другой. За такие вещи меня могли уволить. Но мне не было до этого дела. На кону стояла моя гордость. Моя, понимаете?
     - Не ее ли вы и пытались спасти, миссис О'Баннион?
     Насмешливый тон Рорка заставил ее поморщиться.
     - Я хотела спасти ее и вас. Но и свою гордость тоже. Хотела сохранить самоуважение.
     - В те времена мало кто из дублинцев мог себе это позволить. Одной гордостью не проживешь.
     - Да, в конце концов я научилась этому. И Сиобан стала моим первым уроком. Жестоким уроком. У меня было с собой письмо от ее родителей. Я твердо решила забрать вас обоих и отправить в Клэр.
     За дверью кабинета раздался взрыв детского смеха и топот бегущих ног. Вслед за тем прозвучали взволнованные женские голоса, и снова наступила тишина.
     Мойра села и сложила руки на коленях, как школьница.
     - Патрик сам открыл дверь и смерил меня наглым взглядом. Я сразу поняла, почему она влюбилась в него. Он был красив, как сто чертей. Я подняла подбородок повыше и сказала, что пришла поговорить с Сиобан.
     Мойра на мгновение закрыла глаза, а потом снова открыла их.
     - Патрик прислонился к дверному косяку и издевательски улыбнулся. Сказал, что она удрала, и слава богу. Украла пятьдесят фунтов, которые он заработал потом и кровью, и смылась. Но если я увижу ее, то должна буду передать, чтобы она не останавливалась... Он лгал так гладко, что я поверила ему. Подумала, что она в конце концов опомнилась и действительно вернулась в Клэр. А потом услышала плач младенца. Услышала твой плач! И ворвалась в дом. Я застала его врасплох, иначе это бы мне не удалось. "Она бы ни за что не бросила ребенка, - сказала я. - Где Сиобан? Что вы с ней сделали?"
     Мойра сжала кулак и с силой ударила себя по колену. Она сама не заметила, что вдруг перешла на "ты".
     - Из спальни вышла женщина, которая несла тебя так, как ты сам нес бы капусту. Твоя пижамка была мокрой, лицо грязным. А Сиобан обращалась с тобой как с маленьким принцем. Она бы никогда не довела тебя до такого состояния. Но эта пышнотелая женщина в распахнутом спереди халате была изрядно под мухой. "Вот моя жена, - сказал мне Патрик. - Это Мег Рорк, а у нее на руках наше отродье. - Потом он вынул из-за пояса нож и потрогал пальцем его кончик. - И каждый, кто посмеет утверждать другое, уже больше ничего не сможет сказать".
     С тех пор прошло больше тридцати лет; Мойра находилась в своем тихом, прохладном кабинете, и все-таки она вздрогнула, вспомнив об этом.
     - Он произнес мое имя. Должно быть, его назвала Сиобан. Когда Патрик Рорк произнес мое имя, я испугалась, как никогда в жизни. Я ушла. Так что если кто-то и бросил тебя там, с ним, то это была я.
     - Выходит, вы знаете только одно; что она исчезла. Но она могла либо вернуться домой, либо убежать куда-то еще. С ребенком не очень-то поездишь.
     Мойра наклонилась вперед. В ее глазах был не гнев, не нетерпение, а страсть. Этот взгляд заставил Рорка похолодеть.
     - Ты был ее сердцем и душой! Ее ангелом! Ты думаешь, я не проверяла? На это, по крайней мере, у меня духу хватило. Я вскрыла письмо. Оказалось, что они были счастливы получить от нее весточку. Писали, что с нетерпением ждут и ее, и малыша. Спрашивали, не нужны ли ей деньги, и не прислать ли за ней отца и братьев. Сообщали ей семейные новости: что ее брат Нед женился и тоже родил сына, а сестра Синеад обручилась.
     Майора машинально потянулась за лимонадом, но пить не стала, а начала вертеть бутылку между ладонями.
     - Я сама связалась с ними и попросила сообщить о прибытии Сиобан. Через две недели родители позвонили мне и спросили, когда же она наконец приедет. И тут я поняла, что она мертва.
     Мойра откинулась на спинку кресла.
     - В глубине души я знала это еще тогда, когда вошла в эту лачугу и увидела тебя. Он убил ее собственной рукой! Я почувствовала это еще тогда, когда он посмотрел на меня и назвал по имени. Я связалась с ее родителями, и отец с братом Недом приехали в Дублин. Обратились в полицию, но от них отмахнулись. Нед не отступился, и его жестоко избили. А в окна моей квартиры бросали камни. Я очень испугалась. Патрик дважды появлялся у моих дверей и знал, что я его видела.
     Она плотно сжала губы.
     - И я отступилась. Хотя умирала от стыда. Неду удалось выяснить, что Патрик и Мег официально были мужем и женой в течение пяти лет. Свидетельства о твоем рождении не было, но Мег утверждала, что ребенок ее, и никто не возражал. Точнее, никому не было до этого дела. Девушки вроде Сиобан приезжали в Дублин каждый день. А я побоялась что-нибудь предпринять.
     Рорку казалось, что на грудь его навалилась неимоверная тяжесть.
     - И вы рассказали мне эту длинную, но малосодержательную историю, потому что...
     - Я слышала о вас. Пристально следила за вами даже тогда, когда вышла замуж и переехала в Америку. Знала, что вы ведете себя в точности, как он. Много лет я думала, что кровь Сиобан сгорела дотла, а Патрик передал вам не только красивое лицо. "Яблоко от яблони недалеко падает", - говорила я себе. И на том успокаивалась. Это позволяло мне не просыпаться среди ночи от звука детского плача.
     Мойра рассеянно взяла прозрачное стеклянное пресс-папье в виде сердечка и стала вертеть его в руках.
     - Но в последние два года до меня стали доходить новые слухи, и я начала сомневаться. А когда ко мне пришла Луиза и рассказала о том, что вы строите убежище, я восприняла это как знамение свыше, что время пришло.
     Она посмотрела ему в глаза.
     - Может быть, уже слишком поздно что-то предпринимать. Но я обязана была рассказать вам обо всем. Если хотите, я повторю это перед детектором лжи. Или подам заявление об уходе, а вы его подпишете.
     Рорк твердил себе, что не верит ни единому ее слову. Но боль была такой острой, словно кто-то ударил его ножом в бок. Так могла ранить только правда.
     - Вы наверняка понимаете, что я могу проверить подлинность по крайней мере части рассказанного вами.
     - От души надеюсь, что вы это сделаете. Но есть еще одно. Она носила на левой руке серебряное колечко, которое Патрик купил ей, когда родились вы. Он клялся, что перед богом и людьми вы будете одной семьей. Но когда Мег Рорк вышла из спальни, на ней было кольцо Сиобан. Та ни за что не сняла бы его с пальца. Несмотря на то, что Патрик бил ее. Эта сука надела его на мизинец, потому что у нее были слишком толстые пальцы! А когда Мег увидела, что я смотрю на кольцо, она... она улыбнулась.
     По щекам Мойры покатились слезы.
     - Он убил Сиобан, потому что она ушла и потому что вернулась. Потому что он мог это сделать. Я думаю, он оставил тебя, потому что ты был его копией. Если бы я не торопила ее и дала время прийти в себя... подумать...
     Она вытерла слезы, подошла к столу, выдвинула ящик и достала маленькую фотографию.
     - Это все, что у меня есть. Я сфотографировала вас обоих за день до того, как она ушла из убежища. Возьми... - Мойра протянула ему снимок.
     Рорк увидел девушку с рыжими волосами и зелеными глазами, вокруг одного из которых еще красовался синяк. Волосы падали на гладкую голубую блузку. Девушка улыбалась, но ее глаза были печальными и усталыми. Она улыбалась и прижималась щекой к щеке ребенка. У этого ребенка лицо было круглым, нежным, невинным, но, несомненно, его собственным.
     Малыш тоже улыбался. Счастливой улыбкой от уха до уха. А на длинном изящном пальце крепко державшей его руки сверкало дешевое серебряное колечко.

ГЛАВА 8

     Ева отметила про себя, что от университета до фотостудии рукой подать. Здесь имелась двухъярусная автостоянка, которой пользовались как местные жители и клиенты. Стоянка, зажатая между студией и соседним зданием.
     - Проверь, нет ли на стоянке камер наблюдения, - сказала она Пибоди. - Если есть, мне понадобятся дискеты с записями, сделанными в вечер убийства Хоуард.
     Над стоянкой горела надпись "СВОБОДНЫХ МЕСТ НЕТ", но Ева все равно заехала туда, чтобы изучить обстановку. И включила маячок, припарковавшись за старым пикапом.
     - Мы проверим все транспортные средства, зарегистрированные на имена местных жителей и служащих. И посмотрим, не совпадут ли волокна ковриков. - Осмотрев стоянку, Ева увидела два фургончика и еще один пикап. - Неужели он настолько беспечен или дерзок? - вслух подумала она. - Все спланировать заранее и не подумать о таком пустяке?
     - Преступники всегда совершают ошибки, - заметила Пибоди.
     - Да. - Ева шагнула к металлической лестнице, которая вела на нижний ярус. - Всегда что-то есть. Так или иначе, это вполне возможно: заманить ее в машину около университета, одурманить, чтобы вела себя тихо, и отвезти на другую стоянку. Затащить в дом, сделать свое дело, затем снова погрузить в машину, отвезти в нижний город и сунуть в контейнер. Только и всего.
     "Конечно, слишком много риска, - ответила она самой себе. - Но если ты осторожен, то рассчитываешь степень риска заранее. Именно так он и поступает. Замышляет убийство, потом планирует его. Может быть, использует компьютерную программу, вычисляет маршруты, вероятности - в общем, оценивает все детали".
     - Когда он перехватил ее, было не так уж поздно, - напомнила Пибоди. - Между девятью и половиной десятого, верно? Может быть, кто-нибудь заметил, как он уезжал или приезжал.
     Ева обвела взглядом улицу, лестницы, лифты и ярусы стоянки.
     - Как он мог вынести из дома труп и втащить его в машину? Дождался, пока на улице не стихло? Летом здесь не так людно, так что ждать пришлось недолго. Студентов в городке осталось немного, а большинство тех, кто отправился в здешние кафе и клубы, сделали это еще до девяти часов и уходить не торопились. Музыка начинает играть в девять. Ему нужно было всего несколько минут. Конечно, это немало. Но если ты быстр, осторожен, согласен рискнуть...
     - И тащишь ее в нижний город, очень далекий от места убийства?.. Что и говорить, план хорош.
     - Может быть, - только и сказала Ева, подходя к двери дома.

***

     На первом этаже "Портографии" размещался магазин. Ева ничего не понимала в оптике и ее программном обеспечении - впрочем, как и в фотопринадлежностях. Один продавец демонстрировал покупателю достоинства сложной техники, пригодной для множества целей одновременно. Второй торговал дискетами. Два маленьких экрана, расположенные под разными углами, фиксировали все, что происходило в магазине, и зазывали покупателей: "СДЕЛАЙТЕ МОМЕНТАЛЬНЫЙ АВТОПОРТРЕТ! Испытайте адаптированный к потребителю ?Подиак Имидж Мастер?. Новинка! Всего за 225,99 доллара!"
     Из динамика неслась громкая и назойливая музыка. Гордый владелец "Подиак Имидж Мастер" мог не только выбрать мелодию из уже имевшегося в меню, но и загрузить в память фотоаппарата свою любимую песню.
     "Интересно, зачем людям танцевать во время фотографирования?" - лениво подумала Ева. И тут Пибоди щелкнула затвором.
     - Я только хотела посмотреть, - объяснила она, вынимая отпечаток. - У нас нет ни одной общей фотографии. Гляньте-ка. Разве мы не душки?
     - Просто глаз не оторвать, мать твою... Положи эту штуку на место. - Ева показала пальцем на маленький лифт и висевшую рядом табличку "Галерея ?Портография? - второй этаж. Студия - третий этаж". - Давай-ка заглянем наверх.
     - Я повешу это на стенку своей клетушки, - заявила Пибоди, спрятав отпечаток. - Могу сделать вам копию. Может быть, Рорку захочется ее иметь.
     - Он и без того знает, как я выгляжу, - проворчала Ева.

***

     Они вышли на втором этаже. В холле на стенах висели фотографии. Тела и лица. Младенцы, молодые девушки в остроносых туфельках, юноши в спортивной форме. Семейные портреты, художественные фотографии обнаженных мужчин и женщин и несколько снимков домашних животных. Все фотографии были в тонких серебряных рамках.
     Еве казалось, что на нее смотрят сотни глаз. Она старалась избавиться от неприятного чувства, и пыталась понять, напоминают ли здешние портреты стиль убийцы, сфотографировавшего Рэйчел Хоуард.
     - Добрый день. - Из-за стены вышла женщина с короткой и прямой светлой челкой, одетая в черное. - Вы интересуетесь портретами?
     Ева сунула ей свой значок.
     - Кто делал эти снимки?
     - Прошу прощения... Вы чем-то недовольны?
     - Я расследую убийство студентки Колумбийского университета.
     - Ах да. Я слышала об этом. Молодая девушка, верно? Ужасно. Но я не понимаю, какое отношение к этому убийству имеет наша галерея.
     - Именно это и является нашей целью - обнаружить, что между ними общего. Мисс?..
     - Дьюберри. Люсия Дьюберри. Я здешний администратор.
     - Лейтенант Ева Даллас. - Она вынула из сумки фотографию Рэйчел. - Посмотрите внимательно. Эта девушка когда-нибудь бывала здесь?
     - Хорошенькая... Не помню, чтобы я ее видела. Но студентов к нам заходит много. Так что я просто могла ее не заметить.
     - Что вы можете сказать о самой фотографии?
     - Отличная работа. Очень удачная композиция. Стоит взглянуть на снимок, и вы тут же думаете: "Какая хорошенькая девушка!" Потом обращаете внимание на то, что она дружелюбная и совсем молоденькая. На ум приходит слово "свеженькая", потому что поза непринужденная и естественная. Она была натурщицей или училась фотографии?
     - Нет. Просто посещала этот факультатив. И могла покупать здесь фототовары.
     - Что ж, это можно проверить. Хотите, я позвоню вниз и попрошу служащего поднять квитанции?
     - Да. Постарайтесь найти квитанции на имя Рэйчел Хоуард за последние два месяца.
     - Это не займет много времени.
     Женщина зашла за стену, Ева последовала за ней и увидела что-то вроде небольшого кабинета. Люсия подошла к телефону, стоявшему на маленьком полированном письменном столе, связалась с продавцами, работавшими на первом этаже, и дала им указания.
     - Угостить вас чем-нибудь? Может быть, выпьете минеральной?
     - Нет, спасибо, - ответила Ева, не дав Пибоди открыть рта. - Соседи тоже пользуются вашей автостоянкой?
     - Да. Кроме нас, тут паркуются жители четырех ближайших домов.
     - Там есть видеокамеры слежения?
     - Нет. Вообще-то должны быть, но кто-то постоянно портил или разбивал их, так что расходы на ремонт стали превосходить ущерб от угонщиков.
     - Владелец живет наверху?
     - Да. Студия мистера Хастингса находится на третьем этаже, а его квартира - на четвертом.
     - Он сегодня у себя?
     - О да. В данный момент у него съемка.
     - Какие из этих портретов сделаны им самим?
     - Все. Хастингс чрезвычайно талантлив. Чрезвычайно.
     - Мне нужно поговорить с ним. Пибоди, получишь сведения из магазина и поднимешься в студию.
     - Но... но он работает! - возразила Люсия.
     - Я тоже.
     Ева шагнула к лифту. Взволнованная администраторша побежала следом и схватила ее за локоть:
     - У Хастингса сьемка! Его нельзя отвлекать!
     - Хотите пари? Впрочем, не советую.
     Ледяной тон Евы заставил Люсию быстро отдернуть руку.
     - Если бы вы могли подождать, пока он закончит...
     - Нет, - отрезала Ева и вошла в лифт. Нажав на кнопку третьего этажа, она смотрела на испуганную Люсию, пока створки двери не сомкнулись.

***

     В студии ее вновь встретила знойная, как лето, музыка стиля хай-тек, пульсирующая в белых стенах. Оборудование - прожектора, фильтры, вентиляторы, марлевые экраны - группировалось вокруг сцены, где обнаженная натурщица принимала различные позы на огромном кресле.
     Натурщица была чернокожей, высокой, поджарой, как гончая, и такой гибкой, словно ее суставы были сделаны из желе. Вокруг стояли три камеры на треногах; четвертую держал коренастый мужчина в мешковатых джинсах и просторной голубой рубашке. Еще двое фотографов - маленькая женщина в черном скинсьюте без рукавов и молодой человек с волнистой оранжевой гривой - внимательно следили за происходящим.
     Ева подошла к сцене и откашлялась. Женщина обернулась, заметила ее и широко открыла глаза. Но ее изумление тут же сменилось ужасом.
     Если бы Ева до того не видела глаз Люсии, то выхватила бы оружие и резко повернулась навстречу неведомой опасности, грозившей ей сзади. Однако она просто шагнула вперед, не обращая внимания на волны страха, исходившие от женщины, и на громкое "Ах!" молодого человека.
     Натурщица поймала взгляд Евы и ответила ей насмешливой улыбкой.
     - Не улыбаться! - рявкнул человек с камерой.
     Его голос заставил двух помощников подпрыгнуть на месте, но натурщица просто опустила уголки губ и выгнулась над креслом, как ветка ивы.
     - Милый, к тебе пришли, - промурлыкала она бархатным голосом и вытянула гибкую длинную руку, показывая на Еву.
     Мужчина опустил камеру и резко развернулся.
     Сначала у него вырвалось рычание. Еве пришлось признаться себе, что оно производило сильное впечатление. Она никогда не видела настоящего медведя, но готова была поспорить, что внешность и особенно рык у Хастингса точно такие же.
     Ростом этот мужчина был под два метра и весил килограммов сто двадцать. Широкая грудь, мускулистые предплечья, ладони как блюда... И ужасно уродливый. Глаза маленькие, мутные, расплющенный нос на пол-лица, отвислые губы. На его куполообразном лбу и гладко выбритой голове напряглись и запульсировали жилы.
     - Убирайтесь! - гаркнул он и стукнул себя кулаком по голове, словно пытаясь усмирить демонов, бушевавших в его мозгу. - Убирайтесь отсюда, пока я не убил вас!
     Ева вынула значок.
     - Выбирайте выражения, когда разговариваете с полицейским. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
     - С полицейским? Мне плевать на то, что вы коп! Я плюнул бы даже на самого господа бога, явившегося возвестить Судный день! Убирайтесь, пока я не вырвал вам руки и не забил ими вас до смерти!
     Надо было отдать Хастингсу должное, выглядел он внушительно. Когда он шагнул к ней, Ева быстро переместила вес тела, и стоило фотографу протянуть к ней медвежью лапу, изо всех сил лягнула его в пах.
     Хастингс рухнул, как дерево, лицом вниз. Видимо, он стонал и задыхался, но ничего не было слышно из-за громкой музыки.
     - Выключите это дерьмо! - приказала Ева.
     Молодой человек бросился выключать музыкальную программу.
     - О боже, боже, она убила Хастингса! - причитал он. - Убила его! Вызовите "Скорую", вызовите кого-нибудь!
     В этот момент музыка умолкла, и этот крик эхом отразился от стен.
     - Успокойся, задница. - Обнаженная натурщица грациозно подошла к высокой стойке и взяла бутылку с водой. - Он не умер. Возможно, собственные яйца стоят у него в горле, но он еще дышит. Отличный прием, - сказала она Еве и сделала большой глоток.
     - Спасибо. - Ева склонилась над рухнувшим деревом, которое слабо зашевелилось. - Дирк Хастингс? Я лейтенант Ева Даллас из Нью-Йоркской городской полиции. Не стану выдвигать против вас обвинение в нападении на офицера. Одно из двух: либо я доставляю вас в управление в наручниках, либо вы отвечаете на мои вопросы здесь, в собственном уютном доме.
     - Мне... нужен... адвокат, - выдавил Хастингс.
     - Конечно, вы имеете на это право. Позвоните ему, и он встретит нас в управлении.
     - Я не... - Он втянул в себя воздух и громко выдохнул:
     - Никуда я с тобой не поеду, сука!
     - Еще как поедете. И знаете, почему? Потому что я сука со значком и оружием, так что ничем не отличаюсь от господа бога, явившегося возвестить Судный день. Либо здесь, либо там, дружок. Выбирайте сами.
     Хастингс сумел перевернуться на спину. Его лицо было белым как мел, но дыхание стало ровнее.
     - Подумайте как следует, - сказала ему Ева. Потом выпрямилась и посмотрела на обнаженную натурщицу. - У вас есть халат или что-нибудь?
     - Что-нибудь есть. - Негритянка сняла с крючка кусок ткани в голубую и белую полоску и несколькими неуловимыми движениями закрепила его, соорудив себе что-то вроде мини-платья.
     - Мне нужны ваши фамилии, - сказала Ева. - Вы первая.
     - Турмалин. - Натурщица вернулась к креслу и раскинулась в нем. - Просто Турмалин. Я официально сменила имя, потому что мне нравится, как оно звучит. Натурщица, работаю по договорам.