герцога, сидящего от нее слева.
   Герцог был молчалив. Он смотрел на Лили, но не пытался присоединиться
к ее непрерывной болтовне.
   По мере того, как продолжался обед, женщины  смеялись  все  громче  и
отчаянно флиртовали с мужчинами,  пытаясь  увлечь  их  сверканием  своих
улыбок и обнаженных плеч. Корнелия чувствовала  себя  чужой  за  столом.
Ведь она была единственной гостьей, не  пускавшей  в  ход  свои  женские
чары.
   "А не придумываю ли я все это? - сказала Корнелия сама себе.  -  Тетя
Лили слишком стара и благоразумна, чтобы флиртовать с кем придется.
   Это все глупости".
   Вспыхнула беседа. Она перемежалась взрывами смеха, и мужским  вкладом
в общее веселье было,  несомненно,  остроумие.  Корнелия  не  улавливала
смысл общего разговора,  ее  давило  ощущение,  что  женщины  за  столом
игнорируют ее как  невзрачную  и  лишнюю  гостью,  не  заслуживающую  их
расположения. Мужчины были любезны, но воспринимали ее  всего  лишь  как
племянницу Лили и уделяли мало внимания. Корнелия была рада, что весть о
ее помолвке с герцогом еще не распространилась. По пути на  вокзал  тетя
Лили шепнула ей, что эта новость должна оставаться в секрете до тех пор,
пока герцогиня не даст своего одобрения.
   "Их отношение ко мне сразу  изменится,  как  только  они  услышат!  -
сказала себе Корнелия. - Стоит  им  узнать,  что  я  -  будущая  хозяйка
Котильона, они начнут лебезить передо мной так же,  как  сейчас  лебезят
перед герцогиней".
   Она чувствовала презрение к ним, и в то же самое  время  она  боялась
этих ярких, нарядных  созданий,  с  их  непонятными  шутками  и  громким
смехом, с их цепкими, любопытными  глазами,  ничего  не  упускающими  из
того, что делал или думал человек, попавший в их поле зрения.
   - Почему Лили так сурово  наказывает  Дрого?  -  неожиданно  услышала
Корнелия.
   Женщина,  произнесшая  это,  говорила  тихо,  обращаясь  к   мужчине,
сидевшему справа от Корнелии. В ответ он лишь пожал плечами.
   - Кто сказал, что всегда расплачиваются  женщины?  -  спросил  он.  -
Иногда и мужчины.
   - Возможно, это тот самый случай,  -  ответила  леди.  -  Но  это  не
заденет его настолько, чтобы он изменился. Если речь идет  о  Дрого,  то
это ботинок всегда на другую ногу.
   - Вы припомнили Розу?  -  спросил  мужчина.  -  Бедная  девочка!  Все
обошлось очень плохо для нее, не так ли? Эмили  благоразумно  поступила,
отправив Дрого путешествовать вокруг света.
   - И это сработало! С глаз долой, из сердца вон. Бедная Роза сейчас на
содержании юного Уинслоу. Я никогда не сталкивалась с таким  несчастьем,
и мне очень жаль ее. Хотя такой конец неизбежен - при таком начале.
   Корнелия задумалась над услышанным. Что они имели в виду, говоря, что
тетя Лили наказывает Дрого? Это так же необъяснимо, как и  остальные  их
слова. Корнелия очень надеялась, что когда-нибудь сможет  разрешить  все
эти загадки.
   К ее облегчению, обед близился к концу. Пища была превосходной, блюдо
следовало за  блюдом,  но  Корнелия  могла  заставить  себя  попробовать
что-нибудь только через силу. По белому полю скатерти  была  расставлена
целая  коллекция  великолепных  вин,  но  Корнелия,   как   и   положено
дебютантке, пила только минеральную воду. Обед закончился  оранжерейными
фруктами, поданными на огромном золотом блюде.
   - Превосходный обед, Эмили,  -  заметила  Лили  когда  леди  покинули
банкетный зал.
   - Я ненавижу обеды по пятницам, перед тем, как все гости устроятся, -
отозва