ая  Селеста
прочла ее мысли. Ее подруга всегда видела слишком много и хотела слишком
многого. Почему все требовали от нее слишком многого?
   -  Я  спросила,  что  ты  думаешь  о  планах  Адриенны  насчет  этого
новогоднего благотворительного бала. - Обеспокоенная, Селеста потянулась
к подруге и сжала ее руку. - Это замечательно, что девочка уже приобрела
репутацию хорошего организатора.
   - Да. Что это передают по радио, "Тихую ночь"? - Фиби вспомнила,  как
много лет назад разучивала этот рождественский гимн с Адриенной в душных
покоях гарема в Якире. Это было их общей тайной. У них  было  так  много
общих секретов, почти столько же, сколько теперь хранит она одна.
   "Все хорошо, все в порядке". Ей надо казаться спокойной,  потому  что
все за ней наблюдают.
   - Уверена, что успех будет грандиозный. - Селеста оглядела  Адриенну,
и они обменялись многозначительными  взглядами,  будто  передавали  друг
другу какое-то послание.
   - Я на это надеюсь. - Адриенна, как всегда, села рядом  с  матерью  и
взяла ее за руку. В хорошие, благополучные дни  этого  было  достаточно,
чтобы Фиби успокоилась.  -  Мы  надеемся  собрать  для  бездомных  около
двухсот тысяч долларов. Я опасалась, что этот торжественный обед и танцы
с шампанским и  трюфелями  неуместны,  если  речь  идет  о  бездомных  в
Нью-Йорке.
   - Все, что дает возможность собрать деньги для благой цели,  уместно,
- успокоила ее Селеста.
   Адриенна бросила на нее быстрый взгляд, потом посмотрела на мать.
   - Да, я думаю, это правильно. Когда ставишь перед  собой  благородную
цель, то она оправдывает средства.
   - Я устала. - Голос Фиби прозвучал капризно. Ей хотелось уйти от этих
постоянно следящих за  нею  глаз  и  от  невысказанных  и  неоправданных
ожиданий. - Мне лучше пойти спать.
   - Я провожу тебя наверх.
   -  Не  глупи.  -  Фиби  старалась  побороть  раздражение.  Когда  она
посмотрела в  лицо  Адриенне,  злость  ее  уже  прошла.  -  Оставайся  с
Селестой, и любуйтесь вместе елкой. - Она крепко обняла дочь. - Увидимся
утром, детка. Мы встанем рано и посмотрим подарки, как делали, когда  ты
была маленькой девочкой.
   - Ладно. - Адриенна подняла лицо, подставляя его матери для  поцелуя,
и попыталась отвлечься от мысли, что некогда крепкое  тело  Фиби  теперь
казалось таким хрупким. - Я люблю тебя, мама.
   - Я тоже люблю тебя, Эдди. Счастливого Рождества. - Она повернулась к
Селесте, раскрывая объятия:
   - С Рождеством, дорогая.
   - С Рождеством, Фиби. - Селеста слегка прикоснулась  губами  к  щекам
подруги, потом,  поддавшись  внезапному  импульсу,  крепко  сжала  ее  в
объятиях. - Спи спокойно.
   Фиби  направилась  к  лестнице,  остановившись  только   раз,   чтобы
посмотреть на дочь: Адриенна стояла под  ее  портретом,  портретом  Фиби
Спринг в расцвете молодости и красоты с ожерельем  "Солнце  и  Луна"  на
шее.
   - Как насчет того, чтобы выпить еще порцию эг-нога? - быстро спросила
Адриенна.
   Селеста схватила ее за руку, прежде чем она дотянулась  до  чаши  для
пунша.
   - Сядь, детка. Со мной ты можешь не стараться выглядеть сильной.
   Видеть это было мучительно, когда  выдержка  покидала  Андриенну,  ее
самоконтроль  рушился,  рассыпался  в   прах.   Едва   мать   ушла,   ее
самообладание  растаяло,  сменилось  безнадежностью,   и   наконец   она
разрыдалась, закрыв лицо руками.
   Не говоря ни слова, Селеста опустилась на диван с ней рядом.  "Бывают
моменты, - подумала она,  -  когда  слезы  помогают  больше,  чем  слова
ободрения или объятия".
   - Не знаю, почему я реву.
   - Потому что это лучше, чем кричать. - Селеста с нежностью  погладила
девушку по волосам. - Разреши, я приготовлю тебе чай.
   Адриенна вытерла глаза.
   - Со мной все в порядке. Правда.
   Девушка откинулась на спинку дивана,  стараясь  расслабиться.  Теперь
она научилась усилием воли изгонять напряжение из своих рук  и  ног,  из
ума, из сердца.
   - По правде говоря, у меня не слишком праздничное настроение.
   - Хочешь поговорить по душам?
   С закрытыми глазами Адриенна нашла руку Селесты.
   - Что бы мы делали без тебя?
   - В последнее время от меня мало проку. Театр отнимал у меня  слишком
много сил и энергии. Но вот теперь я свободна.
   - Как тяжело это видеть. - Адриенна откинула  голову  назад.  Она  не
подозревала, что слезы принесут ей облегчение, как хорошо,  как  приятно
чувствовать эту пустоту внутри. - Я  снова  замечаю  признаки  рецидива.
Мама опять уплывает в свой мир, убегает от меня. Я вижу, какие отчаянные
усилия она прилагает, чтобы удержаться, но  ей  становится  все  хуже  и
хуже. Она уже несколько недель пытается справиться с  депрессией,  но  у
нее ничего не выходит.
   - Она посещает доктора Шредера?
   -  Он  снова  хочет  ее  госпитализировать.  -  Адриенна  нетерпеливо
вскочила с дивана. Хватит ей жалеть себя. - Мы договорились отложить это
до первого числа, потому что рождественские праздники всегда  имели  для
мамы особое значение. Но  на  этот  раз...  -  Не  закончив  фразы,  она
взглянула на портрет. - Я повезу ее туда послезавтра.
   - Мне так жаль, Эдди.
   - Она снова вспоминает о нем.
   По тому, что голос Адриенны приобрел жесткость, Селеста  поняла,  что
речь идет о ее отце.
   - На прошлой неделе я дважды заставала ее в слезах. Она плакала из-за
него. В тот день сиделка сказала мне, что мама спрашивала, когда  придет
Абду. Она хотела сделать к его приезду прическу, чтобы хорошо выглядеть.
   Селеста прикусила язык и подавила ругательство.
   - У нее в голове путаница.
   Адриенна бросила на Селесту взгляд через плечо.
   - Да, путаница. Уже долгие годы  ей  дают  лекарства,  чтобы  она  не
падала духом или не парила  слишком  высоко.  Бывали  случаи,  когда  ее
связывали и кормили через трубочку. Иногда  у  нее  не  было  сил  самой
одеться, а случалось,  что  она  готова  была  танцевать  и  прыгать  до
потолка. Почему все это с ней происходит?  Из-за  него.  Все  это  из-за
него. Клянусь, наступит день, когда он за все заплатит. За все  то  зло,
которое причинил ей.
   Холодная ненависть, прозвучавшая в голосе Адриенны, заставила Селесту
подняться.
   - Я понимаю твои чувства. Да, понимаю, -  сказала  она,  увидев,  что
девушка качает головой. - Я тоже люблю Фиби,  и  мне  больно  видеть  ее
страдания. Но не стоит думать о мщении, это губительно для  тебя,  а  ей
все равно не поможет.
   - Когда цель важна, все средства хороши, - произнесла Адриенна.
   -  Солнышко,  меня  пугает,  когда  ты  так  говоришь.  Хотя  Селесте
неприятно было принимать сторону Абду, она считала, что так будет  лучше
для всех.
   - Знаю, что  он  причина  многих  несчастий  Фиби,  но  за  последние
несколько лет он все же  позаботился  о  том,  чтобы  хватало  денег  на
лечение и другие расходы.
   Молча Адриенна снова повернулась к  портрету.  Пока  еще  не  настало
время сказать Селесте, что  все  это  было  ложью.  Ложью,  которую  она
сочинила для подруги матери. Фиби ни разу не получила от Абду ни  цента.
Когда-нибудь  ей  придется  рассказать  Селесте  обо  всем,  но  девушка
полагала, что сейчас Селеста не могла бы вынести правды о  происхождении
денег.
   - Есть только одно, что  могло  бы  меня  удовлетворить.  -  Адриенна
стиснула руки, чтобы побороть внезапный озноб.  -  Однажды  я  пообещала
маме, что она получит это ожерелье назад. Когда "Солнце и Луна" будет  у
меня, когда отец узнает, как я  презираю  его,  только  тогда  мы  будем
квиты.

Часть II
ТЕНЬ

   Тень сама гоняется за тенью.
   Гомер

   Чтобы изловить вора, натрави на него другого вора.
   Томас Фуллер

10

Нью-Йорк, октябрь 1988

   Руки в черных перчатках сжимали веревку с завязанными на ней  узлами,
поочередно перехватывая ее.  Внизу,  на  расстоянии  пятидесяти  этажей,
виднелись улицы Манхэттена, блестевшие от раннего утреннего дождя.
   Весь фокус заключался в умении рассчитать время. Система сигнализации
была сложной, очень сложной, но все-таки с ней можно было справиться. Не
существовало абсолютно  надежных  систем  сигнализации.  Предварительная
работа была  проделана  за  несколько  часов.  Все  расчеты  сделаны  на
компьютере. Самой простой ее частью  было  выключение  сигнала  тревоги.
Метод  взлома  определялся  наличием  сканирующих  камер  в   коридорах.
Пробираться  в  квартиру  через  обычный  вход  было  по  меньшей   мере
неразумно. Но всегда  существовали  другие  пути  проникновения,  всегда
существовали запасные варианты.
   Сейчас дождь превратился в мелкую моросящую водяную  пыль,  а  с  ним
вместе пришел холод, но зато прекратился  ветер.  Если  бы  он  все  еще
продолжался, то фигурка, висевшая  на  веревке,  уткнулась  бы  лицом  в
кирпичную стену здания. Уличные фонари отражались в лужах, преломляясь в
виде жирных радужных  кругов,  и  были  очень  далеко  внизу,  а  звезды
прятались за облаками. Но человек в черном не интересовался  ни  лужами,
ни звездами. На лбу его выступил пот, но не от страха, а  от  предельной
концентрации внимания. Фигурка соскользнула ниже еще  на  фут,  на  фоне
высотного здания казалась черной точкой.
   Улицы были почти  пустынными.  Иногда  по  ним  проезжало  в  поисках
пассажира одинокое такси или пьяный  пешеход  добирался  сюда  из  менее
богатого и престижного района.  Нью-Йорк  в  четыре  часа  утра  казался
таинственным и загадочным. И  никто  не  обращал  внимания  на  одинокую
фигурку в черном. Для вора же  существовала  единственная  реальность  -
веревка, на которой он  висел.  Стоило  только  один  раз  промахнуться,
выпустить веревку из рук, и страшная смерть была ему обеспечена.
   А успех означал... все.
   Грабитель  осторожно  продвигался,  преодолевая   дюйм   за   дюймом,
приближаясь к перилам балкона, на котором стояло  множество  растений  в
горшках. Уже можно было разглядеть все трещинки и  пористую  поверхность
цемента, соединявшего кирпичи.
   Вскоре у вора возникло искушение дать отдых плечам,  которые  сводило
судорогой, и рукам, терзаемым  болью.  Он  решил  было  сделать  прыжок,
преодолев таким образом последние несколько футов, но потом передумал  и
продолжал терпеливо и размеренно спускаться вниз.
   Наконец  его  черные  спортивные  туфли  коснулись   перил,   фигурка
качнулась  назад,  нашла  точку  опоры,  постояла,  стараясь  приобрести
равновесие. Теперь, когда ноги прочно стояли на полу балкона, можно было
передохнуть и оценить проделанный путь, посмотреть  вниз,  на  город.  С
такой  высоты  в  это  время  года  Сентрал-парк  выглядел  как  цветная
заплатка, напоминавшая о деревенских просторах. Деревья  были  золотыми,
бронзовыми и алыми, а из Канады, завиваясь вихрями, мчался ветер,  чтобы
смести осенние листья.
   Открывшаяся   взору   полоска   Сентрал-парка   казалась   безмятежно
спокойной. За деревьями, за  бассейном,  поднимались  здания.  Они  были
высокими и имели более современную форму, чем тот старый многоквартирный
дом, по которому на балкон спустился вор.
   Сейчас город дремал,  набираясь  сил  для  нового  рабочего  дня,  от
которого  его  отделяло  всего  несколько  часов,  но  энергия  его  уже
вибрировала в воздухе. В грядущем дне  скрывалась  великая  победа,  или
поражение, или все то, что отделяет поражение от победы.
   Некоторые, как и наш вор, знали в этом толк.
   Отойдя от  перил,  фигурка  опустилась  на  колени  у  двери.  Теперь
оставалось только справиться с замком, а, как  известно,  замки  создают
лишь иллюзию надежности и защищенности. Из темного  кожаного  мешка  был
извлечен небольшой набор инструментов.  Замок  был  очень  хорошим,  но,
чтобы  открыть  его,  вору  потребовалось  лишних  две  минуты.   Может,
кто-нибудь и сделал бы это быстрее, но таких нашлось бы немного.
   Когда замок поддался и щелкнул, инструменты  были  тщательно  убраны.
Организованность, самоконтроль и осторожность уберегают воров от тюрьмы.
А этому вору вовсе не казалась соблазнительной перспектива оказаться  за
решеткой. Ему предстояло еще многое сделать в жизни.
   Сегодня на очереди были сверкающие,  как  лед,  бриллианты  и  жаркие
красные рубины. Единственное, что стоило воровать, - это  драгоценности.
В них была жизнь, у них была история, они обладали магической  силой.  И
что,  возможно,  было  самым  важным  -  они  обладали  благородством  и
достоинством. Даже в  темноте  драгоценный  камень  продолжал  сверкать,
заигрывать и дразнить, как любовник. На самую прекрасную  картину  можно
только смотреть, любоваться ею с некоторого расстояния. Деньги холодны и
безжизненны.  Драгоценности  же  всегда   несут   печать   личности   их
владельцев.
   Спортивные туфли бесшумно ступали по  натертому  до  блеска  полу.  В
воздухе чувствовался слабый запах лимонного воска, сохранившийся с утра,
когда здесь натирали паркет. Аромат этот  соперничал  с  острым  запахом
осеннего букета. Вору запах показался  приятным,  он  улыбнулся,  минуту
помедлил и выдохнул его. Но промедление длилось всего лишь мгновение.  В
обширном заплечном мешке вора имелся мощный карманный фонарь, но  в  нем
необходимости не было. В памяти вора был  запечатлен  каждый  дюйм  этой
комнаты. Три шага,  потом  поворот  направо.  Еще  семь  шагов,  поворот
налево. На второй этаж вела винтовая лестница с балюстрадой,  украшенной
резьбой ручной работы  -  медными  листьями  и  фигурками  херувимов.  В
алькове под лестницей возвышался  мраморный  пьедестал.  На  нем  стояла
бесценная скульптура доколумбовой эпохи. Вор не обратил на нее  никакого
внимания и медленно двинулся в библиотеку.
   Сейф был скрыт  за  собранием  сочинений  Шекспира.  Вор  прикоснулся
пальцем к тому с надписью "Отелло", потянул  его  к  себе  и  тотчас  же
обернулся, потому что в спину ему ударил сноп света.
   - Как принято говорить, - раздался спокойный, с красивыми модуляциями
голос, - тебя накрыли.
   Женщина, стоящая в дверях, была одета в розовое неглиже.  Ее  бледное
лицо блестело от ночного  крема,  а  серебристо-платиновые  волосы  были
зачесаны назад. На первый взгляд ей можно было дать сорок и счесть,  что
она выглядит молодо. Она готова была признать, что ей уже стукнуло сорок
пять, хотя на самом деле была на пять лет  старше,  о  чем  предпочитала
умалчивать.
   Женщина была маленького роста и не вооружена, если не считать  банана
в руке. Откинув голову назад, театральным жестом она наставила банан  на
вора и сказала: "Пли!"
   Вор выругался и рухнул в глубокое кожаное кресло.
   - Черт возьми, Селеста, что ты здесь делаешь?
   - Ем. - Чтобы доказать, что говорит правду, женщина откусила  кусочек
банана. - А вот что делаешь в библиотеке ты? Зачем ты прокралась сюда?
   - Я практикуюсь, - ответил вор хрипловатым и низким, но,  несомненно,
женским голосом и снял черные перчатки. - Я чуть было не обокрала тебя.
   - Какое счастье,  что  я  совершала  этот  набег  на  холодильник,  -
ответила Селеста и стремительно прошла через комнату, как  через  сцену,
которую ей  приходилось  столько  раз  пересекать  подобным  образом.  -
Адриенна, право же, глупо взламывать квартиру, когда у тебя есть ключ от
нее!
   - А я им не хотела воспользоваться.
   Надувшись, Адриенна  стянула  шапочку.  Ее  волосы,  почти  такие  же
черные, как шапка, рассыпались по плечам.
   - Я спустилась с крыши.
   Селеста глубоко вздохнула  и  задержала  дыхание,  зная,  что  ругать
девушку бесполезно. Вместо этого она плюхнулась на стул.
   - Ты сошла с ума?
   Адриенна  только  пожала  плечами.  В  конце  концов,  ей  и   раньше
приходилось слышать этот вопрос.
   - Я почти добилась своего. Если у человека есть сила воли, он  всегда
своего добьется.
   - Так, значит, я тебе помешала, и в этом моя вина.
   - Сейчас это уже не имеет  значения,  Селеста.  -  Адриенна  подалась
вперед, схватив подругу за руки, унизанные кольцами: на  левой  ее  руке
красовался сапфир, на правой - алмаз. На руках Адриенны колец  не  было.
Все кольца, которые ей принадлежали, были проданы задолго до  того,  как
она начала свою карьеру.
   - Ты не можешь себе представить,  какое  испытываешь  чувство,  когда
висишь над городом. Словно ты одна во всем  мире.  И  такая  легкость  в
мыслях.
   - Дорогая, ты же знаешь, что здесь есть  охранная  система.  Адриенна
дотронулась языком до верхней губы. Ее рот был очень похож на рот Фиби -
полный и чувственный.
   - А почему же  она  не  сработала?  Тебя  это  не  удивляет?  Селеста
поправила неглиже.
   - Я не хочу об этом знать.
   - Селеста!
   - Ну ладно. Так почему?
   - Я отключила ее сегодня днем, когда мы обедали.
   - Благодарю за заботу. Ты оставила меня без защиты от преступников.
   - Я ведь знала, что вернусь.
   В Адриенне все еще бурлила энергия. Поэтому она поднялась и  зашагала
по комнате. Она была маленького роста, изящного сложения и двигалась как
танцовщица. Или как вор. Волосы спускались ей на  спину  и  доходили  до
лопаток. Они были блестящие, прямые и при каждом движении  взвивались  и
снова падали.
   - Когда я придумала, как ее отключить, это оказалось совсем легко.  Я
поколдовала над сигнализацией, и когда  ты  включила  ее,  то  у  дверей
балкона в ней произошло короткое замыкание. Я вернулась через пару часов
и поболтала с охранником. У его жены снова разыгрался артрит.
   - Грустно это слышать.
   - Я же, в свою очередь, сказала, что ты чувствуешь себя не  блестяще,
и оставила для тебя цветы. Когда он был занят разговором по  телефону  с
кем-то из жильцов, я тихонько проскользнула на лестницу.
   Селеста подняла тонкую бровь и ничего не сказала.
   - Я поднялась на лифте с пятого этажа на  крышу,  -  продолжала  свой
рассказ Адриенна. - У меня в мешке лежала веревка. А потом я  спустилась
по ней вниз. И вот я здесь.
   - Но ведь пятьдесят этажей, Адриенна! -  Селесте  стало  страшно,  но
гнев пересилил страх. -  Черт  возьми,  а  если  бы  принцесса  Адриенна
сорвалась с крыши моего дома и шмякнулась на тротуар под моим  балконом?
Как бы я все это объяснила?
   - Но ведь я не упала, - заметила девушка.  -  А  если  бы  ты  решила
поесть на кухне, я бы очистила твой сейф, вернулась на крышу и улизнула.
   - Весьма нелюбезно с моей стороны.
   - Да ладно, Селеста, не огорчайся. - Адриенна присела на ручку кресла
и успокаивающе положила руку ей  на  плечо.  -  Мне  очень  хотелось  бы
посмотреть на твое лицо в тот момент, когда я вывалила бы твое рубиновое
ожерелье тебе на колени. А вот это мне придется пристроить.
   Адриенна  вытащила  замшевый  мешочек  из  своего  заплечного  мешка,
открыла его и высыпала бриллианты.
   - О боже!
   - Великолепные, правда?
   Адриенна подняла колье и повернула его так, чтобы на него упал  свет.
Ожерелье  состояло  из  одного  яруса  камней,  сходившихся  к  крупному
бриллианту,  расположенному  в  центре,  который  должен  был  бы  уютно
угнездиться в вырезе дамского платья. Камни сияли холодным и,  казалось,
высокомерным светом. Они жили собственной жизнью. Адриенна повертела  их
в руках.
   - Говорят, что в  центральном  камне  шестьдесят  карат,  камни  лишь
слегка розоватые. Блестящая работа! Благодаря колье даже шея этой старой
вороны выглядела привлекательно.
   Селеста убеждала себя, что ей давно следовало ко всему привыкнуть, но
внезапно  почувствовала,  что  ей  необходимо  выпить.  Поднявшись,  она
подошла к бару, переделанному из французского шкафчика в стиле рококо, и
достала графин с бренди.
   - О какой старой вороне идет речь, Эдди?
   - О Доротее Барнсуорт.
   Сунув руку в свой  мешочек,  Адриенна  вытащила  серьги  из  того  же
гарнитура.
   - Хороши! Тебе не кажется?
   - Ах да, Доротея. Мне  эти  камни  показались  знакомыми.  -  Селеста
предложила Адриенне рюмку бренди. - Но ведь  она  живет  в  крепости  на
Лонг-Айленде.
   - В ее системе сигнализации  есть  серьезные  недостатки,  -  сказала
девушка, отхлебнув напиток. По ее жилам разлилось благословенное  тепло.
- Хочешь взглянуть на браслет?
   - Я уже