ца  по  нижней  губе.  -  У
малышей бывают большие ушки.
   Отнюдь не девочка - женщина смотрела в лицо другой женщине.
   - У людей с  небольшим  талантом  обычно  бывает  непомерное  эго,  -
добавила Адриенна.
   Когда спутник Алтии хмыкнул,  актриса  бросила  на  дерзкую  девчонку
яростный взгляд и откинула назад волосы.
   - Иди своей дорогой, милая, это разговор для взрослых.
   - Вот как? - Адриенна с трудом подавила желание  выплеснуть  пепси  в
лицо Алтии, но вместо этого  отпила  небольшой  глоток.  -  А  мне  ваша
болтовня показалась на диво инфантильной, дорогуша.
   - Невоспитанная девчонка! - Алтия пыталась вырвать руку,  за  которую
ее потянул спутник, и сделала шаг вперед. - Кому-нибудь следует  научить
тебя хорошим манерам.
   - Мне не нужны уроки хороших манер от такой женщины, как вы.
   Адриенна окинула актрису с головы  до  ног,  потом  так  же  оглядела
группу окружавших ее людей. Это  был  пристальный  и  спокойный  взгляд,
настолько холодный и презрительный, что многие съежились под ним.
   - Я не вижу здесь никого, способного научить меня чему-нибудь,  кроме
лицемерия.
   - Маленькая сучка, - пробормотала Алтия, когда Адриенна  повернулась,
чтобы уйти.
   - Заткнись, Алтия, - одернул ее кавалер. - Ты ведешь себя недостойно.
***

   - Детка, я хочу, чтобы ты сказала мне, в чем дело.  Адриенна  открыла
настежь боковую дверь, которая вела в  сад.  В  их  крошечный  садик.  В
Калифорнии было мало такого, что тронуло бы  ее,  но  солнце  она  здесь
научилась ценить.
   - Все в порядке, у меня просто трудное домашнее задание.
   Это была  самая  лучшая  отговорка,  позволявшая  девочке  оставаться
наедине со своими мыслями, а ей предстояло многое обдумать из того,  что
она слышала на вечере в день премьеры. И уже знала, что Фиби  позировала
обнаженной  для  журнала,  популярного  среди  мужчин.  Слухи  об   этом
докатились и до нее. Унижение  ее  матери  оценивалось  в  двести  тысяч
долларов.
   Адриенне было трудно оправдать этот позор и  объяснить  его  любовью.
Она уже несколько лет пыталась понять, что делать и  как  обрести  новый
путь в жизни. С готовностью и открытым  сердцем  она  принимала  женское
равноправие, свободу выбора, право быть самостоятельной личностью, а  не
символом слабости и  желания.  Девочка  хотела  верить  -  ей  это  было
необходимо, - что мать все делает ради нее. Однако не могла  примириться
с тем, что Фиби  раздевалась,  выставляла  напоказ  свое  тело  и  любой
мужчина мог открыть журнал на нужной странице и мысленно овладеть ею.
   Частная школа,  в  которой  Адриенна  училась,  была  очень  дорогой.
Девочка смотрела на распустившиеся розы, ронявшие лепестки, и  думала  о
том, сколько платит ее мать, чтобы она  могла  посещать  это  престижное
учебное заведение. Фиби продавала свою гордость, чтобы дать  образование
дочери. Кроме того, мать старалась покупать ей только самые  красивые  и
дорогие вещи. А сколько стоил шофер? Собственно говоря,  он  был  чем-то
средним между  шофером  и  телохранителем,  потому  что  Фиби  старалась
уберечь свою дочь от возможного насилия... и от Абду. Теперь на  Ближнем
Востоке махровым цветом расцвел терроризм, и хотел Абду этого  или  нет,
но Адриенна оставалась дочерью короля Якира.
   - Мама, я думаю, что на следующий год мне  следует  пойти  в  обычную
школу.
   - Не глупи, Эдди. - Фиби рылась в бумажнике, проверяя, не  забыла  ли
она кредитную карточку. До  возвращения  Ларри  у  нее  оставалось  мало
наличных. - Я хочу, чтобы ты получила самое лучшее  образование.  -  Она
замолчала. Что она искала? Фиби с недоумением уставилась на  пластиковую
кредитную  карточку,  покачала  головой,  потом  снова  положила  ее   в
бумажник. - Разве тебе здесь не нравится? Учителя все время говорят мне,
какая ты способная. Но если дело в  твоих  приятельницах,  то  мы  можем
поискать другую школу.
   - Нет, девочки у  нас  хорошие,  -  ответила  Адриенна,  а  про  себя
подумала, что они неприветливы и заняты  только  собой,  но  в  общем-то
безобидны. - Просто мне кажется, что мы  тратим  на  эту  школу  слишком
много денег. Ведь всему, что там учат, я могла бы научиться и  в  другом
месте.
   - И это все? - Фиби с улыбкой подошла к дочери  и  поцеловала  ее.  -
Деньги - последнее, что должно тебя интересовать. Для меня важно,  Эдди,
очень важно дать тебе все самое  лучшее.  А  без  этого...  о,  впрочем,
неважно. - Она снова поцеловала дочь. - И я дам тебе все  самое  лучшее.
На следующий год ты будешь видеть из окна океан.
   - У меня уже есть все самое лучшее, - сказала Адриенна. - У меня есть
ты.
   - Ты очень добра ко мне. А теперь скажи, не хочешь  ли  ты  пойти  со
мной и сделать маникюр?
   -  Нет,  в  понедельник  у  меня  тест  по   испанскому.   Мне   надо
позаниматься.
   - Ты слишком много занимаешься. На этот раз улыбнулась Адриенна:
   - А моя мать слишком много работает.
   - В таком случае мы обе заслуживаем отдых. Давай пойдем в итальянский
ресторанчик, который тебе так нравится, закажем спагетти и  будем  есть,
пока нас не выдворят.
   - Это те, где так много чеснока?
   - Да, столько, что никто не сможет потом находиться рядом с  нами.  А
потом отправимся в кино. Посмотрим  "Звездные  войны".  Жди  меня  около
пяти.
   - Я буду готова к этому времени.
   Когда  Адриенна  осталась  одна,  она  подумала  и  решила,  что  все
как-нибудь утрясется. Фиби была в порядке, да  и  она  тоже,  -  они  не
пропадут, пока будут вместе.
   Она включила радио,  поискала  станцию,  которая  передавала  музыку.
Адриенна улыбнулась и напела  несколько  так-тов,  соревнуясь  с  Линдой
Ронстадт.
   Ей нравилась американская  музыка.  А  также  американские  машины  и
американская  одежда.  Фиби  позаботилась,   чтобы   Адриенна   получила
американское  гражданство,  но  она  по-прежнему  оставалась  другой   и
отличалась  от  своих  ровесников.  Адриенна  недоверчиво  относилась  к
мальчикам, в то время как ее подруги  упорно  и  неутомимо  гонялись  за
ними. Они хихикали и без конца обсуждали интимные отношения. Но Адриенна
сомневалась, что кто-нибудь  из  них  видел,  как  их  мать  насиловали.
Некоторые ее подруги восставали против авторитета  своих  родителей.  Но
как она,  Адриенна,  могла  взбунтоваться  против  женщины,  рисковавшей
жизнью ради ее безопасности?
   Некоторые из ее одноклассниц тайком приносили  в  школу  марихуану  и
курили свои косячки в ванной комнате. Они с  такой  небрежной  легкостью
принимали наркотики, что она в ужасе от них отшатывалась.
   Кроме того, у Адриенны был титул, отделявший  ее  от  сверстниц.  Это
было не только слово, это было в ее крови, это было звеном, связующим ее
с миром, где она прожила первые восемь лет жизни. Это был  мир,  который
не  поняла  бы  ни  одна  из   ее   одноклассниц.   Адриенна   полностью
адаптировалась в Америке, но  были  минуты,  о  которых  она  никому  не
говорила, когда девочка тосковала по гарему и надежности,  которую  дает
семья.
   Она часто вспоминала  Дюжу,  которая  вышла  замуж  за  американского
нефтяного короля и тем не менее оставалась столь же далекой от нее,  как
Джидда, или Фахид, или братец и сестрица, родившиеся после того, как она
покинула Якир. Вскоре Адриенна выкинула из  головы  мысли  о  прошлом  и
раскрыла учебники. Из садика веяло прохладой, громко играла  музыка,  на
столе лежал пакетик  картофельных  чипсов,  заменивших  ей  ленч.  Учеба
доставляла Адриенне удовольствие, и это тоже приводило в  недоумение  ее
подруг.
   В   Адриенне   проснулся   интерес   к    математике.    С    помощью
заинтересованного в  ее  успехах  учителя  она  пыталась  освоить  более
сложные математические  расчеты.  Ее  интересовали  также  компьютеры  и
электроника.
   Адриенна решала сложное уравнение, когда  услышала,  как  открывается
дверь.
   - Ты рано вернулась. - Приветливая улыбка растаяла у  нее  на  губах,
когда вместо матери она увидела Ларри Кертиса.
   - Ты по мне скучала, моя розочка?
   Ларри  бросил  свою  сумку  и  подошел  к  девушке.  Он  только   что
подзаправился  кокаином  в  туалете  самолета  прямо  перед  посадкой  и
чувствовал себя прекрасно.
   - Как насчет того, чтобы поцеловать дядю Ларри?
   - Мамы нет дома. - Адриенна перестала покачивать ногой и  выпрямилась
на стуле. Его жадный взгляд заставил ее осознать, что  на  ней  короткие
шорты и тонкая рубашка  с  короткими  рукавами.  В  его  присутствии  ей
хотелось набросить на себя черное покрывало.
   - Она оставила тебя одну?
   Чувствуя себя как дома,  Ларри  подошел  к  бару  и  вытащил  бутылку
бурбона. Девушка наблюдала за ним с молчаливым неодобрением.
   - Она вас не ждала.
   - Мне удалось пораньше закончить дела. - Он выпил, потом повернулся к
Адриенне и стал разглядывать  ее  стройные  загорелые  ноги.  Ему  давно
хотелось запустить руку ей под юбку и ощутить нежную  кожу  между  этими
прелестными бедрами. Он думал об этом месяцами. - Поздравь меня,  детка.
Только что я заключил сделку, которая позволит мне  держаться  на  плаву
еще лет пять.
   - Поздравляю, - сказала она вежливо. Потом начала складывать в стопку
учебники. Она собиралась уйти в свою комнату и закрыть дверь на замок.
   Ларри накрыл рукой ее руку, лежавшую на  учебнике  испанского  языка.
Адриенна замерла, ожидая, когда кровь перестанет бешено стучать у нее  в
висках. Она разбиралась в чувствах мужчин и понимала, когда и  чего  они
хотят. Так уж ее воспитали. Глядя на него, она почувствовала тошноту.
   С тех пор как она познакомилась с Ларри, он мало изменился. Теперь он
короче стриг волосы, а свои рубашки пастельных тонов  сменил  на  одежду
спортивного покроя. Но  внутренне  он  оставался  точно  таким  же,  как
прежде. Однажды Селеста назвала его скользким, и Адриенна была полностью
согласна с ней.
   - Хочу убрать книги. - Она старалась держаться уверенно, но нервы  ее
сдали, и голос задрожал.
   Уловив дрожь в голосе девушки, Ларри улыбнулся.
   - Ты прелестно выглядишь, когда сидишь над  книгами.  Видно,  что  ты
усердно работаешь.
   Ларри допил виски, но не убирал руку, все  еще  покоившуюся  на  руке
Адриенны.
   "Девочка возбуждена, - подумал он, чувствуя,  как  под  его  пальцами
бьется жилка. - Она напугана и возбуждена. Как раз  в  таком  состоянии,
которое мне нравится больше всего".
   - Ты выросла на моих глазах, розочка.
   Волосы девушки доходили до талии. Они  были  черные  и  прямые,  кожа
свежая и золотистая, как персик, а  глаза  темные,  как  волосы.  Сейчас
зрачки ее расширились от страха.
   Адриенна понимала, о чем он думает. Его возбуждал ее  страх  так  же,
как и юное, еще незрелое тело.
   - Все эти годы я наблюдал за тобой, детка. Мы с тобой хорошая пара. -
Ларри облизнул губы, потом свободной рукой потер у себя в паху. - Я  мог
бы научить тебя тому, чего нет в твоих книгах.
   - Вы близки с моей матерью.
   Его зубы блеснули в улыбке. Ему нравилась ее прямота и  то,  что  она
называла вещи своими именами.
   - Верно, но все останется между нами, так сказать, в своей семье.
   - Вы омерзительны! - Адриенна  вырвала  руку  и  заслонилась  стопкой
книг, как щитом. - Когда я расскажу об этом маме...
   - Ты  ничего  не  скажешь  старушке,  -  продолжал  улыбаться  Ларри.
Наркотик и алкоголь придавали ему решительности: он ощущал себя сильным,
красивым и сексуальным. - Не забудь, что я, в сущности, кормлю вас.
   - Это вы работаете на мою мать, а не она на вас.
   - Не будь дурой. Без меня Фиби Спринг не нашла бы даже  самой  черной
работы, ее не взяли бы сниматься и в тридцатисекундном рекламном ролике.
С ней все кончено, и мы оба это знаем. Это я дал вам крышу над  головой,
бутончик. Это я время от времени даю ей работу и забочусь о том, чтобы в
прессу не проникали слухи о том,  что  она  не  может  существовать  без
пилюль и выпивки. Ты должна быть хоть немного благодарна мне.
   Тут Ларри рванулся  к  ней  так  стремительно,  что  крик  застрял  у
Адриенны в горле. Книги полетели на пол, когда  он  потянул  ее  к  себе
через  стол.  Она  сопротивлялась,   брыкалась,   отбивалась,   пыталась
расцарапать ему лицо, но ей удалось только  скользнуть  ногтями  по  его
щеке, прежде чем он схватил ее за руки и прижал к столу.
   - Ты еще поблагодаришь меня за науку, - сказал Ларри и закрыл ей  рот
поцелуем.
   Адриенна  почувствовала,  как  к  горлу  поднимается  тошнота.  Ларри
нагнулся к ней, придавив своей тяжестью к столу. Когда  Адриенна  плотно
сжала губы, он прижался к ее груди лицом и начал целовать  и  сосать  ее
грудь сквозь тонкую ткань рубашки. Она ощутила острую боль в  груди,  но
сильнее боли был стыд.
   Адриенна еще раз попыталась  закричать,  снова  и  снова  отбивалась,
извивалась, отчаянно пыталась освободиться. Стакан,  оставленный  им  на
столе, упал на пол и разбился. Звон бьющегося  стекла  вызвал  в  памяти
сцену в Якире в спальне матери. И она вдруг увидела отца:  он  склонился
над ней,  рвал  рубашку.  Ее  крики  сменились  рыданиями,  а  его  рука
скользнула по ее бедру и проникла под шорты, прикасаясь к  нежной  плоти
между ног.
   Сопротивление Адриенны только еще больше раззадорило Ларри. Она  была
для него как вожделенный плод, крепкая, гладкая и влажная. Ее тело  было
стройным, как у мальчика, но нежным, как масло. Он почувствовал, как его
плоть стала твердой как камень. Стаскивая Адриенну на пол,  он  думал  о
том, что нет на свете ничего лучше девственницы.
   Задыхаясь, он тискал ее маленькие груди и видел, что по щекам девушки
текут слезы. Она не могла больше сопротивляться. Попыталась увернуться и
отползти от него, но он потянул ее назад.
   Теперь она уже почти ничего не чувствовала. Ее тело и сознание  будто
разделились. Она слышала плач, но не сознавала, что плачет сама. Ощущала
боль, но боль была тупой: шок притупил ее. Женщина, как известно, слабее
мужчины, она обязана подчиняться мужчине, мужчина управляет жен щи но и.
   И в этот момент появилась Фиби. Она схватила Ларри за горло и  начала
душить его. Глаза ее были безумны, зубы оскалены. Застигнутый  врасплох,
Ларри  опрокинулся  назад.  Он  попытался   перехватить   инициативу   и
защититься от ее наманикюренных ногтей, царапавших его лицо.
   - Безумная сука! - Он завопил от боли и оттолкнул Фиби.  -  Она  сама
напросилась. Она хотела этого.
   Фиби прыгнула на него, как  тигрица.  Она  молотила  Ларри  кулаками,
кусала и царапала его,  разорвала  в  клочья  рубашку.  Они  были  почти
одинакового роста и веса, но  ею  управляла  ярость,  столь  глубокая  и
неистовая, что ее могло утолить только убийство.
   С проклятиями Ларри попытался нанести ей удар и по чистой случайности
угодил в челюсть.
   - Бесполезная, никчемная сучка!
   Он плакал, из его горла вырывались захлебывающиеся рыдания, скорее от
удивления, что женщина могла так сильно поранить  его,  чем  от  боли  и
обиды.  Его  лицо,  грудь,  руки  кровоточили.  Когда  Ларри   попытался
подняться  на  ноги,  то  ощутил   острую   боль.   Он   дотронулся   до
окровавленного носа, сморщился от боли и выругался.
   - Ты сломала мне нос, дрянь!
   Задыхаясь и шатаясь, Фиби поднялась на ноги. Она  увидела  на  стойке
открытую бутылку бурбона, схватила ее и швырнула на пол,  потом  подняла
один из осколков. Ее красивое лицо было  искажено  яростью,  перепачкано
кровью, она чувствовала вкус крови на своих губах.
   - Убирайся! Убирайся, пока я не разрезала тебя на куски!
   - Ухожу. - Хромая, Ларри направился к двери,  не  отнимая  платок  от
кровоточащего носа. -  Мы  расстаемся,  крошка.  Если  воображаешь,  что
найдешь другого агента, то тебя ждет большой сюрприз. С тобой покончено,
радость моя. Ты в этом  городе  притча  во  языцех.  И  не  пытайся  мне
звонить, когда у тебя кончатся пилюли и деньги.
   Когда он вышел, Фиби схватила осколок бутылки и швырнула его о дверь.
Ей хотелось закричать, завопить, встать посреди комнаты и  выть,  подняв
лицо кверху. Но она была нужна Адриенне. Фиби присела  возле  дочери  на
корточки и привлекла ее к себе.
   - Ну, детка, не бойся. Мама здесь.
   Дрожа, Адриенна свернулась клубочком, прижимаясь к матери.
   - Я здесь, Эдди, я здесь. Он ушел. Ушел и никогда не вернется.  Никто
больше не причинит тебе боли.
   Заметив, что рубашка Адриенны порвана в клочья,  Фиби  крепко  обняла
дочь, прикрывая руками, и начала нежно убаюкивать ее в  своих  объятиях.
Крови на ковре не было. Бог знает, что он делал с ее Адриенной, пока она
не пришла, но хотя бы не изнасиловал девочку.
   Когда Адриенна заплакала, Фиби  закрыла  глаза  и  продолжала  качать
дочку. Она знала, что слезы принесут облегчение.  Никто  не  знал  этого
лучше, чем она.
   - Все будет хорошо, Эдди. Обещаю.  Я  сделаю  все,  чтобы  тебе  было
хорошо.

9

   Наступил  день  рождения  Адриенны  -  ей  исполнилось  восемнадцать.
Девушка стояла в тихой, окрашенной в пастельные  тона  приемной  доктора
Хорейса Шредера. Сегодня был день ее рождения, но она не чувствовала  ни
подъема, ни радости, ни возбуждения.
   За окном простирался длинный газон, тут и там пересеченный дорожками,
по ним гуляли люди, некоторых санитары  и  нянечки  возили  в  колясках.
Вишни с поникшими ветвями были в  полном  цвету,  так  же  как  и  живая
изгородь из азалии. Адриенне было видно, как пчелы вились над  цветками,
собирая нектар. Солнце освещало мраморную поилку для  птиц,  но  сегодня
малиновки и ласточки, гнездившиеся в соседней дубовой роще, не прилетели
к водопою.
   В окно ей было видно и то, что находилось за газоном и  деревьями,  -
тени холмов Кэтскиллз на севере. Это придавало пейзажу ощущение простора
и свободы.
   Девушка прижалась лбом к стеклу, закрыла глаза и  подумала:  "Как  мы
дошли до этого?"
   Услышав, что дверь открывается, Адриенна выпрямилась. Появился доктор
Шредер и бросил взгляд на красивую девушку, пожалуй, слишком хрупкую,  в
бледно-голубом костюме.  Чтобы  казаться  старше  и  взрослее,  Адриенна
сделала себе высокую прическу.
   - Принцесса Адриенна.  -  Он  направился  к  посетительнице  и  пожал
протянутую ею руку. - Простите, что заставил вас ждать.
   - Ничего страшного.
   На самом деле даже проведенные здесь пять минут  показались  Адриенне
вечностью.
   - Вы хотели дать мне несколько советов,  прежде  чем  я  заберу  мать
домой.
   - Да, пожалуйста, сядьте.
   Доктор предложил девушке одно из  кресел,  придававших  его  приемной
уют. Рядом с ним стоял старинный столик с инкрустированной  столешницей,
на нем - скромная коробка с салфетками. Адриенна помнила, что  во  время
своего первого визита сюда два года назад  ей  пришлось  воспользоваться
одной из них. Теперь же она села, сложив руки на коленях,  и  улыбнулась
доктору Шредеру. Своим длинным лицом и карими глазами, под которыми кожа
собралась в мешки, он напоминал печальную собаку.
   - Могу я предложить вам кофе или чаю?
   - Нет, благодарю вас. Я хочу, чтобы вы знали, как я ценю все, что  вы
сделали для моей матери. И для меня.
   Когда он  жестом  попытался  отмести  изъявления  благодарности,  она
подняла руку.
   - Нет, я, право же, так считаю. С вами  она  чувствует  себя  гораздо
увереннее. И это для меня  очень  важно.  Вы  поступили  благородно,  не
допустив проникновения в прессу сведений о ее болезни.
   - Все мои пациенты имеют право рассчитывать на это. - Он сел рядом  с
девушкой, а не за письменный стол. - Дорогая, я знаю, что для вас значит
мать и как вы заботитесь о ее здоровье и благополучии. Мне хотелось  бы,
чтобы вы хорошенько подумали, прежде чем забрать ее домой.
   Адриенна старалась взять себя в руки. Глаза ее оставались спокойными,
но пальцы лежавших на коленях рук напряглись.
   - Вы хотите сказать, что у нее рецидив?
   - Нет, вовсе нет. Состояние вашей матери  вполне  удовлетворительное.
Лечение помогло стабилизировать ее психику. - Он помолчал, потом глубоко
вздохнул. - Я не стану  отягощать  наш  разговор  научными  терминами