чтобы вернуться часов через пять.
     Они надели легкие рюкзаки и начали восхождение по крутой тропе. Справа от них пролегло ущелье, слева тянулся к небу лес. Они шли против течения реки, поднимаясь туда, где парили орлы и редко ступала нога человека.
     Оливия шла по головокружительным подъемам и спускам так же, как другие женщины двигаются по танцевальной площадке - с непринужденной грацией, свидетельством чрезвычайной уверенности в себе.
     - Если бы я построил здесь дом, то не смог бы ударить палец о палец. Только смотрел бы и смотрел кругом...
     Ну почему он не такой простой и мелкий, как ей хочется?
     - Эта земля принадлежит штату.
     Ной только покачал головой и взял ее за руку.
     - Помечтай минутку. Мы с тобой единственные люди на свете и поселились в этих местах. Можно провести здесь всю жизнь, любуясь этой красотой.
     Голубое, белое, зеленое и серебряное. Мир состоял из этих ярких цветов; остальные были представлены лишь неясными пятнами. Горные пики, ущелья и стремительно бегущая вода. Ощущение его теплой руки. Как будто, так и должно быть...
     А больше никого и ничего. Ни страха, ни боли, ни воспоминаний, ни завтра.
     Оливия поняла, что она грезит, и поспешила вернуться к действительности.
     - Ты бы не так радовался, если бы оказался здесь в разгар зимы. Сидел бы с отмороженной задницей, и некому было бы принести тебе горячую пиццу.
     Спокойный и терпеливый взгляд Ноя заставил ее устыдиться.
     - О чем бы ты больше всего тосковала, если бы не могла вернуться назад?
     - О моих родных.
     - Я не имею в виду людей. Чего тебе здесь не хватало бы?
     - Зелени, - не успев подумать, ответила она. - Зеленого света и зеленого запаха леса... Здесь все другое, - продолжила Оливия, когда они пошли дальше. - Открытое, холодное, с голыми вершинами.
     - И негде спрятаться.
     - Я не прячусь... Вот это исландский мох, - сказала Оливия, показывая рукой на мохнатый желто-зеленый клубок. - Самый полезный из лишайников. В Швеции его продают как лекарство. - Она заметила его взгляд. - Что?
     - Мне нравится отрывистый тон, которым ты начинаешь читать лекцию по естествознанию, когда расстраиваешься.
     - Если ты не хочешь знать, на что смотришь, дело твое.
     - Нет, хочу. Но когда ты говоришь о лишайниках и грибах, меня охватывает дикое желание заняться с тобой любовью.
     - Кажется, я знаю место, которое придется тебе по вкусу, - Оливия постаралась отвлечь Ноя от волнующих мыслей и начала взбираться на скалу.
     Тропа привела их к опушке леса, выросшего на крутом склоне. На краю опушки громоздились камни. В их трещинах росли цветы, отчаянно цеплявшиеся корнями за тонкий слой почвы.
     Ной издалека услышал шум воды и улыбнулся, как мальчишка, когда они прошли мимо утеса, с вершины которого срывался рокочущий водопад. Отчаянно хотелось остановиться и набрать охапку цветов.
     Мышцы начинали гореть, ноги просили отдыха. Ной готов был сдаться, когда Оливия поднялась на очередной утес, обернулась и протянула ему руку.
     - Кажется, кольцевой маршрут был рассчитан на пять часов, верно? - Слегка запыхавшийся Ной схватился за ее руку и забрался наверх. - Потому что иначе я... О боже!
     Он забыл усталость и залюбовался открывшимся зрелищем.
     Перед ним было море цветов. Разноцветные потоки струились через зелень и тянулись к поросшему лесом пику, который вонзался в голубое небо, как башня замка. Белые пятна снега, мерцавшие на камне и просвечивавшие сквозь деревья, заставляли считать цветы еще большим чудом.
     Белые, желтые, голубые бабочки порхали над лепестками и садились на них, изящно сложив крылья.
     - Потрясающе. Невероятно. Вот здесь мы и поставим дом. На этот раз она засмеялась.
     - Это что, люпин?
     - У тебя хороший глаз. В цветах ты разбираешься. Тут я тебе не нужна.
     - Нет. - Ной снова взял ее за руку. - Нужна. Дело того стоило. - Он быстро повернулся, и нежный поцелуй застал Оливию врасплох. - Спасибо.
     - В "Риверс-Энде" есть все. Были бы деньги. - Оливия хотела отвернуться, но Ной схватил ее за руки и притянул к себе.
     - Не надо. - Она закрыла глаза еще до того, как почувствовала прикосновение его губ.
     - Почему?
     - Я... - Она снова открыла глаза, но ничего не смогла поделать с отражавшимися в них чувствами. - Не надо... Пожалуйста...
     - Ладно. - Вместо этого он поднес к губам руку Оливии и поцеловал каждый палец, следя за ее затуманившимися глазами.
     - Что ты ищешь, Ной?
     Не сводя с нее глаз, Ной раскрыл ее сжатую в кулак руку и поцеловал в ладонь.
     - Уже нашел. Осталось только сорвать.
     Похоже, сделать это можно было только одним способом.
     - Лив, давай сядем. Это подходящее место. И подходящее время. - Ной сбросил с плеч рюкзак, залез в него, достал диктофон и сел на обломок скалы.
     При виде диктофона у Оливии перехватило дыхание.
     - Я не знаю, как это делается.
     - А я знаю. Но сначала хочу тебе кое-что сказать. - Он положил диктофон рядом с собой и вынул блокнот. - Я думал бросить эту книгу. Или хотя бы отложить ее, как сделал шесть лет назад, когда причинил тебе боль. - Он открыл блокнот и поднял глаза. - Но на сей раз это не привело бы ни к чему хорошему. Эта мысль все равно жила бы в моем мозгу. Всегда. И в твоем тоже. Лив, я не знаю, стоит ли это между нами или, наоборот, объясняет, почему мы оказались здесь вместе. Но твердо знаю одно: если мы не покончим с этим делом, то будем бежать на одном месте. А мне нужно двигаться вперед. Как и тебе.
     - Я сказала, что сделаю это. И сдержу слово.
     - И будешь меня ненавидеть? Осуждать за то, что я вытащил это на поверхность? Так же, как ненавидела тогда в гостинице?
     - Ты лгал мне.
     - И жалею об этом больше всего на свете.
     Оливия ждала, что Ной начнет отпираться, объяснять, оправдываться. Ей следовало быть умнее. Он был человеком чести, обладал совестью и чувством сострадания. Личностью. Именно этим все и объяснялось.
     - Разве я ненавижу тебя, Ной? Разве можно ненавидеть человека за то, что он честно делает свое дело? Но мои чувства касаются только меня.
     - Больше нет. - Тон Ноя был небрежным, но Оливия слышала в нем стальную решимость. - Но мы поговорим об этом... о нас... позже.
     - О нас? Нас нет.
     - Ошибаешься. - На сей раз сталь сверкнула в его глазах. - Сядь, пожалуйста.
     - Не хочу. - Однако она сняла с плеч рюкзак и открыла бутылку воды.
     - Как хочешь. Расскажи о своей матери.
     - Когда она умерла, мне было четыре года. Ты мог бы больше узнать о ней из других источников.
     - Когда ты думаешь о ней, что вспоминаешь в первую очередь?
     - Ее запах. Запах, который хранился в одной из бутылочек на трельяже. Я считала их волшебными. Там был синий флакон с обвивавшей его серебряной полосой. Этот запах был неповторимым. Теплым, нежным, с легкой примесью жасмина. Ее кожа всегда была пропитана этим ароматом, и, когда мама обнимала меня или брала на руки, он был самым сильным вот здесь... - Она приложила руку к шее. - Я любила тыкаться туда носом, а она смеялась.
     Она была такая красивая... - задумчиво сказала Оливия, отвернулась и уставилась на море цветов. - Но ты не можешь этого знать. Я видела все ее фильмы. Много раз. Но в жизни она была в тысячу раз красивее. Пленка этого не передает. Она двигалась как танцовщица и не признавала земного тяготения. Я знаю, что она была блестящей актрисой. Но она была и чудесной матерью. Терпеливой, веселой и... заботливой. Старалась как можно чаще быть со мной, уделять мне внимание и показать, что я для нее - самое главное на свете. Ты понимаешь?
     - Да. Мне повезло. Я сам вырос в такой атмосфере. Она сдалась и села рядом.
     - Думаю, я была избалованной. Мне уделяли много времени и внимания, дарили игрушки, покупали сладости...
     - Я считаю испорченными только тех детей, которые не ценят этого. А ты... Тебя просто любили.
     - Она очень любила меня. Я никогда не сомневалась в этом. Даже тогда, когда она ругала меня за что-нибудь. А я ее обожала. Подражала ей во всем. Привыкла смотреться в зеркало и думать, что вырасту такой же, как мама.
     - Ты действительно очень похожа на нее.
     - Нет! - Она порывисто вскочила. - Я не красавица. И не хочу ею быть. Обо мне никогда не будут судить по внешности, как часто, слишком часто судили о ней. Именно это ее и убило. В сказках чудовища всегда убивают красавиц.
     - Значит, ты считаешь, что она погибла из-за собственной красоты?
     - Да. Потому что ее желали. Потому что мужчины хотели ее, а он не смог этого вынести. Не смог смириться с тем, что привлекло к ней его самого. Ее лицо, тело, осанка. Если это влекло его, то влекло и других мужчин, а других быть не могло. Он мог удержать ее только одним способом: уничтожив. Как бы она ни любила его, этого было недостаточно.
     - А она любила его?
     - Она плакала из-за него. Не думала, что я знаю об этом. А я знала. Однажды вечером она сидела с тетей Джейми и думала, что я уже сплю. Это было летом, когда темнеет поздно. Они сидели в маминой комнате, а я стояла за дверью и видела в зеркале их отражение. Они сидели на кровати. Мама плакала, а тетя Джейми ее обнимала.
     Оливия снова увидела их обеих. Так же, как видела тогда.
     - Что я буду делать? Джейми, что я буду без него делать?
     - Все будет хорошо, Джулия. Ты справишься с этим.
     - Это больно. - Джулия уткнулась в плечо Джейми, стремясь почувствовать силу, в которой так нуждалась. - Я не хочу терять его, терять все, что у нас было. Но не знаю, как его удержать.
     - Джулия, ты знаешь, что жить так, как ты жила эти последние месяцы, нельзя. - Джейми слегка отодвинулась и отвела от лица сестры золотую прядь. - Он причинил тебе боль. Не только душевную, но и физическую. Я не могу видеть эти ужасные синяки.
     - Он не хотел этого. - Джулия вытерла руками слезы и встала. - Во всем виноваты наркотики. Они меняют его. Не понимаю, почему он снова стал их принимать. Неужели он находит в них то, чего не могу дать я?
     - Сама послушай, что ты говоришь. - Джейми тоже поднялась на ноги. В ее голосе слышался сдержанный гнев. - Разве ты виновата в этом? В том, что он тешит свое самолюбие кокаином, таблетками и алкоголем?
     - Нет, нет, но если бы я могла понять, чего ему не хватает и почему он ищет в наркотиках то, чего там нет... О господи. - Она крепко зажмурилась и провела рукой по волосам. - Мы были так счастливы. Джейми, ты же знаешь, мы были счастливы. Были друг для друга всем, а когда родилась Ливи, это было похоже на... на то, что круг замкнулся. Почему я не заметила, что этот круг начал трещать? Велика ли была брешь, когда я поняла, что случилось? Джейми, я хочу вернуться. Хочу вернуть себе мужа. - Она повернулась и прижала руку к животу. - Хочу еще одного ребенка.
     - О боже... Ох, Джулия. - Джейми сделала два шага к сестре и обняла ее. - Неужели ты не понимаешь, что сейчас это было бы ошибкой? Именно сейчас?
     - Может быть. Но это могло бы стать ответом на все вопросы. Вчера вечером я разговаривала с ним. Роза приготовила чудесный обед. Со свечами и шампанским. И я сказала ему, что хочу второго ребенка. Сначала он был так счастлив. Стал прежним Сэмом. Мы смеялись, обнимали друг друга и пытались придумать ребенку имя. Так же, как было с Ливи. А потом его настроение внезапно изменилось. Он нахмурился, отдалился и сказал... - По ее щекам вновь потекли слезы. - "Откуда я знаю, что этот ребенок будет моим? А вдруг ты уже носишь ублюдка от Лукаса?"
     - Сукин сын! Как он смел сказать тебе такое?
     - Я ударила его. Ударила, не успев подумать, а потом велела ему убираться к чертовой матери. И он убрался. Посмотрел на меня, как на пустое место, и ушел. Я не знаю, что делать.
     Она снова села на кровать, закрыла лицо руками и заплакала.
     - Не знаю, что делать.
     Ной молча следил за Оливией, которая стояла, прикрыв живот рукой. Так же, как это делала ее мать. Она помогла ему увидеть спальню, полную женского горя и отчаяния. Оливия виртуозно и непринужденно передавала чужие слова, интонации и жесты.
     Не глядя на него, Оливия вытянула руку.
     - Я вернулась в свою спальню и сказала себе, что мама репетирует. Она часто это делала. Я сказала себе, что мама будет играть в кино и что она говорила не о моем отце. Я легла спать, а ночью проснулась и увидела, что он стоит в моей комнате. Он включил мою музыкальную шкатулку, и я была счастлива. Я попросила его рассказать мне сказку.
     Тут Оливия посмотрела на Ноя, и ее глаза прояснились.
     - Он был под кайфом. Но тогда я этого не знала. Только понимала, что он сердится. Он кричал и сломал мою музыкальную шкатулку. Я понимала, что мой папа не такой, каким был всегда. А потом прибежала мама, и он ударил ее. Я спряталась в шкаф. Потом она пришла, села со мной и стала говорить, что все будет хорошо. Она вызвала полицию по моему маленькому телефону и подала на развод. А через неполных четыре месяца он вернулся и убил ее...
     Ной выключил диктофон, сполз с камня и шагнул к ней.
     Оливия поспешно отступила.
     - Нет. Я не хочу, чтобы меня обнимали. Не хочу, чтобы успокаивали.
     - До чего же ты упрямая... - Ной обвил ее руками и крепко сжал, когда Оливия начала вырываться. - Прислонись ко мне на минутку, - пробормотал он. - Это не больно.
     - Ты мне не нужен! - гневно сказала она.
     - Все равно прислонись.
     Она сделала еще одну попытку вырваться, а потом сдалась. Положила голову на его плечо и обняла за талию.
     Оливия прислонилась к нему, но ее глаза остались открытыми. И слез в них не было.

Глава 28

     На обратной дороге Ной задавал вопросы. Их были десятки, но ни один не относился к родителям. Он спрашивал Оливию о ее работе, повседневных обязанностях, центре и базе. Оливия понимала, зачем он это делает, но не могла сообразить, нравятся ли ей эти попытки успокоить ее. И постичь, почему это так помогает.
     Стоило ей воздвигнуть очередной барьер, как Ной обходил его и снова заставлял ее успокоиться. Она восхищалась этим искусством. А когда они остановились полюбоваться очередным видом, Оливия поняла, что сидит с ним рядом, плечом к плечу, словно знала его всю жизнь.
     Возможно, в каком-то смысле так оно и было.
     - О'кей, мы построим дом здесь. - Он показал себе за спину, на каменистый склон.
     - Я уже говорила тебе, что это государственная земля.
     - Помечтай со мной, Лив. Дом будет с большими окнами на запад, чтобы вечерами мы могли любоваться закатом.
     - Это будет сложно, потому что перед нами юг.
     - Ты уверена?
     Уголки ее рта невольно поползли вверх.
     - Запад там, - сказала она и ткнула пальцем в сторону.
     - Вот и хорошо. Значит, окна гостиной будут выходить туда. В гостиной будет стоять большой камин. Дом будет просторным, с высокими потолками и балконом. Никаких закрытых пространств. Четыре спальни.
     - Четыре?
     - Конечно. Ведь каждому ребенку понадобится отдельная комната, верно? Точнее, пять спален, - поправился он, довольный тем, что у Оливии расширились глаза. - Одна для гостей. А мне будет нужен просторный кабинет со множеством окон и полок. Он будет выходить на восток. А где ты устроишь свой кабинет?
     - Он у меня уже есть.
     - Без домашнего кабинета тебе не обойтись. Ты деловая женщина. Я думаю, он будет рядом с моим, но нам придется придумать правила, чтобы не мешать друг другу. Мы устроим кабинеты на третьем этаже. - Их пальцы переплелись. - Он будет нашей территорией. Детям достанется первый этаж. Окна их комнат будут смотреть на лес, и они никогда не будут чувствовать себя запертыми в четырех стенах. Что ты думаешь о внутреннем бассейне?
     - Я не признаю дома без бассейнов.
     Он улыбнулся, а затем захватил ее врасплох и крепко поцеловал.
     - Отлично. Дом будет каменным и деревянным, не возражаешь?
     Рука Ноя продолжала играть ее волосами.
     - Здесь не тот климат, чтобы ставить дома со стенами из пластмассы.
     - А сад будем сажать вместе. - Он слегка прикусил ее нижнюю губу. - Поцелуй меня, Оливия. Легонько. Хотя бы разок.
     Она сделала это. Отказать было невозможно. Нарисованная им картина была такой мирной, такой успокаивающей, что она представила себе этот дом, мысленно вошла в него и обнаружила там Ноя. Удивительно живого и настоящего. Она крепко обняла его и издала стон, в котором отчаяния было столько же, сколько наслаждения.
     Как ему удается все совместить? Сложить вместе? Туманные мечты девочки, неоформленные фантазии девушки, страстные желания женщины слились воедино.
     Ответом на все вопросы был сам Ной.
     Оливия, убаюканная биением собственного сердца, отпрянула. Она не могла допустить, чтобы это случилось. Ни с ним. Ни с кем бы то ни было.
     - Пора идти.
     В ее глазах был страх. Ной понимал, что причиной этого страха является он сам, но не знал, как к этому относиться.
     - Почему ты так уверена, что я снова причиню тебе боль?
     - Когда речь идет о тебе, я не уверена ни в чем, и это мне не нравится. Нам нужно идти. До лагеря больше часа.
     - Время не имеет значения. Почему бы нам не... - Ной осекся, краем глаза заметив какое-то движение за спиной Оливии. Он обернулся, прищурился и только тут почувствовал, что по его щеке течет кровь.
     - О боже... Не двигайся.
     Теперь и Оливия ощутила его запах, резкий и опасный. Сердце ударило в ребра, но прежде чем она успела вскочить, Ной оказался между ней и пумой.
     Это был взрослый самец. Он стоял на скале как раз над ними, и его глаза отражали солнечный свет. Огромный кот пошевелился, издал утробное рычание и оскалил зубы.
     - Смотри на него, - велела Оливия, поднимаясь на ноги. - Не беги.
     Ной положил ладонь на рукоять ножа. Он и не собирался бежать.
     - Уходи. - Ной тоже оскалил зубы и сдвинулся с места, когда Оливия попыталась выйти из-за его спины. - Начинай пятиться к тропе.
     - Ты совершенно прав. - Она старалась говорить спокойно. - Никаких резких движений, никаких размахиваний руками. Мы уходим и освобождаем ему место. У негр преимущество. Он находится выше. И ведет себя агрессивно. Не спускай с него глаз и не поворачивайся спиной.
     - Я сказал, уходи. - Ной сдерживался из последних сил. Ему хотелось повернуться и подтолкнуть Оливию к тропе. По его спине текла струйка пота.
     - Должно быть, где-то рядом лежит его добыча. Он просто защищает ее. - Она наклонилась, не сводя глаз с кота, и подобрала с земли два камня.
     - Мы уходим. Уже уходим. Кот зашипел и прижал уши.
     - Вот тебе! - крикнула Оливия, продолжая пятиться, и бросила первый камень, угодивший пуме в бок.
     Продолжая кричать, она взвесила в руке второй камень. Кот яростно зафырчал и заколотил лапами воздух. Но стоило Ною вынуть нож, как он повернулся и крадучись ушел.
     Продолжая медленно отступать и прикрывать собой Оливию, Ной внимательно осматривал склон.
     - Ты в порядке?
     - Идиотка! Дура набитая! - Оливия сорвала с себя бейсболку и злобно пнула камень носком ботинка. - Расселась, как на заднем сиденье "Бьюика"! Совсем обалдела! Где были мои глаза?
     Злясь на себя, она снова надела шапочку и вытерла потные ладони о джинсы.
     - Я должна была знать. Увидеть пум удается редко, но они здесь водятся. И нападают. Особенно на тех, кто ведет себя как последний болван. - Она потерла глаза. - А я даже не посмотрела по сторонам. Расселась и забыла о том, что надо быть начеку. За такую беспечность проводника надо гнать с работы в три шеи.
     - Прекрасно. Ты уволена. - Ной не торопился возвращать нож в ножны. - Давай двигаться.
     - Он больше не нападет. - Оливия перевела дух. - Он защищал свою добычу, то есть делал то, что должен был. Мы вторглись в его владения.
     - Понял. Значит, мы построим дом в каком-нибудь другом месте.
     Она открыла рот и засмеялась, немало удивившись себе.
     - Ной, ты балбес! Из-за меня тебя могли убить или искалечить. Какого черта ты собирался с этим делать, горожанин? - Она посмотрела на нож и провела рукой по лицу, пытаясь справ