сколько пассов руками. - Не будешь ли ты так любезен стать в шляпу, Люк? - маг невинно улыбнулся, а Люк подозрительно уставился на него, как сова.
     - Хорошо, но только без шуточек, - мальчик быстро и ловко запрыгнул внутрь. - Помни, что я за тобой слежу.
     Как только голова Люка исчезла за краем шляпы, Макс взмахнул своей волшебной палочкой:
     - Вот и подходящее заклинание. Раз, два, три! - он подошел к шляпе и достал из нее белого кролика. Публика одобрительно зашумела, а Макс наклонил к залу шляпу, чтобы всем было видно, что она совершенно пуста. - Сомневаюсь, что теперь Лили будет интересно провести вечер в городе с таким компаньоном.
     Эта реплика служила сигналом, по которому на сцену выбежала Лили. Быстрый взгляд на трепыхающегося в руках Макса кролика - и Лили взвизгнула:
     - Нет, нет, не надо больше! - с отчаяньем на лице, она повернулась к зрителям:
     - Это четвертый кролик за месяц. Разрешите дать вам совет, дорогие леди: никогда не связывайтесь с ревнивыми волшебниками, - все захохотали, а она повернулась к Максу:
     - Расколдуй его!
     - Но, Лили...
     - Расколдуй его сию же минуту, - руки в боки, она воинственно двинулась на Макса, - или мы с тобой поссоримся!
     - Ну, ладно, - с наигранной неохотой маг опустил кролика обратно с шляпу, вздохнул и дважды взмахнул волшебной палочкой. Из шляпы словно бы взвился вихрь - это появился возмущенный и злой Люк.
     Публика все еще хлопала, пока мальчик перелезал через край и грозил фокуснику кулаками. Но когда зрители заметили небольшой белый хвостик из ваты, прикрепленный сзади к фалдам смокинга, они захохотали просто до слез.
     Люк быстро понял, как можно добиться нужного эффекта. Повернув голову, он трижды повернулся, пытаясь рассмотреть собственную задницу.
     - Немного не рассчитал, - извинился Макс, когда все стихло. - Чтобы доказать, что я не хотел его обидеть, я сейчас сделаю так, чтобы хвостик исчез.
     - Ты обещаешь? - Лили обворожительно надула нижнюю губку.
     - Слово чести, - поклялся Макс, кладя руку на сердце. Развязав свою накидку, он набросил ее на Люка и взмахнул волшебной палочкой. Черное шелковое облако медленно заскользило к полу. Волшебник подхватил его за уголок и поднял.
     - Макс! - в ужасе закричала Лили.
     - Я сдержал свое слово, - он низко поклонился ей, затем веселящейся публике. - Хвостик исчез. Вместе с самонадеянным нахалом.
     Лили и Максу еще предстоял финал, а Люк уже остался за кулисами. Он стоял, словно прикованный к месту. Они аплодировали. Они смеялись. Все это из-за него. Немного наклонясь вперед, он наблюдал, как Макс готовился распилить Лили пополам.
     Только на одно-единственное мгновенье их взгляды встретились и остановились. Но в этот миг Люк почувствовал такое понимание и счастье, что у него перехватило в горле.
     Впервые в своей жизни он полюбил другого мужчину. И в этом не было ничего постыдного.
     Люк бесцельно слонялся по карнавальной площадке. Последнее выступление давно закончилось, но в ушах у него все еще звучали аплодисменты и смех, как будто старая, знакомая песня, чью мелодию напеваешь снова и снова.
     Он стоял на сцене. Пусть на короткие мгновенья, но он был важным и нужным человеком. Он таинственно исчез прямо на глазах у десятков потрясенных зрителей.
     И они поверили.
     В том-то и весь секрет, размышлял Люк, шатаясь по проходам мимо аттракционов, где усталые зазывалы бессвязно выкрикивали свои скороговорки в постепенно рассеивавшуюся толпу. Заставить людей поверить, что это не иллюзия, а правда, пусть хоть на долю секунды. Вот это власть, настоящая власть, сильнее кнутов и кулаков. Интересно, подумалось ему, смог ли бы он объяснить кому-нибудь то, что сейчас чувствовал? Ум его был переполнен ощущением власти, казалось, что голова вот-вот не выдержит и разлетится на куски со вспышкой горячего, белого света.
     Он знал, что Макс понял бы его ощущения, но еще не был готов с кем-либо поделиться. Сегодня был его дебют, и все, что он чувствовал, принадлежало только ему.
     Когда он засунул руку в карман, под пальцами хрустнули десять долларов, которые Макс дал ему после представления. Люк тотчас же захотел немедленно их потратить - это желание оказалось сильнее тех, которые он когда-то привык не замечать. Он окинул взглядом вращающиеся огни чертова колеса. Сегодня он мог позволить себе все.
     Вдруг у него перед глазами мелькнула маленькая фигурка в джинсах и широком свитере. Он сперва остановился, потом нахмурился и выругался.
     - Роксана! Эй, Роке! - Люк бросился за ней, схватил девочку за руку. - Какого черта ты здесь делаешь? Ты должна лежать в постели.
     Она и сама это знала. Она знала, что должна была лежать в постели и мучиться от зуда, пока Люк исполнял ее номер на сцене. Она знала, что впереди - бесконечные дни и ночи. А когда они приедут в Новый Орлеан, и с нее сойдут все прыщи и пятна, то летний сезон уже закончится.
     - Я хочу покататься.
     - Черта с два.
     Ее бледное личико от гнева залилось краской.
     - Ты не имеешь права командовать мной, Люк Каллахан. Ни сейчас, ни когда-нибудь еще. Я хочу покататься на чертовом колесе, и тебя это не касается.
     - Послушай, у тебя в голове, наверное, дерьмо вместо мозгов... - но он не успел закончить мысли, как она вмазала ему локтем в живот, прямо в солнечное сплетение,
     Когда он опять смог дышать, она уже бежала прочь. - Черт тебя побери, Рокси, - он догнал ее, но только потому, что она стала в очередь. Люк попытался оттянуть девочку в сторону, но она вновь набросилась на него, чуть не укусив.
     - Ты что, с ума сошла?
     - Я хочу покататься, - она скрестила руки на худенькой груди. От цветных огней, проносящихся по ее лицу, красные пятна на коже казались мрачно-нарядными.
     Он мог уйти. Конечно, она никому не сказала бы, что он вообще ее видел. В конце концов, присматривать за Роксаной не входило в круг его обязанностей. Но по какой-то непонятной еще для него самого причине, Люк остался стоять рядом с девочкой. Он даже достал деньги, чтобы заплатить за билеты, когда оператор узнал Роксану и поманил их рукой.
     Как маленькая принцесса, Роксана благосклонно кивнула Люку.
     - Можешь покататься со мной, если хочешь.
     - Вот уж спасибо, - он сел рядом с ней и проследил, чтобы кабинку закрыли на цепочку.
     Роксана не взвизгнула и даже не задержала дыхания, когда колесо поехало вверх. Она просто откинулась назад, закрыла глаза, а на губах появилась слабая улыбка. Уже годы спустя, вспоминая этот момент, Люк понял, что она выглядела как довольная собой женщина, расслабившаяся в удобном кресле после долгого тяжелого дня.
     Она не произнесла ни звука, пока колесо не прошло один полный круг. Но когда она заговорила, ее голос звучал на удивление взрослым.
     - Я устала сидеть взаперти. Я не могу видеть огни, не могу видеть людей.
     - Каждый вечер - все то же самое?
     - Каждый вечер - все разное, - она открыла глаза, и в них, как в изумрудах, отразились мелькающие вокруг огни. Роксана наклонилась к поручню, ветер подхватил ее волосы, взметнул их в небо. Похожая на маленькую ведьму, девочка смотрела вниз. - Видишь вон того худого мужчину в соломенной шляпе? Я никогда не видела его раньше. А вон та девочка в шортах с толстым пуделем на руках? Ее я тоже не знаю. Так что все разное. - Колесо опять шло вверх, и она опять запрокинула лицо к звездам. - Я раньше думала, что наверху мы проходим прямо через небо. Что я могу дотронуться до него и забрать с собой вниз, - она улыбнулась, как взрослая, которой стало смешно от такой детской наивной мысли - и в то же время, как ребенок, которому хочется, чтобы это было правдой. - Мне так хотелось попробовать. Хоть один раз.
     - Много толку тебе будет внизу от неба, - но Люк тоже улыбнулся. Он уже очень давно не катался на чертовом колесе. Так давно, что даже успел забыть это ощущение полета, когда желудок проваливается вниз, а за ним, пытаясь догнать, спешит и тело.
     - Ты хорошо поработал сегодня на представлении, - внезапно сказала Роксана. - Я слышала, как папа говорил это Лили. Они думали, что я сплю.
     - Да? - он попытался изобразить безразличие.
     - Он сказал, что все время думал, что в тебе что-то есть, и ты его не разочаровал, - Роксана подняла руки вверх. Свежий ветер приятно охладил ее пылающую кожу. - Думаю, что теперь ты всегда будешь выступать.
     От возбуждения у Люка запульсировало в висках. Но это не имело никакого отношения к быстрому вращению чертова колеса.
     - Ну что ж, это стоящее дело, - произнес он как можно более беззаботно. - Пока я все равно здесь... - он поднял глаза: Роксана оценивающе смотрела на него.
     - Он говорит, что раньше ты делал и видел что-то очень плохое. Что это?
     Унижение, злость и липкое чувство ужаса столкнулись и забурлили в душе мальчика. Макс знал, понял он. Непонятно как, но он знал. Люка прошиб горячий пот, но голос его звучал совершенно спокойно:
     - Не понимаю, о чем ты говоришь.
     - Понимаешь.
     - Допустим. Все равно, это не твое дело.
     - Если ты останешься с нами, то мое. Я знаю все про Мышку, и Лили, и Леклерка.
     - Черт, кто такой еще этот Леклерк?
     - Он готовит для нас в Новом Орлеане и помогает папе на выступлениях в кабаре. Он грабил банки.
     - Ты не зрешь?
     Довольная, что ей удалось его заинтересовать, Роксана покачала головой.
     - Он сидел в тюрьме, и все такое, потому что его поймали. Он научил папу открывать любые замки, - почувствовав, что она отдаляется от темы, Роксана подвела итог:
     - Так что получается, я должна все знать и о тебе тоже.
     - Я еще не сказал, что останусь. У меня есть свои планы.
     - Ты останешься, - тихонько проговорила девочка. - Папа хочет, чтобы ты остался. И Лили. Если ты захочешь учиться, то папа научит тебя магии. Как учит меня. Только я буду лучше, - ее ресницы даже не вздрогнули, когда он издал насмешливое фырканье. - Я буду самой лучшей.
     Насчет этого мы еще посмотрим, - пробормотал Люк. Колесо несло их прямо в небо. Он подставил свое лицо ветру. В этот момент Люк почти верил: то, что он уже сделал ничего не значит по сравнению с тем, что он еще сможет.

5

     Первым впечатлением Люка от Нового Орлеана был смешанный вихрь запахов и звуков. Пока Макс, Лили и Роксана спали в фургоне, он свернулся калачиком на сиденье пикапа то засыпая, то просыпаясь под отнюдь не мелодичное мычание Мышки. Примерно от Шривпорта они спорили, не включить ли радио, но Мышка был непреклонен. Он не хотел, чтобы какой-нибудь посторонний шум мешал ему прислушиваться к его любимому мотору.
     Но теперь в ленивое полусонное сознание мальчика начали проникать новые звуки. Высокие голоса, чьи-то крики, пронзительный смех, рулады саксофона, спор барабанов и трубы. Постепенно просыпаясь, Люк понял, что вокруг них вновь бушует карнавал. Он чувствовал запахи еды, специй и отдаленную вонь гниющих от жары отбросов.
     Зевая, он открыл глаза и высунулся из открытого окна.
     Люди, люди, толпы людей гуляли по улицам. Он увидел жонглера, похожего на Иисуса Христа и подбрасывающего яркие, блестящие в наступавших сумерках оранжевые шарики. Огромная толстая женщина в цветастом балахоне одиноко танцевала буги-вуги посреди толпы, вливающейся в открытую дверь ресторана. Пахло горячими сосисками.
     Цирк в городе, подумал он и сел прямо.
     Значит, они расстались с бродячим карнавалом, чтобы присоединиться к огромному постоянному карнавалу-городу.
     - Где мы?
     Мышка старательно втискивал пикап с фургоном в узкие улочки.
     - Дома, - просто ответил он, проезжая улицу Бурбон по направлению к Чартрезу.
     Люк не смог бы объяснить, почему от этого слова он вдруг заулыбался.
     Он все еще слышал музыку, но теперь она становилась тише. Улицы здесь были спокойнее, по ним прогуливалось уже меньше людей. Кто-то шел к центру, кто-то - оттуда. В мерцающем свете фонарей Люк разглядел очертания старых кирпичных зданий, украшенных цветами балконов, спешивших навстречу им машин с включенными фарами, фигуры нищих, устроившихся на ночь под арками.
     Он не понимал, как можно спать при этой музыке, запахах и невероятной жаре. Его усталость словно растворилась, сменившись захватывающим нетерпением.
     Мышка полз не быстрее улитки. А Люку хотелось поскорее добраться туда, куда они ехали.
     - О Господи, Мышка, медленнее может быть только задний ход.
     - Чего спешить? - и Мышка убил Люка окончательно, полностью остановившись посреди улочки и неожиданно выйдя из кабины.
     - Черт побери, ты что делаешь? - Люк выскочил следом и увидел, что Мышка стоит перед открытыми металлическими воротами. - Ты же не хочешь оставить все это прямо посреди дороги? Да сюда примчится куча полицейских!
     - Я просто вспоминаю, - Мышка почесал подбородок. - Надо загнать ее сюда задним ходом.
     - Задним ходом? - Люк выпучил глаза. Он недоверчиво подбежал к воротам и вернулся обратно к пикапу. - Загнать все это сюда? - Он прикинул расстояние между двумя мощными кирпичными стенами, потом - ширину фургона. - Черт, ничего не получится. Это невозможно.
     Мышка улыбнулся. Его глаза вдруг засияли, как у грешника, обретшего веру.
     - Останься здесь, вдруг ты мне понадобишься, - и он медленно пошел обратно к пикапу.
     - Это невозможно, - закричал ему вслед Люк.
     Но Мышка опять забурчал свою песенку и принялся маневрировать в узкой улочке пикапом с фургоном.
     - Ты сейчас врежешься! Господи, Мышка! - Люк сжался, ожидая звука удара и скрежета металла. У него открылся рот, когда огромный черный фургон проскользнул между стенами легко, как рука в перчатку. За фургоном задним ходом шел пикап. Проезжая мимо Люка, Мышка посмотрел на него и подмигнул.
     Это было великолепно. Люк почему-то почувствовал себя потрясенным и счастливым, как перед Рождеством или на открытии нового бейсбольного сезона. Стоя в свете слепящих фар, он захохотал во все горло.
     - Парень, ну ты - высший класс! - крикнул Люк, когда Мышка вылез из кабины. Вдруг мальчик резко развернулся, приняв стойку боксера на ринге - Кто это? - прошептал он Мышке, когда в доме рядом с ним зажегся свет и в дверном проеме показалась фигура человека.
     - Леклерк, - позвякивая ключами, Мышка пошел закрыть металлические ворота.
     - Значит, вы вернулись, - Леклерк спускался по ступенькам, и на фоне освещенного прямоугольника двери Люк увидел невысокого, бородатого седого мужчину. На нем была белоснежная футболка, как у спортсмена, и мешковатые серые брюки, подвязанные веревкой. Разговаривал он с легким акцентом - не протяжно и медлительно, как Макс, а отрывисто, словно бы добавляя дополнительный слог к каждому слову. - Проголодались, а?
     - Мы не останавливались поесть, - отозвался Мышка.
     - Правильно сделали, - Леклерк шел впереди, твердо переставляя негнущиеся ноги. Люк увидел, что он старый, старше Макса лет на десять или даже больше. Мальчику показалось, что лицо Леклерка похоже на истрепанную кожаную карту, прочерченную сотнями глубоких проезжих дорог. Из-под густых бровей смотрели проницательные, широко посаженные карие глаза.
     Леклерк же увидел гибкого парнишку с красивым лицом и острым, настороженным взглядом. Парнишку, приподнявшегося на носочках - готового броситься прочь или защищаться.
     - А это кто будет такой?
     - Это Люк, - ответил Макс, спускаясь из фургона со спящей Роксаной на руках. - Он теперь с нами.
     И двое мужчин молча посмотрели друг на друга, словно оба понимая какую-то непроизнесенную тайну.
     - Еще один, да? - Леклерк быстро усмехнулся, не вынимая изо рта трубки. - Посмотрим. А как дела у моей малышки?
     Не открывая заспанных глаз, Роксана протянула руки и обняла Леклерка. Она прижалась к нему, устраиваясь поудобнее, как на пуховой подушке.
     - Я хочу пирожков.
     - Сделаю, сделаю специально для тебя, - Леклерк вынул трубку изо рта и поцеловал ее в щечку. - Ты уже лучше, oui ?
     - Я сто лет болела ветрянкой. Я больше никогда, никогда не буду ничем болеть.
     - Я сделаю тебе гри-гри  для хорошего здоровья, - он устроил ее поудобнее у себя на колене, и тут из фургона вышла Лили. Она была в широком халате и несла в руке тяжелую сумку с принадлежностями для грима. - Ах, мадемуазель Лили! - Леклерк ухитрился поклониться даже с ребенком на колене. - И еще красивее, чем прежде!
     Она захихикала и протянула ему руку для поцелуя.
     - Так хорошо вернуться домой, Жан.
     - Проходите, проходите. Я приготовил для вас ужин, так что сейчас перекусим.
     При упоминании об ужине Макс вышел из фургона и обнял Леклерка. Все пошли через двор, где пышно цвели розы, лилии и бегонии, к крыльцу из нескольких ступенек и, войдя в дверь, оказались прямо в кухне. Здесь горел свет, отражаясь от белого кафеля и полированного темного дерева.
     В углу кухни был небольшой очаг, кирпич его от дыма приобрел приятный серо-розовый тон. На нем стояла пластмассовая флюоресцирующая статуя Святой Девы шенное бусами и перьями.
     Хоть внутри и было на удивление прохладно, и Люк не поверил, что этим очагом недавно пользовались, его нос учуял вкусный запах свежевыпеченного хлеба.
     Под потолком висели сухие пучки специй и трав, связки лука и чеснока. Над очагом на крючках разместились блестящие медные горшочки. Еще один горшок стоял на задней горелке, из-под его крышки валил пар. Что бы там ни кипело - аромат был райский.
     Длинный деревянный стол уже был уставлен тарелками, чашками, с красиво сложенными льняными салфетками сбоку. Все так же держа Роксану на руках, Леклерк направился к шкафу за дополнительным прибором.
     - Гамбо , - вздохнула Лили, обняв Люка за плечи. Ей очень хотелось, чтобы он почувствовал себя дома. - Никто не умеет готовить лучше Жана, солнышко. Подожди чуть-чуть, сейчас сам попробуешь. Если я не буду соблюдать диету, то за неделю растолстею так, что не влезу в свое трико.
     - Сегодня можешь не волноваться, сегодня - просто ешь, - Леклерк усадил Роксану на стул, взял две салфетки и снял горшок с плиты.
     Люк зачарованно смотрел на татуировку, которая пульсировала и плясала от худого запястья до самого плеча старика. Это были змеи, наконец понял Люк. Целое гнездо выцветших сине-красных гадюк, которые переплетались и обвивали жилистую руку.
     Казалось, они вот-вот зашипят.
     - Нравится? - веселые глаза Леклерка изучающе уставились на Люка. - Змеи, они быстрые и хитрые. Для меня - символ большой удачи, - он негромко присвистнул и резко протянул руку по направлению к мальчишке:
     - Змеи не подошли бы тебе, парень, - захихикав, старик принялся разливать по тарелкам густую, острую похлебку - гамбо. - Макс, ты привел мне молодого волчонка. Того и гляди, укусит.
     - Волк должен расти в стае, - Макс небрежно приподнял со стола корзинку и взял себе золотой ломоть хлеба, потом передал корзинку Лили.
     - Леклерк, а кто я? - совершенно проснувшись, Роксана черпала ложкой свое гамбо.
     - Ты? - старое морщинистое лицо смягчилось, и он провел большой, узловатой рукой по волосам девочки. - Ты - мой маленький котенок.
     - Только котенок?
     - Да, но котята умные, смелые и мудрые, а некоторые из них даже вырастают в тигров.
     Она просветлела и искоса взглянула на Люка:
     - А тигры сильнее волков.
     Когда взошла луна и даже эхо музыки с улицы Бурбон затихло, Леклерк уселся на мраморную скамью во дворе среди своих любимых цветов.
     Этот дом принадлежал Максу, но именно Леклерк был его настоящим хозяином. Он помнил, как когда-то много лет назад жил в хижине в плавнях, вокруг цвели дикие цветы, которые его мать пыталась приручить и выращивать в пластмассовых горшочках. Он помнил запахи попурри  и специй, краски разноцветных тряпок и полированного дерева - все эти воспоминания он принес с собой, добавив к ним пристрастие Макса к изяществу и элегантности.
     Леклерк был бы счастлив, если бы вернулся обратно на болота - но он не смог бы жить без Макса и семьи, которую дал ему Макс.
     Он курил свою неизменную трубку и вслушивался