садки пассажиров на берег. Последний долгий, сонный поцелуй, стоны разочарования, и она встала, натянув плавки Люка и футболку, от которой отказывалась накануне вечером. Одной рукой придерживая плавки на своей тонкой талии, она приоткрыла дверь каюты и осмотрела коридор. Позади, у нее за спиной, хохотал Люк, поэтому она обернулась и бросила на него недовольный взгляд.
     Всклокоченные волосы, пылающее лицо, тяжелые и заспанные глаза. Она выглядела так, как и было на самом деле, подумал Люк, затаив дыхание. Как женщина, которая провела ночь со своим любовником.
     И он был ее любовником. Ее первым. Ее единственным.
     - Все на палубу, Каллахан, - ее голос был по-утреннему хрипловат. - Встречаемся через пятнадцать минут.
     - Ой, ой, ой!
     Придерживая для верности плавки, Роксана метнулась в свою каюту. Ее нельзя было назвать медлительной, и уже менее, чем через четверть часа она появилась на палубе Лидс. Пассажиры постепенно собирались в салонах, вокруг их грудились сумки и пакеты, они зевали, болтали и ждали своей очереди покинуть корабль. Каждые несколько минут звучало объявление, приглашавшее к высадке пассажиров с багажными ярлычками определенного цвета. Вначале были красные, синие, белые, желтые ярлычки; потом пришла очередь красных с белыми полосками и белых с зелеными. Роксана пожимала руки, подставляла щеку для поцелуев, обнимаясь на прощанье, а толпа постепенно рассеивалась, шум затихал.
     К десяти часам на борту остались только команда и небольшое число пассажиров, возвращавшихся вместе с кораблем в Нью-Йорк. Новые отдыхающие должны были появиться не раньше часа дня. Макс решил воспользоваться временным затишьем и провести репетицию.
     Как хорошо видеть, что Макс снова занят делом, думала Роксана. Он движется чуть-чуть медленнее, чем раньше, но без колебаний и заминок, которые так беспокоили ее.
     Ей казалось, что она держалась просто отлично и во время карточных фокусов, и с веревкой, и в более сложных номерах, ничем не выдав того, что пело у нее в голове и сердце. Воспоминания о том, как Люк бросал ее на кровать, словно вспышки огня, обдавали ее теплом и восторгом, но она старалась строго держать их под контролем. Роксана была довольна, что никто не знал об удивительном повороте в ее судьбе - только они с Люком.
     Но конечно, любовь слепа.
     Лили вздыхала всякий раз, когда смотрела в их сторону. Ее романтическое сердце обливалось счастливыми слезами. Леклерк ухмылялся. Даже Мышка, большей частью не обращавший внимания на нежные взаимоотношения между мужским и женским полом, - даже Мышка краснел и улыбался.
     Казалось, что только Макс ничего не замечал,
     - Разве это не замечательно? - опять вздохнула Лили, когда они с Максом, наслаждаясь часом свободного времени, остались одни на полупустынной палубе Лидо. Перед ними стояли чашки с бульоном и травяным чаем.
     - Конечно, конечно, - он похлопал ее по руке, решив, что Лили говорит о царившей вокруг тишине, освежающем бризе и виде на Монреаль со стороны порта.
     - Это словно сбывается самая главная мечта, - она поднесла к губам чашку с чаем, на пальцах сверкнули кольца. - Я уже было думала, что это так никогда и не произойдет.
     - Да, это была напряженная неделя, - согласился Макс. И у него почти не было свободного времени, чтобы продолжить свои исследования о философском камне. Может быть, когда они бросят якорь в Сиднее, он сможет отвертеться от роли туриста и провести хоть несколько часов над книгами и записями. Он подбирался все ближе. Он уже мог это почувствовать.
     - Интересно, помогло ли то, что мы на корабле - то есть, все живем в одном месте, будто друг у друга в кармане. Они никак не могли больше избегать друг друга.
     - Конечно, нет, - Макс моргнул и нахмурился:
     - Кто?
     - Рокси и Люк, глупыш, - поставив локти на стол, она мечтательно вздохнула. - Поспорить могу, что сейчас они гуляют по Монреалю, держась за руки.
     - Роксана и Люк? - это было все, что Макс мог подумать и произнести:
     - Роксана и Люк?
     - Да, конечно, солнышко мое. А о чем же ты думал я говорю? - она засмеялась, радуясь, как любая женщина, своему превосходству над мужчинами в том, что касается любви и романов. - Разве ты не заметил, как они смотрели друг на друга сегодня утром? Чудеса, что зал не загорелся - столько от них летело искр!
     - От них всегда летели искры. Но они обычно только ссорились.
     - Солнышко, это просто такой ритуал перед сближением.
     Макс подавился чаем.
     - Сближением? - слабым голосом повторил он. - О Боже.
     - Макс, милый, - сбитая с толку и напуганная. Лили сжала обеими руками его ладони и почувствовала, как они дрожат. - Ты ведь не расстроился, ну правда, скажи мне? Они так замечательно подходят друг другу и так сильно влюблены.
     - Ты говоришь, что он... что они... - он не мог произнести больше ни звука.
     - Я свечу не держала, но утром все на это указывало. Я сказала бы, что между ними что-то произошло, - ее голос звучал так же безмятежно, но Макс, потрясенный, продолжал смотреть в одну точку. Тогда Лили спросила уже другим тоном:
     - Макс, ты не сердишься?
     - Нет. Нет, - он покачал головой и встал. Будто в трансе, он подошел к перилам. Его малышка, думал Макс, чувствуя, как кровоточит сердце, словно из него вырвали кусок. Его маленькая девочка. И мальчик, которого он так долго считал своим сыном. Они переросли его. В глазах
     Закипели слезы. - Наверное, я и сам должен был это заметить, - пробормотал он, когда Лили подошла и нежно обняла его.
     Он опять покачал головой. Слезы слабости исчезли. Макс привлек ее ближе.
     - Как ты думаешь, у них будет то, что у нас? Она положила голову ему на плечо и улыбнулась.
     - Такого ни у кого не может быть, Макс.

***

     Тем временем он пришел к ней. Она ждала его. Как сурово Роксана ни внушала себе, что это глупо, но все равно - она волновалась сильнее, чем накануне. Все дело в самоконтроле, предположила она. Накануне, в их первый вечер, она взяла инициативу в свои руки, и поэтому была так уверена в происходившем.
     Но сегодня была его очередь.
     Роксана была благодарна Люку, что он не пошел в ее каюту сразу после выступления и дал ей возможность спокойно снять грим и переодеться из блестящего костюма в простой голубой халат. Но это время, проведенное в одиночестве, работало и против нее, и ее сердце теперь забилось громче и быстрее.
     Как прекрасно прошел этот день! Они делали в точности то, что придумывала для них Лили. Бродили по покатым тротуарам Монреаля, прислушивались к американской музыке, доносившейся из открытых дверей магазинов, сидели рядышком за столиком открытого кафе.
     Теперь они опять остались наедине. Букет цветов, которые он купил для нее у уличного торговца, благоухал на столике. Постель была аккуратно разобрана. Пол уплывал у нее из-под ног - корабль разворачивался к югу.
     - Сегодня была хорошая публика, - ничего более идиотского нельзя было сказать, тотчас же мысленно выругала сама себя Роксана.
     - Доброжелательная, - он повернул запястье, и в его руке возникла одинокая белая роза. Роксана почувствовала, что ее сердце тает.
     - Спасибо, - все будет замечательно, подумала она, вдыхая аромат цветка. Теперь она знала, чего ждать; ей не терпелось почувствовать его руки на своей коже и вновь погрузиться в беспамятство. Боль быстро проходит. Несколько неприятных мгновений - небольшая цена за то, чтобы потом очнуться, лежа в его объятиях.
     Люк смог прочитать беспокойство в ее глазах так же ясно, как он мог различить их цвет. Уже не было смысла опять ругать себя за бездумную поспешность предыдущего вечера. По крайней мере, у него хватило ума ничего больше не делать, только лишь обнимать ее весь остаток ночи.
     Он прикоснулся ладонью к ее щеке, и она медленно перевела взгляд с розы на его лицо. Он возблагодарил Бога за то, что в ее глазах был не только страх. Он сможет сделать так, чтобы страх исчез. Люк провел рукой перед ее лицом, и она засмеялась, увидев в его пальцах свечу.
     - Ловко.
     - Ты ведь еще ничего и не видела, - он подошел к столику и поставил на него хрустальный подсвечник, унесенный из ресторана. Аккуратно вставив свечу, Люк щелкнул пальцами. Фитиль зашипел, вспыхнул и загорелся ровным пламенем.
     Немного расслабившись, Роксана улыбнулась.
     - Я моту аплодировать?
     - Еще нет, - не сводя с нее взгляда, он выключил свет и снял пиджак, - Ты можешь подождать, пока представление не закончится.
     Она бессознательно поднесла руку к горлу.
     - А что, будет еще что-то?
     - Еще много всего, - он подошел к ней. Наверное, это несправедливо, что за вчерашнюю неосторожность его ждет вознаграждение, а не хорошая порка. Но он сделает так, чтобы она не пожалела об этом. Чтобы они оба не пожалели. Он взял ее руку, ту, что замерла у горла, и прижал пальцы к основанию ладони, к хрупкому запястью, где громко стучал пульс.
     - Я говорил тебе, что существует много разных способов, Роксана, - все еще держа ее руку, он покрыл быстрыми и легкими поцелуями ее щеки и подбородок. - Но это - как в магии: показать всегда лучше, чем пересказывать, - он увидел, как опустились ее ресницы и выхватили розу из безвольных пальцев. - Я больше не сделаю тебе больно.
     Ее глаза опять открылись. В них боролись боязнь и желание.
     - Все в порядке, - прошептала она и протянула ему губы для поцелуя.
     - Верь мне.
     - Я верю.
     - Нет, еще нет, - он закрыл ее губы своими, медленно отводя голову, пока .она не пошатнулась к нему навстречу. - Но ты поверишь, - проговорил он, заключая ее в свои объятия.
     Она приготовилась к яростному нападению. Какая-то часть ее ждала сильных грубых рук, настойчивого и требовательного рта. Но сегодня его губы были мягкими, такими мягкими, соблазнительными, даже успокаивающими, когда они шептали ей слова любви. Роксана смешалась, у нее перехватило дух, а из ее горла вырвался звук удивления, от которого Люк улыбнулся.
     - Я покажу тебе места, где ты никогда не была раньше, - его язык проскользнул внутрь, играя с ее языком. - Волшебные места.
     У нее не было выбора - только последовать за ним. Ее тело уже парило в воздухе еще до того, как он закончил этот первый, роскошный поцелуй. Оставив ее трепетавшие жадные губы, Люк отправился в восхитительное путешествие по ее сладкой коже, приостановившись у основания шеи, где ее пульс затрепетал под его ртом, как сердечко пойманной птички.
     Обнимавшие его руки ослабли. И он понял, что она - уже его.
     - Я хочу посмотреть на тебя, - прошептал он, незаметно сдвигая халат с ее плеч. - Дай-мне посмотреть на тебя.
     Ее красота опалила его сердце. Его кровь вспенилась, как кипящая вода. Но в трепетавшем свете свечи он прикоснулся к ней одними кончиками пальцев, проследив ими выпуклости и изгибы ее тела. Он восхищенно ощущал ее плоть под своими руками, околдованный быстрой дрожью, которой она отвечала на его нежную ласку.
     - Мы раньше поспешили, - наклонив голову, он нежно, очень нежно смочил языком ее саднившие соски. - Может быть, потом мы опять будем спешить, - выпрямившись и глядя ей в глаза, он зажал влажный сосок между большим и указательным пальцем, легонько пощипывая, чтобы довести ее до беспомощного состояния, колеблющегося между болью и наслаждением. - Но сейчас вся ночь - наша, Роксана, - он провел пальцем между грудями, по животу, вниз, и с радостью ощутил, как она вздрогнула от наслаждения, когда сквозь мягкий треугольник волос он достиг потайного чувственного бугорка.
     Когда ее глаза покрылись поволокой, дыхание перехватило, а тело содрогнулось от горячего отклика, у Люка даже закружилась голова. Но он только улыбнулся.
     - Я хочу сделать так, чтобы нам обоим было хорошо.
     И он опять приник к ее губам, но теперь ласкал ее тело уже не пальцами, а розой; шелковые лепестки скользнули по ее груди, дразня соски своей благоухающей мягкостью, проследовали по изящным изгибам над талией и бедрами.
     - Скажи мне, что тебе нравится.
     Дыхание тяжело вырвалось из ее губ. Она видела Люка в свете свечи: его грудь теперь была обнажена, хотя она не помнила, когда он успел сбросить рубашку. Роксана почувствовала тяжесть его члена, прижавшегося к ее ноге, и поняла, что он так же обнажен, как и она сама.
     - Я не могу, - она подняла руку, чтобы прикоснуться к нему сквозь воздух, казавшийся сладким и густым, как сироп. - Только не останавливайся.
     - Это? - он медленно скользнул вниз, дразня языком шишечку ее груди, потом поймал ее зубами и пососал так жадно, словно он хотел проглотить всю Роксану целиком. Она издала долгий глубокий стон, еще больше возбуждая его.
     Это была одна из самых изысканных пыток. Тянущее, саднящее упоительное наслаждение разливалось по ее телу, пока ей не показалось, что еще немного - и она просто умрет от этого чувства. Он повлек ее на заскрипевшую под ним кровать. Ее кожа трепетала под его руками, пела под терпеливым, ищущим ртом. Когда его язык опустился к ее бедру, Роксана поняла, что отныне нет такой части ее тела, которую он не потребовал бы, и нет ничего, в чем она могла бы ему отказать.
     Она со вздохом открылась для него, и тотчас же успокоительное тепло взорвалось, превратилось в жар, словно в нее проникла комета и принесла с собой огонь, насытивший все ее клетки. Ее крик облегчения перешел в глубокий горловой стон.
     Но он был все так же терпелив, неотступно терпелив, и опять дразнил ее и возбуждал, дожидаясь, пока она опять не сорвется вниз с сияющих вершин.
     Вздохи, стоны и шепот обещаний. Мерцание свечи, слабый лунный свет, тяжелый аромат цветов и страсти. Она запомнила все это, хотя ее тело дрожало и таяло от терпеливого наступления.
     О, да, ей было хорошо, в точности, как он обещал. Утонченно, невозможно, восхитительно хорошо.
     Он показал ей, что это значит, когда тебя хотят, ласкают и потом медленно берут, словно лодка спускается в тумане вниз по спокойной уснувшей реке.
     Он вошел в нее безупречно, безо всякой боли, по скользкой, горячей и давно ждавшей его дороге. Ее тело гибко приподнялось ему навстречу. Он не знал, что это случится так легко и что он почувствует такую сладкую, восхитительную боль, когда она примет в себя его член. ритм желаний, словно музыка стучал у него в голове.
     - Роксана, - хрипло прошептал он ее имя. Люк пытался сдержать себя, будто сдерживая дикого зверя, - посмотри на меня. Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня.
     Ей казалось, что его голос доносится из конца длинного, темного туннеля, в котором летает ее тело. Она подняла тяжелые веки и увидела только его. Его глаза были обжигающе синего цвета, словно синяя жаркая точка в самом центре языка пламени.
     - Теперь ты принадлежишь мне, - он прижался ртом к ее рту, и в глубине ее тела взорвался оргазм. Только мне, подумал Люк и последовал за ней.
     Ей не верилось, что она еще когда-нибудь сможет пошевелиться, но первым ее движением оказалось повернуть голову в поисках его губ. Он ответил невразумительным бормотаньем и, откатившись в сторону, лег рядом с ней.
     - Уже лучше, - вздохнула Роксана. Теперь к ней опять вернулась способность дышать. Она потерлась щекой о его грудь и устроилась поудобнее, - Я и не знала, что может быть такое.
     Он тоже раньше не знал. Но Люк почувствовал, что признаться в этом было бы глупо, поэтому лишь молча погладил ее волосы.
     - Тебе не было больно?
     - Нет. Я как будто... - она издала звук, похожий на мурлыканье кошки перед блюдцем со сметаной, - как будто летала до луны! - она погладила его грудь ладонью. Когда ее пальцы опустились ниже живота, Роксана почувствовала, что его мышцы напряглись. Ага, весело подумала она, усмехаясь сама себе. Не только он имеет над ней власть, но и она - над ним. Этим открытием надо было немедленно воспользоваться.
     - Значит... - она подняла голову и улыбнулась ему сверху вниз. - Так сколько же всего есть разных способов? Он поднял брови.
     - Дай мне всего несколько минут, и я все тебе покажу. Опьянев от собственного удовольствия, Роксана перевернулась и села на него сверху.
     - А почему не прямо сейчас? - предложила она и страстно впилась ему в губы.

20

     И Люк, и Роксана с жаром отвергли бы предположение, что они попались в сети заурядного курортного романа. Морской ветер, сияющие закаты и залитые лунным светом палубы могли повлиять на кого угодно, но только не на них. Они оба пришли бы в ужас от самой идеи медового месяца, но если честно определить этот важный период как возможность сосредоточиться на партнере, лучше узнать друг друга и вволю насладиться сексом, то их медовый месяц подходил к своей третьей неделе.
     Не обошлось без открытий. К своему облегчению Люк выяснил, что он не был ревнивым дураком. Теперь ему даже нравилось, как мужчины поворачивали головы, когда появлялась Роксана. Он мог улыбаться, наблюдая, как она с кем-нибудь флиртует, или как флиртуют с ней. Конечно, все дело было в доверии и гордости, плюс самую малость нахальства. Она была красивой, и она была его.
     Роксана обнаружила, что под маской грубого, нервного мальчишки, которого она знала почти всю свою жизнь, ее любимый мужчина мог быть мягким и добрым. Впечатление искушенности и внешнее обаяние оказались тонким прикрытием для бушевавших в его душе страстей. К ним примешивались еще обостренная способность верности и сильное желание любви - совсем как у нее самой.
     Они оба могли сосредоточиться друг на друге даже в набитой людьми комнате. Им не надо было ни слов, ни прикосновений - одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что думает другой.
     Может быть, поэтому последний пункт в определении медового месяца выполнялся просто безукоризненно.
     Но в этой феерии дней и ночей они оба соглашались, что им не хватало только одного. У них не было настоящей цели и настоящего дела. Воровская кровь не давала им покоя. Правда, они временно заглушили свое нетерпение, освободив некую миссис Кэссель от ее антикварных украшений с рубинами и маркаситами. Старая ворчунья провела все семь дней на борту "Принцессы Янки" то на что-то жалуясь, то чего-то требуя и превратила жизнь Джека, директора круиза, в сплошной кошмар. Нувели решили, что это вопрос чести - создать для мадам более вескую причину для жалоб и переживаний.
     Но работа оказалась до безобразия простой. Роксане надо было только проскользнуть в каюту миссис Кэссель между двумя своими номерами и найти незапертую шкатулку с драгоценностями в куче полу-упакованного багажа. Но едва бросив взгляд на замок, она решила изменить первоначальный план. Вместо того, чтобы вынести шкатулку из каюты и передать Люку, Роксана сама открыла ее с помощью шпильки миссис Кэссель. Когда маркаситы упорно разместились в карманах ее смокинга, она заперла шкатулку, поставила на прежнее место и выскользнула из каюты.
     Как и было запланировано, мимо проходил Люк, направляясь в сторону кормы.
     - Проблемы? Роксана улыбнулась.
     - Вовсе нет, - многозначительно приподняв бровь, она похлопала себя по карманам. - Мне просто надо кое-что взять в каюте, - Люк усмехнулся. - Не хочу опоздать к своему выходу.
     Он схватил ее в объятия и поцеловал. Проворные пальцы нырнули в ее карманы и ощупали добычу.
     - У тебя три минуты, Рокс.
     Ей понадобилось меньше половины этого времени, чтобы спрятать добычу в двойном дне своего чемоданчика с макияжем. Роксана успела еще освежить губную помаду, смазанную Люком, и затем вовремя появилась на сцене.
     Все согласились, что это был очень элегантный комплект, в изящной оправе, с неплохими камнями. Но он был добыт без риска, поэтому победе недоставало сладости.
     Нувели, все как один, погибали без настоящей работы.
     - Может быть, нам надо попробовать что-нибудь сделать в каком-нибудь порту? - задумчиво произнесла Роксана. Они с Лили стояли на палубе. Новые пассажиры, севшие в Монреале, постепенно выходили из кают с бесплатными коктейлями в руках и фотоаппаратами наготове. Люк с Мышкой удрали на Олимпийский стадион, чтобы посмотреть, к