судьбы, и так далее и тому подобное. Правда это или нет - не имеет значения. У меня есть мать.
     Карли немного помолчала, а потом внимательно посмотрела на Еву.
     - Вы намекаете, что моя мать когда-то имела близкие отношения с Ричардом? - Она громко рассмеялась и отбросила со лба густую прядь своих прекрасных волос. - Могу вас заверить, что это не так. Мама никогда не встречалась с Ричардом Драко. Они с отцом живут в счастливом браке почти тридцать лет. До моего рождения она работала туристическим агентом, а не актрисой.
     - Я имею в виду не ее. Вы никогда серьезно не интересовались судьбой женщины, которая дала вам жизнь?
     - Никогда! У меня прекрасные родители, которых я люблю и которые любят меня. Почему я должна интересоваться женщиной, которая для меня никто - просто посторонний человек?
     "Мать и дочь говорят одно и то же, слово в слово", - подумала Ева.
     - Многие усыновленные дети интересуются своими настоящими родителями, хотят знать, почему их отдали, даже стремятся поддерживать отношения с ними...
     - А я не хочу. В моей жизни нет пустот, которые можно и нужно было бы заполнять. Уверена, что, если бы я попросила, мои родители помогли бы мне найти ее. Если бы мне это было нужно. Но мне не нужно. К тому же это было бы им неприятно, - добавила она тихо. - Я никогда не позволю себе оскорбить их. И вообще, какое это имеет отношение к делу?
     - Вам говорит что-нибудь имя Анна Карвелл?
     - Нет. - Карли слегка напряглась. - Вы хотите сказать, что это имя женщины, которая отдала меня на удочерение? Я не спрашивала вас об этом. И я не хочу знать этого имени.
     - Вы никогда не слышали этого имени и никогда не встречались с женщиной с таким именем?
     - Нет. И не желаю! - Карли вскочила с дивана. - У вас нет права говорить со мной об этом. Вы не имеете права играть с моей жизнью!
     - Вы никогда не интересовались именем своего настоящего отца?
     - Да пошел он к черту! Если уж она для меня ничего не значит, то он - тем более. Удачная сперма - и больше ничего. Вы хотели это из меня вытащить и добились своего. А теперь ответьте, какое все это имеет отношение к смерти Ричарда Драко?
     Ева ничего не ответила. В полной тишине она только наблюдала, как в глазах Карли появилось выражение недоверия, сменившееся ужасом.
     - Нет, это ложь! Страшная, подлая ложь! Вы мерзкая сука! - Она схватила маленькую изящную вазочку с фиалками со стола и швырнула ее в стену. - Это не правда!
     - Есть официальные документы, - спокойно произнесла Ева. - Ричард Драко - ваш настоящий отец по рождению.
     - Нет, нет!
     Карли уставилась на Еву, а потом подняла стоящую на столе лампу. Китайский фарфор разлетелся на куски с грохотом разорвавшейся гранаты. Прежде чем Пибоди успела вмешаться, Ева сделала ей знак не двигаться - и выдержала пощечину Карли, не пытаясь защититься.
     - Скажите, что это не так! Это не так!
     Она билась в истерике и кричала, слезы градом текли по ее щекам. Ее красота сильно померкла: бледное лицо, темные глаза. Затем с воплем отчаяния она бросилась к Еве, схватила ее за куртку и начала трясти.
     - О боже! Боже мой!
     - Карли?!
     Майкл влетел в комнату из кухни. Один взгляд - и Ева поняла, что он подслушивал и все слышал. Когда он подбежал к девушке, пытаясь обнять ее, она оттолкнула его и встала, с вызовом скрестив руки на груди.
     - Не прикасайся ко мне! Не прикасайся ко мне!
     Как догоревшая свечка, она, вспыхнув последний раз, без сил упала на диван.
     - Пибоди, отведи Майкла на кухню.
     Майкл сделал шаг назад, с ненавистью глядя на Еву.
     - То, что вы делаете, это жестоко. Жестоко!
     Он вышел из комнаты, сопровождаемый Пибоди, а Ева склонилась над девушкой. У нее все еще горела щека, но она была абсолютно спокойна.
     - Я сожалею.
     - Неужели?
     - Да.
     Карли подняла голову, ее глаза были пусты.
     - Я не знаю, кого сейчас больше ненавижу: себя или вас.
     - Если вы не знали о кровном родстве между вами, вам не за что себя ненавидеть.
     - Я занималась с ним сексом! Я ласкала его своими руками. Позволяла ему ласкать меня... Вы понимаете, что я теперь чувствую? Какой грязной тварью я себя ощущаю?
     "Боже, как я тебя понимаю!" Ева неожиданно почувствовала страшную усталость и полное опустошение. Она постаралась прогнать из головы своих собственных демонов и прямо посмотрела Карли в глаза.
     - Он был чужим человеком для вас.
     Карли тяжело дышала.
     - Он знал об этом? Мне теперь кажется, что знал. Как он добивался меня, как он смотрел на меня! Слова, которые он говорил... "Мы очень похожи", - говорил он и смеялся. - Она опять схватила Еву за куртку. - Он знал?
     - Не могу вам точно сказать.
     - Я рада, что он мертв. Я бы хотела сама убить его. Какая досада, что этот нож не оказался в моей руке! Я всегда буду жалеть об этом.

***

     - Какие комментарии, Пибоди?
     - Никаких, сэр.
     Они спускались на лифте. Пибоди стояла, отвернувшись к двери, и смотрела прямо перед собой. Жуткая боль разрывала тело Евы, билась глухими ударами в каждой клеточке.
     - Тебе не понравилось, как я вела допрос?
     - Не мне об этом судить, лейтенант.
     - Не держи в себе, выплесни.
     - Хорошо. Я не понимаю, зачем вам понадобилось говорить ей все это.
     - Это было необходимо, - выпалила Ева. - Имеют значение все связи.
     - Вы просто добили ее.
     - В этом состоит мой метод, который выходит за рамки твоих стандартов.
     - Вы сами спросили меня о моем мнении. Если и было необходимо рассказать ей об этом, то почему обязательно таким жестоким образом? Неужели нельзя было как-то смягчить удар?
     - Смягчить удар? Ну-ка, скажи мне, как это можно было сделать. Расскажи мне, как все это упаковать в коробочку с розовой ленточкой. - Она повернулась к Пибоди, и, как недавно у Карли, глаза ее пылали ненавистью. - Что ты, черт побери, понимаешь в этом? Что ты можешь об этом знать? Ты, которая выросла в большой, благополучной, счастливой и дружной семье, все члены которой каждый вечер в полном составе собирались за столом, чтобы сообщить друг другу приятные новости прошедшего дня!
     Ева задыхалась, ей не хватало воздуха. Она никак не могла вдохнуть его полной грудью.
     - Когда отец приходил к тебе на ночь сказать спокойной ночи, он не лез в твою постель и не пытался обнять тебя своими потными лапами! Отцы не пытаются трахнуть своих дочерей в твоем милом тепленьком мирке!
     Ева выскочила из лифта, пулей промчалась по холлу и бросилась на улицу.
     Она шла по тротуару, с трудом сдерживаясь, чтобы не пнуть изо всех сил пуделя, который увязался следом. Голова у нее раскалывалась от дикой боли, в мозгу с ошеломляющим грохотом взрывались бомбы. Она чувствовала, как дрожат руки, хотя держала их в карманах сжатыми в кулаки.
     - Даллас...
     - Не надо! - предупредила она Пибоди. - Не трогай меня сейчас.
     "Она сможет убежать от этого, - уговаривала себя Ева. - Она сможет победить накатывающую ненависть, от которой хочется выть и кататься по земле. А когда она справится с этим, останется лишь головная боль, тоска и жуткая слабость во всем теле".
     Когда Пибоди подошла к ней, Ева была бледна как смерть и сосредоточенна.
     - Мои личные ремарки не имеют значения. Я извиняюсь за них.
     - В этом нет необходимости.
     - Есть. Я все равно считаю, что во время прошедшей беседы необходимо было быть жестокой, но ты здесь не для того, чтобы быть мальчиком для битья у своей начальницы.
     - Все нормально. Я уже немного привыкаю. - Пибоди попыталась улыбнуться, но с ужасом увидела, как глаза Евы наполняются слезами. - Боже мой, Даллас?!
     - Молчи. Черт! Сейчас пройдет. - Она отвернулась и уставилась в стену дома. - Мне надо пару часиков отдохнуть. Воспользуйся общественным транспортом и отправляйся в управление. - Слезы и крик разрывали ей грудь, пытаясь вырваться наружу. - Встретимся в больнице имени Рузвельта через два часа.
     - Хорошо, но...
     - Через два часа, - бросила Ева и прыгнула в свою машину. Ей было необходимо побыть дома, чтобы немного успокоиться и собраться.

***

     С восьмилетнего возраста Ева старалась, безжалостно ломая себя, заблокировать свое подсознание, изо всех сил загоняла внутрь мерзость, которая случилась в ее жизни. Она стремилась начать жизнь с чистого листа, написать на ней новую судьбу, кровью выводя строку за строкой. Но она хорошо знала чувство, когда эта мерзость вырывается из своего логова и начинает грызть ее душу и тело. Ева прекрасно понимала нынешнее состояние Карли. Знала, через что ей придется пройти, чтобы научиться жить с этим.
     Дикая головная боль бушевала, как торнадо, в ее мозгу, когда она подъехала к воротам своего дома. Глаза были полны боли и ужаса, к горлу подступала противная липкая тошнота. Но она приказала себе собраться. Собраться и спокойно войти в дом.
     - Лейтенант... - начал Соммерсет, увидев ее.
     - Не трогай меня.
     Ева пыталась говорить спокойно, но дрогнувший голос выдал ее. Неся себя, как стеклянный сосуд, из которого нельзя до времени выплеснуть ни капли ненависти и мерзости, она поднялась наверх. Ей казалось, что, если удастся просто полежать хотя бы час, с ней все будет в порядке. Но организм подвел ее. Она бросилась в туалет и упала на колени. Ее рвало.
     Когда в желудке уже ничего не осталось, не имея сил встать, Ева растянулась на коврике. Очнулась она, почувствовав холод на лбу. Блаженный холод.
     - Рорк, оставь меня в покое.
     - Не сейчас.
     Она попыталась отвернуться от него, но он обнял ее.
     - Я сейчас без сил...
     - Вижу, дорогая.
     Ева ощущала себя хрупкой, как стеклянная ваза, когда Рорк поднял ее на руки и отнес в постель. Пока он снимал с нее туфли и накрывал одеялом, ее начало трясти.
     - Мне хотелось прийти домой.
     Он ничего не сказал, лишь плотнее закутал ее в одеяло и поцеловал в лоб. Лицо Евы было настолько бледным, что на его фоне черные круги под глазами выглядели как дыры. Когда он приблизил стакан с какой-то жидкостью к ее губам, она резко отвернулась.
     - Нет! Никаких транквилизаторов, никаких снотворных.
     - Это чтобы остановить тошноту. Ну, выпей. - Он отвел прядь ее густых волос со лба, решив, что ему придется влить лекарство ей в горло насильно. - Ничего другого. Я обещаю.
     Она выпила, потому что в желудке опять начались жжение и судороги, а в горле все жгло и скребло, как будто она проглотила ежа.
     - Я не знала, что ты дома. - Внезапно слезы, которые последние часы жгли ей грудь, хлынули из глаз. - Рорк! О боже!
     Она крепко прижалась к нему, пытаясь зарыться в теплой груди родного и по-настоящему близкого человека. Все ее маленькое тело трясло в лихорадке, и он прижал ее сильнее к себе.
     - Расслабься. Что бы это ни было, пусть оно выходит из тебя.
     - Мне противно то, что со мной происходит! Я ненавижу себя за это!
     - Ш-ш-ш. Все равно ведь уже произошло, и с этим ничего не поделаешь.
     Ева повернула голову, прижалась щекой к его плечу и, не открывая глаз, все ему рассказала.
     - Я знаю, что сейчас с ней творится. - Ей становилось легче, слабость постепенно проходила. - Я знаю, что она чувствует. И я видела себя в ней, когда она смотрела на меня!
     - Ева, никто не знает лучше нас с тобой, сколько в мире мерзости. Ты сделала то, что должна была сделать.
     - Я могла бы...
     - Нет.
     Он откинулся назад, повернув ее голову к себе, и теперь Ева могла видеть его глаза. В них не было жалости, которую она ненавидела. В них не было сочувствия, которое ее бесило. В них было просто понимание.
     - Ты не могла. Кто-нибудь другой - может быть, но не ты. Тебе необходимо было точно знать, так ведь? Ты должна была быть уверена, что она не знала, кем он ей приходился. Теперь ты точно знаешь.
     - Да, теперь я знаю точно. Никто на свете не сможет сыграть такие чувства. У нее перед глазами постоянно прокручивались сцены их близости. Кадр за кадром...
     - Стоп! Ты ничего не можешь изменить здесь. Так или иначе, она найдет для себя выход.
     - А вдруг нет?! - Она закрыла глаза. - Я наорала на Пибоди...
     - Она переживет это.
     - Я полностью потеряла самообладание и орала прямо на улице! Я почти...
     - Но ведь ты этого не сделала. - Он слегка потряс ее, чтобы она немного пришла в себя. - Не серди меня, Ева. Почему ты должна доводить себя до такого состояния? Ты не спала почти тридцать часов. Ты подошла к такой фазе расследования, когда оно сильно ранит самого следователя. Большинство людей на твоем месте просто убежали бы от ужаса, с которым столкнулись, или сошли с ума. С тобой не произошло ни того, ни другого.
     - Я развалилась на части.
     - Нет, Ева. Ты обожглась и заблокировала свое сознание. - Он прикоснулся губами к ее лбу. - Потом ты пришла домой. Прилегла немного. Закрой глаза и выброси все из головы.
     - Мне не следовало тебя прогонять. Я не хотела этого делать...
     - Это все равно вряд ли получилось бы. - Глубокая внутренняя убежденность в его голосе заставила ее улыбнуться. - Я никогда не оставлю тебя одну. И ты это прекрасно знаешь.
     - Да, я знаю. И я хочу, чтобы ты был рядом. - Она просунула руку ему под рубашку, прежде чем он успел отстраниться. - Мне необходимо, чтобы ты был. И ты есть. - Она потянулась к нему губами, ища поцелуя. - Рорк!
     - Тебе надо поспать.
     - Я чувствую себя пустой, и мне это не нравится. - Она стала гладить его по спине под рубашкой. - Наполни меня чем-нибудь. Пожалуйста.
     Рорк знал, что любовь заполнит все пустоты и щели, какими бы глубокими они ни были. И он сделает это для нее - и для себя. Нежно и терпеливо.
     Он целовал ее, пока не почувствовал, что она полностью расслабилась и ни о чем больше не думает. Его нежные сильные руки летали над ней, как крылья, проникая под блузку и поглаживая ее грудь, а затем замирали на время очередного поцелуя. И когда она тяжело задышала, когда ее тело бессильно откинулось на подушки, он раздел ее - без единого слова или требовательного жеста его губы повторяли путь его пальцев, ощущая, как все сильнее бьется у нее сердце.
     Ева полностью раскрылась перед ним, чего никогда не делала раньше. Только перед ним она могла лежать вот так - абсолютно голой. Она обнажала для него все: тело, сердце и мозг. И при этом знала и верила, что и он делает то же самое.
     Рорк аккуратно снял с нее всю одежду и разделся сам, он лег рядом с ней и, нежно прижавшись к ее маленькому трепещущему телу, ласкал ее, пока не почувствовал, что возросшее в ней желание принадлежать готово вырваться наружу.
     - Я люблю тебя. - Он смотрел ей в глаза, когда входил в нее. - Бесконечно! Безгранично!
     Ева задохнулась, а затем облегченно выдохнула. Она закрыла глаза, чтобы подольше задержать в себе этот миг счастья. Счастья полного блаженства и гармонии.

***

     Ева крепко прижималась к нему, пытаясь еще на какое-то время сохранить его тело около себя.
     - Спасибо.
     - Ненавижу говорить банальности, но я получил огромное удовольствие. Тебе лучше?
     - Намного. Рорк... Нет, полежи еще так минутку. Когда мы вместе, как сейчас, я чувствую то, чего раньше никогда не знала. Как будто в мире больше никого нет.
     - Я тоже.
     Она рассмеялась - весело, насколько могла.
     - У тебя этих "никого" было намного больше.
     - А кто считал?
     Рорк перевернулся на спину, увлекая ее за собой, и с радостью отметил, что слабость уже прошла. Сила и ловкость ее движений очень хорошо характеризовали состояние Евы. Она уже не была такой бледной, но ее глаза были еще подернутыми дымкой опустошенности. Это заставило его пожалеть, что он все-таки не влил в нее транквилизатор.
     - Кончай! - Она резким движением отбросила волосы назад, и ей почти удалось посмотреть на него сердито.
     - Кончать в каком смысле?
     - Прекрати думать о том, как влить в меня эту жидкость. - Еве не нужно было видеть веселые искорки в его глазах, чтобы понять всю двусмысленность своих слов.
     - Давай попробуем.
     - Не могу. Полагаю, что и ты не сможешь. Нет, серьезно: ты не должен все время беспокоиться обо мне. Впрочем, я, кажется, пропустила тот последний день, когда тебя еще можно было приучить к этому, Наверное, ты тогда покупал Солнечную систему или что-то в этом роде.
     - Только маленькую, почти необитаемую планету. Она все равно ни на что не годится. Ладно, я воспользуюсь передышкой, а ты поспи.
     - Да, хорошо бы, но я не могу.
     - Ева!
     - Послушай, я обязательно прихвачу пару часиков позднее. И не тебе об этом говорить: ты сам спал не больше моего.
     - Наши моторы работают на разной скорости.
     Ева замерла, спустив одну ногу с кровати.
     - Что это значит?
     - То и значит.
     Она нахмурилась, задумавшись.
     - Это звучит оскорбительно для меня. Но я не могу понять точно - почему. Когда пойму, я надеру тебе задницу.
     - Ну что ж, я подожду. Однако едва ли ты что-нибудь поймешь, потому что не только не спишь, но и не ешь. Тебе надо что-нибудь бросить в желудок. А что тебя так рассмешило?
     - Ты. Ты такая заботливая жена! - бросила она, когда он уже направлялся в душ.
     Рорк замер, ошеломленный,
     - Теперь обиделся я.
     - Ну и прекрасно. Теперь ты знаешь, как чувствует себя человек в таком положении. Ладно, прикажи приготовить мне что-нибудь поесть, - крикнула она ему вдогонку. - И пусти воду похолоднее, чтобы успокоиться.
     - Ну, ты у меня дождешься, - пробормотал он и приказал по телефону приготовить для нее суп со специальными протеиновыми добавками.

***

     Ева ела с большим аппетитом и не оставила ни капли на тарелке. Это весьма обрадовало Рорка. Слава богу, ее голова вновь свежа, она одета, пистолет пристегнут.
     - Я поеду в больницу, посмотрю, что мне удастся вытащить из Стайлса.
     - Зачем? Ты же уже во всем разобралась.
     Ева уставилась на него с немым вопросом во взгляде, и он пожал плечами.
     - Я слишком хорошо знаю тебя, лейтенант. Пока ты ела и приводила себя в порядок, ты уже все прокрутила в своей головке, и для тебя не осталось никаких загадок.
     - Ничего подобного. В этом деле еще масса белых пятен. Мне надо посмотреть еще несколько баз данных и переговорить с Уитни. Кстати, это касается и тебя.
     - И что бы это могло быть?
     Ева покачала головой.
     - Если Стайлс не прояснит мне кое-что, разговор не будет иметь смысла. Я смогу с тобой связаться?
     - Весь к твоим услугам! Наверное, я буду занят приготовлением печенья.
     Его холодный тон вызвал у нее лишь усмешку.
     - У тебя это отлично получится, дорогой. - Ева повернулась, чтобы поцеловать его и заметила, что он показывает ей язык. - Слушай, парень! Если бы я каждый раз показывала тебе язык, когда делаю это мысленно, то он у меня давно бы уже стелился по земле, - Она остановилась перед дверью и оглянулась. - Но ты великолепен и в гневе!

***

     Пибоди стояла перед входом в главный корпус больницы, съежившись и хлюпая покрасневшим от холода носом.
     - Какого черта ты не ждешь внутри? - возмутилась Ева. - На улице настоящий мороз!
     - Я хотела перехватить вас. Мы можем поговорить минуту?
     Ева внимательно посмотрела Пибоди в лицо.
     - Хорошо. Давай пройдемся, чтобы разогнать кровь по жилам.
     Она направилась прочь от стеклянных дверей, услышав пронзительный вой сирены, говорящий о том, что еще один житель города намерен воспользоваться услугами больницы.
     - Это о том, что произошло у Карли... - начала Пибоди.
     - Слушай, я была не в себе, а ты оказалась ближайшей мишенью. Я извиняюсь и сожалею.
     - Нет, я не это имею в виду. Я все обдумала. Дайте мне сказать. Вы были с ней так жестоки, потому что вам надо было увидеть ее реакцию. Если она с самого начала знала, что Драко был ее отцом, тогда становится очевидным мотив убийства. Но если бы она узнала об этом только сейчас - после того, как они... ну, вы понимаете, что я имею в виду, у нее могла бы поехать крыша.
     Ева проводила взглядом маленький гру