время: времени у него было в обрез.
Решив, что для шлюхи она довольно мила, он приветливо улыбнулся.
   Как только она впустила его и заперла дверь, он запустил руку ей  под
платье и остался доволен, обнаружив под  подолом  голое  тело.  Было  бы
очень кстати возбудиться как можно быстрее.
   - Папочка! - верная своей роли, Лола игриво взвизгнула. - Нехорошо!
   - Я слыхал, что и ты нехорошая...
   Он снял пальто и аккуратно отложил его, глядя на ее  надутое  личико.
Он все предусмотрел, и его пальцы не должны  были  оставить  отпечатков,
тем не менее он не собирался прикасаться здесь  к  чему-либо,  кроме  ее
тела.
   - Нет, я хорошая. Папочка! Даже очень.
   -  Нет,  ты  плохая  девчонка!  -  Он  вынул  из  кармана   маленькую
видеокамеру со складным штативом,  установил  ее  и  направил  на  узкую
кровать, заваленную подушками и плюшевыми зверями.
   - Собираешься снимать?
   - Собираюсь.
   Придется сказать ему, что это стоит дополнительных денег, но лучше не
торопиться. Клиентам не нравится, когда в их фантазии вторгается  грубая
реальность, - это она твердо усвоила.
   - Ляг на кровать.
   - Да, Папочка. - Она улеглась среди подушек и веселых зверят.
   - Говорят, ты занимаешься мастурбацией?
   - Что ты, Папочка!
   - Нехорошо говорить Папочке не правду!
   Придется тебя отшлепать. Но ничего, потом я поцелую больное местечко,
и все пройдет. - Она улыбнулась,  и  он  шагнул  к  кровати.  -  Подними
платье, девочка, и покажи мне, как ты это делаешь.
   Лола предпочла бы обойтись без этого: она любила, когда ее ласкали, а
прикосновение собственных пальцев почти не доставляло  ей  удовольствия.
Тем не менее она послушно задрала подол и приступила к делу -  медленно,
робко, как, наверное, хотелось ему.
   Зрелище возбудило его. В конце концов, женщина для  того  и  создана,
чтобы приводить в неистовство саму себя и возжелавшего ее мужчину.
   - Что ты чувствуешь?
   - Так мягко... Попробуй сам, Папочка. Очень мягко!
   Он повиновался, погрузил в  нее  палец  и  ощутил  вполне  приемлемую
эрекцию. Тем лучше для обоих: все произойдет без задержек.
   - Расстегни платье! - скомандовал он, не убирая руку.  Она  начала  с
верхней пуговицы и неторопливо добралась до нижней. - Перевернись!
   Лола легла на живот, и он несколько  раз  несильно  шлепнул  ее.  Она
исправно  повизгивала,  ягодицы  покраснели,  но  ему  не   было   дела,
действительно ли он причиняет ей боль. Продавая себя,  она  должна  была
знать о последствиях.
   - Молодец!
   Эрекция увеличилась, его охватило нетерпение, но он взял себя в  руки
и, раздеваясь, не сделал ни одного лишнего движения. Оставшись голым, он
лег на нее, сжав ее груди ладонями. "Как молода!" - думал он, сотрясаясь
от прикосновения к ее юной плоти.
   - Сейчас Папочка тебе покажет, как он поощряет хороших девочек.
   Ему хотелось орального секса, но это было бы слишком  рискованно:  он
знал, что противозачаточное средство уничтожит сперму у нее во чреве, но
не во рту.
   С удовольствием гладя молодое упругое тело,  он  проник  в  нее.  Это
получилось у него резче, чем он рассчитывал и чем, очевидно, ждала  она,
так что после первого отчаянного рывка он призвал  себя  к  умеренности.
Ему не хотелось делать ей больно и заставлять кричать  -  хотя  в  таком
месте вряд ли кто-либо обратил бы  внимание  на  крики  и  испугался  за
кричащую...
   Она хорошо двигалась, встречая его толчки  и  подстраиваясь  под  его
ритм. В какой-то момент ему даже показалось, что не все ее стоны и крики
были подделкой. Он  чувствовал,  как  она  напрягается,  как  дрожит,  и
самодовольно улыбался: ведь ему  удалось  довести  шлюху  до  настоящего
оргазма!
   Он закрыл глаза и изверг сперму.
   Лола вздохнула и прилегла на подушки. Все получилось хорошо - гораздо
лучше, чем она рассчитывала. Только бы не забеременеть!
   - Я хорошая девочка. Папочка?
   - Даже очень! Только это еще не все. Ляг на спину.
   Пока она выполняла приказание, он подошел к камере и включил съемку.
   - Мы потом посмотрим фильм. Папочка?
   Он покачал головой. Лола вспомнила о своей роли и надула губы.
   - Давай посмотрим! Я так люблю видео...
   И ты снова меня поучишь, как быть хорошей девочкой. - Она улыбнулась,
предвкушая премиальные. - Хочешь, я тебя поглажу? Мне так хочется!
   Он с улыбкой вынул из внутреннего кармана пальто кремневый  пистолет,
для которого сам изобрел глушитель, и увидел  в  ее  глазах  всего  лишь
любопытство.
   - Что это? Хочешь, чтобы я поиграла с новой игрушкой?
   Первый выстрел он сделал в голову. Она  упала  на  кровать,  и  он  с
удовольствием отметил, что хлопок был еле слышен. Он  спокойно  произвел
второй выстрел - между ее молодых тугих грудей,  и  третий  -  в  нежную
безволосую промежность.
   Выключив камеру, он аккуратно уложил Лолу среди окровавленных подушек
и выпачканных кровью, но по-прежнему улыбающихся зверят.
   Она  смотрела  на  него   удивленным   взглядом   широко   раскрытых,
остановившихся глаз.
   - Девушке не годится так жить, - ласково сказал он ей  и  вернулся  к
камере, чтобы зафиксировать финальную сцену.

Глава 5

   Еве очень хотелось шоколадку. Большую часть дня она давала  показания
в  суде,  а  когда  собралась  пообедать,   раздался   звонок   частного
осведомителя. Встреча с ним стоила ей  пятидесяти  долларов,  а  привела
только к появлению  сомнительной  ниточки  в  деле  о  контрабанде,  над
которым она безуспешно билась вот уже два месяца.
   Теперь ей срочно требовалось что-нибудь сладкое, чтобы набраться сил,
дотащиться до дому и приготовиться к семичасовой встрече с Рорком.
   К ее услугам было  по  пути  сколько  угодно  киосков,  обслуживающих
водителей прямо  в  машинах,  но  она  предпочла  маленькую  старомодную
закусочную на углу Семьдесят восьмой улицы.
   Ева сама не понимала, почему любила бывать здесь.
   Владельцем закусочной  был  грубиян  Франсуа  с  бегающими  глазками,
оказавшийся в Америке лет сорок назад.  Америку  и  американцев  Франсуа
ненавидел, но тем не менее не вернулся на родину, а предпочитал изрекать
всякие гадости и ныть за прилавком своего заведения, считая его  удобным
местом для обличения политического абсурда.
   Ева из вредности звала  его  Фрэнком  и  заглядывала  к  нему  каждую
неделю, чтобы узнать, какую новую пакость он изобрел, чтобы отказать  ей
в кредите.
   Мечтая о шоколадке, она шагнула в  раздвинувшиеся  при  ее  появлении
стеклянные двери.
   Стоило им начать беззвучно закрываться у нее за спиной, как  инстинкт
заставил ее насторожиться.
   У  прилавка  спиной  к  ней  стоял  верзила-посетитель  в  куртке   с
капюшоном. "Шесть  футов  пять  дюймов,  не  меньше  двухсот  пятидесяти
фунтов",  -  прикинула  она.  Ей  даже  не  потребовалось  взглянуть   в
испуганную физиономию Франсуа, чтобы почуять неладное,  запах  беды  был
так же силен и тошнотворен, как аромат рагу  с  овощами  -  сегодняшнего
дежурного блюда.
   К  тому  моменту,  как  двери  окончательно  сомкнулись,  она  успела
отказаться от мысли воспользоваться оружием.
   - Иди-ка сюда, стерва! Живее!
   Мужчина обернулся. Бледность не могла скрыть желтого оттенка его кожи
-  свидетельства  смешения  кровей,  выражение  глаз   было   совершенно
отчаянное. Прикидывая, чем все это пахнет, Ева изучала маленький круглый
предмет у него в руке.
   Самодельное взрывное устройство и так не сулило  ничего  хорошего,  а
тут еще  рука  грабителя  тряслась  от  волнения.  Любители  самодельной
взрывчатки - известные психи. Этот идиот вполне был  способен  укокошить
десяток людей, выронив свое изделие!
   Ева бросила на Франсуа предостерегающий взгляд,  давая  понять,  что,
назвав ее лейтенантом,  он  мгновенно  обречет  всех  присутствующих  на
гибель. Показывая грабителю пустые ладони, она шагнула к прилавку.
   - Я не хочу неприятностей, - пролепетала она,  заставляя  свой  голос
дрожать так же сильно, как рука с бомбой. -  Пощадите!  Дома  меня  ждут
дети.
   - Да заткнись ты! Лечь на пол! На пол!
   Ева опустилась на колени рядом с каким-то  человеком,  который  лежал
лицом вниз, прижимая ладони к  затылку.  На  счастье,  посетителей  было
немного; Ева видела только чьи-то ноги, высовывающиеся из-за столика.
   - Все сюда! - приказал грабитель Франсуа,  размахивая  своим  опасным
изделием. - Все давай: деньги, чеки. Живее!
   - День неудачный... - заныл Франсуа.  -  Сами  понимаете,  разве  это
бизнес? Вы, американцы...
   - Хочешь попробовать? - грабитель сунул взрывчатку Франсуа под нос.
   - Нет, нет!
   Франсуа в панике набрал код.  Касса  открылась.  Грабитель  посмотрел
сначала на деньги, потом на  потолок  и,  кажется,  только  тут  заметил
камеру, усердно снимавшую всю сцену.
   Ева угадала его мысли. Камера запечатлела облик грабителя,  и  теперь
все деньги Нью-Йорка не смогут его стереть. Единственной  надеждой  была
взрывчатка, которую он швырнет, прежде чем выбежать на улицу и  пропасть
в толпе.
   Она  набрала  в  легкие  побольше  воздуха,  как   ныряльщица   перед
погружением, и вскочила.
   Грабитель поднял руку с бомбой; раздались крики,  проклятия,  мольбы.
Ева бросилась вперед...
   От ее удара он выронил бомбу, она поймала ее в  прыжке.  В  следующее
мгновение грабитель нанес ответный удар.
   Еве повезло: он попал ей по  лицу  не  кулаком,  а  тыльной  стороной
ладони. Она врезалась в стойку с соевыми  чипсами.  Из  глаз  посыпались
искры, но бомба осталась у нее в кулаке.
   "Не та рука! Черт  возьми,  не  та  рука!"  -  успела  подумать  Ева,
опрокидывая стойку. Она попыталась достать оружие левой рукой, но на нее
уже обрушились все двести пятьдесят фунтов злобы и отчаяния.
   - Сигнализация, кретин! - крикнула она Франсуа, стоявшему как столб и
бессмысленно лязгавшему зубами. - Чего размечтался?!
   Ева ахнула, получив удар в бок, от которого перехватило  дыхание:  на
сей раз он додумался сжать ладонь  в  кулак.  Грабитель  уже  не  владел
собой. Он рыдал, выкручивая ей руку в попытке отнять взрывчатку.
   - Мне нужны деньги! Деньги! Я тебя убью!
   Я всех вас поубиваю!
   И тогда она заехала ему коленом между ног.
   Старый  как  мир  способ  самозащиты  подарил  ей  несколько   секунд
передышки, но не обезвредил противника. Он нанес ей  следующий  удар,  и
Ева врезалась головой в прилавок, едва не лишившись чувств. Ее  отрезвил
хлынувший сверху камнепад - желанные шоколадки.
   - Сукин сын! Ах ты, сукин сын! - услышала она собственный хрип.
   Потом раздались три смачных удара подряд:
   Ева не пожалела его физиономии.  У  него  пошла  носом  кровь,  и  он
схватил ее за руку.
   Она знала, что руке  грозит  перелом,  ждала  нечеловеческой  боли  и
хруста кости. Но в то самое мгновение, когда она уже собралась  завопить
от боли, когда  зрение  затуманилось,  грабитель  вдруг  отпустил  ее  и
рухнул.
   По-прежнему сжимая в руке бомбу, Ева встала на четвереньки, ловя ртом
воздух и борясь с тошнотой. Ее взгляд упал на черные начищенные башмаки.
Полицейский подоспел вовремя!
   - Заберите его, - она закашлялась. - Попытка вооруженного ограбления,
ношение взрывчатки, нападение...
   Ева с удовольствием присовокупила бы к этому  перечню  "нападение  на
полицейского при исполнении им служебных обязанностей" и  "сопротивление
задержанию", но так было бы нечестно: ведь она не назвала себя.
   - Вы не пострадали, мэм? Вызвать "Скорую"?
   Ей была нужна не "Скорая", а проклятая шоколадка!
   - Я лейтенант полиции, - сообщила она, вставая и доставая значок.
   Грабитель уже был в наручниках и без сознания: второй полицейский  на
всякий случай врезал ему дубинкой.
   Увидев,  что  за  игрушку  она  сжимает  в  кулаке,  оба  полицейских
побелели.
   - Ящик сюда! Надо обезвредить эту штуковину.
   - Есть!
   Первый полицейский исчез. Через полторы минуты он вернулся с  сейфом,
в каких перевозят и разряжают взрывные механизмы. Все напряженно молчали
и старались не дышать.
   - Заберите его, - повторила Ева - только избавившись  от  бомбы,  она
почувствовала, как напряжена. - Я  подам  рапорт.  Сто  двадцать  третий
участок?
   - Он самый, лейтенант.
   - Хорошо  сработали,  -  уронив  пострадавшую  руку,  она  потянулась
здоровой к прилавку и выбрала шоколадку "Гелекси", не сброшенную на  пол
во время битвы. - Я еду домой.
   - А заплатить? - крикнул ей вслед Франсуа.
   - Обойдешься, Фрэнк, - ответила она, не оборачиваясь.

***

   Из-за заварушки в закусочной Ева выбилась из расписания  и  попала  к
особняку Рорка только в десять минут восьмого. Боль в руке и  плече  она
уняла с помощью домашней аптечки, решив, что, если  за  два  дня  ей  не
станет лучше, придется наведаться к врачу, как она  ни  ненавидела  всех
врачей до одного.
   Остановив машину, она немного посидела, любуясь домом Рорка.  Скорее,
это была крепость.
   Четыре  неприступных  этажа  высились  над  заиндевевшими   деревьями
Центрального парка. Сооружение это простояло уже лет двести.  В  больших
окнах горел золотистый свет. За воротами со  сложной  охранной  системой
виднелись  вечнозеленые  кусты  и  продуманно  расположенные  карликовые
деревья.
   Еще более сильное впечатление, чем величие архитектуры  и  окружающее
благолепие, производила тишина. Сюда не доносились уличный шум и грохот,
не доползала людская каша. Даже небо над головой было не  таким,  как  в
деловом центре: здесь  можно  было  разглядеть  звезды,  не  заслоняемые
небоскребами.
   Приятная жизнь - жаль, что чужая... С этими мыслями Ева снова  завела
мотор и подъехала к воротам, держа наготове  документы.  Красный  глазок
сканера  помигал,  потом   засиял   ровным   светом.   Ворота   бесшумно
разъехались.
   Хозяин Дал охранной системе команду ее пропустить - и она  не  знала,
что чувствовать: радость или настороженность.
   Выйдя из машины, Ева поднялась по гранитным ступенькам. Дверь  открыл
дворецкий. С этой породой  людей  она  была  знакома  только  по  старым
фильмам.  Дворецкий   полностью   соответствовал   образу:   седовласый,
сдержанный, учтивый, в черном костюме с иголочки и старомодном галстуке.
   - Прошу, лейтенант Даллас, -  она  уловила  легкий  акцент  -  то  ли
британский, то ли славянский.
   - У меня встреча с мистером Рорком.
   - Он ожидает вас.
   Дворецкий пригласил ее  в  просторный  холл  с  высоченным  потолком,
больше напоминающий музейный  вестибюль.  Сверкающий  пол  отражал  свет
изысканных светильников в тех местах, где не был закрыт богатым  ковром.
Роскошная лестница, охраняемая  скульптурами  грифонов  на  постаментах,
уходила влево.
   Стены были увешаны  картинами  вроде  тех,  которые  она  видела  еще
школьницей, посещая с классом музей  "Метрополитен":  в  основном  здесь
были представлены французские импрессионисты.
   - Будьте добры, вашу верхнюю одежду.
   Ева оторвалась от созерцания картин. Ей показалось, что  невозмутимый
дворецкий смотрит на нее снисходительно. Она сбросила кожаную  куртку  и
проследила, как он брезгливо взял ее двумя ухоженными пальцами.
   Чего тут брезговать? Кажется, она смыла с куртки почти всю кровь...
   - Прошу сюда, лейтенант Даллас. Не угодно ли подождать в приемной?  У
мистера Рорка разговор с континентом.
   - Ничего, подожду.
   Она перешла в следующий музейный зал, где горел камин.  Огонь  лениво
поедал настоящие дрова, мерцая в центре  очага,  обложенного  малахитом.
Ева огляделась: два торшера, похожие на огромные  драгоценные  камни  со
светом внутри,  два  дивана  с  резными  спинками  и  роскошной  обивкой
сапфировых тонов. Деревянная мебель была отполирована так, что от блеска
слезились глаза.
   Тут  и  там   экспонировались   настоящие   произведения   искусства:
скульптуры, сосуды, граненое стекло.
   Сначала ее каблуки стучали по паркету, потом увязли в ковре.
   - Не желаете ли освежиться, лейтенант?
   Она оглянулась и увидела, что дворецкий  все  еще  держит  ее  куртку
двумя пальцами, как грязную тряпку.
   - Пожалуй. Что у вас есть, мистер...
   - Соммерсет, лейтенант. Просто Соммерсет.
   Уверен, мы сумеем удовлетворить ваш вкус.
   - Она любит кофе, - раздался из дверей голос Рорка. - Но,  думаю,  на
сей раз не откажется попробовать "Монкар" урожая сорок девятого года.
   Соммерсет расширил глаза - от ужаса, как показалось Еве.
   - Сорок девятого, сэр?
   - Именно. Благодарю, Соммерсет.
   - Слушаюсь, сэр, - дворецкий гордо удалился, унося с собой куртку.
   - Простите, что заставил  ждать,  -  начал  Рорк,  сузив  потемневшие
глаза.
   - Ничего, - ответила Ева, глядя, как  он  приближается  к  ней.  -  Я
тут... Вы что?!
   Она дернула головой, когда  он  внезапно  взял  ее  за  подбородок  и
повернул левой щекой к свету.
   - У вас синяк.
   Это  было  произнесено  холодным,  даже  ледяным  тоном.  Его  глаза,
рассматривавшие ее щеку, были  непроницаемы.  Но  от  прикосновения  его
теплых пальцев Еву пронзила дрожь.
   - Драка из-за шоколадки, - сказала она, пожав плечами.
   Он заглянул ей в глаза и не  отводил  взгляд  несколько  дольше,  чем
требовали приличия.
   - Кто победил?
   - Разумеется, я! Не надо было вставать между мной и лакомством.
   - Буду иметь в виду.
   Рорк  убрал  руку  и  засунул  ее  поглубже  в   карман.   Он   вдруг
почувствовал, что это единственный способ побороть желание погладить  ее
по щеке.  Ему  очень  хотелось  оттереть  этот  чертов  синяк.  "Что  за
неуместная блажь?!" - подумал он и нахмурился.
   - Надеюсь, вы одобрите сегодняшнее меню.
   - Меню? Я здесь не для того, чтобы есть, Рорк! Я приехала  посмотреть
вашу коллекцию.
   - Успеете и то, и другое.
   Он обернулся. Соммерсет принес поднос с  откупоренной  бутылкой  вина
цвета спелой пшеницы и двумя бокалами.
   - Сорок девятый год, сэр.
   - Спасибо. Я налью сам. - Наполняя бокалы, он сказал Еве:
   - Надеюсь, это вино придется  вам  по  вкусу.  Может,  ему  недостает
тонкости, но это компенсируется чувственностью.
   Рорк прикоснулся своим бокалом к ее, издав мелодичный  звон,  и  стал
внимательно смотреть, как она пробует вино.
   "Боже, что за внешность!  -  мелькнуло  у  него  в  голове.  -  Какая
выразительная угловатость, сколько чувства - и при этом самообладания!"
   Он видел, как Ева старается скрыть удивление и восторг,  ощутив  вкус
вина, и ему безумно хотелось попробовать, какова на вкус она...
   - Одобряете? - поинтересовался он.
   - Недурно. - Ей казалось, что она пробует чистое золото.
   - Я рад. "Монкар" - первый сорт,  который  я  когда-то  приобрел  для
своего подвала. Не желаете ли сесть к камину?
   Соблазн  был  велик.  Она  представила   себя   греющейся   у   огня,
потягивающей вино, наслаждающейся нежными бликами света...
   - Это не визит вежливости, Рорк! Я расследую убийство.
   - Вы сможете продолжить расследование за ужином. -  Он  взял  Еву  за
руку и вопросительно приподнял бровь, почувствовав ее неудовольствие.  -
Смею предположить, что женщина,  вступившая  в  драку  из-за  шоколадки,
оценит вырезку толщиной в два дюйма.
   - Бифштекс? - Она боялась, что истечет слюной.
   Он не смог побороть усмешку.
   - Только что из Монтаны. - Видя,  что  она  все  еще  колеблется,  он
вскинул голову:
   -  Бросьте,  лейтенант!  Сомневаюсь,  что  порция  натурального  мяса
повредит вашим недюжинным способностям сыщика.
   - На днях меня уже пытались подкупить, - пробормотала  она,  вспомнив
Чарлза Монро и его черный шелковый халат.
   - И что же представляла собой взятка?
   - Бифштекс  куда  интереснее.  -  Ева  предпочла  уйти  от  ответа  и
устремила на него серьезный взгляд. - Учтите, Рорк, если улики укажут на
вас, у меня не дрогнет рука.
   - Иного я не ожидаю. К столу!
   Он  повел  ее  в  столовую.  Снова   хрусталь,   сверкающее   дерево,
потрескивающий камин - на сей раз  из  мрамора  с  розовыми  прожилками.
Женщина в черном подала закуски - креветки в густом  соусе  и  несколько
разных салатов. Затем она принесла начатую бутылку и бокалы