есчастная,  поверила  и
бросилась собирать вещички.
   - Но она-то для тебя не представляла никакого интереса.
   - Да никто, по сути дела, не представлял. Одна только Хоуп. А за меня  ты
не беспокойся. Никто в мою сторону и не посмотрит. Я  достойный,  выдающийся
гражданин, и в данный момент  я  нахожусь  на  ярмарке,  покупаю  мишку  для
своего, еще не родившегося,  младенца.  Большого  желтого  мишку.  Лисси  он
обязательно понравится.
   - Да, я никогда не могла тебя  почувствовать,  -  тихо  сказала  Тори,  -
потому что чувствовать нечего. Внутри тебя - пустота.
   - Ты права. Я сегодня пожал твою руку, ну, ради эксперимента, а ты ничего
не почувствовала. Но меня ты почувствуешь, прежде чем все будет покончено. А
почему ты не убегаешь? Как Хоуп? Ты же знаешь, что она побежала и  звала  на
помощь. Даю тебе шанс.
   - Нет, я сама себе его дам.
   И, без малейшего колебания, Тори схватила заостренную палку и  нацелилась
прямо ему в глаз.
   Он отпрянул, и она побежала,  как  Хоуп.  Мох  на  деревьях  цеплялся  за
волосы, влажная болотистая почва жадно чавкала под ногами, и туфли скользили
по кочкам. Ветки хлестали по лицу.
   Она видела все, как это видела тогда Хоуп. И чувствовала то же, что тогда
чувствовала Хоуп. Но это был не детский ужас. Это были страх, но и ярость. И
она слышала, как слышала Хоуп, топот бегущих ног,  треск  ломаемых  на  бегу
веток.
   И ярость ее остановила еще прежде, чем в голове созрело намерение. И  она
вцепилась в него зубами и ногтями. От неожиданного  нападения,  полуослепший
от крови, стекающей из рассеченной брови, он упал к ее ногам, воя от боли, а
она вонзила зубы в его плечо. Он ударил, но Тори  стала  драть  ногтями  его
лицо.
   Никто, никто не пытался ему сопротивляться. Только она одна. И помоги  ей
господь.
   Даже когда его руки сомкнулись у нее на горле, она царапала его. В глазах
уже меркнул свет, но из последних сил она боролась за свою жизнь.
   Кто-то громко звал ее по имени, и крик отдавался эхом в  голове.  В  ушах
оглушительно стучала кровь. Она вцепилась ногтями в руки, душившие ее, когда
почувствовала, что хватка ослабла.
   - А теперь-то я тебя чувствую. Твой страх и твою боль. Теперь ты их  тоже
узнал, тоже узнал. Подонок!
   Ее подняли, но  она  продолжала  сопротивляться,  вцепившись  взглядом  в
окровавленное, искаженное злобой лицо Дуайта.
   - Теперь ты знаешь! Знаешь!
   - Тори, остановись, посмотри на меня! Лицо у него было  бледное.  С  него
градом катился пот. Постепенно взгляд ее прояснился, и она узнала Кейда.
   - Это он убил ее! Это он всех убивал! Он ненавидел тебя всю  свою  жизнь.
Он ненавидел всех вас.
   - Ты ранена.
   - Нет, я - нет. Это его кровь.
   - Кейд... Господи, она сошла с ума.
   Дуайт с трудом встал на четвереньки. Казалось, что кровь течет у него  из
тысячи ран. Правый глаз был красен, как горящий уголь, но мысль его работала
четко и хладнокровно.
   - Она приняла меня за своего отца.
   - Лжец! - Ярость снова вспыхнула  в  душе  Тори,  и  она  изо  всей  силы
забарабанила кулаками в грудь Кейда. - Это он убил Хоуп. И он поджидал  меня
здесь.
   - Убил Хоуп?
   Дуайт встал на колени, из разорванной губы сочилась кровь.
   - Она безумна, Кейд. Любому ясно, что она не в себе. Господи, что с  моим
глазом! Ты должен мне помочь.
   Он хотел встать, но, к его ужасу, ноги не подчинялись.
   - Ради бога, Кейд, вызови помощь. Я, черт возьми, рискую потерять глаз.
   - Ты знал, что они сюда приходили, - сказал Кейд, крепко  держа  Тори  за
руки и внимательно разглядывая расцарапанное лицо своего старого друга. - Ты
знал, что они пробираются сюда ночью. Я тебе сам об этом рассказывал.  И  мы
над ними потешались.
   - Да какое это имеет отношение к тому, что произошло сейчас?
   И Дуайт вытаращил здоровый глаз, услышав,  как  зашумели  влажные  ветки.
Появился запыхавшийся Карл Расе.
   -  О,  слава  тебе,  господи!  Шеф,  вызовите  "Скорую  помощь".  У  Тори
психический припадок. Посмотрите, что она со мной сделала!
   - Иисусе милосердный, - пробормотал Карл и поспешил к Дуайту.
   Тори перестала  вырываться  из  рук  Кейда,  а  Карл  тем  временем  стал
завязывать споим носовым платком пострадавший глаз Дуайто.
   - Это он убил Хоуп и других. Это он убил мою мать.
   - Говорю вам, что она спятила! - заорал Дуайт. - Она не может смириться с
тем фактом, что это дело рук ее отца.
   - Мы вас сейчас  отправим  в  больницу,  Дуайт,  а  потом  со  всем  этим
разберемся. И Карл оглядел Тори.
   - Вы ранены?
   - Нет, я не ранена. Но вы не хотите мне верить. Вы  не  хотите  поверить,
потому что жили бок о бок с ним все эти долгие годы. Но это сделал он.  -  И
она взглянула на Кейда. - Прости, ведь это твой друг.
   - Я тоже не хочу тебе верить. Но я верю.
   - Знаю, - и она выпрямились. - Револьвер, из которого  он  застрелил  мою
мать, спрятан на чердаке его дома под стропилами с южной стороны.
   Тори осторожно потерла горло там, где его пальцы оставили метку.
   - Ты совершил большую ошибку, Дуайт, дотронувшись до меня. И надо бы тебе
было не распространяться так о своих ощущениях и придержать свои мысли.
   - Она врет. Она сама подложила туда револьвер.
   Она сумасшедшая.
   И он споткнулся, когда Карл рывком поставил его на ноги.
   - Кейд, мы же дружили всю нашу жизнь. Ты должен поверить мне.
   - А ты должен поверить мне: если бы я успел примчаться сюда раньше, то ты
был бы уже мертв. Поверь мне. И запомни.
   - Придется вам поехать со мной, Дуайт. - Карл защелкнул на его  запястьях
наручники.
   - Что вы делаете? Какого черта? Вы больше верите  этой  сумасшедшей,  чем
мне?
   - Если револьвер окажется не там, где она говорит, или  если  он  другого
калибра, чем тот, из которого были застрелены полицейский и миссис Воден,  я
принесу вам свои извинения. Идите со мной. Мисс Тори, вам самой не  помешало
бы показаться врачу.
   - Нет, - и она вытерла кровь со рта тыльной стороной руки,  -  я  еще  не
закончила дело, ради которого сюда пришла.
   - Ну так идите, - сказал Карл, - а я обо всем позабочусь.  Мисс  Тори,  я
попозже загляну к вам.
   - Она спятила! - снова выкрикнул Дуайт и продолжал кричать, пока Карл вел
его к автомобилю.
   - Он оскорбился, -  и  Тори  истерически  рассмеялась,  прижав  пальцы  к
глазам. - Он чувствует себя оскорбленным, и для него это  важнее  всего.  Он
оскорблен, что с ним будут обращаться как с преступником. И это сильнее, чем
ненависть и похоть.
   - Я во второй раз едва тебя  не  лишился.  Будь  я  проклят,  если  такое
случится опять.
   - Ты мне поверил. Я чувствую, как тебе было больно, но ты мне поверил.  Я
выразить не могу, как это для меня важно. - И она крепко обняла Кейда. -  Ты
его любил. Извини.
   - И даже не подозревал, какой он, - горестно сказал Кейд, - если бы можно
было вернуться в прошлое...
   - Но мы не можем. И мне много пришлось пережить, прежде чем я это поняла.
   - У тебя все лицо в ссадинах. - Кейд нежно коснулся ее щеки губами.
   - Ну ему досталось гораздо больше. - Она положила голову ему на плечо,  и
они тихо пошли по просеке.
   - Я побежала, и вдруг я почувствовала в себе яростное желание  жить.  Ему
не суждено было на этот раз выиграть, загнать женщину,  как  лиса  загоняет,
кролика. На этот раз ему предстояло узнать, что это такое - поражение.
   Кейд знал, что он никогда не забудет и что  всегда  мысленным  взором  он
будет видеть то,  что  представилось  глазам:  Тори  с  окровавленным  лицом
вцепилась, как кошка, в Дуайта, и его руки, сжимающие ее горло.
   - Он будет все отрицать, - сказал Кейд. - Он наймет адвокатов. Но  ничего
не получится.
   - Да, можешь положиться на агента Уильяме. Она завяжет его узлом.  Бедная
Лисси, - и Тори вздохнула, - как ей теперь жить?
   Тори остановилась и стала собирать рассыпавшиеся из корзины цветы.  Огонь
в костре догорал, и угасающие его стрелы пронзали нависшую тень.
   - Я в другой раз приду сюда с Фэйф. А сейчас мы побудем здесь вдвоем,  ты
и я.
   И вместе они дошли до берега реки.
   - Мы любили Хоуп и всегда будем ее помнить. И Тори бросила в воду  цветы,
- Наконец-то, Хоуп, я могу проститься с тобой как подобает.
   На щеках у нее блестели слезы, когда она повернулась к Кейду.
   - Я бы хотела завтра утром, в саду, в платье моей бабушки, выйти за  тебя
замуж. Он поцеловал ее руку.
   - Ты этого действительно хочешь?
   - Да, хочу. Очень-очень хочу. И мне хочется полететь с тобой  в  Париж  и
сидеть за столиком уличного кафе и пить вино, и любить тебя на  рассвете.  А
затем я хочу вернуться сюда и строить нашу с тобой жизнь.
   - Мы ее уже строим. Он притянул ее к себе.
   Сквозь ветви на них скользили тонкие  лучики  солнечного  света.  С  моха
капало после дождя.
   А по реке, тихо покачиваясь, плыли яркие цветы.



   Нора РОБЕРТС
   ЯД БЕССМЕРТИЯ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Казалось бы, что  может  быть  общего  у  всемирно  известной  топ-модели
Пандоры, уличной проститутки Хетты и опустившегося бомжа  Бумера...  У  этих
трех совершенно разных людей один.., убийца. К тому же в крови у всех  жертв
обнаружено новое наркотическое вещество, которое,  по  сути,  является  ядом
замедленного действия. Кто же этот жестокий и беспощадный преступник? Это  и
предстоит  выяснить  бесстрашному  лейтенанту   нью-йоркской   полиции   Еве
Даллас...

   Дар красоты роковой.
   Байрон

   Подари мне поцелуй бессмертья.
   Кристофер Марло

Глава 1

   Замужество - какая смертельная глупость! Ева не понимала, как с ней такое
могло случиться. В конце концов, она ведь служит в полиции! Ева всегда свято
верила,  что  полицейский  должен  быть   человеком   холостым,   ничем   не
обремененным, сосредоточенным только  на  своей  работе.  Было  бы  безумием
воображать, что кто-то может найти время, энергию, силу духа  на  то,  чтобы
защищать законность, и  одновременно  на  семью  со  всеми  ее  запросами  и
тонкостями.
   Обе  карьеры  -  а  наблюдения   неопровержимо   свидетельствовали,   что
замужество  представляет  собой  полноценную  работу,  -   слишком   многого
требовали и заставляли крутиться круглые сутки  как  белка  в  колесе.  Даже
сейчас,  в  конце  двадцатого  века,  в  просвещенную   эпоху   технического
прогресса, брак оставался браком. Дм Евы это короткое слово  было  синонимом
другого - "кошмар".
   Так или иначе, день был летним, приятным, к тому же выходным, что для Евы
являлось  большой  редкостью.  Она  собиралась  за   покупками   и   заранее
содрогалась.
   Дело в том, что это только так говорится - "за покупками". Сколько Ева ни
убеждала себя, что ничего особенного не происходит, легче не становилось. Ей
предстояло заказать подвенечное платье.
   Разве не сумасшествие?
   Но пути назад не было. Рорк подловил ее в редкий  момент  слабости:  оба,
полумертвые и забрызганные кровью, радовались, что остались в живых.  Что  и
говорить, умный мужчина умеет правильно выбрать время и место, чтобы сделать
предложение. Женщине ничего не остается, кроме как ответить  согласием  -  и
погибнуть.
   Во всяком случае, такой женщине, как Ева Даллас.
   - У тебя такой вид, словно ты собираешься идти с голыми руками  на  банду
наркодельцов, - заметил Рорк, войдя в спальню.
   Ева, взявшись за туфлю, покосилась на него. "Слишком хорош!" - в  который
раз подумала она. Такая  привлекательность  уже  граничит  с  преступлением.
Мужественное лицо, колдовская грива густых черных волос, рот поэта  и  синие
глаза убийцы. Тело его тоже производило достаточно сильное  впечатление.  Да
еще этот легкий  ирландский  акцент...  Все  вместе  действовало  совершенно
неотразимо.
   - Мне предстоит кое-что похуже стычки с наркодельцами.
   Уловив в собственном голосе жалобные нотки, Ева нахмурилась. Ей  не  было
свойственно  скулить.  Просто  она  действительно   предпочла   бы   схватку
врукопашную с забулдыгами обсуждению последних моделей подвенечных платьев!
   Она выругалась  про  себя,  провожая  глазами  Рорка,  расхаживающего  по
просторной спальне. Вечно он заставляет ее чувствовать  себя  дурой!  Вот  и
сейчас он присел с ней рядом на их общую высокую, широкую кровать и взял  ее
за подбородок.
   - Я в тебя безнадежно влюблен. Час от часу не легче! Ева  знала,  что  он
говорит  правду.  Этот  обладатель  невыносимо  синих   глаз,   похожий   на
прекрасного, но порочного ангела кисти  Рафаэля,  действительно  влюбился  в
нее!
   - Слушай, Рорк... - Она собиралась глубоко вздохнуть, но успела  побороть
себя. Ей проще было справиться с каким-нибудь наемником, направившим на  нее
пистолет, чем с непрошеными чувствами.  -  Я  свои  обещания  выполняю.  Раз
сказала - значит, сделаю.
   Рорк приподнял густую черную бровь. Поразительно, но она,  кажется,  и  в
самом  деле  не  отдает  себе  отчета,  до  чего  соблазнительна  сейчас   -
взволнованная, с кое-как подстриженными темно-каштановыми волосами,  которые
сама взъерошила  небрежным  прикосновением,  с  тревожной  неуверенностью  в
огромных глазах цвета шотландского виски...
   - Дорогая моя Ева... -  Он  поцеловал  ее  -  сначала  в  губы,  потом  в
подбородок с ямочкой. - Я в этом ни минуты не сомневался.  -  Рорк  подумал,
что если честно, то сомневался, и еще как! - У меня сегодня несколько важных
дел,  а  тебя  я  не  успел  расспросить  о  планах.  Ты  вчера  так  поздно
вернулась...
   - В три часа ночи мне пришлось заняться делом Байнза.
   - Ты его поймала?
   - Он сам прыгнул мне в руки. До того одурел, что уже ничего не соображал.
- Она улыбнулась улыбкой хищницы  -  опасной,  безжалостной.  -  Я  скрутила
чертова убийцу одной левой.
   - Поздравляю. - Рорк похлопал ее по плечу, встал и направился к гардеробу
- настоящей выставке костюмов, рубашек и жилетов. - А что сегодня? Рапорты?
   - Сегодня у меня выходной.
   - Неужели? - Он обернулся, успев снять с вешалки потрясающий  темно-серый
шелковый жилет. - Если хочешь, я  мог  бы  изменить  свои  планы  на  вторую
половину дня.
   Ева знала, что это равносильно пересмотру  генеральных  планов  решающего
сражения. В мире Рорка бизнес представлял собой настоящие боевые действия.
   - Я для себя уже все спланировала. - Она  невольно  скорчила  недовольную
мину. - Покупки... Свадебное платье.
   Рорк расплылся в радостной улыбке. В  ее  устах  эти  слова  звучали  как
признание в любви.
   - Теперь понятно, почему у тебя такой кислый вид. Я же сказал, что сам об
этом позабочусь.
   - Позволь уж мне самостоятельно выбрать себе свадебное платье. И самой за
него заплатить. Учти, я выхожу за тебя не из-за твоих проклятых денег.
   Его улыбка стала самодовольной.
   - Тогда из-за чего, лейтенант? - Ева нахмурилась еще сильнее, но терпения
ему было не занимать. - Хочешь, я сам предложу варианты ответа?
   - Потому что ты не отступаешь, когда тебе отвечают "нет". - Она встала  и
засунула руки в карманы джинсов.
   - Ответ неполный. Еще одна попытка.
   - Потому что я выжила из ума.
   - Так тебе не выиграть путешествие в Грецию на два лица.
   Ева тоже попыталась улыбнуться.
   - Может, это любовь?
   - Не исключено. - Он шагнул к ней с довольным видом и взял за плечи. - Да
не переживай ты! Тоже  мне,  проблема!  Рассматриваешь  несколько  рекламных
проектов и выбираешь платье, которое больше всего нравится.
   - Я так и хотела. - Она закатила глаза. - Но Мевис сказала: не вздумай!
   - Мевис? - Рорк  побледнел.  -  Ева,  обещай  мне,  что  не  будешь  этим
заниматься с Мевис.
   Его реакция немного подняла ей настроение.
   - У нее есть очень полезный дружок - модельер.
   - Господи!
   - Она так его расхваливает! Говорит, еще немного - и он прогремит. У него
в Сохо своя мастерская.
   - Слушай, давай сбежим. Прямо сейчас. Теперь Ева рассмеялась от души.
   - Трусишь?
   - Прямо поджилки трясутся.
   -  Отлично.  Значит,  мы  квиты.  -  Довольная  одержанной  победой,  она
расщедрилась на поцелуй. - В ближайшие недели тебя будет  мучить  вопрос,  в
чем я появлюсь на свадьбе. - Она потрепала его по щеке. -  Мне  пора.  Через
двадцать минут встречаюсь с Мевис.
   - Ева! - Рорк поймал ее за руку. - Ты не наделаешь глупостей?
   Она вырвалась.
   - Я выхожу замуж. Что может быть глупее?

***

   Ева намеренно поддела его на  прощание:  так  ему  и  надо!  С  мыслью  о
замужестве она уже почти смирилась, но свадьба...  Наряды,  букеты,  музыка,
гости! Как она все это переживет?
   Ева свернула на Лексингтон-авеню и хотела разогнаться,  но  вместо  этого
резко затормозила, обложив последними словами уличного торговца, выкатившего
на мостовую свою окутанную дымом тележку. Запах пережаренных сосисок  вызвал
тошноту, а у нее и так уже голова кружилась от волнения.
   Таксист, едва не врезавшийся в нее сзади, разразился гудками  и  руганью.
Стайка туристов с видеокамерами и фотоаппаратами на шеях тупо таращилась  на
транспортное столпотворение. Среди них деловито шмыгал карманник.
   Ева удрученно покачала головой. Вернувшись в  отель,  туристы  обнаружат,
что их благосостоянию нанесен некоторый урон. Будь у нее время  и,  главное,
местечко, чтобы припарковаться, она бы с удовольствием сцапала  воришку.  Но
он, словно почуяв опасность, мигом затерялся в толпе и уже через пару секунд
мелькнул вдалеке.
   "Привыкайте: это Нью-Йорк, - усмехнулась про себя Ева. - Вы сунулись сюда
на свой страх и риск".
   Она обожала толпы, шум, вечную спешку.  Здесь  редко  удавалось  остаться
одной, но зато создавалась видимость преодоления одиночества. Именно поэтому
она когда-то сюда приехала. Сколько воды утекло с тех пор?
   Не то чтобы она не могла жить без толчеи,  просто  необъятный  простор  и
безлюдье действовали ей на нервы.
   В свое время Ева подалась в Нью-Йорк с целью поступить в полицию,  потому
что верила в порядок, нуждалась в нем,  чтобы  выжить.  Несчастное  детство,
полное  издевательств  и  обид,  темных  зловещих  углов,  было   невозможно
изменить. Зато изменилась она сама: возобладала над своей судьбой и вылепила
личность из пустого  места,  которое  некий  анонимный  социальный  работник
небрежно назвал когда-то Евой Даллас.
   Теперь ей снова приходилось меняться... Пройдет несколько недель - и  она
перестанет быть просто Евой Даллас, лейтенантом из отдела  по  расследованию
убийств. Она станет женой Рорка. Как совместить то и другое? Это  оставалось
для нее еще более неразрешимой загадкой, чем  любое  только  что  порученное
уголовное дело.
   Оба они не представляли себе, что  значит  иметь  семью.  Оба  в  детстве
познали иное: безразличие, жестокость, надругательства. Ева подозревала, что
они сошлись именно из-за схожести жизненного опыта. Оба понимали, что  такое
страх, голод, отчаяние, что такое ничего не иметь, быть ничем. Оба выстроили
себя заново, начав с нуля.
   Что влекло их друг к другу? Желание близости,  любви,  слияния  с  другим
человеком? До встречи с Рорком Ева и не помышляла о таком желании...
   "Вопрос  для  доктора  Миры",  -  подумала  она,  вспомнив   полицейского
психиатра, к которой часто обращалась.
   Впрочем, сейчас Ева не собиралась вспоминать прошлое и строить  планы  на
будущее.  Настоящее  было  настолько  запутанным,  что   требовало   полного
сосредоточения.
   В  трех  кварталах  от  Грин-стрит  она  воспользовалась   подвернувшейся
возможностью  и  втиснула  машину  на  крохотный   освободившийся   пятачок.
Порывшись в карманах, она нашла жетон и  угомонила  на  ближайшие  два  часа
древний стояночный счетчик, который  пищал  как  слабоумный  идиот.  Ева  не
исключала, что задержится дольше, но на штрафы ей было искренне наплевать.
   Сделав  глубокий  вдох,  она  оглядела  квартал,  в  который   не   часто
наведывалась  по  службе.  Убийства  совершались  повсеместно,  однако  Сохо
оставался пока что богемным бастионом спокойствия: здешние молодые обитатели
предпочитали разрешать конфликтные ситуации за  бокалом  вина  или  чашечкой
черн